щей неделе приехать домой,  в  Даллас,  где 
собиралась устроить  вечеринку  и  заколоть  жирного  тельца  по  случаю 
возвращения блудного сына. 
   "Там будет и Сид Уэлтон из "Уэлтон  ойл".  Ты  ему  всегда  нравился, 
Алекс, - сказала она. - К тому же ты выпускник Йеля. Пора извлечь пользу 
из образования". У Сида  Уэлтона,  вспомнил  Алекс,  была  толстая,  как 
корова, дочь на выданье. 
   Он снова вернулся в зал. Элен, беседовавшая с  Дональдом  Стэндингом, 
бросила на Алекса  вопросительный  взгляд.  Они  не  были  вместе  после 
размолвки, а завтра утром она улетает в Калифорнию. Алекс  понимал,  что 
Элен интересует, намерен ли он провести  с  ней  эту  ночь,  но  ему  не 
хотелось давать ей ответ. 
   Алекс налил себе еще бокал шампанского, но, сделав глоток, решительно 
поставил бокал на стол. "Не надо больше шампанского" - подумал он, вдруг 
почувствовав страшную усталость. 
   - Итак, друзья мои, благодарю вас всех, - Алекс повернулся к Джону, - 
и за финансовую поддержку пьесы, - он обвел  взглядом  Криса,  Дональда, 
Элен и Майкла Джерарда, режиссера, - и за  блестящее  воплощение  ее  на 
сцене. Возможно,  мы  снова  встретимся  в  том  же  составе  при  более 
благоприятных обстоятельствах. 
   Увы, я должен идти. 
   - Подожди, - сказала Розмари, - мы подвезем тебя. 
   Джон коснулся ее руки: 
   - Пусть идет. Думаю, ему сейчас нужно побыть одному. 
   Элен, увидев, как Алекс попрощался с  метрдотелем,  схватила  пальто, 
махнула всем рукой, выбежала из ресторана и  догнала  Алекса  на  Шестой 
авеню, когда он садился в такси. 
   - Алекс, прошу тебя, подожди! Не надо так расстраиваться! 
   - А как же еще? 
   - Ты понимаешь, о чем я. Может, пойдем куда-нибудь и поговорим? 
   - Я еду домой. 
   - Тогда и я с тобой. 
   Дома Алекс налил ей и Себе бренди. 
   - Я и так уже много выпила. 
   - А я выпью. - Он снял пиджак и включил телевизор. 
   Элен его выключила. 
   - Алекс, я хочу поговорить с тобой. Не понимаю,  почему  ты  на  меня 
разозлился! 
   - Я на тебя не разозлился.  -  Алекс  нахмурился,  и  сам  не  вполне 
понимая, в чем дело. Скорее всего расспросы Элен заставили его осознать, 
что пьеса "Смерть героя" потерпела  фиаско.  В  Древней  Греции  гонцов, 
приносивших плохие вести, казнили. 
   Элен расстегнула блузку. 
   - Приласкай меня. 
   - У меня нет настроения. 
   - Ну-у... - Она капризно надула губки, и расстегнула молнию на  юбке. 
Красный шелк окутал ее ноги. - Встряхнись, Алекс! Поиграй со мной! 
   Он равнодушно взглянул на нее: 
   - Я же сказал тебе, что не в настроении. 
   - Настроение, настроение... - Она стянула  с  себя  черные  бикини  и 
помахала ими перед носом Алекса. Он отстранил ее руку. 
   -  Ох,  тебя  сегодня  нелегко  расшевелить.  -  Элен  наклонилась  и 
потерлась грудями о его щеки, потом уселась к нему на колени. 
   - Ну ладно, черт тебя побери! - Он грубо  толкнул  ее  на  коврик.  - 
Хочешь, чтобы тебя оттрахали? Ты получишь это. - Алекс почувствовал, что 
ненавидит Элен, эгоистичную, похотливую сучку. Она глядела на него снизу 
вверх и самодовольно улыбалась. Боже, как ему хотелось стереть с ее лица 
эту самодовольную улыбку! 
   Ладно, надо оттрахать ее так, чтобы она визжала от боли. 
   Рывком расстегнув брюки, Алекс обрушился на нее. 
   - О Боже! - усмехнулась Элен. - Настроение у тебя явно изменилось. 
   Сам того не  желая,  он  ударил  ее  по  лицу  -  импульсивный  жест, 
спровоцированный гневом и спиртным. 
   Голова ее дернулась, на щеке выступил красный след от пощечины. 
   - Господи, Алекс, что ты делаешь? 
   Ударив Элен еще раз, он грубо вошел в нее. Она застонала  и,  прогнув 
спину, приподняла таз. 
   - Значит, тебе это нравится, сучка? Это тебя возбуждает? -  Он  снова 
ударил Элен по лицу, и она выставила руки  вперед.  Охваченный  яростью, 
Алекс отвел ее руки и, продолжая наносить удары, рывками входил в нее. 
   - Не надо, остановись! - плакала Элен, пытаясь уберечь  лицо,  но  ее 
бедра двигались в такт его грубым рывкам. - Только не  по  лицу,  Алекс! 
Прошу тебя! Ты испортишь мне лицо "Ах,  ее  беспокоит  собеседование,  - 
думал он. - Это проклятое собеседование в Голливуде! Ни о чем другом она 
не думает". 
   Что он делает? Что за дикие, темные инстинкты высвободила в нем Элен. 
Алекс опустил руки и, тяжело дыша, уставился на нее. Такого  с  ним  еще 
никогда не бывало, он никогда в жизни не ударил женщину.  Элен  неистово 
извивалась под ним, прикрывая лицо. Ее неистовое возбуждение  вызвало  у 
него  отвращение.  Ненавидя  себя  и  Элен,  он  поднялся.  До   предела 
напряженный пенис поблескивал от влаги. 
   - Убирайся, - сказал Алекс. - Забирай свою одежду и убирайся. 
   Когда Элен ушла, он встал под душ, пустив такую горячую  воду,  какую 
только мог вынести,  и  разрыдался,  охваченный  угрызениями  совести  и 
жалостью к себе Овладев наконец собой, он вышел  из  ванной,  приготовил 
кофе, выпил его,  окончательно  протрезвел  и  вновь  обрел  способность 
рассуждать здраво. 
   Алекс не хотел соглашаться на вариант "Уэлтон ойл", но вместе  с  тем 
понимал, что на три тысячи ему долго не протянуть, во всяком  случае,  в 
Нью-Йорке. А вот в Греции... В  Греции  он  почти  ничего  не  тратил  и 
здорово там поработал. Потом Алекс  вспомнил  об  авиабилете  в  Даллас, 
заказанном для него матерью и оставленном в кассе аэропорта. Он  возьмет 
его, полетит в Даллас, а оттуда дальше,  в  Мексику,  где  тоже  дешевая 
жизнь. На побережье Юкатана сдаются внаем  хижины  за  десять  центов  в 
день. Там его трех тысяч долларов хватит на целую вечность, и он  сможет 
работать. 
   Сняв с полки в кладовке чемодан, Алекс начал укладывать вещи. 
 
Глава 25 
 
   С пишущей машинкой в одной руке и  чемоданом  в  другой  Алекс  пошел 
вдоль пляжа по направлению к хижинам,  крытым  пальмовыми  листьями.  От 
рыбака, чинившего  лодку,  он  узнал,  что  хижины  принадлежат  хозяину 
продуктовой лавки из ближайшей деревни. 
   Едва появился хозяин, как Алекс  снял  за  четыре  доллара  в  неделю 
лучшую хижину, купил  у  него  ящик  пива,  кое-какие  продукты,  овощи, 
керосиновую лампу и кастрюлю. 
   На пляж он вернулся в сопровождении ребятишек, наперебой предлагавших 
ему помочь нести  вещи,  обустроить  жилье  и  собрать  хворосту.  Алекс 
почувствовал себя Дудочником из  поэмы  Браунинга.  Ребятишки  слонялись 
возле хижины целый день, а ближе к вечеру к ним присоединились взрослые. 
Все они источали дружелюбие, и Алекс  улыбался  им.  Да,  ему  следовало 
приехать сюда еще несколько  лет  назад!  Ведь  это  настоящий  рай  для 
писателя! 
   Только после наступления темноты Алекса оставили одного, и  он  зажег 
керосиновую лампу. Усевшись на перевернутый ящик возле другого, большего 
ящика, служившего ему письменным столом, он  вставил  в  машинку  чистый 
лист бумаги. У него давно зародилась мысль написать грустную  комедию  о 
двух людях,  которые  встречаются  благодаря  таинственному  объявлению, 
появившемуся на последней странице нью-йоркского "Книжного обозрения". 
   Алекс напечатал название - "Роман под грифом "секретно"", но  немного 
подумав, забил слово "роман" и оставил только "Под  грифом  "секретно"". 
Удовлетворенно улыбнувшись, он  напечатал:  "Александр  Сейдж".  Что  ж, 
начало положено. Увернув фитиль лампы, он выпил пива и пошел прогуляться 
перед сном по пляжу, залитому лунным светом. 
   На следующее утро он встал рано и приготовил себе  в  кастрюле  нечто 
напоминающее  кофе.  Искупавшись,  он  вернулся  в  хижину,  позавтракал 
изюмом, уселся за машинку и начал составлять характеристики  действующих 
лиц. Несколько минут спустя  Алекс  почувствовал,  что  кто-то  стоит  в 
дверях, и обернулся. 
   - Буэнос диас. - Рыбак, с которым он  разговаривал  накануне,  широко 
улыбаясь, протягивал ему рыбу. 
   - Грасьас. - Алекс лихорадочно припоминал  испанские  слова  и  желал 
добавить: "Вам не следовало беспокоиться". Взяв рыбу, он  положил  ее  в 
импровизированный холодильник. - Грасьас. 
   Рыбак опять улыбнулся. 
   "Что же это я, - подумал Алекс,  -  может,  рыба  вовсе  не  подарок? 
Может, он хотел продать ее мне?" 
   - Сколько? 
   - Нет-нет!  -  Рыбак  помахал  поднятым  пальцем.  -  Подарок.  -  Он 
повернулся, собираясь уйти, но Алекс предложил ему изюму. Гость  покачал 
головой. 
   - Ну что ж, - сказал Алекс, - мне пора продолжить работу. Трабахо.  - 
Он указал на пишущую машинку. - Еще раз спасибо. 
   Рыбак кивнул, улыбнулся и, пятясь, вышел из хижины. Алекс помахал ему 
рукой и снова уселся за машинку. 
   Не прошло и нескольких минут,  как  он  услышал  под  окном  какие-то 
звуки, напоминающие сдавленный смех, и выглянул. С  десяток  деревенских 
ребятишек сидели на земле рядом с хижиной. Алекс  улыбнулся  и  приложил 
палец к губам, объясняя им, что работает, но хихиканье  продолжалось,  а 
ребятишек вскоре стало вдвое больше. 
   Приготовив на обед рыбу, рис и салат, Алекс поделился  едой  со  всей 
оравой. После обеда его голод усилился. Снова объяснив  ребятишкам,  что 
работает, он попросил их разойтись. Они  подчинились,  но  не  прошло  и 
часа, как все вернулись и принесли ему гроздь переспевших бананов. Алекс 
поблагодарил их, однако дети не  ушли.  Расположившись  на  земле  возле 
хижины, они вели себя тихо, но продолжали  перешептываться  и  хихикать. 
Алексу стоило большого труда сосредоточиться на работе. 
   Под вечер стали подтягиваться взрослые, и Алекс понял, что поработать 
ему уже не удастся. Он улыбался и говорил с ними, обходясь своим скудным 
запасом испанских слов, но быстро утомился и решил прогуляться по пляжу. 
Вернувшись, Алекс с облегчением увидел, что гости ушли. 
   За последующие несколько недель Алексу удалось  написать  и  прочесть 
гораздо меньше, чем он надеялся. 
   Какая парадоксальная ситуация! Он поселился на безлюдном побережье, в 
глухом уголке Мексики, и не знает, куда деться от дружелюбия  и  радушия 
местных жителей. До них никак не доходило, как можно оставить человека в 
одиночестве, сколько бы он ни объяснял, что это нужно ему для работы. Не 
понимая, что они мешают ему, они усаживались на  земле  возле  хижины  и 
молча  наблюдали  за  красивым  "американо"  с  выгоревшими  на   солнце 
белокурыми волосами. 
   К  концу  месяца  Алекс  полностью  вымотался  от   тщетных   попыток 
сосредоточиться на работе. Деревенские жители не оставляли его в  покое, 
и теперь их приходило еще больше, чем прежде. 
   Но как ему выбраться из этого райского уголка - вот в  чем  проблема! 
Автобусные маршруты  поблизости  от  деревни  не  пролегали,  а  туристы 
забредали сюда крайне редко. Чем яснее  Алекс  осознавал  степень  своей 
изоляции от внешнего мира, тем сильнее хотелось  ему  поскорее  покинуть 
это место. Сюда он  добрался  на  попутных  машинах.  Но  как  выбраться 
отсюда? 
   Однажды утром приунывший Алекс сидел на берегу,  глядя  на  океанские 
просторы. Мимо проходил Курро - рыбак, иногда приносивший ему рыбу. 
   - Эй, американо! У тебя проблемы? 
   - Си, - ответил Алекс. За последний месяц его  испанский  обогатился, 
хотя и не настолько, чтобы поддерживать разговор. -  Хочу  добраться  до 
Тикула. 
   - А, Тикул! - Курро улыбнулся и закивал головой. 
   - Туда ходят автобусы? 
   - Автобусы? Да. - Он назвал деревушку, расположенную милях в двадцати 
отсюда по побережью. 
   "Черт побери! Далековато для пешей прогулки",  -  подумал  Алекс.  Но 
пребыванием здесь он был сыт по горло. 
   - Спасибо, - сказал он. 
   Вернувшись в хижину, Алекс положил в футляр пишущую машинку и завязал 
в небольшой узелок свою  одежду.  Чемодан  и  прочие  пожитки  он  отдал 
деревенским  жителям.  Опечаленные  его  отъездом,  они   принесли   ему 
прощальные подарки - от плодов манго до  живых  цыплят  и  поросенка.  С 
помощью жестов и скудного испанского Алекс объяснил, что  путешествовать 
лучше налегке. 
   Он отправился в путь около полудня;  за  ним,  как  почетный  эскорт, 
последовали деревенские ребятишки. 
   Невесть  откуда  появившийся  Курро  закричал  ему  "Американо!"   и, 
размахивая руками, попытался привлечь его внимание. 
   - В чем дело? - спросил Алекс. 
   Курро, схватив его за рукав, потащил к берегу: 
   - Идем! 
   Алекс покачал головой: 
   - Извини, я спешу. 
   - У меня лодка... Я отвезу тебя. 
   Алекс увидел на песке маленькую рыбацкую лодчонку. 
   - Иди.., садись в лодку. 
   Алекс с сомнением оглядел утлое суденышко. 
   - Садись в лодку.., садись! - Курро взял у Алекса узелок с  вещами  и 
бросил его в лодку. 
   Алекс тяжело вздохнул, уверенный, что лодка  очень  скоро  пойдет  ко 
дну. Однако отказ был бы воспринят как оскорбление. 
   Он сел в лодку и прижал к себе машинку. 
 
*** 
 
   Лодка Курро к вечеру добралась до Фронтеры, и  Алексу  даже  удалось, 
прождав около  часа,  сесть  на  рейсовый  автобус,  идущий,  правда,  в 
противоположном направлении. А впрочем, это уже не имело значения. Ближе 
к полуночи голодный и взмокший от пота Алекс вышел из автобуса в  городе 
Оахака, жалея лишь о том, что Курро не мог  доставить  его  в  Нью-Йорк. 
Больше всего  на  свете  ему  хотелось  утолить  голод,  принять  душ  и 
выспаться на настоящей кровати. 
   К  вечеру  следующего  дня,  проспав  часов   десять,   Алекс   снова 
почувствовал себя человеком и  зашел  в  кафе  на  центральной  площади. 
Заказав кока-колу и гамбургер, он стал разглядывать оживленную толпу  на 
площади. 
   Алекс решил провести в Оахаке несколько дней, а затем отправиться  на 
перешеек Техуантепек и снова попытаться сесть  за  работу.  Прослышав  о 
том, что в Пуэрто-Анхеле есть недорогая гостиница, он надеялся, что  там 
к нему отнесутся иначе, чем в деревне на берегу. 
   Может, хоть в этом месте  удастся  потрудиться?  Ведь  не  "Робинзона 
Крузо" он собирался писать! 
   Принявшись за гамбургер,  Алекс  заметил,  что  на  него  поглядывает 
хорошенькая девушка в белой хлопчатобумажной юбке  и  пестрой  индейской 
блузе. Скорее всего этой белокурой загорелой американке  было  не  более 
двадцати лет. На плече  у  нее  висела  дамская  сумочка  и  фотоаппарат 
"Никон". 
   Встретившись с ним взглядом, она улыбнулась и  решительно  подошла  к 
его столику. 
   - Не возражаете, если я присоединюсь к вам? 
   - Буду рад. 
   - Так значит, вы американец? Слава Богу,  что  не  швед!  Меня  зовут 
Салли Эвери. 
   - А я Алекс Сейдж. Из Нью-Йорка. 
   - Надеюсь, я вас не шокировала. Дома я не веду себя так развязно,  но 
для девушки путешествие по Мексике - сущее наказание.  Навязчивые  южные 
кавалеры просто проходу не дают. 
   Заказав кока-колу и гамбургер, Салли рассказала Алексу, что провела в 
Мексике уже полгода. Она приехала сюда с приятелем на летние каникулы из 
Нортуэстерна, но в Куэрнаваке они поссорились и расстались. 
   Салли решила задержаться здесь. Ей нравилась независимость, однако  в 
поездках она старалась держаться  поближе  к  мужчинам-американцам  -  в 
целях безопасности. 
   Так  ей  удавалось  осматривать  достопримечательности,  не  опасаясь 
приставаний. 
   - Не подумайте, что я вам навязываюсь, - рассмеялась Салли. -  Просто 
мне нужен спутник. Я сама за себя заплачу. Если вы  путешествуете  один, 
мы могли бы какую-то часть пути проделать вместе. 
   - С удовольствием. А какие у тебя планы? 
   После обеда они прогулялись по улице,  вытянувшейся  вдоль  открытого 
рынка. Салли купила там для друзей несколько индейских  покрывал,  потом 
остановилась у лотка с амулетами и сухими травами и  выбрала  амулет  из 
резного дерева, по словам продавца, отгоняющий зло. 
   - Я куплю его для тебя,  -  сказала  она  Алексу.  -  В  этой  стране 
пригодится любая помощь. 
   - Спасибо, - сказал Алекс, - а тебе я  куплю  амулет,  который  будет 
отваживать назойливых кавалеров. 
   Взяв такси, молодые люди поехали  смотреть  руины  в  Монтальбане,  а 
потом бродили по развалинам древнего "Города богов", основанного в  1500 
году до нашей эры. 
   Алекс остался доволен прогулкой, да и Салли тоже. 
   - О, Алекс, я и не припомню, когда так хорошо проводила время! 
   - Я тоже. 
   - Видишь лоток с прохладительными напитками? 
   Мне нужно принять таблетку от малярии.  Не  принесешь  ли  фруктового 
сока? 
   Когда Алекс вернулся с  двумя  стаканчиками  фруктового  сока,  Салли 
печально смотрела на прекрасную долину Оахака. 
   - Эй, что с тобой? 
   Она вздрогнула, но тут же улыбнулась: 
   - Я думала  о  людях,  живших  когда-то  здесь,  и  о  быстротечности 
жизни... Подумай, ведь исчезли целые цивилизации! - Салли взяла у Алекса 
стаканчик, вынула таблетку из сумочки и приняла ее. 
   - После такого чудесного дня не хочется  уходить  отсюда.  Давай  еще 
осмотрим ту пирамиду. 
   Они вернулись в Оахаку после семи вечера. 
   - Поужинаем вместе? 
   - Мне надо упаковать эти покрывала, отнести их в почтовое отделение и 
написать несколько открыток. 
   - Сделай это завтра. 
   - Нет, я хотела бы закончить с этим  сегодня.  К  тому  же  я  должна 
принять душ и переодеться. 
   - Ладно, но позволь мне зайти за тобой через часок? 
   - Договорились. Кстати, у меня в номере есть немного пейота. Говорят, 
он творит чудеса. Тот парень, о котором я тебе рассказывала, оставил его 
мне  в  Пуэрто-Вальярто,  боясь,  что  его  обнаружат  при  досмотре   в 
аэропорту. Я приберегла его на всякий случай. Тебя это интересует? 
   - Пейот? Я не прикасался к этим мухоморам после  колледжа,  но  готов 
составить тебе компанию. 
   - Хорошо. Приходи часов в восемь. Комната четыреста двадцать  четыре. 
Мы примем зелье, а пока оно не начнет действовать,  сходим  на  площадь. 
Там бывают бесплатные концерты. 
   Салли жила  в  одном  из  самых  дорогих  в  городе  отелей  рядом  с 
центральной площадью. Увидев, как легко она тратит деньги на вещи  и  на 
такси, Алекс решил, что девушка из богатой семьи. При этом его  удивило, 
что богатые  любящие  родители  отпустили  дочь  одну  путешествовать  в 
Мексику. 
 
*** 
 
   - Входи, Алекс, - сказала Салли,  открывая  ему  дверь.  -  Я  купила 
йогурт, чтобы легче было принимать пейот. Она  разделила  грибы  на  две 
порции и смешала с йогуртом. Когда они приняли  пейот,  девушка  достала 
бутылку текилы и наполнила  две  рюмки.  Над  их  головами  на  потолке, 
поскрипывая, крутился вентилятор. 
   - Сегодня и в самом деле замечательный день, - проговорила Салли. - Я 
рада, что встретила тебя. 
   - Я тоже. - Алекс выпил текилу и снова наполнил свою рюмку. - Ты  уже 
выбрала дальнейший маршрут? 
   - Пока ничего не решила. Стараюсь жить одним днем. 
   - А как же колледж? Ты не собираешься туда возвращаться? 
   Она пожала плечами: 
   - Не думаю, что мне так уж необходима учеба в колледже. - Салли  села 
на постель и, поджав под себя ноги, откинулась на подушку. 
   - А что говорят об этом твои родители? 
   - Они умерли. Для меня оставлен доверительный фонд. Назначен  опекун. 
Но я, черт возьми, не собираюсь возвращаться в Шейкер-Хайтс! 
   Алекс рассмеялся: 
   - Я тебя хорошо понимаю. У меня такое же  отношение  к  Далласу.  Моя 
мать и отчим хотят, чтобы я вернулся домой и поступил на так  называемую 
"приличную работу". 
   - И оставил Нью-Йорк и драматургию? Ох, Алекс, не делай этого! -  Она 
подняла свою рюмку. - Налей мне еще текилы, пожалуйста. 
   Вечер был теплый, а от текилы и пейота им вскоре  стало  еще  теплее. 
Некоторое время они делились впечатлениями о  дорожных  приключениях.  У 
Салли в Мексике не  возникало  проблем  с  провозом  наркотиков:  ее  не 
подвергали досмотрам, потому что она останавливалась в лучших отелях  и, 
путешествуя  по  стране,  не  пользовалась  ни  попутными  машинами,  ни 
местными рейсовыми автобусами. Заботясь о  своей  безопасности,  девушка 
принимала собственные меры предосторожности. По ее словам, она подошла к