слова, он взял Джейд на руки и понес наверх, в  спальню,
где хотя бы на короткое время сумел изгнать терзавших ее  злых  духов  и
демонов.
 
*** 
 
   За день до начала  аукциона  Джейд  все-таки  решила  отдохнуть;  она
сидела дома, стремясь унять волнение пересаживанием комнатных гераней.
   В небольшую оранжерею неожиданно вошла Эдит.
   - К вам пришли, Джейд, - с удивлением сказала  она.  Гость  был  Эдит
незнаком, прежде он в доме не бывал.
   Не Сэм и не Нина.
   - Кто же это, Эдит? - вытирая руки, спросила Джейд.  Одета  она  была
явно не для приема посетителей - узенькие шорты и свободная майка.
   - Это я, - раздался знакомый голос, и за спиной Эдит появился Рорк.
   Джейд побледнела  -  такова  была  ее  первая  реакция.  В  следующее
мгновение она  быстро  посмотрела  наверх:  дверь  в  комнату  Эми  была
закрыта, сегодня четверг, девочка в школе, слава Богу.
   - Может быть, приготовить для вас и вашего гостя чай  со  льдом  и  с
лимоном? - предложила Эдит, вглядываясь в лицо Джейд. Разумеется, она не
могла не заметить ее реакцию на появление Рорка.
   - Нет, благодарю  вас,  Эдит,  -  выдавила  Джейд.  Сухие  губы  едва
слушались ее. - Мистер Гэллахер зашел ненадолго.
   Эдит ушла в глубь дома. Джейд повернулась,  с  трудом  заставив  себя
посмотреть Рорку в глаза.
   - Вот это сюрприз, - сказала она.
   - Прошу прощения, что побеспокоил тебя дома, - заговорил Рорк.  -  Но
необходимо, чтобы ты одобрила некоторые поправки. Все дело в лестнице  и
в противопожарной безопасности. Я не застал тебя ни в офисе у Сэма, ни в
твоей конторе в галерее искусств,  вот  и  решил  зайти  сюда  В  общем,
внутренняя лестница в том виде, как  ты  предлагала,  слишком  узка,  не
отвечает  требованиям  безопасности.  Но,  может,   ты   согласишься   с
изменениями, которые внес я? Собственно, с этим я и пришел.
   Джейд взяла у  него  чертежи  и  наброски,  разложила  на  стеклянной
поверхности столика. Руки  ее  были  перепачканы  землей  для  комнатных
цветов.
   - О, свободнонесущая?
   - Да, открытые ступени зрительно расширяют пространство.  Материал  -
тонированная сталь. Красная.
   - Интересно. Но почему именно красная?
   - Давай ты не будешь ничего решать, пока своими глазами не увидишь. В
конце концов, если тебе так уж не нравится цвет, можно перекрасить.
   - Похоже, в этом что-то есть, - пробормотала она, перебирая наброски.
   - Значит, завтра - большой день?
   - Извини, что? - подняв глаза от чертежей, Джейд  увидела,  что  Рорк
смотрит на нее тем знакомым взглядом, от которого дыхание перехватывает.
   - Я про аукцион.
   - О! - Жуткое нервное напряжение так и пульсировало в ней;  изо  всех
сил она пыталась отвести глаза от его губ, но не могла... - Да.
   Завтра начало.
   - Нервничаешь?
   - Ужасно.
   Вслух они говорили о делах, а про себя - совсем о  другом.  Их  глаза
начали свой разговор - на таком знакомом обоим языке - Ты,  как  всегда,
будешь великолепна. - И вдруг Рорк словно переключился. - Интересно, как
долго ты сможешь разыгрывать это представление?
   - Какое представление? - едва владея голосом, откликнулась  Джейд.  -
Не понимаю, о чем ты говоришь.
   Ей сейчас просто необходимо  было  сбежать  от  пристального  взгляда
Рорка. Она встала с кресла и отошла в дальний  угол  открытой  оранжереи
Полуденное солнце превратило ее волосы в  медный  поток  с  вкраплениями
золотых нитей.
   - Поправки твои я принимаю. Чем больше я думаю над ними,  тем  больше
мне нравится идея тонированной стали. Красная лестница...
   - Да черт с ней, с лестницей - Рорк быстро подошел  к  ней,  взял  за
плечи. - Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Я говорю  о  том,  как  ты
притворяешься, что мы с  тобой  прежде  не  существовали,  что  не  было
ничего...
   - Рорк, я прошу тебя. Ты женат.
   - Спасибо, я знаю, - сказал он.
   А про себя подумал, что недолго осталось жить его браку.  Он  обречен
на крах. И хотя он с самого начала знал, как предана Филиппа  отцу,  все
же не подозревал, насколько сильны  эти  чувства.  Невыносимым  оказался
факт, что Филиппа ставила Ричарда Хэмилтона всегда  на  первое  место  в
своей жизни. Все остальное - потом.
   Даже муж. Скорее, особенно муж.
   - Но это ничего не меняет, - сказал Рорк. - Я все равно  хочу  только
тебя. Так же, как ты - меня.
   - Нет. Я - нет, - выпалила Джейд. Но голос ее дрожал, ведь  Рорк  был
сейчас так близко, а ее влечение к нему так сильно и безрассудно.
   - Нет? Нет? - Рорк до боли знакомым движением  провел  руками  по  ее
спине, от лопаток до бедер. - Что, и ты смотришь на него,  так  же,  как
смотришь на меня? - тихо спросил он.
   - Я вообще не смотрю на тебя. Не хочу. Не  хочу  ни  смотреть,  ни..,
тебя.
   Сказав эти слова, Джейд содрогнулась, ей почудилось,  что  ее  сейчас
поразит громом небесным, такой жуткой была эта ложь.
   - Неужели? - Губы Рорка изогнулись  в  мягкой  улыбке.  -  Может,  мы
все-таки проверим это, а?
   Во рту у Джейд все пересохло. Она лишилась дара речи.
   А Рорк тем временем наклонился к ней, и в глазах его она увидела  тот
огонь, которому, знала, воспротивиться не сможет. Более того, она  и  не
хотела противиться ему. Просто стояла  неподвижно,  не  в  состоянии  ни
двинуться, ни слова сказать. Единственное, что ей удалось, это уговорить
себя  остаться  пассивной.  Может,  тогда  Рорк  поймет,  что   какой-то
случайный поцелуй ничего не значит для нее. Что сам Рорк ничего для  нее
не значит...
   Но Джейд не была готова совладать с чувствами,  которые  влил  в  нее
через этот поцелуй Рорк. И ее руки, которым  следовало  оттолкнуть  его,
уже не подчинялись разуму. Они  обвили  его  торс,  пальцы  вцепились  в
рубашку.
   А Рорк скользнул уже под ее просторную футболку, провел по обнаженной
спине, лаская кожу уверенными движениями.
   - О Боже, какая ты...
   Он привлек ее к  себе  ближе,  крепче,  и  Джейд  неожиданно  ощутила
грудью, животом, бедрами мускулистое мужское тело. И чувственный голод.,
жаркий и первобытный, охватил ее. Он соблазнял, искушал, звал ее  к  той
кромке, на которую стоит только ступить - и сорвешься вниз.
   Эротические картины - яркие, красочные, влекущие - заполонили  разум.
И Джейд  ожила,  будто  проснулась.  Каждая  ее  клеточка  теперь  алчно
требовала прикосновения  мужских  рук,  каждая  пора  жадно  наполнялась
страстью, скрываемой так долго. Это было жутко. И прекрасно.
   Рорк погрузил пальцы в пышную гриву ее  волос,  перебирая  их,  будто
огнем горящие песчинки.  Запах  женщины  дурманил  ему  голову,  страсть
закипала в нем, угрожая смести все преграды.
   Он хотел, чтобы эта женщина лежала  перед  ним  нагая  и  жаркая,  он
жаждал кожей ощутить горячий атлас ее тела, мечтал слышать  ее  стоны  и
крики, когда он возведет ее на вершину сладострастия, ему не  терпелось,
чтобы эти тонкие руки ласкали и дразнили его, хотелось,  чтобы  оба  они
довели друг друга до безумия, до умопомрачения. Рорк хотел Джейд,  хотел
всеми живыми волокнами человеческого существа. - Боже, как я хочу  тебя,
- прохрипел он, касаясь ее губ. - Здесь. Сейчас.  Сию  минуту,  пока  ни
один из нас не пришел в себя.
   Он расстегнул молнию на ее шортах  и  погрузил  руку  в  теплый  шелк
трусиков. Ее лоно было уже горячее,  бархатно-влажное,  готовое  принять
его.
   - Нет. - Джейд вдруг в ужасе рванулась.
   Жаркие нити страсти натянулись и лопнули. Не  дав  Рорку  опомниться,
Джейд выскользнула из его рук. Застегнула дрожащими  пальцами  шорты.  -
Пожалуй, тебе надо идти.
   - Да что же это за наваждение такое? - изумился  Рорк.  -  Ты  можешь
отрицать на словах все что угодно, Джейд, но то, что было у нас с  тобой
- и до сих пор есть - это реальность, Джейд, пойми! И эта реальность  не
отпустит тебя, даже если ты этого очень захочешь. Я хочу тебя.
   Ты хочешь меня. В чем же дело?
   - Желания недостаточно. - Все еще дрожащими руками  Джейд  поправляла
волосы. - Кроме того, я уже говорила, ты женат, Рорк.
   - Но минуту назад ты и думать не думала об этом.
   - Да. Ты прав. - Она  глубоко,  судорожно  вздохнула.  -  Я  потеряла
контроль над собой, - призналась она. - Но  это  было  чисто  физическое
влечение. Секс в чистом виде. И не более.
   В ответ Рорк лишь недоверчиво поднял брови.
   Не более чем секс? Всматриваясь в искаженные черты ее лица, он думал,
а понимает ли сама Джейд, что здорово ошибается.  В  чистом  виде  секс,
примитивная половая потребность было то, что связывало Рорка и его  жену
Филиппу. Ни улыбки, ни  вздоха.  Никаких  эмоций.  И,  конечно,  никакой
любви. В их  жизни  были  только  совокупления:  распутные,  похотливые,
изощренные половые сношения, такие, что порою даже Рорк, который не  без
оснований считал себя изысканным любовником, вздрагивал от того, к  чему
принуждала его в постели Филиппа. Грубая, животная похоть - это все, что
могла дать ему жена.
   Близость с ней утомляла, изматывала, а наслаждение едва ли можно было
назвать острым. А последние  встречи  с  женой  вообще  вызвали  пугающе
слабые ощущения, если вообще он испытал к ней  влечение.  Как  это  было
непохоже на ту страсть, которую только что возбудила в нем Джейд.
   - Я серьезно говорю, - настаивала Джейд. - А потом даже если бы это и
было не так, хотя этого не было, я.., я никогда не оставлю Сэма.
   - Вот сколько значат для тебя его деньги! И это  после  того  как  ты
своими руками сколотила себе состояние? Господи, Джейд,  да  сколько  же
денег тебе надо, чтобы выдавить из себя Гэллахер-сити?
   - Деньги Сэма меня не волнуют, - вспыхнула она.  -  Я  его  люблю.  И
никогда не причиню ему боль.
   Рорк сложил руки на груди.
   - А мне вспоминаются дни, когда ты говорила, что любишь меня.
   - Я думала так. Но это было давно. Когда я еще не чувствовала разницы
между любовью и физическим влечением. Я люблю Сэма, - повторила  она.  -
Люблю так, как никогда бы не смогла любить тебя.
   И это была правда. Рядом с Сэмом Джейд ощущала покой и уверенность. А
с Рорком она будто катилась в преисподнюю.
   Рорк не знал, чего ему сейчас хочется больше - свернуть ее прелестную
шейку или распластать прямо на полу, заставить ее стонать, извиваться от
сладострастия и утолить, наконец-то, свой голод. Похоже, и то, и  другое
доставило бы ему сейчас величайшее наслаждение.
   Но он просто молча развернулся и ушел. Оставив ее  в  одиночестве.  В
трепете. В отчаянии.
 
Глава 19 
 
   Интерес к наследству  Мэри  Хэррингтон  собрал  покупателей  из  всех
уголков Земли. На лимузинах, такси, личных автомобилях, а кто и  пешком,
прибывали  они  к  дверям  отеля  "Фэйрмонт".  По  широким  лестницам  с
позолоченными перилами  из  зарезервированных  номеров  тоже  спускались
гости. Все направлялись в большой бальный зал гостиницы.  Перед  началом
аукциона предусмотрен был еще и фуршет.
   Здесь собрались игроки самого "тяжелого  веса"  -  владельцы  частных
коллекций, готовые дорого  заплатить,  чтобы  пополнить  свои  богатства
раритетами из знаменитого "восточного клада",  как  все  величали  добро
старухи Хэррингтон. Толпа  была  эклектична,  как  коллекция  дилетанта:
кинозвезды и отпрыски королевских семей сидели  рядом,  арабские  шейхи,
разбогатевшие на нефти, толковали о своих делах с техасскими  магнатами,
японские предприниматели обсуждали с завсегдатаями  Уолл-стрит  цены  на
нью-йоркскую недвижимость.
   Пятьсот предполагаемых покупателей аукциона внесли по тысяче долларов
в благотворительный фонд, который недавно учредил Сэм Сазерленд. Значит,
почти полмиллиона долларов принадлежит теперь  будущему  летнему  лагерю
для детей с пороками физического развития. Идея благотворительного ланча
принадлежала Сэму.
   Джейд, знавшая, что все это из-за его любви к Эми,  тронута  была  до
слез, когда он впервые высказал такое предположение.
   Накануне аукциона Джейд спать не могла. В конце концов она  отбросила
все попытки уснуть и  еще  до  рассвета  прибыла  в  отель,  где  ранние
утренние  часы  провела  в  окружении  потрясающей   красоты   сокровищ,
придирчиво сверяя - в который раз! - списки и перечни.
   Напряженность, нависшую  в  зале  перед  началом  этого  грандиозного
мероприятия, можно было, наверное, пощупать руками.
   Пока собирались  гости,  пока  шел  благотворительный  ланч,  будущие
соперники  с  притворной   сердечностью   раскланивались,   обменивались
впечатлениями  от  дивных  фотографий  в  каталоге  Тони   Ди   Анджело.
Покупатели делали пометки на полях,  приглядывались,  прикидывали.  Ведь
каждый  уже  припал  сердцем  к   какой-нибудь   безделушке.   Некоторые
переговаривались,  некоторые   обменивались   мимолетными   "дружескими"
поцелуями, но тут же расходились в стороны, будто и не были знакомы.
   Наконец, огромные  двойные  двери  распахнулись,  и  все  изысканные,
сдержанные манеры, которым с детства учили посетителей, улетучились  как
дым. Будто по выстрелу стартового пистолета они заняли кресла в зале.
   Идя к подиуму и оглядывая зал, Джейд прикинула, сколько же  собралось
здесь людей. Зал был полон. Все сидячие места заполнились за пару минут.
Тем, кто замешкался, пришлось  выстраиваться  вдоль  стен.  Народу  было
больше, чем  во  всем  Гэллахер-сити,  показалось  Джейд.  И  эта  мысль
вдохновила ее, доказав, какой же путь она прошла.
   Шепоток и гул  в  зале  смолкли,  когда  Джейд  поднялась  на  подиум
красного дерева. Предвкушение было написано на  каждом  лице.  Атмосфера
была наэлектризована так, что Джейд будто слышала сухое потрескивание  в
воздухе.
   - Леди и джентльмены, добрый день, -  приветствовала  она  аудиторию,
после чего кратко обрисовала коллекцию Мэри Хэррингтон, рассказала о  ее
создании и о замечательной хозяйке всех этих прекрасных вещей.  -  Итак,
мы начинаем.
   Джейд поддерживала гонку долларов на немыслимой скорости. Предполагая
немалый ажиотаж на аукционе, она  наняла  помощников-наблюдателей  вдвое
больше, чем обычно: несколько молодых женщин  в  серых  костюмах  должны
были следить за жестами покупателей, которые могли выпасть  из  внимания
Джейд. А изо всех уголков зала так и летело - я даю  больше,  выше,  еще
больше, еще выше. Ее предусмотрительность сослужила добрую службу.
   Во второй половине дня было продано уже более сотни предметов мебели,
и среди них удивительный покрытый красным лаком шкафчик,  принадлежавший
когда-то   Консуэло    Вандербильт    -    герцогине    Мальборо;    два
шкафчика-близнеца китайской работы с декоративными панно на дверцах, где
были изображены аисты, горы, травы;  корпуса  шкафчиков  были  расписаны
орнаментом, замочки  в  дверцах  были  с  "секретом";  ритуальный  стол,
инкрустированные жадеитом и перламутром.
   После  короткого  перерыва,  во  время  которого   подавали   канапе,
шампанское и чай, торги  возобновились  -  и  продолжались  до  позднего
вечера. Джейд даже не помнила, спала ли она  в  первую  ночь.  Казалось,
только сомкнула глаза, и уже пора было начинать второй день аукциона.
   Разгоряченные ажиотажем предыдущего дня,  покупатели  ярко  показали,
что же такое "аукционная лихорадка" -  недуг  опасный  и  заразный.  Они
отчаянно,  с  яростью  бультерьеров  сражались  за   древние   китайские
свитки-картины и за японские панно и ширмы.
   В третий, заключительный, день торгов  мелькали  уже  астрономические
цены. Публика билась за восьмисотлетний корейский селадоновый флакончик,
принадлежащий династии Корио, за редкостной  красоты  резную  жадеитовую
пряжку, за очаровательную семейку вырезанных из слоновой  кости  собачек
(XIX   век),   за   фарфоровое   ручной   росписи   блюдо,    специально
предназначенное для подачи на стол карпа.
   Карп фигурировал еще в  одном  лоте.  Демонстрируя  публике  японский
расшитый тончайшей металлической нитью шелковый халат, на спине которого
красовались  играющие  блестками  среди  прозрачных  вод   рыбы,   Джейд
информировала аудиторию, что карп  являлся  на  Востоке  символом  силы,
смелости и стойкости.
   Страсти разгорались сродни старой родовой вражде. А  к  концу  торгов
эмоции, казалось, достигли предела. Двое особо отчаянных гостей чуть  ли
не подрались на кулачках (борцы, правда, немедленно были удалены из зала
корректными и могучими  охранниками).  Другой  незадачливый  покупщик  в
порыве раздражения покинул зал, когда не  сумел  отыграть,  бело-голубую
чашу из храмовой утвари с ручками в виде слоновых голов, относившуюся  к
эпохе династии Юань.
   Лакированная  шкатулка   для   драгоценностей,   изнутри   отделанная
перламутром, а  сверху  расписанная  драконами,  ушла  за  восемь  тысяч
долларов; золотисто-красный лакированный китайский ящичек для  игральных
карт был продан  за  тридцать  пять  тысяч  долларов;  серебряная  чаша,
датированная годами царствования династии  Мин,  обошлась  покупщику  из
Японии в  двадцать  тысяч,  а  сногсшибательная  шестифутовая  бронзовая
пагода, украшенная шлемом  Токагавы,  обожествленного  властителя  эпохи
Эдо, потянула на все двести семьдесят пять  тысяч  долларов.  Эта  сумма
более чем в два раза превышала ту, которую десять лет  назад  отдала  за
пагоду  Мэри  Хзррингтон,  и  на  пятьдесят  тысяч  долларов   превзошла
стартовую цену на этом аукционе.
   К  моменту,  когда  последний  лот  -  фигурка  придворного  вельможи
династии Мин, вырезанная из целого куска природного зеленого  жадеита  -
был продан анонимному покупщику, связавшемуся с аукционом  по  телефону,
Джейд была измотана до последней степени.
   - Просто не верится, что всему  конец,  -  простонала  она,  скидывая
туфли и валясь на диван. Эти три дня она работала в лихорадочной  гонке,
и как ни радовало ее то, что аукцион прошел успешно,  прежде  всего  она
ощущала апатию и подавленность.
   Сэм, сидя у нее в ногах, принялся массировать гудевшие ступни.
   - Что, немного сникла?
   Джейд поудобнее устроилась на подушке и закрыла глаза.
   - - М-м-м, как приятно... Да, ты знаешь, сникла. А как ты догадался?
   Сэм пожал плечами.
   - Да я сам всегда так себя чувствую, когда наконец свершается большая
сделка. Это естественно.
   - Наверное, - согласилась Джейд. Его руки волшебным  образом  снимали
ломоту и усталость в ногах.
   - Знаешь, ты была бесподобна. Как всегда.
   Джейд улыбнулась. Если бы она  опозорилась  перед  всем  миром,  Сэм,
скорее всего, сказал бы те же слова. Но сейчас он  говорил  правду,  она
сама знала это. Знала, что была хороша в своей роли. И не просто  хороша
- великолепна! Даже в "Кроникл" отметили это, особенно  восхищаясь  тем,
как она продавала пагоду.
   Но  что  самое  главное,  после  торгов  к  ней   подошли   несколько
покупателей и предложили для консигнации кое-что из своих  коллекций.  А
поскольку пополнение запасников - источник энергии для любого  аукциона,
Джейд не могла быть недовольной. Кроме  этого,  она  получила  несколько
писем-заявок  от  искусствоведов  и  экспертов,  работавших   в   лучших
аукционных фирмах мира. Эти люди были не прочь прибыть в Сан-Франциско и
устроиться на работу в "Джейд".
   Жизнь казалась безоблачной. И все же что-то беспокоило Джейд.
   - Странно, - пробормотала она, - такое  чувство,  будто  меня  уносит
течение.
   - Если тебе нужен якорь, готов немедленно предложить свои услуги.
   - Якорь, который будет держать меня? Плохо представляю  тебя  в  этой
роли.
   Сэм, действительно, всегда только подталкивал ее к дерзким  шагам,  к
отчаянным полетам.
   - А в какой же роли ты меня видишь?
   - В роли мужа, - не колеблясь ответила Джейд. - Теперь, когда аукцион
"имени  Мэри  Хэррингтон"   позади,   я   намерена   вплотную   заняться
приготовлениями к нашей свадьбе.
 
*** 
 
   - Не понимаю, - недоумевал Сэм неделю спустя. - Эми же в восторге  от
одной мысли о нашей свадьбе. Она может быть прекрасной "цветочницей"  на
брачной церемонии. Почему ты хочешь, чтобы мы скрывались  от  мира,  как
два влюбленных подростка?
   - Это нужно Эми. То, что я в результате всей рекламы