Как  только  Аликс
прикоснулась  к  ней  тряпкой,  смоченной   в   теплой   воде,   она   сразу
почувствовала, какие холодные у нее руки, как горяча его  кожа  и  насколько
все-таки глубокой оказалась рана. Ей стало не по  себе,  что  она  причинила
такой вред.
   - Ты впервые проливаешь чью-то кровь?  -  мягко  спросил  Рейн.  Их  лица
сблизились, и, тихо говоря с ней, он в то нее время пристально  наблюдал  за
Аликс.
   Она еле кивнула, не желая встречаться с ним глазами, потому что ее душили
слезы. Она вспомнила события двух последних дней.
   - Каким, образом ты ушиб ногу? - спросил Рейн.
   Быстро заморгав, чтобы не заплакать, она сердито уставилась на него.
   - Когда пытался убежать от одного из вашей породы, - фыркнула она.
   - Ты молодец, мальчик. - Рейн  улыбнулся,  и  на  щеках  вновь  появились
ямочки. - Никому обиду не спускай. Держи голову высоко, что бы ни случилось.
   Аликс прополоскала окровавленную тряпку и начала снова обмывать руку.
   - Тебе объяснить обязанности оруженосца? - спросил Рейн.
   - Я никогда не имел удовольствия быть чьим-то слугой, поэтому, боюсь, мне
неизвестно, что надо делать служ... - Аликс едва не  сказала  "служанке",  -
что слуга должен делать для своего хозяина.
   Рейн фыркнул:
   - Тебе нужно содержать  в  чистоте  мое  оружие,  заботиться  о  лошадях,
обслуживать всячески лично меня и... - его глаза хитро блеснули, - подносить
мне сладкие пирожки. Ну как, справишься со всем этим?
   - И ничего больше? - подпустила она шпильку.
   - Настоящему оруженосцу не мешало бы знать хотя бы основы рыцарского боя:
как владеть мечом и копьем и тому подобное, а также писать письма  от  имени
своего хозяина и иногда доставлять куда следует важные сообщения. Я понимаю,
что нельзя требовать от тебя столь многого, но так как...
   Аликс перебила его:
   - А, так как я не принадлежу  к  вашему  сословию,  то  не  смогу  ничему
научиться? Мозгов на это не хватит? Мой отец был адвокатом, я умею читать  и
писать получше, чем большинство ваших вельмож, держу  пари.  И  я  умею  это
делать на латинском, французском и английском.
   Несколько минут Рейн, то сжимая в кулак,  то  разжимая  руку  и  напрягая
мышцы, слегка улыбался, совершенно не  обижаясь  на  ее  слова.  Наконец  он
взглянул на Аликс.
   - И все-таки ты еще слишком малорослый для долгого и трудного обучения. А
что касается умения читать и писать, то ты наверняка делаешь это лучше меня,
потому что я могу прочитать только имена родственников. Прекрасно! -  сказал
он, вставая. - У тебя очень нежные руки и ты хорошо  обработал  рану.  Может
быть, твоя помощь понадобится Розамунде.
   - Еще одна из ваших женщин? - Аликс насмешливо улыбнулась, кивком  головы
указав на вход в шатер, где перед этим стояла Бланш.
   - Уж не ревнуешь ли  ты?  -  спросил  он,  и,  прежде  чем  Аликс  успела
прошипеть, что и не думала ревновать ни к одной из них, Рейн добавил:
   - Ты еще успеешь поиметь женщин,  только  для  этого  тебе  надо  сначала
отрастить бороду и прибавить в теле. - И, как петух, искоса глядя на  Аликс,
он сказал:
   - Ты довольно миловиден. Надеюсь, тебе не попортят лицо во  время  боевой
схватки. Женщинам нравятся смазливые.
   - Вроде тебя? - огрызнулась Аликс и пожалела, что не откусила себе язык.
   - Я очень нравлюсь женщинам, - ответил он, судя по  всему  забавляясь  от
души. - А теперь у меня есть для тебя кое-какая работенка.  Вот  это  оружие
нужно почистить, а потом как следует отполировать, чтобы не было ржавчины. -
Он быстро собрал в кучу оружие и доспехи,  так  что  получился  внушительных
размеров каркас вместе с нарукавниками и поножами. Все увенчивал шлем.
   Самонадеянно и  надменно  Аликс  вытянула  руки,  и  в  следующую  минуту
пошатнулась под тяжестью брони. Она наверняка упала  бы,  если  бы  Рейн  не
поддержал ее.
   - Для юноши твоего роста это немного тяжеловато.
   - Моего роста! - выдохнула она, стараясь обрести равновесие. - Если бы вы
не были таким большим, как два быка, сразу  не  понадобилось  бы  так  много
амуниции.
   - Твоя наглость может  обернуться  синяками,  и  я  бы  посоветовал  тебе
проявлять должное уважение к твоему суверену. - И прежде  чем  Аликс  успела
ответить, он почти вытолкал ее из шатра. - К северу  отсюда  есть  ручей,  -
сказал Рейн и  бросил  несколько  тряпок  на  запачканную  грязью  броню.  -
Хорошенько вымой оружие и принеси обратно. И если я  обнаружу  на  нем  хоть
одну новую вмятину, то сделаю пять на твоей заднице. Ясно, парнишка?
   Аликс с трудом кивнула. Ее главной заботой было удержать  равновесие  под
тяжестью доспехов; и ее занимало не то, как бы порезче  возразить  Рейну,  а
то, каким образом суметь уйти с таким грузом. Она медленно двинулась вперед.
Руки сразу заболели, и, чтобы поверх  высокой  стальной  груды  видеть  путь
впереди, она изо всех сил вертела шеей. Когда тело уже разламывалось от боли
и слезы выступили на глазах, она наконец  увидела  ручей.  На  берегу  Аликс
хотела сначала бросить  броню  на  землю,  однако,  вспомнив  угрозу  Рейна,
расставила ноги, присела на  корточки  и  осторожно  свалила  все  семьдесят
фунтов стального бремени.
   Некоторое время Аликс сидела, раскинув руки, не зная, вернется ли  к  ним
осязание. Когда эта способность все-таки вернулась и осталась только боль  к
мышцах, Аликс погрузила в холодные  чистые  воды  ручья  руки,  не  завернув
рукава.
   Через несколько минут она с глубоким вздохом взглянула на  груду  оружия.
Пожалуй, ни одной женщине не приходится чистить так много посуды. А  вообще,
какая разница между мытьем тарелок и мытьем брони?  Еще  раз  вздохнув,  она
взяла тряпки и стала стирать наслоения  грязи,  пота,  ржавчины  и  какой-то
липкой мерзости.
   Через час ей удалось немного отчистить оружие, но сама  вся  испачкалась.
Еще ни разу в жизни она так не потела, и каждая капля пота оставляла  липкий
след. Сняв дублет, Аликс мокрой тряпкой почистила его, как могла, и повесила
сушиться на камни, а сама тем временем вымыла лицо и руки.
   Покончив с умыванием, она потянулась за сухой тряпкой,  но  кто-то  вдруг
подал ее  Аликс.  Быстро  вытерев  лицо,  она  вытаращила  глаза  и  увидела
удивительного красавца. Темные волнистые волосы обрамляли совершенной  формы
лицо с высокими скулами. Из-под длинных густых ресниц горели  черные  глаза.
Аликс дважды моргнула, чтобы убедиться в реальности этого темного ангела, и,
онемев от неожиданности, не заметила меча, нацеленного прямо ей в живот.

Глава 4

   Кто то вы? - Мужчина был слишком красив, чтобы отнестись  к  нему  как  к
живому существу, тем более задавать ему вопросы. Не привыкшая к  опасностям,
Аликс не обратила особого внимания на меч,  зато  сразу  услышала  музыку  в
голосе незнакомца. Она уже чувствовала, что Рейн, с его звучным голосом, мог
бы запеть, если бы хотел, а вот этот человек умел петь наверняка.
   - Я  новый  оруженосец  Рейна,  -  тихо  сказала  Аликс,  используя  свои
голосовые возможности и опыт многолетнего обучения, чтобы понизить регистр.
   Озадаченно и молча мужчина некоторое время  внимательно  разглядывал  ее,
потом медленно отвел меч, не спуская с Аликс глаз.
   - У тебя какой-то необычный голос. Ты никогда не пел?
   - Немного, - ответила она, и глаза у  нее  засмеялись,  но  в  лаконичном
утверждении прозвучала ее уверенность в себе.
   Все так же молча он полез в  колчан  со  стрелами,  висевший  у  него  за
спиной,   вытащил   оттуда   флейту   и   начал    наигрывать    простенький
распространенный мотив, который Аликс хорошо знала. На мгновение она закрыла
глаза, давая музыке овладеть ею. С того дня,  как  десять  лет  назад  Аликс
взяла в руки лютню трубадура, она  никогда  не  оставалась  без  музыки  так
долго,  как  за  последние  несколько  дней.  И  когда  все  существо  Аликс
наполнилось музыкой, а легкие - воздухом, она запела.
   После четырех нот молодой человек перестал  играть,  недоверчиво  разинув
рот и вытаращив глаза. Аликс усмехнулась. Продолжая  петь,  она  подала  ему
знак, чтобы он вторил.
   Бросив благодарный взгляд в небеса и рассмеявшись от  чистейшей  радости,
молодой человек снова поднес к губам флейту.
   Аликс довольно шла за мотивом, но тяга к  творчеству  оказалась  сильнее.
Рядом с ней был человек, умеющий играть, и ей стало любопытно,  что  он  еще
умеет. Оглядевшись вокруг в поисках какого-либо предмета, усиливающего звук,
Аликс заметила около себя колоду. Схватив панцирь Рейна, она пристроила  его
рядом с колодой. Две ветки мгновенно превратились в барабанные  палочки.  Не
переставая петь, Аликс схватила панцирь, стальную пластину для защиты спины,
набедренник и поставила их рядом с колодой. Убедившись в  хорошем  звучании,
она с закрытым ртом стала напевать одну из мелодий, зародившихся в голове.
   Молодой человек восхищенно наблюдал за ней, и, когда она запела, на  этот
раз новую песню, он стал подыгрывать ей на флейте, стараясь уловить  мелодию
и ритм. Он перешел на свою  собственную  вариацию,  Аликс  рассмеялась  и  с
легкостью последовала за ним, и это превратилось в своеобразное  состязание,
когда Аликс исполняла одно, а молодой человек - другое, и в то же время  оба
дополняли друг друга, как бы испытывая искусство другого.
   А когда молодой человек, отбросив флейту на  землю,  стал  вторить  Аликс
сильным, чистым голосом, настал ее черед на мгновение застыть  в  изумлении,
почему она сбилась с ритма, что, судя по выражению лица  молодого  человека,
очень его обрадовало. Схватившись за руки и опустившись на колени лицом друг
к другу, они слили свои голоса, воздавая хвалу небесам.
   Наконец они замолчали, а Вокруг стояла такая тишина, словно  и  ветер,  и
птицы угомонились, прислушиваясь к их великолепному пению. Не разнимая  рук,
они сидели  неподвижно,  глядя  друг  на  друга  с  любовью,  благоговением,
восторгом, ощущая родство душ.
   - Джослин  Лэнг,  -  наконец  представился  прекрасный  молодой  человек,
нарушив молчание.
   - Аликс... андер Блэкитт, - ответила она, запнувшись на мужском имени.
   Джослин вздернул красивую бровь и уже хотел что-то ответить,  однако  его
остановил голос Рейна:
   - Я вижу, Джос, ты уже познакомился с моим новым оруженосцем.
   Чуть ли не виновато Аликс выпустила руки  Джослина  и  встала,  но  левая
больная нога подвернулась.
   Рейн рывком схватил ее за руку:
   - Если вы перестали развлекаться, то можете отнести  мою  броню  назад  и
соскрести ржавчину. Джос, как охота?
   На щеках у Джослина выступили красные пятна. Он стоял перед Рейном лицо к
лицу, и его стройная широкоплечая фигура казалась  хрупкой  по  сравнению  с
массивным Рейном.
   - Мне удалось подстрелить четырех кроликов у ручья.
   - Кроликов! - проворчал Рейн. - Нужно идти самому и  завалить  оленя  или
двух, но это потом, а сейчас, мальчик, ступай в лагерь  и  дай-ка  осмотреть
твою ногу. От калеки мне проку никакого.
   Аликс покорно собрала оружие и доспехи, Джослин положил  их  ей  на  руку
вместе с еще влажным дублетом, и она побрела за  Рейном  к  лагерю,  пытаясь
догадаться, долго ли Рейн слушал их пение. Однако слушал  он  или  нет,  но,
войдя в шатер, Рейн никак не отозвался об их  дуэте  и  лишь  показал  Аликс
пальцем, куда положить оружие.
   - А теперь снимай штаны-чулки. Я взгляну на твою ногу.
   - Моя нога прекрасно заживает, - заявила она, не трогаясь с места.
   Сощурившись, он подошел поближе.
   - Ты бы должен уже понять, что каждый человек в этом  лагере  оправдывает
свое существование посильным трудом. У нас нет времени возиться с  больными.
Раздевайся, а я позову Розамунду, - приказал он, натягивая на себя рубашку и
дублет, собираясь идти.
   Как только Рейн ушел, Аликс  быстро  сняла  тугие  штаны-чулки,  схватила
тряпку и  повязала  ее  вокруг  талии,  связав  концы  так,  что  получилась
набедренная повязка, скрывавшая львиный пояс. При этом  бок  и  значительная
часть бедра оголились, и когда она взглянула на них, подумав о том, что  они
не так уж плохо смотрятся, то поняла, что теперь  ее  непременно  разоблачат
как женщину. "Ну и пусть, - вздохнула Аликс, - все-таки приятно  осознавать,
что какая-то часть тела, пусть не лицо, настолько привлекательна, что  может
принадлежать только женщине".
   Какой-то звук у входа в шатер заставил ее поднять глаза, и Аликс  увидела
в профиль лицо  одной  из  самых  красивых  женщин  на  свете.  Ее  ресницы,
обрамлявшие великолепные зеленые глаза, были настолько длинны, что  казались
сверхъестественными. Совершенный формы нос и  рот,  уголки  которого  слегка
загибались книзу, казались  высеченными  самым  искусным  резцом.  Это  была
классическая красота, о которой мечтает каждая женщина. А позади  нее  стоял
Рейн. "Не удивительно, что ему не до оруженосца! - подумала  Аликс.  -  Если
рядом такая  женщина,  с  какой  стати  он  станет  смотреть  на  неказистую
простушку вроде меня".
   - Это наша целительница Розамунда, - сказал Рейн, и голос  его  прозвучал
так мягко, что Аликс удивленно взглянула на него. Вот было бы  славно,  если
бы он так разговаривал и с ней!
   Но в следующую минуту Розамунда повернулась, и у Аликс захватило дух:  по
всей левой стороне лица  Розамунды  расползалось  красное  родимое  пятно  -
печать дьявола. Рука Аликс непроизвольно поднялась, чтобы сотворить крестное
знамение, оградив себя от нечистой силы, но взгляд был прикован к  Рейну,  а
его голубые глаза пристально смотрели на нее - то ли предостерегая, то ли  с
угрозой.
   - Если вы не желаете, чтобы я к вам прикасалась... - начала Розамунда,  и
по голосу стало сразу понятно, насколько она привыкла к испытываемому  перед
ней отвращению.
   - Да нет, конечно нет, -  неуверенно  ответила  Аликс,  но  затем  к  ней
вернулось самообладание. - С моей ногой ничего плохого. Только этот мужчина,
похожий на большую лошадь, считает по-другому.
   Розамунда удивленно взглянула на Рейна, но тот только фыркнул в ответ.
   - У мальчишки плохие манеры... пока что... - добавил он, и в  его  словах
прозвучала угроза, но он,  по-видимому,  был  удовлетворен  тем,  что  Аликс
отнеслась к Розамунде уважительно, и отвернулся от них. Аликс стало досадно,
что он больше ни разу не взглянул на ее ноги.
   Розамунда ласково взяла ногу Аликс, приподняла ее, повертела туда и сюда,
однако никаких внешних признаков неблагополучия не заметила.
   - Меня зовут Рейн Монтгомери, - сказал он, повернувшись к ним спиной. - И
я предпочитаю, чтобы меня называли по имени... а  не  обзывали  каким-нибудь
животным.
   - А мне нужно имя предварять обращением  "ваше  величество"?  Или  сойдет
"ваша светлость"? - Аликс понимала, что с ее стороны это отчаянный поступок.
Она еще не испытала его ярости. Однако Аликс гневалась на Рейна за  то,  что
он заставил ее остаться в лагере.
   - Меня  вполне  устроит  просто  "Рейн",  -  сказал  Он,  оглянувшись,  и
улыбнулся. -  Я  понимаю,  что  правила  этикета  здесь  бесполезны.  А  как
прикажешь называть тебя?
   Аликс уже открыла рот, но как раз в эту минуту Розамунда так  дернула  ее
за ногу, что Аликс невольно вскрикнула от боли и вскочила с места.  Стараясь
не заплакать, она процедила сквозь зубы:
   - Аликсандер Блэкитт.
   - Так что там с мальчишкой? - спросил Рейн.
   - Растяжение. Но достаточно  только  забинтовать  ногу,  и  все  пройдет.
Никаких зелий не надо. Можно сегодня на ночь  сделать  припарку,  но  больше
ничего не требуется.
   Рейн, оставив без внимания взгляд Аликс, в котором  читалось:  "А  я  что
говорила?!" - откинул для Розамунды клапан шатра и посмотрел ей вслед.  Пока
Рейн стоял к ней спиной, Аликс в считанные секунды снова оделась,  а  затем,
стараясь не выдать того, как ей  интересно,  что  ответит  Рейн,  попыталась
сказать небрежным тоном:
   - Красивая женщина.
   - Она так не думает, - ответил он. - Но  мой  опыт  общения  с  женщинами
говорит, что они должны поверить в свою красоту и тогда станут красивыми.
   - У вас наверняка очень большой опыт по этой части.
   Он вскинул темную бровь и улыбнулся:
   - Поднимай свой тощий зад и пойдем работать.  Стараясь  не  обижаться  на
слишком нелестный отзыв. о фигуре, Аликс последовала  за  ним.  Его  большие
шаги буквально пожирали пространство, и Аликс с трудом поспевала за ним.  Не
останавливаясь, Рейн схватил большой каравай черного  хлеба  с  самодельного
кирпичного  очага,  разорвал  хлеб  надвое  и  протянул  кусок  Аликс.   Она
посмотрела на каравай в некотором испуге: столько хлеба ей хватало  на  весь
день, Рейн, энергично расправляясь с огромным куском, вел  ее  через  лагерь
разбойников. Все убежища были временные, уже ветхие, и из них ужасно  пахло.
С правилами гигиены здесь, видимо, не считались, - не то что в ее чистеньком
городке, окруженном стеной.
   - Не слишком приятно, правда? - спросил  Рейн,  следя  за  выражением  ее
лица. - Чему можно научить людей, которые ночную посуду опорожняют у себя на
пороге?
   - Кто они, эти люди? - спросила Аликс, с отвращением  глядя  на  грязных,
усталых женщин, занятых домашней работой, в то время как  мужчины  сидели  и
отплевывались, время от времени бросая на Рейна и Аликс наглые  взгляды.  Не
отдавая себе в этом отчета, Аликс подошла к Рейну поближе.
   - Посмотри туда, - сказал он,  указывая  пальцем.  -  Этот  человек  убил
четырех женщин. - В голосе  Рейна  звучало  омерзение.  -  Держись  от  него
подальше. Он любит нападать на тех, кто меньше и слабее его. А  вот  тот,  с
повязкой на глазу, - Черный Беглец. Он бывший палач и так прославился  своим
ремеслом, что пришлось ему оборвать свою карьеру в самом разгаре, -  добавил
Рейн ядовито.
   - А вот те? Люди, сгрудившиеся у костра? Рейн немного нахмурился:
   - Это  страдальцы.  Бывшие  арендаторы,  которых  Закон  об  огораживании
общинных  земель  превратил  в  бродяг.   Они   ничего   не   знают,   кроме
сельскохозяйственного труда, насколько я понимаю, и не желают учиться ничему
другому.
   - Закон об огораживании! - воскликнула Аликс. -  Неудивительно,  что  они
вас ненавидят.
   - Меня? - переспросил он с искренним удивлением. - А  почему  они  должны
ненавидеть меня?
   - Вы отобрали у них фермы, огородили их земли И устроили на них  пастбища
для своих паршивых овец, - выпалила она, давая понять, что не каждый человек
неблагородного происхождения так же необразован, как эта деревенщина.
   - Это я-то отобрал? - переспросил  Рейн  уже  не  улыбаясь,  но  глубокая
ямочка на щеке  выдавала  веселое  настроение.  -  Ты  всегда  судишь  целое
сословие по действиям одного из принадлежащих к  нему?  А  в  твоем  городке
разве нет негодяев? А если такой мерзавец очистит мой карман, то, значит,  я
должен во имя справедливости вздернуть всех остальных горожан?
   - Нет... наверное, нет, - неохотно согласилась Аликс.
   - Вот, съешь-ка, - сказал Рейн, подавая ей крутое яйцо,  и,  взяв  у  нее
остатки ломтя, стал его доедать. - Ты никогда не подрастешь, если не  будешь
есть. А теперь надо бы поразвить твои мышцы. - И с этими словами Рейн  повел
ее через заросли деревьев туда, откуда доносились звуки, которые она слышала
с тех самых пор, как прибыла в лагерь.
   Они вышли на большую расчищенную площадку, и Аликс, широко открыв  глаза,
застыла перед  открывшейся  взгляду  картиной.  Казалось,  мужчины  -  много
мужчин! - пытались убить друг друга, лошадей или самих себя.  Они  орудовали
мечами, кололи копьями набитые чучела или,  нагрузив  себя  камнями,  делали
физические упражнения.
   - Что это? - растерянно прошептала она.
   - Если человек хочет остаться живым, он должен уметь драться,  -  ответил
Рейн, глядя на двух дерущихся мужчин. - Эй, вы двое! - заревел он  так,  что
Аликс вздрогнула. В два  прыжка  Рейн  оказался  рядом  с  двумя  бродягами,
которые, побросав мечи, пустили в ход кулаки. Рейн схватил их  за  лохмотья,
встряхнул, как собак, и отбросил в разные стороны. - Люди чести  на  кулаках
не дерутся! - зарычал он. - И раз  вы  у  мен