зывала сжавшуюся головку его члена, пытаясь до конца высосать восхитительную влагу, выпущенную им прямо ей в горло.
     Элизабет облизала губы, смакуя его солоноватый, мускусный вкус, смешанный со вкусом шипучего, пенящегося шампанского. Все мускулы ее тела, о существовании которых она даже не подозревала, ныли и болели. Интересно, у мужчины так же все болит и дрожит после изнурительной ночи?
     Ее сумочка лежала на ночном столике. Взяв ее, Элизабет тихо прошла по восточному ковру к гардеробу. Дверцы его были закрыты. Между покрытым красным плюшем креслом и массивным гардеробом красного дерева громоздилась гора коробок и картонок. Накануне вечером их здесь не было. Неужели Мухаммед заходил в спальню Рамиэля, пока они спали? Она почувствовала, как краска заливает ее лицо.
     Схватив ярко-синюю юбку и лиф, которые Рамиэль купил ей... о нет, ничего из нижнего белья, кроме турнюра с оборками... зато нашлись ее туфли... она на цыпочках прошла в туалет. Спустя несколько минут, наскоро почистив зубы, умывшись и одевшись, Элизабет тихонько открыла дверь.
     Рамиэль еще спал. В полнейшей тишине его ровное дыхание было едва слышным. Тихонько притворив за собой дверь, Элизабет обнаружила, что просто умирает с голода. Кроме легкого ужина, сдобренного шампанским, в первую ночь, проведенную с Рамиэлем, вот уже два дня у нее не было ни крошки во рту.
     Она осторожно спускалась по винтовой лестнице из красного дерева, устланной яркой восточной дорожкой. Бальные туфли явно не были рассчитаны на то, чтобы надевать их на босу ногу. Турнюр тоже натирал голую кожу. Да и тяжеленный лиф с юбкой были не слишком удобны. Дрожь чувствительной кожи между ног была тому подтверждением. Спустившись, она повернулась в направлении кухни. И тут из-за огромной, в рост человека, фарфоровой вазы появилась фигура в белом балахоне. Едва не вскрикнув, Элизабет уставилась в загадочные черные глаза.
     - Доброе утро, Мухаммед. Я бы хотела позавтракать.
     Слуга не уступал ей дорогу.
     - А где хозяин?
     - Спит. - Элизабет с вызовом вздернула подбородок. - Я не хочу, чтобы его кто-нибудь беспокоил. У него была утомительная ночь.
     Она прикрыла глаза, ожидая, когда смысл ее слов дойдет до слуги. Хозяин провел утомительную ночь, поскольку с дюжину раз доводил ее до оргазма, чтобы смягчить действие яда.
     - Пошли. - Голос слуги был таким же ровным и безучастным, что и накануне. - Я подам вам.
     Элизабет открыла глаза и увидела перед собой складки белого балахона.
     - Также похоже, у меня забрали нижнее белье. Возможно, его отдали в стирку. Может, вы будете настолько любезны, что... проверите?
     - Хорошо. Следуйте за мной в буфетную на завтрак.
     У нее не достало смелости поднять голову и убедиться, что Мухаммед пребывает в таком же замешательстве, что и она. Буфетная сверкала в солнечных лучах искрящимся хрусталем и полированным деревом. В воздухе разносились запахи бекона, яиц, ростбифа, жареных грибов и помидоров, нарезанных фруктов и свежеиспеченных булочек. Элизабет позволила Мухаммеду усадить себя за круглый столик, откуда она могла смотреть в окно на зеленую аллею, обсаженную экзотическим кустарником.
     - Что вам подать, миссис Петре?
     Она смирилась с тем фактом, что сейчас у нее, как и прошлой ночью, был волчий аппетит.
     - Всего, пожалуйста.
     Жадно прислушиваясь к звону посуды и приборов, она налила себе чашку кофе. Не успела она поднести ее к губам, как перед ней появились две полные тарелки со снедью.
     - Пока вы будете заняты этим, я узнаю насчет вашего белья.
     Элизабет поборола новый приступ смущения.
     - Мухаммед...
     - Да?
     Кофе был совершенно черный, молотые крупинки плавали на поверхности.
     - Спасибо, что вчера вы спасли мне жизнь.
     - А кое-кто намекает, что это я подсунул яд.
     Холодок пробежал у нее по спине. Да, она подозревала, что он мог шпионить для Эдварда. Элизабет также не сомневалась, что он знал о действии кантаридина. И все же...
     - Я не думаю, что вы стали бы меня спасать, и я не думаю, что вы хотели бы причинить зло невинным детям.
     К тому времени, когда слуга вернулся, она покончила с одной тарелкой и принялась за другую.
     - Вы не пьете кофе?
     - Нет. - Элизабет положила вилку с ножом. - Он такой... черный.
     К горлу подступила тошнота. Молотая мушка хрустела на зубах, как орехи.
     Шорох балахона за ее спиной предупредил о его приближении. Внезапно смуглая рука появилась у нее перед лицом. Мухаммед добавил в кофе сливки.
     - Пейте, вам необходима жидкость.
     "Каков хозяин, таков и слуга", - подумала она раздраженно. Голос Рамиэля звучал точно так же, когда он заставлял ее пить воду накануне вечером. Вспомнив, чем кончился ее бунт, она выпила.
     Мухаммед снова налил ей кофе со сливками.
     - Ваше белье в библиотеке. Вы сможете завершить там туалет после завтрака.
     - Благодарю вас. - Элизабет вертела в руках чашку. Она была голубой с серебряной каемкой. - Закажите, пожалуйста, экипаж к подъезду через час.
     - Вы не покинете дом, пока не встанет хозяин.
     - Ладно, - притворно согласилась Элизабет. Отодвинув вторую тарелку с едой, она бросила на стол льняную салфетку. - Я больше не могу. Спасибо за завтрак, было очень вкусно.
     Элизабет позволила Мухаммеду отодвинуть ее стул и проводить в библиотеку. Шелковое и тонкого батиста белье было аккуратно сложено на широком письменном столе красного дерева.
     Мухаммед ждал ее за дверью библиотеки. Ей ничего не удастся сделать, если слуга будет следить за каждым ее движением.
     - Дом очень большой, Мухаммед. Я вчера даже не смогла обойти его целиком.
     Элизабет обошла Мухаммеда, тот по-прежнему следовал за ней. Тогда она остановилась, не оборачиваясь к слуге.
     - Мухаммед, я не ребенок, за которого нужно бояться, что он заберется в шкаф. Незачем следить за каждым моим движением.
     - Я больше не подведу хозяина.
     - Вчера ты не подвел его, можешь быть доволен, а не винить себя. Ведь если бы я не отравилась этим ядом, им бы отравились мои сыновья. И тебя не оказалось бы рядом, чтобы спасти их. И благодаря этому я теперь знаю, чего можно ожидать от моего мужа. Я не позволю ему причинить вред мне или моим детям. Так что сделай милость, оставь меня наедине с моими мыслями.
     - Как пожелаете.
     Элизабет с облегчением вздохнула. Оглядываясь, не идет ли он за ней, она неторопливо прошлась по третьему этажу, где располагались комнаты для гостей. Убедившись, что Мухаммед больше не следит за ней, она спустилась по черной лестнице для прислуги.

***

     Она проходила квартал за кварталом. Бальные туфли явно не были рассчитаны на такую прогулку. Ее первым порывом было, когда она увидела кеб, повернуться и броситься назад, к Рамиэлю. Он наверняка еще спал. Она могла бы скользнуть к нему в постель и прижаться к теплому телу.
     Наконец она, с трясущимися руками, дрожа всем телом, добралась до дома Эдварда, поднялась на несколько ступенек и позвонила - современная кнопка заменила архаичный молоток.
     Никто не отозвался на ее звонок.
     По пятницам у прислуги выходной после полудня. Сейчас было утро. Кто-нибудь должен быть в доме. Элизабет сунула руку в сумочку. Ключ был там, где ему и полагалось быть. Дрожащими руками она с трудом попала ключом в замочную скважину. Приоткрыв дверь, Элизабет просунула голову в щель.
     - Бидлс?
     Глубоко вдохнув, она распахнула дверь и вошла внутрь. После яркого солнца на улице прихожая встретила ее мрачной темнотой. Казалось, каждый нерв ее тела призывал к бегству. И в то же время здравый смысл смеялся над ее трусостью.
     Пронзительный женский смех раздался где-то в доме. Он не мог принадлежать никому из служанок. Может быть, сейчас, в отсутствие жены, Эдвард привел наконец в дом свою любовницу?
     Держа ключ в одной руке и сумочку в другой, она тихонько затворила входную дверь и пошла по лестнице, стараясь не наступить на скрипучую ступеньку. Она прижалась ухом к двери спальни мужа. Оттуда не доносилось ни звука, но она чувствовала чье-то присутствие.
     Дрожа она приоткрыла дверь и увидела мужа. На нем были брюки и жилетка. Он стоял лицом к постели и, похоже, целовался. Опьяненная победой, Элизабет распахнула дверь настежь.
     Женщина в корсете и панталонах стояла боком к ней, обвив руками шею Эдварда и слившись с ним в поцелуе. Она была в мужских шортах, рыже-каштановые волосы были тронуты сединой, На ее на удивление мускулистых ногах, как и у графини, не было волос. Элизабет несколько секунд внимательно всматривалась в ее живот пониже корсета, пока не сообразила, что она увидела. Из женских панталонов торчал пенис!
     Элизабет устремила взгляд на лицо мужчины, жадно целовавшего ее мужа.
     Спальня поплыла у нее перед глазами. Этого не может быть!
     - О Господи!
     Ее муж и ее отец отскочили друг от друга. Карие глаза Эндрю расширились от ужаса, глаза Эдварда округлились от удивления. Третий мужчина... нет, еще совсем подросток, девятнадцатилетний золотоволосый мальчик, у которого еще не было усов, стоял на коленях на постели между ними. Он был абсолютно голым.
     Элизабет видела мальчика на благотворительном балу, но тогда он был в официальном вечернем костюме, в одежде он выглядел старше.
     Не в силах удержаться, она уставилась на набухший красный член, торчащий из расстегнутых черных брюк Эдварда. Он блестел от влаги. От слюны мальчика!
     Неудивительно, что Эдвард говорил, что у нее рыхлые бедра, а грудь похожа на коровье вымя. Ей было трудно соперничать с мальчиком и еще труднее соперничать с отцом.
     Неподвижность мужчин, вызванная шоком, сменилась бурной деятельностью. Эндрю рванул на себя покрывало с постели. Эдвард поймал золотоволосого мальчика, когда тот слетел с постели, и поставил его на ноги. Тот оказался ниже ростом, чем канцлер казначейства, но чуть выше премьер-министра.
     Эндрю прижал покрывало к голому телу, на лице появилось такое же яростное выражение, как и в тот вечер, когда он угрожал убить ее.
     - Вон отсюда, Элизабет!
     Она смотрела на снежно-белый корсет над сочным зеленым покрывалом. А перед глазами стоял его темный пенис, торчащий из проема женских штанишек.
     И это был тот человек, который встал на благотворительном балу и похвалялся своими внуками - будущими премьер-министрами! Он с гордостью обнародовал свои политические планы в отношении зятя - своего любовника.
     Внезапно все намеки Рамиэля, когда он говорил ей, что она сама увидит истину, когда будет готова к ней, стали понятны. Элизабет пристально заглянула Эдварду в глаза.
     - Ричард, - прошептала она.
     - Боюсь, наш сын не выказывает талантов государственного деятеля, в то время как Мэтт здесь... - В темных глазах промелькнуло злорадство, Эдвард притянул к себе золотоволосого мальчика, обвив забинтованной рукой его талию так, что ладонь легла на его плоский живот, едва не касаясь золотистого пушка у него на лобке. - Мэтт обнаружил большие способности. Возможно, Ричард займет не столь важное место в политике, есть ведь и другие деятели, готовые позаботиться о его будущей карьере.
     Эдвард говорил сейчас тем же тоном, что и тогда, когда отверг ее сексуальные авансы. Самодовольный. Всемогущий. Наплевательски относящийся к любой жизни, кроме своей собственной.
     Элизабет больше не могла мыслить разумно. Она прожила с этим человеком шестнадцать лет. Она вела его хозяйство, агитировала за него на выборах, жертвовала ради него своими женскими желаниями и потребностями. А он изуродовал ее сына.
     - Ты презренный ублюдок! - вскричала она, рванувшись вперед, подгоняемая материнским инстинктом, требовавшим мести за зло, причиненное ее ребенку.
     Чьи-то крепкие руки остановили ее. Тяжесть в груди Рамиэля не была вызвана тяжестью тела Элизабет в его руках. Он не хотел, чтобы она узнала. Ну хотя бы не таким образом. О Аллах! Ее отец в женском платье, муж с торчащим из штанов членом, а между ними голый мальчик чуть старше ее сыновей.
     - Отпусти меня! Ты сам ублюдок. Отпусти меня немедленно!
     - Развод, Петре. Быстро и без проблем. Иначе тебе никогда не быть премьер-министром - это я гарантирую.
     - Цена - ее молчание, Сафир.
     - Пусть будет так.
     - Никогда! - Элизабет изо всех сил пыталась вырваться из его рук. - Он надругался над моим сыном.
     Рамиэль наклонился к ней.
     - Подумай о Ричарде, Элизабет. Ты же ничего не сможешь доказать. Петре засудит тебя, а оба твоих сына достанутся ему.
     Элизабет не сопротивлялась, пока он выводил ее из комнаты, спускался вместе с ней в холл и дальше по лестнице на свежий воздух на улицу. Напротив дома ждал экипаж Рамиэля. На козлах восседал Мухаммед, не глядя по сторонам.
     - Ты знал, - произнесла Элизабет срывающимся голосом. - Все это время, что я спрашивала тебя, кто любовница моего мужа, ты знал.
     - Тебе следовало дождаться, когда я проснусь, - ответил он бесстрастно.
     - И ты бы тогда сказал мне?
     - Теперь ты никогда этого не узнаешь, верно?
     Он открыл дверцу экипажа. У нее дрожали губы.
     - Я хочу мой кеб.
     - Ты хотела правду, ты получишь ее. Причем всю целиком. Садись.
     У Элизабет не оставалось иного выбора, как подняться в экипаж. Она уселась в дальнем углу, отодвинувшись как можно дальше от него. Рамиэль пригнулся, чтобы подняться в экипаж вслед за ней. В тот же миг он увидел, что она схватилась за ручку противоположной дверцы.
     С быстротой молнии - точно так же, как он захлопнул ящик письменного стола на руке Петре накануне - Рамиэль рванулся вперед и схватил ее за руку.
     - Я же сказал, что не отпущу тебя.
     - Куда ты везешь меня?
     - Туда, где все это началось.
     - Ты знаешь, где мой муж и мой отец стали любовниками? - спросила она с горькой усмешкой.
     Рамиэль не ответил ей. Вместо этого он принялся внимательно рассматривать ее.
     - В этой карете я ласкал твою грудь, доведя тебя до исступления. А вчера я так глубоко вошел в тебя, что ты закричала. А потом ты взяла мой член в рот и заставила закричать меня. И все равно ты мне не веришь.
     - Ты позволил ему надругаться над моим сыном. - Ее страх и шок обратились в ярость. Элизабет гневно повернулась к Рамиэлю. - Почему ты ничего не сказал мне?
     Он не отвел глаз.
     - А ты бы мне поверила?
     Рамиэль видел сомнение в ее глазах. Сомнение и... подозрение.
     - А скажите, пожалуйста, лорд Сафир, как это вы оказались в доме Эдварда в нужный момент?
     - Мухаммед разбудил меня, сообщив, что ты сбежала из дома в одиночку. И я знал, что ты либо вернешься к мужу... либо отправишься выяснять отношения. Но я не успел перехватить тебя вовремя.
     Элизабет отвернулась и уставилась в окно.
     Не было никакой возможности подготовить ее к тому, что ее ждало. Единственное, что он мог ей предложить, это подтверждение единения их душ и тел. И надеяться, что ей этого хватит. Как хватило ему самому.
     - Ты можешь, конечно, звать меня лордом, обращаться ко мне на вы, только это не поможет стереть из твоей памяти то, что ты видела сегодня. Да, мы занимались с тобой любовью так, как это делают дикие животные на природе. И мы снова будем это делать. Но только не надо путать прекрасное с тем, что вытворяли твой отец с твоим мужем. Животные не занимаются тем, чему ты стала свидетелем сегодня.
     Элизабет не отвечала, а ему хотелось, чтобы она с ним поговорила. Ему хотелось, чтобы она повернулась к нему и сказала, что не прогонит его.
     Рамиэль смотрел, как Элизабет разглядывает мелькающие за окном дома и кварталы. Наверняка она узнает эти места. Наверняка она догадывается, что она еще только на подступах к правде. А может быть, и нет. Он мог бы, наверное, уберечь ее от этого, но Рамиэль знал, что она не будет в безопасности до тех пор, пока сама не переживет последнее предательство.
     Когда экипаж затормозил, Элизабет удивленно воззрилась на него.
     - Почему мы здесь остановились?
     Открыв дверцу, он вышел из кареты и протянул ей руку.
     Она вся сжалась на заднем сиденье.
     - Нам незачем посвящать во все мою мать.
     Рамиэлю стало муторно на душе от ее ограниченности.
     - Тебе ничего не придется ей рассказывать. Матери есть что рассказать тебе.
     - Откуда ты знаешь? Моя мать вообще не будет разговаривать с типами вроде тебя.
     - Пошли, Элизабет. - Рамиэль притворно опустил ресницы. - Или ты стыдишься своего любовника?
     Она неохотно придвинулась к нему и позволила помочь ей выйти из экипажа.
     - И вовсе ты не мой.
     Но он был им. Он чувствовал, как ее лоно сжималось под его ладонью, и знал, что она полностью приняла его - бастарда, араба, животное, мужчину.
     Элизабет упрямо вздернула подбородок. У нее еще доставало наивности бросить ему вызов:
     - Здесь нет никакой необходимости сопровождать меня.
     - Именно здесь-то и нужно сопровождать тебя.
     - Я хочу остаться наедине с моей матерью, - холодно возразила Элизабет.
     Но Рамиэль уже направлялся к особняку эпохи Тюдоров. Слуховое окно над входной дверью было подобно недремлющему оку. Два белых мраморных столба охраняли вход.
     Он попытался представить себе, что Элизабет выросла здесь, но так и не смог. Ребенок должен был всосать в себя с молоком матери чопорность и испорченность, но она устояла. Это не укладывалось в его воображении.
     Старый, сутулый слуга, которому давно уже пора было на пенсию, открыл дверь. Он посмотрел на Рамиэля водянистыми глазами.
     - Добрый день, сэр.
     - Нам нужно видеть миссис Уолтерс.
     - Если вы будете настолько любезны, что дадите мне вашу визитную карточку, сэр, я посмотрю, сможет ли она...
     - Все в порядке, Уилсон. - Элизабет выступила из-за спины Рамиэля. - Моя мать дома? Дворецкий утвердительно кивнул.
     - Доброе утро, мисс Элизабет. Так приятно видеть вас здесь и в добром здравии. Миссис Уолтерс не говорила мне, что вы уже оправились от этого кошмара. Она отдыхает.
     Элизабет поджала губы при упоминании о слухах, которые дошли не только до газет, но и до слуг.
     - Спасибо, Уилсон. Скажите матери, что я буду ждать ее в гостиной.
     - Слушаюсь, мисс.
     Рамиэль молча отступил в сторону, пропуская Элизабет вперед.
     Зажав в руках сумочку, Элизабет присела на набитый конским волосом диван. Рамиэль безостановочно ходил из угла в угол.
     - Пожалуйста, не рассказывай ей насчет... - Она следила за ним взглядом. - В этом нет необходимости. Это только причинит ей боль.
     Рамиэль отошел к камину позади дивана, на котором она сидела, подальше от ее глаз. Он поднял фотографию ее сыновей, по-видимому, недавнюю. Филипп, одетый пиратом, улыбался в фотоаппарат, Ричард, инженер, смотрел изучающим взглядом.
     Двери гостиной внезапно отворились. Ребекка Уолтерс была красивой пожилой куклой с каштановыми волосами, чуть тронутыми сединой. Сеть тонких морщинок расходилась от ее блестящих изумрудно-зеленых глаз. Элизабет ничего не переняла от нее, чему Рамиэль был искренне рад.
     При виде Рамиэля Ребекка застыла в дверях. На какой-то неуловимый миг все отразилось на ее лице Шок, страх, холодная ярость. Игра была окончена.
     И она это поняла, однако быстро взяла себя в руки.
     - Что этот человек делает в моем доме? Если тебе безразлична репутация твоего мужа, по крайней мере будь любезна позаботиться о репутации твоего отца.
     Рамиэль ждал. Элизабет была умной женщиной. Теперь и у нее открылись глаза. У нее не заняло много времени представить себе все в истинном свете. Рамиэль лишь чуть-чуть помог ей, сказав, что ей незачем объяснять матери насчет Петре и Уолтерса.
     - Ты давно уже все знала, мама?
     - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - возразила Ребекка с презрением. - Я не позволю тебе осквернять мой дом, приводя сюда этого бастарда. Когда ты одумаешься, та можешь вернуться, в противном случае...
     - Я все спрашивала себя, почему ты никогда не упоминала о возможной любовнице Эдварда. Теперь я знаю почему. Потому что ты знала... что любовниками были мой отец и мой муж. Твой муж и