кин сын. Только  он  и  Пол
Ньюмен  сумели  сохраниться  полностью.  Все  остальные  не   сумели   -
разжирели, облысели, сделали губительные косметические  операции,  носят
скверные накладки. Правда, Синатра выглядит  неплохо  с  пришитой  своей
шевелюрой. И не потерял органчика в груди, утомленно-пресыщенного  тона,
от  которого  все  девчонки  смазывали  свои  трусики.  Росс  успокоенно
вернулся к бассейну.
   В стеклянных дверях гостиной стояла Элейн, точно в раме.
   Элейн. Его жена. Для старой бабы она выглядит неплохо. Надо отдать ей
должное: умеет следить за собой, не пьет, не спит направо и  налево,  не
делает из него дурака.
   - Детка, - сказал он нежно. - Сделай для меня одну вещь.
   Она оглядела его с головы до ног. Да, явное брюшко. Особенно заметное
из-за мадрасских шортов, которые ему приспичило надеть.
   - Росс, я сделаю для тебя все, что ты захочешь, - ответила  она  даже
еще нежнее. - Если обещаешь опять заняться гимнастикой.
   Он разыграл удивление и похлопал себя по животу.
   - По-твоему, мне это требуется?
   - Это требуется всем, кто старше двадцати пяти лет.
   - Что это еще за "старше двадцати пяти лет"?
   - Реальный факт, любимый мой. Чем становишься  старше,  тем  усерднее
надо трудиться, чтобы не утратить форму.
   - Чушь!
   - Святая правда.
   - Чушь.
   - Так что же тебе от меня нужно? - сказала она со вздохом.
   Он почесал подбородок и скосил знаменитые синие глаза.
   - Позвони Мэрли Грей. Достань экземпляр нового сценария Нийла  -  ну,
того, о котором мы говорили.
   - А Зак разве не может достать?
   - Зак капли молока из коровы не выдоит, даже если  ты  всунешь  сосок
ему в руку.
   Элейн кивнула. Наконец-то он согласился с ее мнением.
   - Мне нужна Сейди Ласаль, - вдруг выпалил Росс.
   Нет, он, бесспорно, согласился с ее мнением.
   - Ты  хочешь,  чтобы  я  попробовала  это  устроить?  -  сказала  она
медленно.
   - По-твоему, ты сумеешь? - спросил он, оживляясь.
   Она улыбнулась.
   - Ты же всегда говорил, что я всего добьюсь, если серьезно захочу.
   - Вот и хорошо! Захоти, чтобы Сейди Ласаль стала моим агентом и чтобы
я получил экземпляр чертового сценария.
   Элейн улыбнулась еще  шире.  Она  больше  всего  любила  преодолевать
трудности.
   - Росс, милый, заказ принят.
   Он улыбнулся в ответ.
   - Элейн, милая, ставлю на тебя!
   Вот оно - супружеское счастье!
   - Я купила  тебе  подарок,  -  прожурчала  она,  протягивая  шелковый
галстук, который украла утром.
   Это ему понравилось. Он улыбнулся до ушей.
   - Никогда не забываешь о звезде, а?
   - Никогда, Росс, - кивнула она. - Никогда.
 
*** 
 
   В "Мейврике" было не протолкнуться.  Шесть  рядов  у  стойки,  музыка
диско рвет уши.
   Бадди заходил сюда в последний раз очень давно - еще до Гавайев,  еще
до жирненького Макси  Шолто.  При  мысли  о  Шолто  его  передернуло.  К
счастью, он опомнился, когда еще было не поздно. Дружок Бадди больше  не
клюнет на наркотики и оргии.
   Они только для полных неудачников. Попросить работу  у  Тряпичника  -
это одно, но Макси Шолто - совсем-совсем другая фигня.
   - Бадди! Рад тебя видеть! Где ты прячешься?
   Он приветственно махнул бармену, а потом ответил:
   - Да нигде. То тут, то там. Что слышно?
   - Все то же. Дела идут хорошо. Знаешь про "Хилл-стрит блюз?"  У  меня
там реплики были, усек? Реплики!
   Н-да? То-то он все еще торчит за стойкой!
   - Куинс тут?
   - Где-то там, сзади.
   - Спасибо.
   Он пробрался вдоль толпы у стойки, а потом через  толпу  танцующих  и
пошел вдоль кабинетиков, выглядывая Куинса.
   Он увидел его в окружении девочек. Их было три.
   Куинс. Высокий. Черный. Красивый. И к  тому  же  хороший  актер.  Они
занимались вместе у Джой Байрон.
   - Э-эй! - сказали они хором и шлепнули ладонью о ладонь.
   - Садись, - сказал Куинс. - Присоединяйся к обществу.
   Бадди примостился  на  конце  кожаной  банкетки,  а  Куинс  кивал  на
девочек:
   - Вот это моя Луэнн. Ее сестра Цыпочка. И верная подруга Шелли.
   Луэнн   была   роскошной   шоколадной   блондинкой.   Цыпочка    была
поминиатюрней, потемнее и с зубами, за какие  убить  можно.  Шелли  была
Шелли, девочка у бассейна, очень даже  ничего  в  тонком  гимнастическом
трико и тонкой юбочке внахлестку.
   - Э-эй! - сказал он. - А мы знакомы.
   - Э-эй! - ответила она. - Бадди Хадсон. Мистер Женатик.
   А где твоя старуха?
   - Бадди? Женатик? Ну, до этого нам не дожить! - засмеялся Куинс.
   - Уже дожили, - кивнула Шелли.
   Куинс недоверчиво вздернул брови и ухмыльнулся Бадди.
   - Чего молчишь? Скажи им, что это вранье.
   Бадди насупился. Такое его  собачье  счастье  -  напороться  на  мисс
Болтунью. Весь день невезучий. А теперь еще и ночь.
   - Ну, я женат. Так что?
   Куинс захохотал.
   - Вот уж не думал, что ты когда-нибудь вляпаешься. Как же это  вышло?
- Он хлопнул себя по лбу. - Понял! Понял! Ей восемьдесят три, денег куры
не клюют, а сердце ни к ч-е-е-рту. Угадал?
   Бадди  насупился  еще  больше.  Он  ведь  сбежал  от  Ангель,   чтобы
развеяться.
   - Ну, да, да! Угадал. Только ей не восемьдесят три, а под  девяносто.
Больше в моем вкусе, ясно?
   Куинс задохнулся от хохота.
   - Узнаю Дружка Бадди. Никогда своего не упустит!
   - Как насчет бути? - спросила Цыпочка, дергаясь в такт  голосу  Донны
Саммерс.
   - Извиняюсь! - вмешалась Шелли. - Я первая пригласила.
   Толкнув Бадди в бок, она заставила  его  встать,  выскользнула  из-за
столика, закинула руки ему  на  шею  и  увлекла  на  запруженное  людьми
пространство, предназначенное для танцующих.
   - Восемьдесят три, это надо же!  -  протянула  она  насмешлив  во.  -
Двадцать и красотулька. Я ее видела у бассейна. Чего ты ее прячешь?
   Он пожал плечами.
   - И не прячу вовсе.
   - Не заливаешь? Тогда где же она?
   - А тебе для чего? Или ты розовая?
   Она резко прижалась к нему пахом.
   - Тогда бы, мальчик, я скреблась у твоей  двери,  чуть  ты  ушел  бы.
Такой кусочек ты держишь под замком!
   Он оттолкнул ее и начал извиваться. Он хоть сейчас может давать уроки
Траволте - до того он ловкий, чувственный  и  весь  разболтанный.  Аллан
Карр, войди, посмотри на меня!
   Шелл повторяла все его движения. Она тоже была хороша.
   Ему стало весело. Он не танцевал давным-давно, а  если  партнерша  во
всем тебе соответствует, ощущение возникает то еще.
   Они остановились, когда совсем изнемогли.  Когда  по  рукам  и  груди
Шелли заструились ручейки пота.
   - Хм-м-м-м, - произнесла она раздумчиво, - а ты хорош!
   - Ты тоже.
   Они пошли назад к столику, - Надеюсь! Я же профессионал.
   - Профессионал в чем?
   - Профессиональная танцовщица. - Она холодно  посмотрела  на  него  и
обернулась, здороваясь с откуда-то взявшимся парнем, который сидел рядом
с Цыпочкой. - Йер, лапушка, как сошло?
   Йер лапушка был молод, красив, с нервно бегающими глазами.  Он  пожал
плечами.
   - Обычное дерьмо. Ну, ты представляешь.
   - Конечно, - сочувственно сказала она. - Но вы же не знакомы?  -  Они
покачали головами, рассматривая друг друга. -  Бадди  Хадсон  -  Иерихон
Кранч, - добавила Шелли, как светская хозяйка дома.
   Бадди нахмурился. Наверное, от громкой музыки он оглох.
   Иерихон Кранч! Что за имечко? Точно сектант-проповедник Славный Амос!
   Бегающие глазки Иерихона обшарили его всего.
   - Вы актер?
   - А в чем вы меня видели? - быстро спросил Бадди.
   - Ни в чем. Я тоже актер.
   - А-а! В чем снимались?
   Иерихон быстро перечислил несколько известных телевизионных программ,
потом облизнул губы и добавил:
   - Но у меня намечается стоящая роль. И думаю, я ее получу.
   - Какая роль? - спросил Бадди, сразу настораживаясь."
   Иерихон напустил на себя таинственный вид.
   - Не могу сказать.
   - Телевизионный сериал?
   - Ничего подобного.
   - Реклама?
   - Не-а.
   - Тогда что же?
   - Фильм. Первоклассный. - - Телевизионный?
   - Не-а. Настоящий.
   - А название?
   Иерихон сощурился.
   - Так я тебе и  сказал!  Чтобы  ты  побежал  пробоваться?  Ничего  не
выйдет. Да и вообще контракт у меня на  мази.  Сучка,  которая  набирает
актеров, вся просто исходит  от  нетерпения  взять  меня.  -  Он  сильно
осклабился. - Усек?
   Да, Бадди усек. А жлоб не проговорится. Он вспомнил Ангель. Она  даже
и не думала его пилить. Просто заговорила в скверную  минуту,  когда  за
душой у него осталось всего сорок  два  доллара  -  и  никакого  способа
раздобыть еще. Пособие по безработице? Нет уж! Справки, анкеты,  бумажки
всякие - это не для него. Так он всегда считал, не начинать же теперь! ,
- Мне пора, - сказал он, вставая.  Пробрался  сквозь  толпу  и  вздохнул
полной грудью, когда вышел на улицу.
   Шелли вышла следом за ним.
   - Подвезешь меня? - сказала она.
   Он оглядел ее и решил, что она может оказаться полезной.
   - Само собой. Моя машина дальше по улице.
   Она зашагала рядом с ним. От нее слабо пахло потом и  сильно  пряными
духами.
   - Какие танцы ты исполняешь? - спросил он.
   - Художественные, - ответила она.
   - Стриптизерка?
   - Одна из лучших.
   - Скромности тебе не занимать.
   - А иди ты! Я правда одна из лучших и горжусь этим.
   Они подошли к машине, он сел за руль и открыл правую дверцу.
   - А ты актер, - заявила она, усаживаясь поудобнее. - Я могла бы сразу
догадаться.
   - Один из лучших, - быстро сказал он.
   Она рассмеялась.
   - Да уж! Потому-то ты и ездишь на этой рухляди.
   - Она довозит меня, куда требуется. Я за рекламой не гонюсь.
   - Не по карману, а?
   - Ничего, справлюсь.
   Она вытащила из сумочки сигарету с марихуаной и закурила.
   - Вот что я тебе скажу, - начала она и предложила ему затяжку, но  он
мотнул головой. Кому надо, чтобы полицейские остановили их в такой  час?
- Из тебя получится потрясающий стриптизе?.  Тело  блеск,  и  ты  умеешь
двигаться.
   Он расхохотался.
   - Ну ты даешь!
   Она осталась серьезной.
   - Что тут забавного? Платят хорошо, и мужчины занимаются этим  теперь
наравне с женщинами.
   - Я актер. Я же тебе сказал.
   - Чем это мешает тебе раздеваться и брать за это деньги?
   - Ты, конечно, скажешь, что Сильвестр Сталлоне  сделал  карьеру  этим
способом?
   - Вот именно. Или ты не читаешь скандальную хронику?
   - Этим грязным газетенкам верить нельзя. Ну, а твой приятель  Банч...
Кранч... Стена Иерихонская. Он раздевается?
   - В голом виде на него и задаром смотреть не станут.  Сутулые  плечи,
кривые коленки, и в хлебной корзинке всего ничего.
   Он подрабатывает как официант - на голливудских вечеринках.
   Думает, так его откроют.
   А, к черту! Бадди забрал у нее сигарету, глубоко  затянулся  и  потом
небрежно сказал:
   - Вдруг да и открыли? С ним же вот-вот контракт заключат.
   - Брось! Неужели ты  поверил?  Да  если  Йер  подаст  сандвич  Джонни
Карсону, он всех оповестит, что его вот-вот пригласят в "Вечернее шоу".
   - Значит, никакого фильма вообще нет?
   - Он ходил представляться.
   - Для какого фильма?
   Она тихонько засмеялась.
   - Хочешь подставить ему ножку?
   Он осторожно загнал машину на стоянку, удобно расположенную против их
дома.
   - Мы живем в свободной стране.
   - Тебе виднее.
   - Так что это за фильм?
   - Зайдем ко мне нюхнем. От снега у меня всегда память улучшается.
   Он подумал об Ангель. Красивая. Невинная. Ждет его.
   Потом он подумал о паршивых сорока двух долларах.
   - Ладно. Почему бы и нет?
 
*** 
 
   Джина Джермейн имела агента, менеджера, секретаря, гримера-художника,
парикмахера,   бухгалтера,   советника   по    вкладам,    преподавателя
драматического искусства и двух бывших мужей, -  и  всех  их  надо  было
содержать. Все они в чем-то он нее зависели.
   Ей было тридцать три года - двадцать девять для прессы.  Блондинка  -
крашеная, а не естественная. Хорошенькая,  с  круглыми,  чуть  выпуклыми
глазами, вздернутым носиком и людоедским  ртом,  полным  острых,  белых,
безупречных зубов. На Западном побережье  Америки  были  тысячи  девушек
таких же хорошеньких, как Джина Джермейн. Но вот тело  превращало  ее  в
нечто   особенное.   Длинные    точеные    ноги,    поджарая    задница,
двадцатидюймовая талия и огромная грудь. Тридцать девять упругих  пышных
дюймов с большими бледно-шоколадными сосками.
 
*** 
 
   Звездой Джину Джермейн сделали ее потрясающие груди.  В  девятнадцать
лет она попала на страницы "Плейбоя", и ее немедленно  открыл  Голливуд.
"Сейчас же пошлите за ней!" - распорядились две главы кинокомпаний,  три
директора студий и четыре восхищенных агента. А она уже была там.  Макси
Шолто, ловкий деляга, умевший  распознать  пару  сенсационных  грудей  с
первого взгляда, опередил всех. "Позвольте, я буду представлять  вас,  -
сказал он, включив на полную силу свою подлую улыбочку. - Позвольте  мне
сделать из вас звезду".
   Старомодные,  но  такие  весомые  слова  сработали.  Джина   оставила
довольно тихую карьеру манекенщицы  в  Хьюстоне  и  улетела  с  Макси  в
Лос-Анджелес, где он устраивал ей небольшие роли то там то  сям.  Ничего
сенсационного.  До  того  дня,  когда  она  вошла  в  кабинет  директора
телестудии, села на стул с высокой  спинкой  напротив  него  и  небрежно
раздвинула длинные, точеные, сексуальные ноги, как втолковывал ей Макси.
   Налитые кровью глаза директора полезли  на  лоб  от  возбуждения.  На
Джине Джермейн была белая мини-юбочка, а под ней - ничего. Ни  колготок.
Ни трусиков. Ничего.
   Результатом  была  роль  в  еженедельном  комическом  телесериале   и
еженедельные свидания с телевизионным директором, который через два года
скончался от массированного инсульта.
   Джина очень огорчилась - он был такой милый старичок.  Но,  с  другой
стороны, она, в сущности, больше в нем не нуждалась. Телевидение сделало
ее звездой, а Макси сделал ее своей женой.
   Телевизионный сериал Джины продолжался пять лет, ее брак  -  лишь  на
несколько месяцев дольше, однако они с Макси расстались друзьями,  и  он
был шафером на ее разрекламированной свадьбе с актером, чьим амплуа были
мужественные мужчины, а любимым развлечением - избивать ее, так что  она
развелась и с ним.
   Личная жизнь у нее была сплошным хаосом, однако ее звезда  продолжала
восходить. Фильм, слепленный  из  комического  сериала,  принес  большие
доллары. А она  тут  же  снялась  в  еще  одной  кассовой  продукции.  И
оказалась редчайшим исключением  из  общего  правила  -  звездой  малого
экрана, которой удалось остаться звездой и на большом  экране.  Внезапно
она стала беспроигрышной картой.  Каждый  фильм  с  соучастием  приносил
деньги.  Она  давала  опору  снисходящим  супер-звездам,  была   наивной
партнершей эксцентричных комиков, изгибалась, извивалась и раздевалась с
утомительным однообразием.
   Но зрители так не считали. Зрители ее любили.  Она  была  их  Джиной.
Чудесной золотой плотью. Киношлюха с золотым сердцем и такими же грудями
в придачу. Старомодный тип кинозвезды,  приводящий  на  память  Монро  и
Мэнсфилд.
   - Я хочу, чтобы  ко  мне  относились  серьезно,  -  проворковала  она
однажды вечером в программе Джонни Карсона. - Знаете, Джон, я хотела  бы
сниматься в других, фильмах. В социально значимых.
   Джонни  только  посмотрел  в  объектив  камеры.  Его  выражение  было
шедевром сдержанности. Его выражение сказало все. Зрители покатились  со
смеху, и у Джины хватило ума замолчать и вернуться к выпячиванию  грудей
и игривому флирту. Ее душило горькое разочарование.  Ну  почему,  почему
она не может сниматься в серьезных фильмах?
   Две недели спустя она познакомилась на приеме с Нийлом Греем.
   Он был с женой, но ничтожные помехи в виде жен Джину не смущали.  Она
всегда  добивалась  того,  чего  хотела.  Одно  из  преимуществ  статуса
кинозвезды.
   Нийл Грей был воплощением Серьезности  с  большой  буквы.  Он  снимал
умные фильмы, значимые фильмы -  те,  в  которых,  по  убеждению  Джины,
следовало сняться ей.
   Она незаметно устроилась возле него. Всячески льстила, впивала каждое
его слово, позаботилась, чтобы он мог как следует  оценить  изумительные
груди - наклонялась через него, чтобы взять сигарету, бокал, спички. Три
дня спустя она позвонила ему.
   - Надеюсь, я вас не побеспокоила,  -  сказала  она  грудным  голосом,
прекрасно зная, что должна была побеспокоить его очень и очень, если все
шло нормально. - Но мне  просто  необходим  хороший  совет,  и  вы,  мне
кажется, тот, от кого я могу его получить.
   Это его позабавило и заинтриговало. Он знал, что  "хороший  совет"  в
переводе означает "хорошо потрахаться". Язык Голливуда был  до  тонкости
известен им обоим.
   Завтрак. У нее дома. За высокой стеной на Сан-Исидоро-драйв.
   Диетический салат, а следом весьма удовлетворительная постель. Ион, и
она равно не имели желания тратить время зря.
   Второе свидание две недели спустя. Тот  же  сценарий.  Они  почти  не
разговаривали, но Джину это не расстраивало. Стоило мужчине  погрузиться
в ее чудесные груди, и он всегда являлся повторить. Времени на разговоры
будет еще достаточно.
   За обедом, который Грей устроили в "Бистро", чтобы сообщить  о  своем
фильме, она занялась изучением Монтаны. Приехала она в "Бистро" с  Четом
Барнсом. Нийл чуть не наложил в штаны. Но он мог бы не беспокоиться, она
держалась без глупостей. Даже вежливо поболтала с Монтаной, рассказала о
своем сценарии. Конечно, она его еще не написала, но ведь напишет!
   Так, значит, "Люди улицы" будет новым фильмом Ниша. На следующий день
она  позвонила  своему  агенту  Сейди  Ласаль  и  потребовала  экземпляр
сценария.
   - Его еще никто не видел, - невозмутимо ответила  Сейди.  -  А  кроме
того, он, по-моему, совсем не в вашем  духе.  Насколько  я  поняла,  там
действуют два полицейских. Молодой и старый.
   - Но ведь там должны быть и женщины! - сердито перебила Джина.
   - Наверное. Но роли не для звезд. Я уверена, это не фильм  для  Джины
Джермейн. - Она помолчала. - Да, кстати, дорогая, вы уже прочли "Малышка
бьет"?
   - Нет! - окрысилась Джина. - Сейди, добудьте  мне  сценарий  Ниша.  Я
сама хочу решить, для меня этот фильм или нет.
 
*** 
 
   Когда  Нийл  Грей  позвонил  с  предложением  слетать  на  субботу  в
Палм-Бич, Джина согласилась без секундного раздумья.
   - Но только все  отдельно,  -  предупредил  он.  -  Номера,  места  в
самолете, ну, словом, все.
   - Конечно, - согласилась она.
   - Тебе придется поскучать. Я должен буду  много  времени  провести  с
Памелой и Джорджем.
   - Я захвачу книгу.
   Книгу она захватила, но так ее и  не  раскрыла.  Едва  Нийл  ушел  из
номера, смежного с ее, как она стащила из его чемодана экземпляр  "Людей
улицы" и прочла от  корки  до  корки  за  пятьдесят  пять  минут.  Потом
перечла, сосредоточившись на роли Никки.
   Пьянящее волнение, выброс адреналина в кровь.
   НИККИ. ДВАДЦАТЬ С НЕБОЛЬШИМ. НЕИСПОРЧЕННАЯ КРАСАВИЦА.  ФАНТАСТИЧЕСКАЯ
ФИГУРАМ ХОТЯ ВЕЗДЕ В МЕРУ. ЕСТЕСТВЕННАЯ БЛОНДИНКА, ОЩУЩЕНИЕ НЕВИННОСТИ.
   Я могу сыграть Никки. Могу! Могу!
   И такая чудесная роль! Мотивация обеих мужских  ролей.  Дочь  одного.
Любовница другого.
   Никки я сыграю как никто.
   Ты слишком стара.
   Я всегда выглядела моложе своих лет.
   Какая же ты "неиспорченная?"
   Это легко сыграть.
   Твоя фантастическая фигура не везде в меру.
   Фигня! Сяду на диету. Перебинтую чертовы титьки. Понадобится, голодом
себя заморю, мать их!
   Невинность?
   Изображу.
   Она просто не могла дождаться, когда Нийл вернется. Вид  у  него  был
усталый и расстроенный. Она обняла его и повела к кровати.
   - Памела хитрая старая стерва, - пробормотал он,  когда  она  дернула
"молнию" его брюк.
   - Да? - сказала она. - А почему?
   - Потому... - начал он и застонал. Она уже забрала его в рот и сосала
так, словно от этого зависела ее жизнь. Но ведь по-своему и зависела!
   Перед посадкой в Лос-Анджелесе Нийл распорядился:
   - Лучше выжди пять минут. Я выйду первым.
   Джина надулась.
   - Стыдишься меня?
   - Не говори гл