Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
льше
никаких предложений, взял кости.
Перед тем как он метнул их на стол, полковник сказал:
- Ставлю двадцать, что вам не выиграть.
Моска вытащил десятку и бросил ее на стол со словами:
- Принимаю.
- Но вы положили только десять, - сказал полковник.
Моска перестал трясти кости и склонился над столом. Он не мог
поверить, что полковник, старый армейский служака, не знает правил игры
в кости.
- При четырех очках, полковник, вы должны ставить два против одного,
- сказал он, с трудом сдерживая гнев.
Полковник повернулся к одному из стоящих рядом младших офицеров:
- Это так, лейтенант?
- Так, сэр, - сказал тот смущенно.
Полковник бросил на стол двадцать долларов.
- Ладно, мечите!
Два красных кубика ударились о борта стола, быстро перекатились по
зеленому полю и неожиданно остановились - оба двумя белыми точками
вверх. Моска долго смотрел на кубики, прежде чем взять деньги, и громко
произнес:
- Никогда не видел картины чудеснее.
"Нет смысла больше рисковать своей удачей", - подумал он. Он бросил
на стол еще несколько банкнот и после нескольких бросков снизил ставки.
Он играл с переменным успехом. Когда кости взял полковник, Моска
перекрыл его ставку. Полковник бросил - неудачно. Во второй раз - та же
картина. Моска взял деньги. Полковник сказал беззлобно:
- С вами бессмысленно играть - вам сегодня везет. - И, улыбнувшись,
вышел из зала.
Моска понял, что не прав, что полковник и впрямь не силен в правилах
игры в кости и вовсе не пытался воспользоваться своим чином, чтобы
утереть ему нос.
Атмосфера вокруг стола немного разрядилась, офицеры перестали
испытывать неловкость, и беседа оживилась. Официант трудился не покладая
рук, едва успевая выполнять заказы. Адъютант подошел к бару, сел на
табурет, подождал, пока официант наполнит его стакан, отпил и окликнул:
- Моска, подойди на минутку.
Моска взглянул через плечо. Метал Эдди Кэссин, и после него должен
был метать он.
- Сейчас, только метну, - сказал он.
Эдди метнул удачно, но Моска перебил его кости и подошел к терпеливо
дожидавшемуся адъютанту.
Адъютант внимательно посмотрел прямо ему в глаза и сказал:
- Какого хрена ты учил полковника, как надо делать ставки?
Моска немного смутился.
- Черт, - сказал он, - он же хотел заключить со мной пари. Кто же
делает ставку на равных на четыре очка?
Адъютант продолжал тихим вкрадчивым голосом, словно разговаривал с
непонятливым мальчишкой:
- У стола было десять офицеров. Они же не стали объяснять ему, как
делать ставки, и если бы они объяснили, то сделали бы это в куда более
вежливой манере. Как ты думаешь, почему ему никто слова не сказал?
Моска почувствовал, как его лицо заливается краской. И вдруг заметил,
что игроки замолчали, перестав метать кости, - все слушали их разговор.
Ему стало ужасно неловко - так бывало в первые месяцы в армии. Он
передернул плечами.
- Я думал, он не знает, - вот я и сказал ему.
Адъютант поднялся.
- Ты думаешь, раз ты гражданский, тебе это сойдет с рук. Но ты дал
понять, что полковник якобы пытается использовать свое положение, чтобы
надуть тебя на десять долларов. Запомни одну вещь, приятель: мы можем
тебя в момент отправить обратно в Штаты, если захотим, и, насколько я
понимаю, у тебя есть некие причины очень этого не хотеть. Так что
полегче. Если полковник чего-то не знает, его сослуживцы придут ему на
помощь. Ты оскорбил командира и всех офицеров в этом клубе. Смотри,
чтобы это больше не повторялось.
Против воли Моска уронил голову, в душе его клокотал стыд и гнев. Он
видел, как за ним наблюдает Эдди Кэссин и на губах у Эдди играет легкая
довольная улыбочка. Моска услышал, как адъютант говорит презрительно:
- Моя бы воля, я бы вас, гражданских, на пушечный выстрел не
подпускал к офицерскому клубу. Что вы можете знать об армии!
Машинально Моска поднял глаза. Он отчетливо увидел перед собой лицо
адъютанта, его серые честные глаза и бесстрастное открытое лицо,
приобретшее теперь строгое выражение.
- Капитан, а сколько у тебя боевых звезд? - спросил Моска. - В
скольких десантных операциях ты участвовал?
Адъютант уже сидел на табурете и попивал из стакана. Моска чуть не
замахнулся на него, когда он заговорил:
- Я не это имею в виду. Многие из офицеров, здесь находящихся,
возможно, совершили куда больше подвигов на войне, чем тебе может даже
присниться, но никто из них не позволит себе ничего подобного. - Голос
адъютанта был мертвенно-спокойным, холодным, рассудительным, но не
примирительным.
Моска поборол в себе гнев и, подобно своему собеседнику, заговорил с
холодным спокойствием, словно подражая его манере.
- Ладно, - сказал он. - Я был не прав, я прошу прощения. Но только не
тебе вешать мне эту туфту про гражданских.
Адъютант улыбнулся, не чувствуя себя оскорбленным, - у него был вид
священника, отягченного заботами своего долга.
- Но ты должен понять то, о чем я говорю.
Моска ответил:
- О'кей, я понимаю. - И, невзирая на все его самообладание, эти слова
прозвучали с покорным смирением, и, вернувшись к столу, он почувствовал,
что сгорает от стыда. Он увидел, как Эдди Кэссин старается спрятать свою
улыбочку и ободряюще подмигивает ему. Офицер, чья очередь была метать
кости, здоровенный южанин, сказал с характерным протяжным выговором
настолько громко, чтобы адъютант мог его услышать:
- Слава богу, что ты не выиграл у полковника еще десятку, а не то нам
бы пришлось вывести тебя на двор и расстрелять.
Все, кроме Моски, засмеялись. Он слышал, как за его спиной адъютант
весело болтал с кем-то, смеялся и пил, словно ничего не случилось.
Глава 10
Моска и Гордон Миддлтон оставили свои дела и начали подслушивать:
из-за чуть приоткрытой двери в кабинет Эдди до них доносился голос
девушки.
- Эдди, я только на минутку. Это очень важно. - Ее голос слегка
дрожал.
Эдди холодно и вежливо ответил:
- Да-да, пожалуйста, я слушаю.
Девушка сказала неуверенно:
- Я знаю, ты меня предупреждал, чтобы я не приходила к тебе в
кабинет, но ты сам уже давно у меня не бываешь.
Моска и Гордон с усмешкой переглянулись и внимательно прислушались.
Девушка продолжала:
- Мне нужен блок сигарет.
Наступило молчание. Потом Эдди ехидно спросил:
- Да, и какой же сорт?
Но девушка не уловила саркастического тона, предполагавшего отказ.
- О, да это не имеет значения! - сказала она. - Мне нужны сигареты
для врача. Это его цена.
В голосе Эдди по-прежнему звучала холодная вежливость:
- Ты нездорова?
Девушка кокетливо хихикнула:
- Ох, Эдди, да ведь ты сам знаешь. У меня будет ребенок. - И добавила
успокаивающим тоном, словно беспокойство за ее благополучие могло
заставить его отклонить ее просьбу:
- Но это не опасно.
Моска и Гордон понимающе кивнули друг Другу и беззвучно рассмеялись -
не над девушкой, а над Эдди, над его, как они решили, смущением и над
тем, что его связь обойдется ему в блок сигарет. Но после следующей
реплики Эдди улыбки сползли с их губ. Он был так же вежлив и
бесстрастен, но в его голосе теперь появилась нотка веселого злорадства:
- Пусть тебе поможет твой немецкий дружок.
От меня ты не получишь ни одной сигареты. И, если ты еще раз зайдешь
в этот кабинет, тебя тут же уволят с базы. А теперь марш работать.
Девушка заплакала и сказала дрожащим голосом:
- У меня нет друга. Это твой ребенок. Я уже на третьем месяце, Эдди.
- Я сказал, - отрезал Эдди Кэссин.
Девушка взяла себя в руки. Его грубость ее разозлила:
- Ты не появлялся целый месяц. Я не знала, придешь ли ты снова. Тот
парень просто приглашал меня на танцы. Клянусь. Ты же знаешь, что
ребенок от тебя. Что тебе стоит достать блок сигарет?
Моска и Гордон услышали, как Эдди снял телефонную трубку, попросил
телефонистку соединить его с начальником охраны военно-воздушной базы.
Затем девушка с ужасом сказала:
- Помогите мне, мистер Кэссин, пожалуйста!
Потом они услышали, как открылась дверь в коридор и как она
захлопнулась, и Эдди сказал телефонистке:
- Спасибо, уже не надо.
Эдди Кэссин вошел к ним в комнату, и на его тонком приятном лице
играла довольная улыбка.
- Как вам понравилась эта сценка? - спросил он.
Моска откинулся на спинку стула и презрительно сказал:
- Ну и гад же ты, Эдди!
Гордон Миддлтон сказал:
- Я дам тебе для нее сигарет, Эдди.
Он произнес это без всякого презрения, а просто довел это до сведения
Эдди, словно единственная причина, по которой Эдди отказал девушке,
состояла в том, что он не хотел тратиться.
Эдди взглянул на них насмешливо и ухмыльнулся:
- О боже! Какие мы отзывчивые! Как мы хотим помочь бедной девушке!
Слушайте. Эта маленькая сучка постоянно имела мужика на стороне. Он
выкуривал все сигареты, которые я ей давал, жрал шоколад и консервы,
которые, я-то думал, доставал для нее. - И он рассмеялся с искренней
веселостью. - К тому же у меня с ней давно все кончено. И я знаю, что на
черном рынке плата за аборт составляет полблока.
Дверь распахнулась, и вошел Вольф. Он их поприветствовал :
- Здорово, ребята! - Поставил свой портфель на письменный стол и сел,
тяжко вздохнув. - Ну, и чему вы тут веселитесь? - Он улыбнулся им, и его
мучное белое лицо осветилось неподдельной радостью. - Поймал двух
фрицев, воровавших кофе. Знаете, что им разрешают уносить домой суп в
чайниках? Так вот, эти суки клали кофе на дно чайника, посыпали песком,
а сверху наливали суп. Только не спрашивайте, как они потом выгребали
оттуда песок.
Этот рассказ почему-то разозлил Эдди. Он мрачно сказал:
- От Вольфа Трейси никому не уйти. Поведай нам, Вольф, как тебе это
удалось!
Вольф хмыкнул:
- Ха, кто бы мог догадаться!? Просто, как все гениальное. Подпустил к
ним в курятник своего петушка.
Миддлтон поднялся.
- Пожалуй, я сегодня пораньше отправлюсь, ладно, Эдди?
- Ради бога! - ответил Эдди.
Вольф поднял руку:
- Погоди, Гордон. - Гордон остановился у двери. - Не говори никому о
том, что я сейчас скажу. И вы, ребята, держите язык за зубами.
Через неделю ты получишь предписание на отправку обратно в Штаты.
О'кей?
Гордон уронил голову. Вольф ласково спросил:
- Черт побери, разве ты этого не хотел, а, Гордон?
Гордон поднял взгляд и, улыбаясь, ответил:
- Да, пожалуй. Спасибо, Вольф. - И вышел из кабинета.
Эдди тихо сказал Вольфу:
- Что, из Штатов пришел ответ на запрос службы безопасности?
- Ну да, - ответил Вольф.
Эдди Кэссин стал разбирать бумаги на своем столе. За окнами
управления гражданского персонала сгущались сумерки. Эдди раскрыл свой
портфель и сунул туда две бутылки джина, жестянку грейпфрутового сока и
несколько плиток шоколада, которые он достал из ящика стола.
Вольф сказал:
- Слушай, отдай лучше мне свои сигареты и выпивку, Эдди. Так ты хоть
накопишь бабки, вместо того чтобы надираться каждый вечер.
Эдди взял портфель под мышку и направился к двери.
- Я же живое существо, - сказал он. - Ну, мусорщики, желаю вам удачи.
А я пойду дрессировать свою гориллу.
За ужином Вольф сказал Моске:
- Знаешь, я, наверное, первый стал пасти этого Гордона. Как-то я
подвозил его в город, и вот на полпути он попросил меня остановиться. Он
вылез из джипа и пошел обратно по шоссе. Он подобрал какой-то кусок
металла, на который я чуть было не напоролся, забросил его в кусты и
сказал мне с этой своей сладенькой улыбочкой: "Ну вот, одной проколотой
шиной будет меньше". Это он хорошо сделал, да? Он вообще хороший парень.
Но с этим Гордоном хлопот не оберешься. Слишком много в нем
выпендрежа. Так что, когда мой босс сказал мне, чтобы я за ним
приглядывал, потому что он когда-то состоял в компартии, я ничуть не
удивился. Они таких олухов и заманивают.
Вот дурашка!
Моска закурил сигару и отпил кофе.
- Но он малый не трус!
Вольф торопливо поедал свой шницель.
- Ты не правильно рассуждаешь. Пораскинь мозгами. Сколько к нам
приходит немцев, которые хотят служить у нас? Они готовы воевать с
русскими. Сколько уже было слухов, что русские оккупировали английский и
американский сектора? Я же читаю секретные рапорты. Теперь уже недолго
осталось. Самое большое через два года все опять начнется по новой. И
ребята вроде Гордона возьмутся за топоры. Здесь! - И он рубанул себя
ребром ладони по горлу. - А я возвращаюсь в Штаты. Не хочется мне тянуть
лямку в сибирском лагере для военнопленных.
Моска медленно произнес:
- Надеюсь, и мне удастся отсюда выбраться до всех событий.
Вольф вытер губы и откинулся назад. Официант наливал ему кофе.
- Не беспокойся, - сказал он. - У меня есть сведения, что скоро
отменят запрет на браки с немками, и мы из этих фройляйн сделаем
порядочных дам. Там, за океаном, преподобные отцы просто как с цепи
сорвались. Не хотят, чтобы мы тут трахали дам без брачного
свидетельства.
Они вышли из армейской столовой и направились к джипу Вольфа. Выехав
за забор из колючей проволоки, огораживающий территорию военно-воздушной
базы, они свернули на дорогу и поехали в противоположную от города
сторону, На окраину Нойштадта. Ехать было недалеко. И Вольф скоро
притормозил у одиноко стоящего домика, очень узкого, словно сплошь
состоящего из вытянувшихся друг за дружкой маленьких комнат..
Рядом с домом стояли три джипа, несколько немецких "Опелей". К
железным перилам, вмурованным в каменные ступеньки, было привязано
несколько велосипедов.
Вольф позвонил, и, когда дверь распахнулась, Моска от удивления
отступил на шаг: перед ним стоял высоченный немец.
- Нас ждет фрау Флаферн, - сказал Вольф.
Великан пропустил их внутрь.
Комната была полна народу. Два американских солдата сидели рядом,
между ними на полу стоял набитый зеленый портфель. Еще тут были три
офицера, каждый прижимал к себе кожаный портфель. Были тут и пять немцев
с пустыми чемоданчиками из черной кожи. Все они терпеливо ждали своей
очереди, немцы и американцы. Тут не было ни победителей, ни побежденных.
Великан провожал одного за другим в соседнюю комнату и то и дело
ходил к входной двери, чтобы впустить новых посетителей: солдат,
офицеров и немцев. Среди них Моска узнал нескольких работников базы:
командиров, сержанта из управления снабжения, офицера из армейского
магазина. Поприветствовав всех присутствующих, входящие делали вид, что
ни с кем не знакомы.
Окна были плотно зашторены, но с улицы все время доносилось урчание
моторов подъезжающих и уезжающих автомобилей. Те, кого великан провожал
в соседнюю комнату, больше не появлялись. В доме была задняя дверь,
служившая выходом.
Подошла их очередь, и великан проводил их до двери. Он попросил
подождать. В комнате стояло лишь два деревянных стула и стол с
пепельницей.
Когда они остались одни, Моска сказал:
- Ну и громила.
- Ее телохранитель, - объяснил Вольф, - но если купоны у нее, то он
ей не поможет. Этот великан дебил. Она держит его, чтобы отпугивать
посетителей вроде пьяных солдат и офицеров. Но нам - настоящим героям -
этот верзила не страшен, - и он улыбнулся.
Скоро великан вернулся. Он заговорил по-немецки, причем его
хрипловатый приятный голос совсем не соответствовал его исполинским
размерам:
- Вы бы не посмотрели то, что я сам хочу вам предложить? - И достал
большое золотое кольцо с крупным бриллиантом и подал его Моске со
словами:
- Только десять блоков.
Моска передал кольцо Вольфу и сказал:
- Похоже, неплохой товар. И цена подходящая. Один карат по меньшей
мере .
Вольф вернул кольцо и усмехнулся.
- Это просто ничего не стоящая побрякушка, - сказал он. - Смотри, у
камня плоская задница. Я же говорил, что он дебил, - и бросил кольцо
великану, который неловко дернулся за ним, выставив ладонь, но не поймал
и вынужден был скрючиться, чтобы поднять кольцо с пола.
Потом он еще раз подал кольцо Моске:
- Десять блоков, хорошая сделка. Только не говорите старой фрау! - И
точно ребенок приложил огромный палец к губам.
Моска попытался было всучить ему кольцо обратно, но великан ни в
какую не соглашался его брать.
- Десять блоков. Твое - за десять блоков, - повторял он, и Моска
положил кольцо на стол.
И лишь тогда великан с великой печалью взял его и сунул себе в
карман.
Потом он знаком позвал их за собой и подвел к двери в соседнюю
комнату. Он пропустил их в дверь - сначала Моску, потом Вольфа. Но,
когда Вольф проходил мимо него, он с силой толкнул противного
американца, так что тот вылетел на середину комнаты. Великан закрыл
дверь и встал как вкопанный.
Маленькая полненькая седовласая женщина сидела в большом мягком
кресле за столом, где лежал раскрытый гроссбух. У стены громоздились
товары из армейского магазина: сотни блоков сигарет, желтые коробки с
шоколадом, коробки туалетного мыла и всякая всячина в ярких упаковках.
Небольшого роста немец аккуратно раскладывал коробки и упаковки в
стопки. Из оттопыренных карманов его черного кургузого пиджака торчали
скомканные немецкие марки, и, когда он обернулся, чтобы взглянуть на
вошедших, одна пачка выпала на пол.
Женщина заговорила по-английски:
- Я прошу прощения. Иногда Йоханну не нравится кто-то из посетителей,
и он позволяет себе подобные вещи. С ним ничего нельзя поделать.
Вольф явно не ожидал такого приема и некоторое время стоял в полном
недоумении. Но вот его тяжелое мертвенно-белое лицо стало медленно
наливаться краской. Высокомерный тон хозяйки дома разозлил его куда
больше, чем грубость Йоханна. Он заметил улыбку на губах Моски, который
отступил к стене и занял удобную позицию: в случае чего он мог бы
держать на прицеле всех находящихся в комнате. Вольф тряхнул головой,
повернулся к старушке и увидел, что в ее хитрых глазках заиграли
иронические искорки.
- Это ерунда, - сказал Вольф смиренно. - Вы знаете, зачем мы пришли.
Вы можете нам помочь?
Старушка смерила его взглядом и продолжала по-английски:
- Друг мой, ваш рассказ дурно пахнет. Я не знаю, где можно искать эти
купоны на миллион долларов. Если бы я знала, то сначала бы хорошенько
подумала, прежде чем иметь дело с вами и вашим другом. Помилуйте, вы
меня обижаете!
Вольф улыбался. Сначала бизнес, потом удовольствие, подумал он. И
сказал:
- Если найдете мне нужного человека и сведете меня с ним, получите
значительное вознаграждение. За такую безделицу - очень хорошее
вознаграждение.
В ее голосе послышалось презрение, а на пухлом лице появилось
спесивое выражение:
- Я деловая женщина, но в эти дела не вмешиваюсь. И, будьте уверены,
я всех своих друзей предупрежу, чтобы и они с вами не имели никаких дел.
- Она коротко рассмеялась. - И это у вас есть пять тысяч блоков?
Вольф все еще сладко улыбался. Он спросил:
- Эти двое понимают по-английски? Это очень важно.
Женщина, удивленная неожиданным вопросом, сказала:
- Нет, не понимают.
Улыбка слетела с губ Вольфа, и его лицо приняло выражение надменного
властителя - жесткое, уверенное выражение, словно это была маска,
которую он всегда держал наготове.
Он поставил свой портфель на стол и, перегнувшись через него,
посмотрел хозяйке прямо в глаза.
- Вы слишком умны и слишком самоуверенны, - произнес он с хорошо
отрепетированной строгость