Видимо,
пакет предназначен хозяевам и доставили его вчера, а я  не  заметила,  я
ведь вчера вообще не выходила из дому.
   Ну и что мне делать с этим пакетом? Конечно, он адресован не мне,  но
кроме меня здесь никто не живет, да и долго еще не будет. А вдруг в  нем
что-нибудь важное, я могла бы передать в агентство, через которое  сняла
дом, а они  -  его  владельцу  Я  пытаюсь  вскрыть  конверт,  но  он  не
поддается, он из специального прорезиненного картона, я даже  кряхчу  от
натуги. Нет, надо вернуться в дом, и я возвращаюсь и  иду  на  кухню  за
ножом Я стараюсь просунуть его внутрь, под сгиб, чтобы удобнее...
   Надеюсь, в нем не бомба, думаю я, надеюсь, он не  взорвется  И  вдруг
грохот, я, зажмурившись, сжавшись, отлетаю к стенке, в одной руке  зажат
нож, в другой - прорванный пакет. Господи, что же это  я  так  пугаюсь?!
Как все-таки истрепаны мои нервы?! Я еще стою минуту, приходя в себя  от
неожиданности, и  лишь  потом  подхожу:  на  полу  лежат  две  книги,  я
нагибаюсь - надо же, книги - а сколько грохота. Я верчу их в  руках;  ни
названий, ни имен авторов я не знаю, но это как раз не странно.  Странно
то, что это книги, и так неожиданно, и именно  сегодня  Я  беру  одну  и
машинально иду на веранду, мне надо убедиться, что нет ничего необычного
ни в посылке, ни в книгах. Я сажусь в кресло, прищуриваюсь,  здесь  тоже
ярко, может быть, меньше бликов, все нее лес сродни бликам,  зато  океан
ближе к отражению.
   Я открываю книгу и начинаю читать, у меня нет времени вчитываться, да
и желания тоже. Там что-то несущественное; описание  места,  героя  -  в
общем, вводная.  Я  перелистываю  несколько  страниц  и  снова  пробегаю
глазами - пока ничего загадочного. Опять листаю вперед и вдруг  замираю,
а потом чувствую холод, еще не позабытый, знакомый,  он  растекается  во
мне, я боюсь его, я знаю, он не к добру. Но еще больше я боюсь себя, мне
кажется, что я  попала  в  антимир,  в  фантазию  сумасшедшего,  в  бред
больного. Или мне кажется? Я опять переворачиваю несколько страниц, нет,
все верно, главного героя зовут Марио, действие развивается в Италии,  и
он театральный актер.
   Глаза уже не могут переносить света, и я закрываю их рукой,  я  слышу
шлепок упавшей книги, но мне не надо ее поднимать, потому что я  жду,  я
знаю, сейчас что-то произойдет, я не знаю что, но  знаю  -  страшное.  Я
замерла, ожидая, но  ничего  не  происходит,  долго,  и  мне  приходится
открыть глаза: ничего не изменилось, все тот нее океан, солнце, яркость,
только книга, смявшая своей тяжестью сразу  несколько  страниц,  неловко
раскрыта на дощатом настиле. Она не остановила солнце, не осушила океан,
она и выглядит безвредно, даже беззащитно.
   Может быть, это совпадение, говорю я  себе,  а  потом  переспрашиваю:
может ли это быть совпадением? Но это лишний вопрос. Нет не  может.  Что
же происходит?  -  снова  спрашиваю  я  и  снова  отвечаю:  не  знаю.  Я
растеряна, испугана, я не знаю. Не хочу знать. Единственное, что я  хочу
- это бежать, мне страшно здесь, я одна, на мили одна, я беззащитна, как
эта книга с измятыми страницами. Мне надо быстрее уехать, я не  понимаю,
что происходит, что происходит со мной, что происходит на свете.
   "Это паника, говорю я себе, во мне не осталось ничего,  кроме  тупого
страха. Откуда он?"
   Оттого, что я не понимаю. Теперь я знаю:  так  древние  люди  боялись
молний, они не понимали, как я сейчас, и боялись, и хотели бежать.
   Но это невозможно, во всяком случае, сегодня. У меня нет машины и нет
телефона вызвать такси. Я должна находиться здесь, и хотя бы поэтому мне
необходимо успокоиться.
   И я успокаиваюсь,  не  полностью,  конечно,  но  паника  проходит.  И
остается реальность: я в качалке, океан, солнце, небо  и  эта  книга,  и
если океан и солнце мне еще  как-то  понятны,  то  книга  нет.  Я  снова
поднимаю ее с деревянного  настила,  в  наденсде,  что  через  несколько
страниц исчезнут и Италия, и театр, и Марио.  Я  читаю  только  диалоги,
пропуская описания, чтобы быстрее. Проходят часа три, книга  толстая,  я
заглядываю назад, почти четыреста страниц, и, наконец, подхожу к концу.
   Я не вникаю в подробности: запутанная любовная интрига, ассоциации  с
классиками,  они  появляются  из  разных  эпох  и  стран   и   по-своему
вмешиваются в действие. Либо у Марио происходит раздвоение  личности,  и
он чувствует себя одним из них,  либо  он  играет  их  в  театре  и  так
перевоплощается, что чувствует себя ими - я так и не поняла до конца. Но
это не важно. Важно то, что ни Италия,  ни  театр,  ни  актер  Марио  не
исчезли, наоборот, книга именно о них. Я просматриваю последние страницы
и не удивляюсь, когда узнаю, что герой, тот  самый  Марио,  конечно  же,
погибает, опять нее из-за любви.
   Я отпускаю книгу, она падает рядом,  я  смотрю  на  океан,  мне  надо
собраться, я пытаюсь, я  все  еще  боюсь,  но  уже  только  умом,  а  не
паническим животным страхом. Конечно, эти книги присланы  именно  мне  и
присланы не случайно, но что из этого? Если бы меня хотели убить... хотя
за что?.. кому я нужна?., чушь какая-то. Ну, хорошо, успокаиваю я  себя,
предположим, маньяк, сумасшедший, он давно мог убить меня, я здесь месяц
и одна, для этого не надо никаких книг. Нет, все не так, все сложнее,  и
самое плохое, что я ничего не понимаю.
   Я встаю и иду за второй книгой. Я  уверена,  что  она  о  французском
автогонщике, который разбивается под конец,  догоняя  по  крутой  дороге
свою  возлюбленную.  Но  мне  надо  убедиться,  я  беру  ее  и  медленно
возвращаюсь на веранду. Медленно, потому  что  я  постоянно  думаю:  как
такое могло случиться? Кто мог знать про меня?
   Я сравниваю имена авторов, нет, разные, и  тут  же  вижу  французское
имя, Марсель, а потом мелькают строчки, в них про рев машин и неровность
трека. В середине книги  все  появляются  какие-то  новые  герои,  но  в
основном все тот же Марсель, он уже выиграл,  как  я  поняла,  несколько
призов и теперь мечтает о "Формуле-1". Мне становится даже интересно, но
теперь-то  он  точно  должен  разбиться,  и  я  вчитываюсь  в  последние
страницы. "Ну, ну, - подбадриваю я Марселя, - вот сейчас  ты  падаешь  с
обрыва, или...". Но он не падает, он  выживает,  и  даже  выигрывает,  и
попадает в свою долгожданную Формулу. Я закрываю книгу,  разочарованная,
- не угадала.
   Я вжимаю ладони в лицо и сижу так с закрытыми глазами.
   "Надо сосредоточиться, разложить все  по  частям,  ты  же  можешь,  -
уговариваю я себя. - Как  здание.  Ты  же  делала  сложные  проекты,  ты
умеешь, вот и сейчас собери по кусочкам и все  сойдется.  Итак,  с  чего
начать? У меня два отправных пункта тот, кто прислал пакет, знает, что я
здесь, и знает мою историю. Предположим,  это  маньяк,  сумасшедший,  он
идет в магазин, находит книги  об  и  гальянском  актере  и  французском
гонщике и посылает их мне. А  теперь  прячется  неподалеку  в  кустах  и
наблюдает за мной в подзорную трубу.
   Допустим,  что  не  наблюдает,  -  говорю  я  себе,   вновь   начиная
чувствовать парализующий страх. - А мне надо избавиться  от  страха,  он
лишний, он отвлекает. Итак, то, что я здесь, известно людям, у которых я
снимаю этот дом, но они не знакомы со мной и тем более не в  курсе  моей
истории. Так что это не подходит. Кто еще знает, что я здесь? - повторяю
я вопрос. - Врачи в санатории. Они не знают,  что  я  именно  здесь,  по
этому адресу, но я говорила, что уезжаю  в  Мэйн,  так  что  в  принципе
разыскать не сложно. К тому же в санатории  известна  моя  история,  без
подробностей, конечно, но известна и про Дино, и про Рене.  Единственный
вопрос, кто мог так глупо, жестоко пошутить, и зачем?
   С другой стороны, - говорю  себе  я,  -  никаких  логических  ответов
искать не  надо,  когда  речь  идет  о  психиатрическом  санатории.  Эти
психиатры сами не вполне нормальны, во всяком случае,  для  такой  шутки
безумия у них хватит".
   Я перебираю в голове всех врачей санатория. Был  там  один,  лет  под
пятьдесят, странный такой, он смотрел  мне  прямо  в  глаза  пристальным
немигающим взглядом, и каждый раз заговаривал. Как  будто  ему  от  меня
что-то надо. Да, да, один раз он спросил меня, куда  я  собираюсь  после
завершения курса лечения, и  я  упомянула  про  Мэйн.  Он  еще  попросил
позвонить, когда я вернусь.
   Я чувствую, как камень, да что там камень, глыба, гора,  соскользнув,
рухнула с меня и разбилась где-то  у  основания.  Я  пережила  камнепад,
говорю я себе улыбаясь. Видишь, как все просто, если все по порядку,  не
спеша Так и следует впредь. Ну вот, а теперь пора гулять. Я  потягиваюсь
и  снова  беру  с  руки  эти  две,  теперь  уже  безопасные,  потерявшие
загадочность, книги Как-нибудь я их прочитаю, думаю я примирительно, та,
про актера, кажется, интересно написана, а про вторую я так и не  успела
понять. Они обе неплохо  изданы,  я  смотрю,  кто  издатель.  Известные,
маститые редакции, одна книга выпущена шесть лет назад, другая -  четыре
года до первой. На ней  даже  есть  посвящение,  я  читаю:  "Посвящается
М.Д.". Что-то знакомое, думаю я, открываю вторую  книгу  и  перелистываю
первые титульные листы. А потом вскакиваю, я  слышу,  как  падает  набок
качалка, и бегу в дом, я сама еще не  знаю  зачем,  и  только  на  кухне
понимаю, за конвертом, на нем тоже М.Д. На конверте и на  обеих  книжках
одинаковые инициалы "М.Д."! "Я могла ошибиться", - твержу я себе и снова
бегу  на  веранду,  а  потом  сличаю,  долго,   тщательно,   как   будто
недостаточно всего  одного  взгляда.  Нет,  я  не  ошиблась,  обе  книги
посвящены М.Д., конверт тоже адресован М.Д. Значит, все мои  рассуждения
про этого врача теряют смысл.
   Я опять думаю о ком-то сидящем в кустах, я  почти  чувствую  на  себе
чужой взгляд. Глупости, говорю я, тебе все кажется. Но  ничего  не  могу
поделать, мне снова страшно. Все же я заставляю себя поднять опрокинутое
кресло и демонстративно неспешно войти в дом. "Я челнок, дом-веранда", -
проскальзывает в голове идиотская фраза.  Я  запираю  все  двери,  потом
окна.
   А если он уже  внутри?  Он  мог  проскользнуть,  когда  я  сидела  на
веранде, и сейчас притаился где-нибудь в подвале. От одной мысли у  меня
сбивается дыхание, я наливаю из крана воды и пью.  Чушь,  глупость,  так
нельзя Мне надо прожить в этом доме, как минимум,  одну  ночь,  а  может
быть, и две, прежде чем приедет Джон и привезет продукты, только тогда я
смогу уехать. И я не могу постоянно находиться в параноидальном  страхе.
Глупости, кому я нужна?
   Все же надо осмотреть дом, и я иду в коридор, беру топор и, держа его
двумя руками, спускаюсь в подвал. Я знаю, это глупо, если  бы  я  видела
себя со стороны, я бы расхохоталась. Но я не вижу, говорю я себе, а  так
мне спокойнее. Ну, конечно, никого нет, я смотрю во всех  углах.  Полное
идиотство. Я опускаю топор и поднимаюсь в комнату.
   Тем не менее лучше не выходить из дома и побыстрее  уехать.  В  любом
случае я уже выздоровела, и мне пора уезжать. Я опять проверяю засовы, я
так и хожу по дому с топором, нет, все в порядке, все закрыто. Теперь  я
могу присесть. Итак?
   Итак, ситуация значительно хуже, чем я предполагала вначале.  Один  и
тот же человек написал обе книги. Он в курсе моей истории и знает, что я
нахожусь здесь, в этом доме. Как такое возможно? Я  не  понимаю.  Потому
что если это не совпадение, а это не может быть  совпадением,  то  тогда
кто-то описал мою жизнь и сделал это достаточно точно. Но это нереально,
мистика, и потому пугает.
   Надо взять себя в  руки,  наверняка  все  можно  объяснить,  если  не
спешить и успокоиться, главное,  успокоиться.  Хорошо  бы  выпить  кофе.
Точно, я хочу крепкого кофе, очень крепкого. У меня есть пачка  молотого
кофе, и я варю его в чугунной кофеварке, я ее тоже привезла с собой. Уже
один запах отрезвляет меня, он щекочет  ноздри,  буравит  мозг,  очищая,
обостряя его. Я делаю маленький глоток и вздрагиваю от  резкости  вкуса,
во мне зарождается рывок, как будто я сгруппировалась и напряглась.
   "Давай все сначала, говорю  я  себе,  у  меня  три  отправные  точки.
Первое, и главное, - этот человек пишет книги, второе  -  он  знает  про
Дино, Рене и, возможно, про Стива. И третье - знает, где я нахожусь".
   Я  сразу  понимаю,  что  третье  -  это  просто.  Не  так  уж  сложно
определить, где я нахожусь, для человека, который следил за мной годами.
Стоп, говорю я, то, что ты сейчас невзначай сказала - очень важно. В том
то и дело, что он наблюдал за мной с самого  начала,  задолго  до  моего
отъезда в Италию. И он выбирает меня, я не знаю причину, но он почему-то
выбирает меня и начинает следить. Итак,  кто  из  моих  старых  знакомых
писал книги?
   Нет, среди моих друзей писателей  не  была  Постой,  помнишь,  как-то
Стиву позвонил  его  старый  приятель,  который  хотел  к  нам  приехать
погостить, но Стив отказал. Точно, Стив тогда был непривычно напряжен во
время разговора, я еще обратила внимание, а когда  стала  расспрашивать,
он неохотно рассказал, что это его университетский товарищ. И  еще  Стив
сказал, что его товарищ пишет книги. Так, похоже, писателя я нашла.
   Хорошо, допустим, что этот писатель - старый знакомый Стива, и он  на
Стива за что-то в обиде,  поэтому  Стив  отказывает  ему  во  встрече  и
нервничает во время телефонного разговора. Тогда писатель выбирает  меня
и начинает за мной следить. Он выясняет, что я еду в Италию и что мы  со
Стивом расстанемся. А потом узнает о моем переезде во  Францию.  Хорошо,
это не сложно, это возможно.
   Я делаю еще глоток, мне кажется, что кофе - это живительный  эликсир,
который поможет мне все понять. Нет,  не  кажется,  по  спине  пробегают
мурашки. Сценарий, вспоминаю я, сценарий, который розыскал Джонни  и  по
которому Альфред  собирался  снимать  фильм.  И  этот  загадочный  автор
сценария, которого никто не видел и имя  которого  осталось  неизвестно.
Для чего такая таинственность? А сценарий, кстати, был про  итальянского
актера. Почему я его не  прочитала?  Вполне  возможно,  что  сегодняшняя
книга и тот сценарий - одно и то же.  Итак,  предположим,  что  человек,
следящий за мной, знает, что я в Италии, и пишет  книгу  про  актера,  а
Джонни добывает сценарий по этой книге. А потом автор книги отказывается
от фильма. Почему он отказыается? Не знаю! Я делаю еще глоток. А потом я
уезжаю во Францию. О, Боже,  там  тоже  писатель,  человек  по  прозвищу
Писатель, главный во всей гоночной мафии.  Помнишь,  Андре  сказал,  что
Писатель замышляет что-то против Рене.
   Но может ли человек, пишущий книги, быть связан с мафией?  Почему  бы
нет? К тому же, чтобы писать об  автогонках,  надо  в  них  разбираться.
Значит, автор книги разбирался, как и тот, кого звали Писателем. Кстати,
почему его так звали? Не потому ли, что он писал книги.
   Я  либо  все  больше  запутываюсь,  либо,  наоборот,  слишком  быстро
распутываю. Так или иначе, мне становится все  страшнее  и  страшнее.  И
если то, что мне сейчас показалось, подтвердится, сейчас, через  минуту,
когда я все повторю заново, медленно, разборчиво, по  отдельным  словам,
если это подтвердится, тогда мне действительно  должно  быть  смертельно
страшно.
   Потому что, повторяю я за собой, он тогда все и совершил и с Дино,  и
со Стивом, и с Рене, и со мной тоже. Дьявольски все продумал и уничтожил
их всех и почти уничтожил меня. Но я выжила, и он прислал мне эти книги,
думая, что я все еще больна и что они добьют меня, теперь навсегда.
   Боже, как у меня колотится сердце, как  я  боюсь,  неужели  я  права,
неужели он их всех убил, всех по одному? Я дрожу, я вся взмокла от дрожи
и догадки. Неужели Стив не утонул, а  его  утопили?  Этот  писатель  мог
приехать к нему, они знакомы, напроситься со Стивом в  океан  и  утопить
его. И скинуть машину Рене в пропасть. И убить  Дино.  Зачем  Дино?  Как
зачем? Чтобы уничтожить меня, я  ведь  его  конечная  цель,  завершающее
действие в его сценарии. Он специалист по сценариям, он их придумывал.
   Ведь если на секунду стать совсем здоровой, всего лишь на секунду,  и
отбросить преследующие меня все эти годы  слова  "рок"  и  "провидение",
если все подчинить разуму и смыслу,  то  понятно,  что  такого  стечения
обстоятельств быть не может. Они не могли поочередно погибнуть  один  за
другим, трое самых важных людей в моей жизни, которых я только и любила,
и погибнуть именно тогда, когда я пыталась их увидеть  снова.  Ведь  эти
злосчастные "рок" и  "провидение"  и  появились  из-за  того,  что  было
невозможно понять и объяснить произошедшее.
   Но если нет рока и  стечения  обстоятельств,  то  остаются  убийства,
преднамеренная цепь убийств, страшных, рассчитанных,  которым  вслед  за
смертями Дино, Рене и Стива предстояло утащить в небытие и меня.  Но  не
утащили, и  сейчас  убийца  полагает,  что  я,  единственный  оставшийся
свидетель, могу обо всем догадаться, и поэтому стремится разделаться  со
мной, но не с помощью очередного примитивного убийства, а изощренно.
   Но зачем я ему? Почему он преследует именно меня, почему он  следовал
за мной из Америки в Италию, во  Францию?  Мне  хочется  во  всю  глотку
закричать это "почему?", так мне страшно. Но я сдавливаю  свое  дыхание,
голос и вместо крика говорю себе: тихо,  ты  в  своей  жизни  достаточно
наоралась, теперь пора побыть спокойной, так, в виде исключения.
   Итак, зачем я ему? Возможно, посредством меня он мстил Стиву. А  если
ответ еще проще: я красивая и всегда нравилась мужчинам. Может быть,  он
видел меня прежде, был влюблен, может быть, я ему отказала  и  он  решил
отомстить мне. И для  этого  он  убивает  всех,  кого  я  любила.  Такой
зверский план  требует  изощренной,  болезненной  фантазии,  и  человек,
пишущий книги, вполне может ею обладать. Более  того,  своей  изуверской
хитростью сам план вполне напоминает  надуманный  литературный  замысел.
Значит, вот он ответ: он мстит мне, убивая всех, кого я любила.
   Он и в этом доме был до меня. Он предвидел, что я  приеду  сюда.  Мне
становится холодно, я коченею, из-за того, наверное, что моя кровь  тоже
сжимается, как и я сама. Мне страшно, мой страх  -  живое  существо,  он
выпирает из глаз, и оттого они такие расширенные, он  извивается  внутри
меня и закручивает в кольца свое  скользкое,  длинное  тело,  сдавливая,
лишая дыхания.
   Он был здесь, говорю я себе, тот, кто все  это  подстроил,  почему  я
догадалась об этом только сейчас? Джон говорил, что до меня в  доме  жил
писатель, значит, он ожидал меня и что-то готовил, и эти две книги,  они
только первое звено в его плане. И я этот план не знаю. Он, наверное,  и
сейчас где-то поблизости, но мне ни в  коем  случае  нельзя  поддаваться
страху, нельзя бояться.
   Он как раз рассчитывает на мой страх, но это ошибка, я уже не  слепой
котенок, как прежде. Я еще не поняла всего, но знаю, что легко не дамся:
я уже выжила один раз и теперь умею выживать. Я высчитала  его  и  смогу
противостоять. К тому же у меня не осталось слабых мест, нет ахиллесовой
пяты, он сам лишил меня ее, уничтожив всех тех, кого я любила.  Осталась
только одна я, а я совершенно безразлична к себе,  и  поэтому  для  него
непроницаема.
   Но он проницаем для меня. Я странно необходима  ему,  он  зависим  от
меня, пусть патологически, ненормально, но зависим. А  это  значит,  что
уязвим, и я раздавлю его так же, как раздавлю свой страх. Я представляю,
как медленно надавливаю пальцем, нажимаю на извивающееся тельце страха и
из него сочится сначала слизь, а потом что-то лопается внутри,  и  куски
зловонной мякоти вырываются наружу и разлетаются, попадая мне  на  кожу.
От этого она начинает зудеть, но мне не больно, мне приятно, до восторга
приятно.  Я  живо  представляю  эту  картину,  она  возбуждает  меня,  я
чувствую, что у меня раздуваются ноздри и сжимаются кулаки, я больше  не
жертва, я сама готова начать охоту.
   Я снова проверяю все запоры, но уже  не  в  панике,  как  недав