Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
мы станем много беднее.
Так что же ты намерен предпринять?
- Это я еще должен обдумать, - ответил Пен.
- Правильно. Не поддавайся импульсу. Меня привел сюда импульс, и
полчаса назад я был уверен, что это благой импульс. А теперь вот не знаю.
Тем не менее я здесь. Ты пока все обдумай. Большую часть дня я буду
появляться и исчезать, а вечером меня можно найти в "Карстейрсе". А теперь
извини, я спешу к Чарльзу Боуму. Да! Намерен ли ты рассказать мисс
Стрейдмайер о нашем разговоре? Она вызвалась мне постенографировать, но
если ты проболтаешься, то может получиться весьма неловко.
- Я пощажу ее.
- Ты такой хороший человек, Пен. Не в пример твоему старшему брату.
- Иди ты к...
- Зачем же так.
Двуличие молодого Престона Хиббарда оказалось неожиданным и требовало
ответных действий, но сначала надо было заняться Мэриан Стрейдмайер.
Мэриан Стрейдмайер и тем обстоятельством, что ей не хотелось уходить из
его кабинета. Джордж снял трубку и вызвал ее к себе.
- Я ехал в Нью-Йорк с одной-единственной целью, - объявил он.
- Вот как! С какой же?
- Потом скажу.
- Когда потом?
- Ну... в шесть часов, у вас дома.
Она покрутила головой.
- Нельзя.
- Что ж, очень плохо. Значит, я напрасно ехал.
- Надо было позвонить мне вчера.
- У меня это вышло неожиданно. Я не застал бы вас на работе.
Она помолчала.
- Попробую что-нибудь придумать. Вы будете здесь во второй половине
дня?
- Да, после обеда.
- Я попробую, - повторила она.
Его подмывало сказать, что он знает, как она собирается выкрутиться, но
он удержался. Важно было то, что внутреннее побуждение, заставившее его
приехать, находило в ней отклик.
Значит, решил про себя Джордж, этот порыв, которому он поддался,
обещает дать столь нужные ему плоды, хотя и может повлечь за собой
некоторое ухудшение отношений с Джеральдиной и, возможно, серьезные
осложнения с Пеном. Однако то, что удается слишком легко, не приносит
удовлетворения. Хотя двуличие Хиббарда и раздражало, но лучше уж оно, чем
роль оригинала в бостонском обществе. Оригиналов в Бостоне и без того
достаточно.
Он встретился с Чарли Боумом в ленч-клубе, помещавшемся в одном из
старых небоскребов. Это было скучное место, да и Чарли Боум был человек
скучный. Но он достаточно поволновался утром и теперь радовался, что в
ближайшие полтора часа от него не потребуется затрат умственной энергии.
Когда они заказали обед, Чарли сказал:
- Ну, дела наши идут хорошо.
- О, я читал все ваши письма и, кроме того, разговаривал с Рингуоллом.
- Неглупый парень этот Рингуолл. Во всяком случае, понимает, что может
значить для него это предприятие.
- Вот на это мы и должны сделать упор, - сказал Джордж.
- Я не совсем вас понимаю, Джордж, - сказал Чарли.
- На этой стадии игры нам нужен человек, способный отдаться нашему делу
целиком. У нас с вами есть и другие дела, так сказать, другие утюги на
других углах. Я, например, уже не испытываю того энтузиазма, что вначале.
А вы?
- До некоторой степени и я тоже. Никто из нас не является специалистом
по кондитерскому делу. Лично мне все равно, чем торговать - конфетами или
удобрениями. Лишь бы прибыль была.
- Точно. Но нельзя допускать, чтобы эти предательские мысли возникали у
Рингуолла. Я все думаю: не помахать ли у него перед носом несколькими
морковками? Ему нужен стимул.
- Я бы подождал немного. Пока нет надобности, - сказал Чарли.
- Возможно. Вы видитесь с ним гораздо чаще меня. Но не ждите, пока он
почувствует потребность в стимуле. Постарайтесь предвидеть ослабление
энтузиазма.
- Сколько бы вы ему предложили?
- Он сейчас сколько зарабатывает?
- Кажется, что-то около двадцати тысяч в год, - ответил Чарли.
- Когда у нас будет штатный заведующий отделом рекламы, конечно,
положим ему двадцать пять тысяч, не считая премиальных за выпуск
продукции, не так ли?
- Не знаю. Думаете, положим?
- Так ведь надо, - ответил Джордж. - На этого человека ляжет главная
тяжесть. Конфеты-то всякий может делать. Намешайте помадки, добавьте
немного изюма - вот вам и продукт. Но этому продукту надо дать название и
заставить людей покупать его. Между прочим, неплохие конфеты получились бы
из помадки с изюмом. Потом можно будет испробовать. Не исключено, что
получится даже лучше, чем то, что у нас есть.
- Это вам сейчас пришло в голову?
- Сию минуту.
- Я уже почти ощущаю вкус этой конфеты.
- Неплохо, а? Кто знает, возможно, мы расширим наше предприятие еще до
того, как продадим первую конфету. И тогда нам потребуется дополнительный
капитал. Что вам известно о братьях Глассман?
- Вероятно, не больше, чем вам. Это одна из наиболее старых еврейских
династий. Но зачем вам подпускать к этому делу евреев? Не замечал я, чтоб
эти люди очень уж мечтали о нашем обогащении.
- Это верно, но я смотрю далеко вперед. Эту фамилию мне назвали сегодня
утром. Вы знаете парня по имени Хайм?
- Я знаю Леонарда Хайма. Замечательный старик, но он два года назад
удалился от дел и живет теперь в Европе. В Вене. Кажется, он там родился.
А почему вы спрашиваете?
- Да так, в разговоре мне назвали эту фамилию. До тех пор я ничего о
нем не слышал.
- У него в фирме два сына, но я с ними не знаком. Даже в лицо плохо
знаю, хотя они и состоят в этом клубе. Нет, на нынешнем рынке раздобыть
деньги - не проблема. Особенно если прилично пойдет дело. Сразу налетят и
попытаются скупить все на корню, но если у нас будет в запасе второй вид
конфет, то мы с этого дела не слезем.
- Сколько вы стоите, Чарли?
Чарли захохотал.
- Вот это да! Знаете что? Вы первый человек, который задает мне этот
вопрос. Сколько лет я занимаюсь бизнесом, а никто меня прямо об этом не
спрашивал. Ну, хорошо. Сколько, по-нашему, я стою?
- Три миллиона, - сказал Джордж.
- Больше.
- Десять миллионов, - сказал Джордж.
- Меньше.
- Между тремя и десятью.
- Точнее не скажу. Почему вас это заинтересовало?
- Такие вещи всегда интересны.
- Гм. Я знаю людей, которые за такие вопросы дают по физиономии. Это
личный вопрос, Джордж.
- Только такие вопросы и заслуживают того, чтобы их задавать.
- Все равно, вы ведь считаетесь джентльменом, - сказал Чарли.
- До джентльмена я еще немножко не дорос, так что правила этикета меня
не связывают.
- А я всегда считал вас джентльменом. И Пена - тоже.
- Пен, возможно, и есть джентльмен. Он на четыре года моложе меня, а
это кое-что значит. Очень любопытно. Разница всего в четыре года, а как
меняет дело. Да, Пен, по-моему, джентльмен. Первый в нашей семье.
- Будь я проклят, если понимаю, о чем вы говорите, - сказал Чарли.
Джордж направил беседу в более привычное для Чарли Боума русло. Они
условились встретиться с Рингуоллом тридцатого, чтобы помахать у него
перед носом одной-двумя морковками. Джордж полагал, что его ждет всего
лишь скучный ленч со скучным человеком в скучном клубе, но случилось так,
что разговор с Чарли навел его на интересное открытие: четыре года дела
Локвудов сослужили Пену хорошую службу. Пен стал джентльменом благодаря их
деду, их отцу, самому Джорджу и тому обстоятельству, что он был на четыре
года моложе брата. То, что Пен испытывал на себе влияние деда, лишенного
светского лоска, на четыре года меньше, чем Джордж, должно было как-то
отразиться на нем; не было также сомнения, что мальчик, попавший в такое
заведение, как школа св.Варфоломея (где до него учились его отец и старший
брат), чувствовал там себя уютнее, поскольку ему уже не надо было, в
противоположность другим школьникам и студентам, прилагать столько усилий,
чтобы приспособиться к новой среде. Братья нередко соперничали друг с
другом, но Джордж теперь понимал, что соперничество это ничего серьезного
под собой не имело, оно объяснялось лишь мелкой завистью со стороны Пена,
завистью к старшему брату, а не отсутствием уверенности в прочности своего
положения в школьном коллективе. Придет время, когда они будут старше, и
Джордж спросит его об этом. Вполне вероятно, что Пен, по причине своей
глупости, не сможет восстановить в памяти переживания мальчишеских лет, но
стоит все же попробовать. В том, что Пен глуп, Джордж не сомневался, ибо
глупы все джентльмены.
Джордж вернулся в контору за чемоданом. Ни Пен, ни Мэриан Стрейдмайер
после обеда еще не возвращались. Предупредив телефонистку, что он уехал в
"Карстейрс", Джордж взял такси, получил в отеле заказанный номер и не
спеша принял горячую ванну. "Надо же привести себя в порядок перед
встречей с мисс Стрейдмайер, - пробормотал он. - Уверен, что этим же и она
сейчас занята". В четыре часа он позвонил Мэриан в контору.
- Вы - у себя? - спросил он.
- Да, у себя.
- Хорошо. Значит, вас никто не подслушивает. Итак, в шесть часов у вас
дома?
- Лучше в шесть тридцать.
- Тогда давайте в семь, если вы не против.
- Это еще лучше. Не так-то легко мне было отменить ранее назначенную
встречу.
- Мне очень жаль, что я доставил вам столько хлопот, - сказал он.
- Я вам все потом расскажу.
- Пусть это вас не беспокоит. Значит, увидимся в семь.
Стало быть, ей нелегко было отменить ранее назначенную встречу. Вот
почему они с Пеном долго не возвращались с обеда. Интересно, куда они
ездят обедать, когда Пен приглашает ее. Впрочем, в городе такое множество
баров и закусочных, что, встретившись где-нибудь на Челси-стрит, они могут
сесть в такси и через пятнадцать минут оказаться вдали от финансового
центра и от знакомых.
В запасе у Джорджа было три часа. Чтобы убить время, он медленно оделся
и отправился пешком в клуб "Ракетка". Понаблюдал за игрой, потом сам
сыграл несколько партий в боттл-пул [разновидность биллиардной игры] с
какими-то людьми - по-видимому, завсегдатаями этого заведения. Потом
заказал себе разбавленного шотландского виски и так, со стаканом в руке,
скоротал время, пока не настала пора уходить. В пять минут восьмого он
поднимался по лестнице дома на Мэррей-хилле, где находилась квартира
Мэриан Стрейдмайер.
Она сняла дверную цепочку и впустила его. Теперь на ней была уже не
монашеская одежда, а платье из набивного ситца.
- Очень у вас все изменилось с тех пор, как я был здесь в последний
раз, - удивился Джордж.
- Это верно, но и квартира сильно изменила меня.
- В какую сторону?
- В худшую. Она приучила меня к расточительности. Стоила уйму денег.
- Никто не вправе осуждать вас за это. Мне, например, ничто не могло
доставить большего удовольствия, чем строительство нового дома. Это не
значит, что мне захочется когда-нибудь строиться снова, но я не жалею о
том, что сделано.
- Что будете пить? Коктейль?
- А вы сами что-нибудь пили? - спросил Джордж.
- Да. Мартини.
- Ну, тогда и мне мартини. У вас еще осталось?
- О, конечно. Я выпила всего один бокал. Больше не успела. Шейкер почти
полон.
Они наполнили бокалы и сели в кресла возле камина лицом друг к другу.
- В любую минуту может зазвонить телефон, но я не подойду, - сказала
она.
- Снимите трубку и так оставьте, - посоветовал он.
- Нет. Пусть он думает, что меня нет дома. Если я сниму трубку, то
телефонистка скажет ему об этом, и он узнает, что я здесь. А то еще
попросит включить гудок. Он очень сердит на меня.
- Он сейчас в расстроенных чувствах, - сказал Джордж.
- Ну и черт с ним. Что вы хотели мне сказать?
- Хотите знать истинную причину моего приезда в Нью-Йорк? Выпейте это и
налейте себе еще.
- Неужели дело так плохо?
- Не думаю, что так уж плохо, но три мартини помогут вам лучше понять
меня.
- Ладно. - Она снова наполнила свой бокал, налила ему и быстро выпила.
- Ну вот, я готова. А вы?
- И я, конечно. - Он поднял свой бокал.
- Теперь я полна понимания, - пошутила она.
- Так вот. Вчера вечером, сидя у себя в кабинете, я вдруг почувствовал
такое желание, какого давно не испытывал. И ничего не мог с этим поделать.
- А где была ваша жена? - спросила Мэриан.
- Дома, но к ней это желание не имело никакого отношения. Сначала я
даже не понимал, к кому оно относилось.
- Если бы вы сказали, что его вызвала мысль обо мне, я назвала бы вас
обманщиком.
- Не торопись называть меня обманщиком. Я стараюсь быть максимально
правдивым. Мое желание не относилось ни к кому конкретно - ни к тебе, ни к
жене, ни кому-либо еще. Но когда я стал раздумывать о том, как мне быть,
то вспомнил тебя. Знаешь старый анекдот про лорда Друлингтула и его
дворецкого? "Ваша светлость - ого! Не послать ли мне за ее светлостью?" На
что Друлингтул отвечает: "К черту эту старую калошу, я приберегу это для
Лондона".
- Этот анекдот я от тебя уже слышала, - сказала она.
- Здесь, конечно, не Лондон, но все-таки.
- Прохвост. Как ты не похож на своего брата. Он любит меня, для тебя же
я - всего лишь эпизод, приключение.
- Не только эпизод, Мэриан. Как ты уже сказала, я очень не похож на
своего брата, и доказательством служит тот факт, что я рассказал тебе
анекдот. Или повторил его. Меня упрекают в неромантичности, но я проявляю
к тебе большее уважение тем, что веду себя абсолютно откровенно. Ведь мы с
тобой очень схожи.
- Ты так думаешь?
- Да. Будешь ли ты столь же откровенна?
- Не знаю.
- Сегодня утром ты была у меня в кабинете. Мы поболтали немного, потом
ты повернулась и пошла.
- Да.
- Но уходить тебе не хотелось.
- Разве?
- Не помнишь?
- Помню только, что ты смотрел на меня. Просто пожирал глазами.
- Мысленно я обнимал тебя на протяжении последних двадцати пяти часов.
- А я тебя, наверно, на протяжении последит девяти часов.
- Что если сейчас зазвонит телефон?
- Я закрою дверь спальни. Мы услышим звонок, но он будет не такой
громкий.
- А может, и не услышим, - сказал он.
Они встали одновременно. Он обнял ее и поцеловал в губы.
- Возможно, это из-за мартини, только не понимаю, почему мы стоим
одетые. А ты понимаешь?
- Нет, - ответил он.
- Да еще с таким подарком, что ты привез мне из Пенсильвании. Ты
негодяй, Джордж Локвуд. Я должна ненавидеть тебя. Да я и вправду ненавижу.
- Так ведь есть за что.
- Так пойдем же взглянем, что ты мне привез.
Они разделись и сели на край кровати. В это время зазвонил телефон.
- Ну вот тебе. Выбрал момент.
- Не обращай внимания.
- Нет, почему же. Я почти о нем забыла, а теперь вот буду делать то,
чего он никогда не хочет. Какой прекрасный подарок, Джордж, и все это -
мне. А ко дню моего рождения тоже привезешь?
- Или к рождеству. Если оно будет раньше, чем день твоего рождения.
- Ты не спеши, - сказала она. - Он бы сейчас спешил, а ты не спеши.
Братья Локвуд. Примите меня в вашу фирму. Молчаливой партнершей. Но я уже
не буду больше молчать. Джордж! О, подонок. Ты чудесный подонок!
- Сука!
- Повтори.
- Похотливая сука. Шлюха.
Снова зазвонил телефон, но они уже тихо лежали и слушали. Ее голова
покоилась на его плече.
- Чего ему надо? - спросил Джордж.
- А, черт! Я не знаю, чего ему надо, да он и сам не знает.
- Что ты ему сказала?
- Сказала, что хочу побыть сегодня одна.
- Он каждый вечер здесь бывает?
- Почти.
- У него есть ключ?
- Конечно. Иногда он приходит прежде меня. Мы не всегда спим. Порой
даже разговариваем мало. Просто ему нравится здесь находиться. Бывают
случаи, когда я прихожу, а он уже уходит. Однажды я сказала ему, что он
мог бы сойти за деталь обстановки, если б не вел себя так странно.
- Он странный?
- Он странен своей нормальностью - и только. Его, в отличие от других,
интересует нормальная любовь. Потому отчасти я и побаиваюсь выходить за
него. Но мне нужно богатство, не стану же я всю жизнь работать. Но "ели он
узнает, что я встречаюсь с другим мужчиной, то может быть опасен. Ужасно
ревнив.
- Ревнив?
- Такие, как он, - да. Он знает, что я любила по-всякому. Сама ему об
том сказала, потому что хотела, чтоб он не был так скован. Но оказалось,
что не я на него влияю, а он - на меня. И все же я вынуждена искать себе
других партнеров. Таких, как ты. Ты был прав. Сегодня утром, когда я
стояла у тебя в кабинете, меня тоже охватило желание. Подойди ты тогда ко
мне ближе, я бы исполнила любой твой каприз. Прямо там, не сходя с места,
даже если бы на нас смотрел кто-нибудь.
- Стало быть, у тебя есть мужчина, похожий на меня?
- Он не похож ни на тебя, ни на Пенроуза. Он актер, живет на углу
Тридцать седьмой улицы. Однажды - это было в воскресенье днем - он едва
успел отсюда уйти. Они разминулись с Пенроузом на лестнице. Он пробыл у
меня всю субботу и часть воскресенья; предполагалось, что Пенроуз придет
что-нибудь около четырех часов, а он пришел примерно в два. Вот тут-то я и
убедилась, как он ревнив. Счастье, что он не пришел в воскресенье утром.
Нас было четверо. "Гирлянда из маргариток". Мы делали все. Весь субботний
вечер и все воскресное утро. Примерно один раз в году у меня тут дым
коромыслом. Снимаю все запреты. Жаль, что ты не можешь остаться на ночь.
Он не перестанет звонить, и если до десяти часов я не подниму трубку, то
он явится сюда сам, а это ни к чему хорошему не приведет. Он зол на тебя,
но не хочет сказать, за что. Наверно, и ты не скажешь, только я знаю, что
у него на тебя зуб. Я приготовлю тебе чего-нибудь на ужин, и потом ты
должен будешь уйти. Но ты можешь вернуться. Около полуночи. И заночуешь у
меня. Даже если он и появится здесь в десять часов, на ночь все равно не
останется. Он жены своей остерегается. Есть у нее какой-то женоподобный
парень, который дает ей советы, и Пенроуз не хочет, чтобы они знали про
него что-нибудь компрометирующее.
- Я, пожалуй, сейчас пойду, а ты позвонишь мне часов в двенадцать в
отель.
- Так будет безопаснее. Трудно даже вообразить себе, что он сделает. А
я пока перекушу. Иначе засну и не услышу телефонного звонка. Да, ты
ступай, а я позвоню тебе после десяти, как только смогу. Ты остановился,
как обычно, в отеле "Карстейрс"?
Когда она надевала халат, движения ее от выпитого мартини были не
совсем твердыми. Провожая его, она взяла его руку и приложила к своей
груди.
- Возвращайся ко мне с новым подарком. Жаль, что уходишь, но так будет
благоразумнее. Ты меня знаешь, я девица благоразумная.
Это было последнее, что она ему сказала. Она поцеловала его и мягко
подтолкнула к выходу. Уходя, он слышал, как звякнула у него за спиной
дверная цепочка.
Возвратившись в гостиницу "Карстейрс", он принял ванну, надел пижаму и
халат и поужинал у себя в номере. Потом прилег на кровать, прямо на
покрывало, раскрыл роман "Эроусмит" - того же автора, что написал
понравившиеся ему "Главную улицу" и "Бэббита", - и сразу задремал.
Проснулся с болью в шее. Часы показывали пять минут двенадцатого. Он
встал, умылся. Заказал в номер кофе. Мэриан обещала звонить в полночь.
Интересно, был ли у нее Пенроуз и скоро ли она позвонит? Боль в шее
прошла, кровь по жилам потекла свободнее. Сон придал ему бодрости. Жажда
наслаждения, которое ждало его в квартире Мэриан, уступила место
любопытству. Отпивая маленькими глотками кофе и чувствуя, как проходит
сонливость, он старался представить себе, какие планы строит Мэриан на
остаток ночи. Но он не отдавался этим размышлениям целиком, его занимала и
другая мысль: какое положение в его жизни предстоит занять Мэриан? Он
добьется ее ухода из конторы и из жизни брата, а п