здесь не будет так, как там.
 -- Да,- ответил Габриель и понимающе кивнул.
 -- Меня сюда отправили, чтобы здесь не было, как там, правда ведь?
 -- Разумеется.
 -- Ты просто так со мной соглашаешься или и вправду так считаешь?
 Габриель посмотрел на Марселину. Она улыбнулась.
 -- Видишь? Такая  маленькая,  а  как рассуждает! Непонятно,  зачем ей в
школу ходить, и так все знает,- сказал Габриель.
 -- А я хочу ходить в школу до шестидесяти пяти лет,-- заявила Зази.
 -- До шестидесяти пяти?-изумился Габриель.
 -- Да,-- ответила Зази,-- я хочу быть учительницей.
 -- Неплохая профессия,-- вкрадчиво заметила Марселина,-- и пенсию будут
платить.
 Последнюю  фразу она  произнесла почти  машинально,  ибо в совершенстве
владела не только французским языком, но и французским менталитетом.
 --  А  пошла   она,  эта  пенсия,-  сказала  Зази.-  Я  не  ради  этого
учительницей буду.
 -- Ну, разумеется, это и так ясно,- сказал Габриель
 -- А тогда ради чего? - спросила Зази.
 -- Сейчас ты нам сама все объяснишь.
 -- А ты не догадываешься?
 --  Какая  нынче  головастая  молодежь  пошла,-  обратился  Габриель  к
Марселине.
 И к Зази:
 -- Ну тк? Почему ты хочешь быть учительницей?
 --  Чтобы детей  изводить,-  ответила Зази.- Тех,  кому  будет столько,
сколько мне через десять, два-.. пятьдесят, сто, тысячу лет. Всех  их  можно
будет мучить в свое удовольствие.
 -- Ну штош,- пробормотал Габриель.
 --  Я буду с ними последней  сволочью. Они у меня  пол  лизать,  тряпку
жевать, которой  доску  вытирают. Я им всю  задницу циркулем  истыкаю.  Буду
раздавать  пинки  направо  и налево. Сапогами  лупить, вот  такими, зимними,
высокими (жест), с большими шпорами. Я им всю жопу исколю!
 -- Ты только одного не учитываешь,- спокойно заметил Габриель.- Судя по
тому, что пишут в  газетах, система  просвещения развивается сейчас совсем в
ином  русле.  Можно  сказать,  в  противоположном.  Мы  пришли к  тому,  что
воспитывать нужно  лаской, пониманием,  добротой. Все  так  считают, правда,
Марселина?
 -- Да,- тихо отозвалась Марселина.- А что, тебя школе очень обижают?
 -- Пусть только попробуют!
 --  Кстати говоря,- продолжал  Габриель,-  через  двадцать  лет  вообще
никаких  учителей  не  будет:  их  заменят  учебные  фильмы,  телепрограммы,
электроника и всякое такое. Об этом тоже недавно писали, правда, Марселина?
 - Да,- тихо  отозвалась  Марселина. Зази на  мгновение представила себе
это электронное будущее.
 -- Тогда я буду астронавтом,- заявила она.
 -- Во молодец! - одобрил  ее Габриель.- Правильно! Надо идти в ногу  со
временем.
 - Да, астронавтом! Буду марсиан изводить,-- продолжила Зази.
 Габриель с воодушевлением похлопал себя по ляжкам:
 - А у девочки богатое воображение!
 Он был в восторге.
 - И все-таки ей пора спать,- тихо сказала Марселина.
 - Ты, наверное, очень устала?
 - Нет,- сказала Зази и зевнула.
 - Девочка хочет спать,- обратилась Марселина к Габриелю.- Все-таки пора
ее укладывать.
 - Ты права,- кивнул Габриель и начал сочинять императив, по возможности
исключающий возражения.
 Но не успел он еще  как следует оформить  мысль, как Зази спросила, нет
ли у него телика.
 - Нет,- ответил Габриель и добавил не  вполне искренне: - Я предпочитаю
широкоэкранный кинематограф.
 - Тогда отведи меня в кино.
 -  Сейчас  уже  поздно,-  ответил  Габриель,- к тому же  я все равно не
успею, мне на работу к одиннадцати.
 - В принципе можно  и  без тебя,-  сказала  Зази.- Мы сходим  вдвоем  с
тетушкой.
 -  Я возражаю,- процедил Габриель, свирепея. Он посмотрел Зази прямо  в
глаза и злобно добавил:
 - Марселина одна без меня никуда  не ходит.- И добавил: -  Не спрашивай
почему, слишком доли объяснять тебе, деточка.
 Зази отвела взгляд и зевнула.
 -  Я  устала,- сказала  она,-  пойду спать. Встала. Габриель  подставил
щеку. Какая у тебя нежная кожа,- мимоходом заменит Зази.
 Марселина  проводила  ее  в  комнату,  а  Габриель  достал  симпатичный
футлярчик из свиной кожи, на котором были  выдавлены его инициалы, уселся  в
кресло, налил себе большой стакан гранатового сиропа, разбавил его небольшим
количеством воды и принялся маникюр:  он обожал  это занятие,  делал маникюр
превосходно и, как он  считал, лучше всякой маникюрши. При  этом  он напевал
что-то в  высшей  степени похабное.  Затем,  после песенки  о  проказах трех
ювелиров,  он принялся  насвистывать не  слишком  громко, чтобы не разбудить
девочку,  сигналы  военных  времен: тушение  огней, поднятие  флага,  капрал
вралвралврал И Т.Д. В комнату вошла Марселина.
 -- Сразу же уснула,-  тихо сказала  она.  Марселина села  и налила себе
рюмку вишневки.
 -- Прелестное дитя! - бесстрастно прокомментировал Габриель.
 Вдоволь налюбовавшись только что  обработанным мизинцем, он принялся за
безымянный палец.
 --  Интересно,  что  мы с  ней завтра целый день делать  будем?  - тихо
спросила Марселина.
 --  Как  что!  Никаких  проблем!  -  отозвался Габриель.-  Свожу  ее на
Эйфелеву башню на самый верх. Завтра во второй половине дня.
 -- Ну а  в первой-то что? - тихо спросила Марселина. Габриель  внезапно
побледнел.
 -- А вдруг...- проговорил он,- вдруг она меня разбудит?!
 -- Вот видишь,- тихо заметила Марселина,- уже проблема.
 -- Страшное смятение охватило Габриеля.
 -- Ведь дети  рано  просыпаются!  Она не даст мне выспаться!  Она  меня
разбудит... Ты  ш меня знаешь. Если  я не  высплюсь  - я  не человек. Десять
часов сна для меня - это святое. А то я заболею.- Он посмотрел на Марселину:
- Ты об этом подумала? Марселина опустила глаза:
 -- Я не хотела мешать тебе выполнять свой долг.
 -- Я это  очень  в тебе ценю,- многозначительно произнес Габриель,-  но
что бы нам такое придумать, чтобы она меня завтра не разбудила?
 Они начали ломать головы.
 - Можно дать  ей снотворное,- предложил Габриель,- чтобы  она  спала до
полудня  или,  еще лучше,  часов до четырех. Говорят, есть какие-то  хорошие
свечи - действуют безотказно.
 Из-за  двери   послышалось  скромненькое  тук-тук-тук  -  это  стучался
Турандот.
 - Войдите,- сказал Габриель.
 Турандот появился  в сопровождении  Зеленуды. Не дожидаясь приглашения,
он уселся на стул, клетку с попугаем поставил на стол.
 Зеленуда  с  вожделением  уставился   на  бутылку  гранатового  сиропа.
Марселина  плеснула ему  немного  в поилку.  Турандот  красноречивым  жестом
отказало от  аналогичного  угощения. Габриель, покончив  со средним пальцем,
принялся за указательный. За все это время никто не проронил ни слова.
 Зеленуда  сглотнул гранатовый сироп, вытер  клюв  о  жердочку и  первым
начал разговор. Сказал следующее:
 - Болтай, болтай, вот все, на что ты годен.
 - А иди ты в задницу,- обиженно отозвался Турандот.
 Габриель прервал свои занятия и злобно посмотрел на посетителя.
 - Ну-ка повтори, что ты сказал,-процедил он.
 - Я сказал,- сказал Турандот,- я сказал: "А иди ты в задницу".
 - Ин нна што ш эта ты намекаешь, да позволено будет узнать?
 - Я намекаю на то, что я возражаю! Мне не нравится, что здесь живет эта
девчонка.
 - Приемлешь ты это или нет, слышишь? Мне начхать!
 - Прошу  прощения. Когда я сдавал квартиру, детей  у  тебя  не  было, а
теперь без моего разрешения у тебя тут завелся ребенок.
 - Знаешь, куда ты сейчас пойдешь со своим разрешением?
 - Знаю, знаю. Ты очень неучтив  со  мной.  Скоро ты  будешь  выражаться
совсем как твоя племянница и опозоришь мой дом.
 - Бывают  же недоумки! Ты хоть знаешь, кто такие "недоумки"?  Болван ты
эдакий!
 -- Ну вот, начинается,- сказал Турандот.
 -- Болтай, болтай, вот все, на что ты годен, --вмешался Зеленуда.
 --  А  что,  собственно,  начинается?  -  с  угрозой  в голосе  спросил
Габриель.
 -- Ты начинаешь изъясняться неподобающим образом
 -- А он начинает действовать мне на нервы,- сказал Габриель Марселине.
 -- Не заводись,- тихо сказала она.
 -- Я не хочу, чтобы в  моем доме находилась  эта паршивка,- с патетикой
произнес Турандот.
 -- А мне насрать,- заорал Габриель.- Насрать!! Слышишь?
 И он ударил кулаком по столу. От удара стол провалился в обычном месте.
Клетка  упала на пол. Вслед за  ней на  полу оказался графинчик с вишневкой,
рюмочки  и  маникюрный набор.  Зеленуда грубо выказал  свое  неудовольствие,
сироп потек на кожаный футляр Габриель  издал отчаянный вопль и бросился на
пол за оскверненным  предметом кожгалантереи. Проделывая  это,  он опрокинул
стул. В этот момент открылась одна из дверей, ведущих в гостиную:
 -- Что за черт! Потише нельзя?  На пороге в пижаме стояла Зази. Зевнув,
она враждебно уставилась на Зеленуду:
 -- У нас здесь что, зверинец? - поинтересовалась она.
 -- Болтай, болтай, вот все, на что ты годен,- сказал Зеленуда.
 -- Несколько ошалев, Зази пренебрегла попугаем  в  пользу  Турандота и,
обращаясь к дяде, спросила:
 -- А это кто?
 Габриель вытирал кожаный футляр краем скатерти.
 -- Черт! - прошептал он.- Все пропало!
 -- Я тебе новый подарю,- тихо проговорила Марселина.
 --  Это  очень любезно  с твоей стороны, только тогда уж  не из  свиной
кожи.
 -- А из какой ты хочешь? Из телячьей? Габриель насупился.
 -- Из акульей? (Гримаса.)
 - Из русской? (Гримаса.)
 - А может, из крокодиловой?
 - Это очень дорого.
 - Да, но зато шикарно и долговечно.
 - Ты права, но такой я куплю себе  сам. Расплывшись в  улыбке, Габриель
повернулся к Зази:
 - Видишь? Твоя тетя - чудесная женщина.
 - Ты мне так и не сказал, кто там сидит.
 -  Наш   домовладелец,-  ответил   Габриель,-  исключительный  человек,
настоящий друг, он же хозяин кафе в подвале.
 - "Погребка"?
 - Именно,- сказал Турандот.
 - А в вашем погребке танцы бывают?
 - Боже упаси!
 - Тогда дело дрянь,- сказала Зази.
 - Ты за него не беспокойся, у него денег хватает.
 - Но если  бы  его кафе  было,  во-первых,  на  Сен-Жермен  де Пре,  а,
во-вторых, с  танцами, он  бы  греб деньги лопатой. Об этом во всех  газетах
пишут.
 - Я очень тронут твоей заботой,- высокомерно проговорил Турандот.
 - А пошел ты  в задницу с этой твоей заботой,-  мгновенно отреагировала
Зази. Турандот победно взвизгнул.
 - Вот! Теперь ты уже не сможешь отрицать. Я сам слышал,  как она меня в
задницу послала.
 - Я бы попросил тебя не выражаться!
 - Это не я, это она,- сказал Турандот.
 - Ябеда! Ябедничать нехорошо,- констатировала Зази.
 - И вообще, хватит,- сказал Габриель.- Мне уже пора уходить.
 - Наверно, скучно быть ночным сторожем? - спросила Зази.
 - Работ веселых в мире нет,- ответил Габриель.- Иди спать.
 Турандот взял клетку и произнес:
 - Мы еще вернемся к этому разговору. И добавил с ухмылкой:
 - Сходим куда подальше!
 -- Какой он все-таки дурак,- тихо сказала Марселина.
 -- Глупее не придумаешь,- отозвался Габриель.
 --  Что  ж,  доброй  ночи,-  по-прежнему   доброжелательно   проговорил
Турандот,-  мне  было очень  приятно провести с  вами  вечер, в общем  я  не
потратил время зря.
 -- Болтай, болтай, вот все, на что ты годен,- сказал Зеленуда.
 -- А он мне нравится,- сказала Зази, глядя на птицу.
 -- Иди спать,- промолвил Габриель.
 Зази вышла  в  одну дверь,  вечерние посетители  -  в  другую. Габриель
подождал,  пока  все  стихнет, и только  тогда ушел  сам.  Бесшумно,  как  и
подобает  образцовому  квартиранту,  он спустился вниз по лестнице.  Но  тут
Марселина заметила  на комоде  какую-то  вещицу  и, схватив ее,  побежала  к
двери. На лестничной клетке она перегнулась через перила и тихо крикнула:
 -- Габриель!
 -- Что! В чем дело?
 -- Ты забыл свою губную помаду.


III
 В  углу  комнаты  Марселина  приготовила  все  для  умывания: поставила
столик, тазик,  кувшин,  точно как в  каком-нибудь забытом богом захолустье.
Чтоб Зази чувствовала себя как дома. Но Зази нге  чувствовала себя как дома.
Она  не только  умела пользоваться привинченным к полу биде,  но и прекрасно
быдла знакома - так как  имела соответствующий опыт - с тысячей других чудес
санитарного  искусства. Испытывая отвращение к окружающему  ее убожеству она
лишь  смочила  лицо  водой  и  один-единственный  раз  провела гребенкой  по
волосам.
 Зази посмотрела в окно: во дворе было пусто. В квартире тоже, казалось,
ничего особенного не происходит. Прильнув ухом к двери, Зази так ничего и не
услышала. Она тихонько  вышла  из  комнаты.  В гостиной было темно  и  тихо.
Дальше Зази пробиралась на ощупь, ставя пятку к носку, как отмеряют квадраты
в классиках, причем с закрытыми (для большего интересу) глазами. Она открыла
следующую дверь  с огромными предосторожностями. В  этой комнате было  также
темно и тихо: там кто-то мирно спал. Зази закрыла дверь и пошла теперь задом
наперед (тоже  чтоп  интересней  было).  Шла она так  очень  долго,  пока не
добралась  наконец  до  еще  одной,  третьей  двери,  и  вновь  с  огромными
предосторожностями открыла ее. Так она очутилась в полутемной  передней:  из
единственного украшенного витражом  из красных  и синих стекол окна струился
тусклый свет.
 Теперь  ей предстояло  открыть еще одну, последнюю дверь, чтобы наконец
обнаружить то, к чему она стремилась во  время всей этой обзорной экскурсии,
а именно, клозет.
 Клозет был  самого совершенного  образца,  с  сидением,  и Зази,  вновь
соприкоснувшись с цивилизацией, провела в нем добрую четверть часа.
 Пребывание  там показалось ей не  просто полезным,  но и увлекательным.
Чисто. Все аккуратно выкрашено масляной  краской. Шелковистая бумага ласково
похрустывала между пальцев.  В  это  время  дня здесь  даже  было солнце: из
форточки лился мягкий  свет. Зази погрузилась  в раздумья: спускать воду или
нет.  Ведь  от  этого грохота  в  доме  может начаться  переполох.  Но после
недолгих колебаний  она  все-таки решилась  -  с  шумом  хлынула  вода. Зази
прислушалась,  но ничто,  казалось, не нарушало тишины. Вот уж воистину  дом
спящей   красавицы.   Она   вновь   присела,   чтобы  воскресить   в  памяти
вышеупомянутую  сказку,  персонажи  которой  перемежались  у нее в голове  с
крупными планами известных киноактеров. Она  тут же запуталась в  сюжете, но
вскоре  вновь,  обретя  свойственную ей  критическую направленность  мыслей,
пришла  к выводу,  что все эти  волшебные сказки несусветная  чушь, и решила
выйти.
 Вернувшись в переднюю, Зази увидела еще одну  дверь,  которая, по  всей
видимости,  вела  на  лестницу.  Она  повернула  ключ,   наивно  оставленный
хозяевами  дома в  замочной скважине, так, на всякий случай, и действительно
оказалась на лестничной площадке.
 Она тихонько прикрыла  за  собой  дверь и  на  цыпочках  пошла вниз  по
лестнице. На  втором этаже она  остановилась и прислушалась: все было  тихо.
Спустилась на первый, прошла по коридору. Впереди - светящийся прямоугольник
- дверь на улицу открыта, и вот Зази уже на улице.
 Это была  тихая улица. Машины здесь  ездили так  редко, что  можно было
преспокойно играть в  классики прямо на  проезжей части. Тут  было несколько
самых что ни на есть обычных магазинов крайне провинциального вида. По улице
степенным шагом расхаживали аборигены, те самые, которые, прежде чем перейти
улицу,  смотрят  сначала  налево,  потом  направо,  руководимые при этом как
чувством гражданской ответственности, так и чрезмерной заботой о собственной
безопасности. Не то  чтобы  Зази  была разочарована  -  ведь  она знала, что
находится  в Париже, что Париж - это большая деревня и что  эта улица еще не
весь Париж.  Но,  чтобы  воочию  убедиться  в  этом,  надо  было  продолжить
прогулку. Что она со свойственной ей непринужденностью и сделала.
 Но тут внезапно в дверях "Погребка" появился Турандот. Не поднимаясь на
тротуар, он заорал:
 - Эй, малышка, ты куда?
 Зази,  не сказав  ни слова, разом ускорила шаг. Турандот с криком: "Эй,
малышка!" поднялся по ступенькам. Он не унимался.
 Зази перешла на гимнастический шаг  и резко свернула за угол. Улица, на
которой она оказалась, была куда оживленнее. Теперь уже Зази неслась на всех
пирах. Здесь ни  у кого  не было  ни времени, ни желания смотреть на нее. Но
Турандот бросился  ей  вдогонку.  Он бежал  что  есть мочи. Наконец  догнал,
крепко схватил за руку и, ни слова не говоря, повернул к себе лицом. В ту же
минуту Зази принялась кричать:
 -- На помощь! Помогите!
 Ее крик тут же привлек внимание домохозяек и наводящихся рядом граждан.
Они  оставили свои личные дела или отсутствие  оных, чтобы  поучаствовать  в
происшествии.
 Но Зази решила не останавливаться на достигнутом и с удвоенной энергией
продолжала:
 -- Я не  хочу идти с  этим дяденькой, я его не знаю, я  не  хочу идти с
этим дяденькой.
 Итэдэ.
 Уверенный в своей  правоте,  Турандот пропустил  ее вопли мимо ушей, но
очень быстро пожалел об этом, поняв, что находится в плотном  кольце суровых
и закоренелых моралистов.
 В присутствии этой  избранной  публики Зази  решила  перейти  от  общих
соображений к конкретным, точным и обстоятельным обвинениям.
 - Этот господин,- сказала она невинно,- ко мне приставал.
 -- А что он хотел? - С повышенным интересом спросила какая-то особа.
 -- Мадам!  -  возопил Турандот.- Эта девочка  сбежала из  дома.  Я хочу
отвести ее к родителям.
 По лицам  присутствующих пробежала полная скептицизма ухмылка. Тетка не
унималась. Она наклонилась к Зази:
 - Ну, малышка, давай, не бойся, рассказывай,  что  же сказал тебе  этот
нехороший дядя?
 - Это слишком неприлично,- прошептала Зази.
 - Он тебя соблазнял?
 - Вот именно, мадам.
 И Зази пересказала ей на ухо кое-какие подробности. Тетка выпрямилась и
плюнула Турандоту в лицо.
 - Омерзительно! - влепила она ему вдобавок. И она опять, и снова, и еще
раз харкнула ему прямо в рожу.
 В разговор вмешался мужчина:
 - Что он от нее хотел?
 Тетка перешептала ему в ухо несколько зазиских деталей.
 -- О! - сказал тот.- Мне это никогда и в голову не приходило.
 И повторил еще раз, задумчиво:
 - Нет, никогда.
 Он повернулся к соседу:
 - Нет, вы подумайте, это невероятно (подробности)...
 - Бывают же такие законченные подонки,- отозвался тот.
 Россказни Зази распространились в толпе. Какая-то женщина сказала:
 - Не понимаю.
 Стоявший рядом мужчина стал  ей объяснять. Он вытащил из кармана клочок
бумаги и что-то нарисовал шариковой ручкой.
 -- Ах вот оно что,- мечтательно сказала женщина.
 И добавила:
 -- А что, хорошая вещь?
 Она имела в виду ручку.
 -- Два знатока-любителя заспорили.
 -- Я слышал,- сказал один,- мне рассказывали, что (подробности)...
 --  Меня-то это не очень  удивляет,- ответил другой,  меня уверяли, что
(подробности)...
 Одна   торговка,   извлеченная   из   своей   лавочки  собственным   же
любопытством,  так  и   не  смогла  обуздать   порыв   нахлынувшей   на  нее
откровенности:
 -- Послушайте  меня,-  грит,- однажды  мой муж,-- грит,-  в  общем  ему
пришло в голову (подробности)... И что его потянуло на такое - не понимаю...
 -- Может, он нехорошую книжку прочел? - подсказал кто-то
 -- Весьма возможно. Так вот я, стоящая здесь перед вами, я сказала ему,
мужу моему, ты хочешь,  чтобы я (подробности)... Чортасдва! - грю я ему.- За
этим  иди к арабам, если тебе  так приспичило! Вот что я  ответила ему, мужу
моему, который хотел, чтобы я (подробности)...- Все единодушно ее одобрили.
 Но   Турандот  думал  о  другом.  Иллюзии  его  рассеялись.   Пользуясь
повышенным интересом публики к техническим новинкам, предложенным Зази в  ее
обвинительной речи,  он потихоньку смылся. Прижимаясь к стене, он свернул за
угол,  спешно вернулся  в свой кабачок, проскользнул  за уже не цинковую,  а
деревянную (со времен  оккупации) стойку, налил себе большой стакан божоле и
разом опрокинул его.
 -- Потом  он повторил  это еще  раз, а затем вытер лоб  тем, что обычно
заменяло ему носовой платок.
 Чистившая картошку Мадо Ножка-Крошка спросила:
 -- Что-нибудь случилось?
 --  И  не спрашивай!  Ну  и перетрухал же я! Эти  кретины решили, что я
сексуальный маньяк, и, если бы я не смылся, они бы растерзали меня в клочья.
 --  В  следующий раз  не будете лезть. Вам  что,  больше всех  надо?! -
сказала Ножка-Крошка.
 --  Турандот   не   ответил.