даться раньше, что благодарности
от тебя не  дождешься.  Отец  мой  любил  повторять,  что  из  шелудивой
дворняжки не вырастишь настоящей охотничьей собаки.
   Среди гостей раздались смешки.  Дерзко  смотрела  Кэсси  на  Кинлэна,
вызывающе обвела взглядом его гостей. Ненависть и  обида  сбились  в  ее
груди в один бешеный ком.
   - Вы прекрасно знаете, что я ничего не брала. Однако сейчас я  пришла
по другому поводу.
   - О?
   Его лицо с нависшими бровями и злыми  блестящими  глазами  напоминало
Кэсси тыквенный фонарь .
   - Я пришла сообщить  вам,  что  вы,  конечно,  можете  подкупить  все
мужское население Оклахомы, чтобы они заявили, что переспали со мной, но
это ровным счетом ничего не изменит. - Она сложила руки на животе, будто
защищая своего будущего ребенка от злого взгляда  старого  Гэллахера.  -
Ребенок Рорка появится на свет.
   -  Ты  лживая  шлюха!!  -  взревел  он,   и,   обернувшись   к   двум
телохранителям, ожидавшим на террасе, приказал:
   - Выкиньте вон этот кусок дерьма.
   Они подскочили к Кэсси, схватили ее за руки,  намереваясь  тащить  на
улицу, но тут неожиданно раздался голос Кинлэна:
   - Постойте.  -  Пальцами  он  пребольно  схватил  ее  за  подбородок,
вызывающего взгляда  она  не  отводила,  смотрел  ей  в  лицо  и  он.  -
Предупреждаю, - процедил  он  тихим,  угрожающим  голосом,  который  был
страшнее любого крика, - предупреждаю сразу, если ты  вздумаешь  явиться
сюда со своим ублюдком и требовать с меня денег, ты  пожалеешь.  Выброси
это из головы сразу - если хоть что-то соображаешь.
   На пылающем лице Кэсси дико сверкнули зеленые глаза -  подумать,  что
она позволит своему ребенку быть членом этой семейки! Никаких  денег  не
жалко, лишь бы уберечь его от таких людей.
   - Вот уж  удовольствие  -  навязать  миру  еще  одного  Гэллахера!  -
выкрикнула она. - Уж лучше я избавлюсь от ребенка! Чтобы он не  вырос  в
"такого мерзкого урода, как вы.
   Угрозы и проклятия она выкрикивала  всю  дорогу,  пока  ее  тащили  к
стоявшей у ворот полицейской машине. Кэсси сунули на  заднее  сиденье  и
отвезли прямиком на городскую автостанцию.
   Из всего этого скандала с Кинлэном Гэллахером Кэсси сделала  вывод  -
отныне и навсегда - что  деньги  это  власть.  Уплывая  в  междугородном
автобусе прочь из  Оклахомы,  в  Нью-Йорк,  она  поняла,  что  весь  мир
находится во власти денег. И ей, Кэсси, теперь предстоит стать богатой и
могущественной, чтобы никто и никогда не тронул ее - или  ее  ребенка  -
пальцем.
 
Глава 7 
 
   Манхэттэн плавился  от  жары,  утопал  в  дымке  неожиданно  знойного
бабьего лета. Кэсси методично обходила  все  подряд  галереи,  аукционы,
художественные салоны, музеи - в поисках работы. Она уже три недели была
в Нью-Йорке и успела понять, что те  же  люди,  которые  совсем  недавно
хвалили ее способности в присутствии мисс  Лилиан,  сейчас  смотрели  на
нее, как на пустое место.
   Приезжая  на  Манхэттэн  с  мисс  Лилиан,  они  не  знали  проблем  с
транспортом - в их распоряжении был лимузин.  И  уж  всегда  можно  было
взять такси. Теперь же Кэсси пришлось вплотную  столкнуться  с  системой
турникетов,  эскалаторов,  вагонов,  лестниц,  словом,  с   нью-йоркской
подземкой.  Подземку  Кэсси  просто  возненавидела  -  будто  в   могилу
спускаешься.
   А этим утром давка была невыносимая. Кэсси сначала даже  не  обратила
внимание, что кто-то вплотную приклеился к ее спине - не  удивительно  в
такой толпе. Но вот этот тип начал тереться чреслами об  ее  ягодицы,  и
Кэсси замутило от отвращения.  Она  попыталась  отодвинуться,  но  мужик
прижимался еще ближе, тыкался в нее своим торчащим сквозь одежду членом.
   Тошнота подкатила к горлу. Стараясь не  смотреть  на  этого  "героя",
который внешне был совершенно невозмутим, Кэсси выскочила из  вагона  на
две остановки раньше.
   Салон Бентли находится на Пятой авеню, чуть ниже,  чем  его  "старый,
добрый"  конкурент  Кристи.  Он  расположен   между   стеклянно-стальной
голубоватой громадой Левер-Хауз, который, как рассказывал Рорк,  стал  в
свое время, в пятидесятых годах, авангардом в  архитектуре,  и  высотным
офисом "Мерседес-Бенц", созданным по проекту Фрэнка Ллойда Райта. Здание
аукциона  Бентли  с  голубым  навесом  над  элегантным  подъездом   было
выстроено в сдержанном стиле и не выделялось среди соседних домов.
   Кэсси несколько раз бывала  здесь  с  мисс  Лилиан,  и  экспансивный.
Реджинальд  Бентли   -   один   из   управляющих   аукциона   -   всегда
доброжелательно хвалил Кэсси, признавая ее знание антиквариата.  Поэтому
именно к Бентли она и отправилась сразу же,  приехав  в  Нью-Йорк.  Увы,
безуспешно. Но теперь, не найдя нигде работы, она снова решила  попытать
счастья здесь.
   Набрав побольше  воздуха  для  смелости,  Кэсси  одарила  привратника
безмятежной улыбкой, которая далась ей непросто, вошла в распахнутую  им
дверь с резным медным узором и оказалась в холле-приемной.
   - Я бы хотела поговорить с мистером  Бентли,  -  обратилась  Кэсси  к
немыслимо  стройной  белокурой  женщине-секретарю,  которая  сидела   за
антикварным, как сразу  поняла  Кэсси,  времен  Георга  III,  письменным
столом красного дерева, с обтянутой кожей столешницей. В  прошлом  году,
когда они с мисс Лилиан были здесь,  у  Бентли,  похожий  стол  ушел  за
тринадцать тысяч долларов.
   Секретарша со вздохом отложила книгу, которую читала.
   - Как мне вас представить? - спросила она, интонации  ее  мелодичного
голоса были лишены и доброжелательства, и энтузиазма.
   - Кэсси Макбрайд. Мы друзья с мисс Лилиан Гэллахер.
   С трудом это тянуло на правду, однако сейчас иного выхода не было.
   Блондинка недоверчиво  подняла  светлые  брови,  но  все  же  кивнула
подбородком на стоявшее у стены старинное кресло с гобеленовой обивкой.
   - Присядьте. Я посмотрю, на месте ли мистер Бентли.
   Спустя три минуты белокурая секретарша вернулась.
   - Сожалею, но у мистера Бентли очень загруженный день. Если угодно, я
предварительно запишу вас на прием, -  она  раскрыла  журнал  в  кожаном
переплете, пробежалась по строчкам  блестящим  розовым  ноготком,  -  он
сможет принять вас двадцать пятого октября, в четверг, в два часа дня.
   Значит, до этого ей придется топтаться на улице.
   - Так долго я не могу ждать. Вы сказали про мисс Лилиан Гэллахер? Она
старый клиент мистера Бентли.
   - Я сообщила мистеру Бентли, что вы  друг  мисс  Лилиан  Гэллахер,  -
произнесла секретарша, даже не пытаясь скрыть, что не очень верит в это,
- но у него действительно нет ни одной свободной минуты. Ни для кого.
   - Но у меня срочное дело, - настаивала Кэсси.
   - Мне очень жаль, - повторила блондинка,  хотя  было  видно,  что  ни
капельки ей не жаль, - самое большее, что  я  могу  сделать  для  вас  -
записать на двадцать пятое октября.
   - И все же я подожду его, - решила Кэсси.
   - Как угодно, - равнодушно пожала плечами белокурая красотка, - но  я
не скажу ни слова, - предупредила она, перед тем как снова погрузиться в
чтение.
   Время не шло,  а  ползло;  с  каждой  минутой  желудок  бунтовал  все
сильнее. Но она неподвижно сидела в кресле, вцепившись в свою сумочку  и
не сводя взгляда со снующих в холле людей.
   Утро уже переходило в полдень, когда в приемную  вплыли  три  дамы  -
точные копии белокурой секретарши. Они все были высоки, стройны,  изящны
и, скорее всего, богаты.  Светлые  их  волосы  были  уложены  в  высокие
прически, одновременно и строгие, и легкомысленные, - так, как это  было
модно в последнем сезоне.
   Две из них одеты были в те же шикарные, но сдержанные костюмы, что  и
секретарша в  приемной.  На  третьей  девушке  было  цветастое  шелковое
платье, яркостью оно напоминало Кэсси клумбы роз в саду мисс  Лилиан.  С
их появлением в холле воздух наполнился ароматами "Шанель", "Же  Ревьен"
и "Диориссанс".
   Мелодично пересмеиваясь, они спорили, куда пойти  на  ланч  -  в  "Ла
Каравелл", в ресторан "Четыре времени года" или в "Палм  Корт"  в  отеле
"Плаза". Выбор был остановлен на "Плазе" - все решил фирменный салат  из
лобстера. Они удалились за тяжелые двери, оставив надолго запахи дорогих
духов. Кэсси они просто не увидели.
   Ничего удивительного. Глядя на этих женщин, светских и богатых, Кэсси
поняла, как невзрачно она  выглядит.  В  этой  простой  белой  блузке  и
бежевой  юбке  впору  посуду  в  кафе  убирать,  а  не   демонстрировать
антиквариат на аукционах.
   А ведь она приехала в Нью-Йорк с такими надеждами, с таким трепетом в
груди. Несмотря ни на что, она даже в мыслях не допускала, что ее  новая
жизнь может и не состояться. В конце концов она так долго шла  к  этому,
начав все с первого рабочего дня в доме Гэллахеров.
   Но сейчас, лицом к лицу столкнувшись с разными  препятствиями,  Кэсси
поняла, как же далеко ей еще предстоит идти. И какой непростой это будет
путь. Как бы умна она ни была, как бы старательно  ни  работала  раньше,
как бы ни стремилась работать сейчас, как бы ни ориентировалась  в  мире
антиквариата,  между  нею  и  благородными,  привилегированными   дамами
по-прежнему была полоса такая же  четкая,  как  полоса  железнодорожного
полотна, разделявшая улочки ее детства и ранчо  Гэллахеров.  И  было  до
боли очевидно,  что  в  коллекционно-антикварном  бизнесе  происхождение
человека ценится не меньше, чем его деньги.
   Примерно два часа спустя нарядные девушки вернулись в настроении даже
более оживленном, чем уходили. Все так же не отличая  Кэсси  от  стенки,
они разошлись по своим рабочим кабинетам.
   Кэсси все еще сидела в том же самом кресле, когда уже после  обеда  в
холле появился сам Реджинальд Бентли, провожавший  до  дверей  какого-то
важного покупателя.
   В страхе, что он сейчас снова исчезнет в  своем  неприступном  офисе,
Кэсси вскочила и подбежала к нему.
   - Мистер Бентли, можно вас на минуточку?
   - Опять вы, - неодобрительно взглянув на простенькую кофточку  Кэсси,
сказал он. - Я уже говорил вам, что вы чудовищно несведущи в нашем деле.
   - Однако вы думали иначе, когда я уговаривала мисс Лилиан  приобрести
столик Людовика XVI, тот, который вы безуспешно пытались ей продать.
   Реджинальд Бентли был истинным британцем - с головы до ног, обутых  в
сияющие, ручной работы ботинки. На нем всегда были идеально  отутюженные
брюки, безукоризненно сидящий пиджак,  А  вот  его  равнодушно-холодной,
чисто британской неприязни Кэсси еще не испытывала.
   Обычно он из кожи вон лез, предлагая мисс Лилиан выпить традиционного
английского чаю, перекусить сэндвичами,  и  все  это  -  на  веджвудском
фарфоре. Но сегодня он был доброжелателен к Кэсси  не  более,  чем  люди
бывают доброжелательны к комарам на вечернем пикнике.  В  очередной  раз
Кэсси получала подтверждение, как же важны в этой жизни деньги.
   - У мисс Лилиан всегда  был  безукоризненный  вкус,  -  процедил  он,
жестом отодвигая Кэсси. - Если позволите, я крайне занят...
   - - Подождите! - Кэсси схватила его за руку. - Я все могу  делать,  я
согласна работать на упаковке, быть курьером, все убирать, чистить...  -
лицо  Кэсси  пошло  пятнами.  -  Как  вы  можете  оценивать  вообще  мои
способности, если не даете даже проявить их?
   Он смотрел на ее руку, державшую его рукав, как на  какое-то  мерзкое
насекомое.
   - Девушка, - с плохо скрытым раздражением  произнес  он,  -  если  вы
немедленно не покинете помещение,  я  буду  вынужден  позвонить  в  нашу
службу безопасности.
   - Вы не посмеете. Все из-за того, что я прошу вас о работе?
   Он выдернул рукав из ее пальцев, сложил на груди руки и, наклонившись
к ней своим длинным острым носом, отчеканил:
   - Не советую вам рисковать.
   Внезапно лицо  Кэсси  лишилось  всех  живых  красок.  Подавив  комок,
застрявший в горле, она пошла по мягкому персидскому  ковру  к  двери  с
достоинством,  удивительным  для  тех,  чья  жизнь  вот-вот  полетит   в
тартарары.
   И все же она была опустошена и подавлена.
   Бесцельно побрела она по улице. Но не прошла и двух кварталов, как на
город налетела грозовая туча, спутница полуденного зноя, хлынул  ливень,
и сразу черно-глянцевыми стали мостовые и тротуары. Спасаясь от  тяжелых
бьющих струй, Кэсси юркнула в  ближайший  подъезд.  Это  оказался  Музей
современного искусства.
   До нитки, правда, она уже успела промокнуть.
   Нервное напряжение, отчаяние и самый элементарный голод вызвали снова
приступ  невыносимой  дурноты.  Кэсси  ринулась  в  туалетную   комнату,
ввалилась в кабинку, и тут ее начало выворачивать.  Рвота  была  долгой,
мучительной, до боли в гортани. Она изо всех  сил  держалась  за  бачок,
будто цепляясь за жизнь, готовую, казалось, выплеснуться из  нее  раз  и
навсегда. "Гнездышко" для работы, о котором она столько мечтала, помогая
Лилиан Гэллахер, оказалось пустышкой;
   Рорк не ответил ни на  одно  ее  письмо,  даже  на  то,  которое  она
отправила из Нью-Йорка. Нездорова, беременна,  без  работы,  в  ужасе  и
отчаянии, в чужом городе. Даже у Золушки была крестная мать - фея.
   - А у меня  что  же  есть?..  -  простонала  Кэсси.  И  вдруг  сквозь
болезненный, кружащийся туман она услышала стук в дверь.
   - Вам плохо? - спросил женский голос.
   - Все в порядке, - соврала Кэсси, а в  это  время  желудок  ее  опять
сжали мучительные спазмы. Однако это были уже только позывы к рвоте.
   Из нее выплеснулось все до капли.
   Слова Кэсси явно не удовлетворили женщину.
   - Вам нужна помощь?
   Кэсси не отвечала. Она просто привалилась спиной к дверце  и  закрыла
глаза, изнемогая от головокружения.
   - Если вы не выйдете и я  не  смогу  убедиться,  что  с  вами  все  в
порядке, мне придется вызвать сюда врача.
   Понимая, что так просто эта назойливая дамочка  не  отвяжется,  Кэсси
тихо выругалась, с трудом поднялась на ноги  и  дрожащими  руками  стала
отпирать замок. С третьей попытки ей удалось открыть задвижку.  Наконец,
она вывалилась из кабинки.
   Немигающими глазами - ярко-голубыми, скрытыми за  крупными  очками  в
черной оправе смотрела на нее эта женщина.
   - Ну то, что вам плохо, это ясно, - сказала она, -  кто-нибудь  может
забрать вас домой?
   Кому позвонить?  -  настаивала  она,  явно  обеспокоенная  бледностью
девушки.
   - Некому.
   На ватных ногах Кэсси  добралась  до  умывальника,  ополоснула  лицо,
промыла рот, немного стесняясь пристального взгляда незнакомки.
   - Но ведь семья у вас есть?
   - Нет, - выговорила Кэсси. От холодной воды ей стало  немного  легче;
что уж так жалеть себя, подумала она, никто не  принуждал  ее  сохранять
эту беременность, нечего ныть, только хуже будет. - У меня никого нет.
   - Я думаю, теперь - есть, - сказала женщина, протягивая ей полотенце.
   - Нет, правда, я сама справлюсь.
   - Не выдумывайте. Мы  все  иногда  нуждаемся  в  помощи.  Впрочем,  я
понимаю, что вы не хотите никуда идти с незнакомыми людьми. Что же...  -
она протянула руку, - в таком случае, меня зовут Нина. Нина Грейс.
   Кэсси сразу вспомнила это имя. Нина Грейс  -  знаменитая  супермодель
шестидесятых!
   Длинные светлые волосы, неяркая помада на губах, ноги,  "растущие  от
шеи" -  такова  была  Изумительная  Грация  -  Грейс,  как  называли  ее
американцы, для которых эта девушка стала своеобразным  ответом  Европе,
точнее Джин Шримптон.
   Кэсси слышала, что  в  свое  время  она  вышла  замуж  за  греческого
судовладельца-миллионера и раньше времени оставила ради него бизнес.  Но
не прошло и полутора лет, как она оказалась вдовой. Вернувшись  тогда  в
Соединенные Штаты, она на "корабельное" наследство основала  собственное
дело в мире моды, открыла фотоагентство.
   И сейчас, хотя ей, наверное, было уже далеко за сорок, выглядела  она
потрясающе. Длинные волосы низким узлом  стянуты  на  затылке,  открывая
безукоризненные черты лица. Одетая,  несмотря  на  жуткий  влажно-густой
зной, в черное трикотажное платье, она  выглядела  элегантно  и  строго.
Идеальной  формы  ноги  были  обтянуты  черными  шелковистыми   чулками.
Завершала костюм пара изящных черных лодочек.
   Чувствуя  себя  ужасной  провинциальной  замарашкой,  Кэсси,  вытерев
кое-как ладони об юбку, протянула руку для пожатия.
   - Кэсси Макбрайд, - представилась она;
   - Ну, вот и хорошо, - кивнула Нина Грейс, - раз мы  с  тобой,  Кэсси,
теперь знакомы, значит, ты можешь пойти со мной.
   И невзирая на протесты девушки, она потянула  ее  прочь  из  туалета,
повела через холл.
   Кэсси продолжала слабо отбиваться,  возражая,  что  обойдется  своими
силами, но голод,  усиленный  рвотными  спазмами,  страхом  и  отчаянием
сделал свое дело. Перед глазами у нее замелькали  белые  пятна,  в  ушах
зашумело и, мягко опустившись на пол, Кэсси провалилась в глухую тьму.
 
*** 
 
   - Зря вы это, ничего мне не нужно, - говорила Кэсси, сидя уже в такси
рядом с Ниной, - я прекрасно себя чувствую.
   - Ну, конечно. Именно поэтому ты и свалилась в обморок.
   - Да только на несколько секунд. Вы же сами сказали.
   - На секунду или на час - потеря сознания  дело  нешуточное,  -  Нина
мельком взглянула на Кэсси, - особенно в твоем положении.
   - Разве заметно? - ужаснулась Кэсси, для которой  важно  было  прежде
всего найти работу, а уж потом информировать всех о своей беременности.
   - Нет, незаметно. Догадалась по опыту.
   - Я бы не хотела говорить об этом.
   - Хорошо, - не стала возражать Нина, откинулась  на  потертую  спинку
сиденья и положила ногу на ногу.
   Кэсси была признательна ей, что она не лезет с  разговорами.  К  тому
же, хоть Кэсси себя и не  чувствовала  на  грани  обморока,  но  светлые
бляшки перед глазами все время мельтешили.
   - Почему бы тебе сейчас не расслабиться?  -  предложила  Нина,  будто
прочитав ее мысли. - Прислонись поудобнее, закрой глаза, дыши глубоко  и
медленно. Это помогает.
   Кэсси последовала ее  совету.  К  окончанию  их  поездки  слабость  и
головокружение исчезли.
   Нина Грейс даже не  пыталась  скрыть  своего  недовольства  убогой  и
темной комнатушкой, которую снимала Кэсси. Из мебели в ней  была  только
кровать и видавший виды комод, на  ящиках  которого  не  было  ни  одной
ручки.
   - Стены  последний  раз  красили,  наверное,  во  времена  президента
Маккинли, - протянула Нина. Она  подошла  к  закопченному  окну,  откуда
открывался "вид" на глухую кирпичную стену соседнего дома. В  это  время
из-под кровати выполз таракан длиною в палец  и  невозмутимо  направился
через комнату, под комод. - Да, пейзаж явно оставляет желать лучшего.
   Выйдя из комнаты, Нина отправилась по коридору - осмотреть санузел  -
общий для всех жильцов. Ее каблуки барабанной дробью стучали по драному,
грязному линолеуму.
   - Что же, все ясно, - молвила она,  возвращаясь,  -  ясно,  что  тебе
нельзя здесь оставаться.
   - Да нет, тут не так уж плохо,  -  пробормотала  Кэсси,  стараясь  не
вспоминать, какой шок испытала сама, впервые  войдя  сюда.  -  И  совсем
дешево.
   - А также грязно и небезопасно. Или  ты  скажешь,  что  эти  "потомки
бурных шестидесятых" <Потомки шестидесятых годов, то есть наркоманы.> не
настораживают тебя?
   Если честно, Кэсси жила в постоянном страхе из-за этих длинноволосых,
заросших, грязных личностей, которые, казалось, надолго обосновались  по
углам темного коридора. Правда,  чаще  они  были  не  в  состоянии  даже
шевельнуться; наркотики исправно делали свое черное дело.
   - Я сумею постоять за себя.
   - Тебе надо думать не только о себе, но и о ребенке.  А  этот  уголок
явно не для детей.
   Кэсси  хотела  сообщить  Нине,  что  не  собиралась   надолго   здесь
оставаться, когда получила еще один сюрприз.
   - Мы едем ко мне домой.
   Никакие аргументы Кэсси не подействовали - как и час назад  в  музее.
Опомнилась Кэсси уже в такси, кото