Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
ли сейчас налетчики появятся? Наверно,
сделал бы то же, что остальные. Страшно представить себе, что это значит -
выстрелить из такого ружья в человека, да еще в упор. Одно мокрое место
останется. Это, наверно, и мешало грабителям нападать на нас. С таким
обрезом и прицеливаться не надо: направь дуло в сторону человека и жми на
спусковой крючок. Не знаю, может быть, я и пристрелил бы разбойника. А
теперь отвечу на ваш вопрос: да, чтобы защитить деньги. И себя и деньги,
потому что в этом случае одно связано с другим. Бандит нападал бы не на
деньги, а на меня и, убив меня, взял бы деньги. Поэтому кто может сказать:
защищал ли бы я себя или ящики с деньгами? И в том и в другом случае
человек был бы убит. Я рад, что меня освободили от работы в отделе оплаты.
- Я тоже, - сказала Бесси Уинн.
- И ты, дорогая? Ты никогда мне этого не говорила.
- Не хотела, чтоб ты знал. Ведь они могли вернуть тебя на эту работу.
- Ну не удивительно ли это? Оказывается, ты втихомолку боялась за меня,
а я и не знал ничего.
- А я не боялась, - сказала Агнесса.
- Нет?
- Нет. Мне казалось, что ружье ты носил только для проформы. Я ни на
минуту не допускала, что тебе придется в кого-то стрелять. И уж конечно,
никогда не предполагала, что кому-нибудь вздумается стрелять в тебя.
- Мы тоже выдаем жалованье в нескольких местах, - сказал Джордж. -
Правда, больших выплат у нас не бывает, но налетчика я все равно
пристрелил бы, если бы он не пристрелил меня первым. Сам я денег не выдаю,
но деньги хранятся в нашей конторе. У нас есть главная контора, где отец
осуществляет все свои операции и где работают бухгалтеры. Теперь я
припоминаю, что и мы иногда держим в сейфе по три тысячи долларов мелкими
банкнотами и монетами. У меня и у моего отца в ящике письменного стола
лежат револьверы, и я без колебания пристрелю того, кто попытается нас
ограбить. - Локвуд криво, с вызовом усмехнулся. - Конечно, вы можете
сказать, что у нас это в крови.
- А я не стала бы стрелять в человека из-за каких-то долларов, -
сказала Агнесса Уинн. - Я сказала бы ему: бери деньги и убирайся.
- А потом вызвали бы полицию? - спросил Джордж.
- Конечно, вызвала бы.
- Тогда я не вижу, в чем разница. Разве лишь в том, что в одном случае
вы убиваете сами, а в другом - за вас это делает полицейский. Но если
подойти к этому вопросу философски, то разницы нет. Верно, мистер Уинн?
- Философски? Пожалуй, вы правы. Но спорить с прекрасным полом в
философском плане нам не следует.
- Ну что ты, Терон, право, - укоризненно посмотрела на него Бесси Уинн.
- Верно, папа, не надо считать нас умственно отсталыми, - сказала
Агнесса.
- Милые дамы, я не думаю ничего плохого о ваших умственных
способностях. Если говорить об уме, то в некоторых отношениях вы не
уступаете мужчинам и даже превосходите их, - сказал Терон Уинн. - Однако
вы иногда позволяете чувству и настроению влиять на ваши умозаключения. Вы
согласны, мистер Локвуд?
- Боюсь отвечать на ваш вопрос откровенно после столь приятного вечера.
Мне пора уходить и поэтому не хотелось бы оставлять о себе невыгодное
впечатление. Большое вам спасибо, миссис Уинн. Мисс Уинн, мистер Уинн
сказал мне, что в праздничные дни вас не будет дома. Не предполагаете ли
вы по какой-либо счастливой случайности присутствовать на гиббсвиллской
Ассамблее?
- Как вы узнали? Да, предполагаю.
- Чудесно. В этом году меня сделали действительным членом Ассамблеи,
что позволяет мне считать себя в некотором роде вашим хозяином или одним
из хозяев.
Джордж Локвуд остался доволен своим визитом к Уиннам. Разговор был
оживленным, на грани спора, но им всегда удавалось вернуть его на
безопасную почву, не доводя до ссоры. Он чувствовал, что Агнесса Уинн
осталась о нем лучшего мнения, чем была раньше; уходя, он даже заметил на
ее лице намеренно дружелюбную улыбку.
Как действительный член гиббсвиллской Ассамблеи, Джордж должен был
внести свою долю на покрытие дефицита, если таковой появится, и отработать
два года в комиссии по приему гостей. Взнос с каждого члена не превышал
двенадцати долларов, обычно же балы приносили небольшой доход, который
зачисляли в фонд следующего года. Как член комиссии по приему гостей, он
должен был ходить с алой лентой через плечо и смотреть за тем, чтобы ни
одна из пожилых дам не оставалась в одиночестве. После ужина члены
комиссии уже не относились к своим обязанностям всерьез, и атмосфера бала
становилась более непринужденной; это объяснялось отчасти тем, что самые
пожилые успевали к этому времени разойтись по домам, а отчасти тем, что
джентльмены по традиции выходили в раздевалку выпить неразбавленного виски
или коньяка. Естественно, кое-кто из джентльменов не ограничивался одним
глотком, так что к часу ночи, за час до конца бала, в зале становилось
оживленно.
Джордж Локвуд знал в лицо почти всех гиббсвиллских членов Ассамблеи,
поэтому приезжие гости сразу же бросались ему в глаза. Агнессу Уинн он
заметил, как только она появилась. Поскольку со списком гостей он
познакомился заранее, он знал, что она пришла в сопровождении Роберта
Лидса. Лидс, избравший горное дело своей профессией, был родом из северной
части углепромышленного района (Уилкс-Барре - Скрантон), но на практику
приехал в Гиббсвилл, где престиж его семьи не мешал ему проходить
обучение. Это был представительный на вид, совершенно лысый, несмотря на
свои двадцать восемь лет, человек, воспитанник Эндовера и Йеля. Он так
боялся вызвать неодобрение гиббсвиллских мамаш (и папаш), что не решился
пригласить на бал местную девушку и предусмотрительно привел иногороднюю.
Приглашение молодой женщины на Ассамблею считалось в Гиббсвилле очень
серьезным шагом, но если некий Лидс из Скрантона приглашал некую Уинн из
Хиллтопа, то на это смотрели менее серьезно; пока Роберт Лидс не отдавал
предпочтения ни одной из местных девушек, жаждущие женихов гиббсвиллские
родители могли, по крайней мере, еще на что-то надеяться.
До перерыва Джордж Локвуд даже не пытался пригласить Агнессу. После
перерыва разрешалось приглашать партнерш "сверх программы", поскольку
заранее составленные списки бывали к этому времени в основном исчерпаны.
- Боб, ты позволишь мне потанцевать с твоей дамой через танец? -
спросил Джордж.
Лидс взглянул на свою карточку.
- Через танец - нет, только через два.
- Ну, пусть через два.
- Настоящая работорговля, - сказала Агнесса Уинн. - Ничего, еще
настанет день, когда джентльмен будет обращаться с этим вопросом к самой
даме.
- Никогда, - сказал Лидс. - И знаете почему? Потому что иначе девушки,
на которых нет спроса, будут оставаться ни с чем. Они первые не захотят,
чтоб спрашивали их. Мужчины будут танцевать только с хорошенькими. Верно,
Джордж?
- Кроме членов комиссии по приему гостей. Не знаю, заметил ли ты, как я
обхаживал сегодня некоторых дам. Но теперь я, пожалуй, сниму ленту и
освобожусь от этой рабской обязанности. Мисс Уинн, не хотите ли получить в
подарок эту алую ленту? Она очень пойдет к вашим зелено-голубым глазам.
Нет? Боб, хочешь алую ленту? Она даст тебе право потанцевать со старой
миссис Стоукс.
- Благодарю. Я уже имел это удовольствие. Не сегодня, а раньше... Между
прочим, миссис Стоукс - моя хозяйка, она опекает меня и вовсе не такая уж
старая.
- Я хотел лишь подчеркнуть разницу между нею и молодой миссис Стоукс -
моей троюродной сестрой, - сказал Джордж.
Позже, когда они пошли танцевать, он сказал Агнессе:
- Мне все время кажется, что мы с вами не то что ссоримся а расходимся
во мнениях.
- Да.
- Вы когда-нибудь задавались вопросом, почему это происходит?
- Кажется, нет.
- В самом деле?
- Ну вот, опять мы спорим. Вы ставите под сомнение мои слова, считая,
что я задавалась этим вопросом.
- Да, я так считаю, Агнесса. - Он почувствовал, как она вся напряглась.
- Ваше отношение ко мне настолько определилось, что такая умная девушка,
как вы, неизбежно должна задуматься над причиной. Я-то знаю, в чем
причина. Я вам не нравлюсь и, по-вашему, не должен нравиться, вы не
хотите, чтобы я вам нравился. Однако когда мы вместе, между нами
происходит нечто гораздо более значительное, нежели "нравится - не
нравится".
- Вы уже были однажды помолвлены, не так ли?
- Нет, не совсем. У нас был уговор - мы пришли к согласию.
- И согласие перешло в несогласие?
- Если хотите, я расскажу вам. Все расскажу.
- Мне говорили, что родители этой девушки рассердились на вас за то,
что вы не захотели помочь ее брату вступить в клуб. Если в этом была
причина, то я - на вашей стороне. Для разнообразия.
- Я рад, что вы на моей стороне, но справедливости ради должен сказать,
что были и другие причины. Главная из них - в том, что мы не подходили
друг другу. Я не сразу это понял. Если бы не это, то все остальные причины
ничего бы не значили.
- Я вам верю. Верю от всей души.
- И очень хорошо, что мы разошлись, какова бы ни была причина. Потому
что если бы мы поженились, я бы все равно встретил вас. Не прошло бы и
года.
- Встретили бы?
- Не прошло бы и года нашей совместной жизни, как она узнала бы, что я
по уши влюблен в другую. Говорят, что женщины легко об этом догадываются.
- Вы, Джордж Локвуд, никогда ни в кого по уши не влюбитесь.
- Откуда вы знаете?
- Вы и сами этого не отрицаете, а только спрашиваете, откуда я знаю.
Потому что вы никогда не позволите себе влюбиться.
- Боюсь, что вы правы. И хоть я с вами соглашаюсь, я чувствую, что
влюблен. Впервые в жизни. Вы можете это понять?
- Да, могу. Потому что одно это искреннее признание перекрывает все
полуправды и недомолвки. Да, я понимаю это состояние.
- Давайте скажем друг другу правду, Агнесса.
- Какой правды вы от меня хотите?
- Что мы любим друг друга.
- Хорошо, скажу. Мы любим друг друга.
- Это правда?
- Не надо начинать с сомнений. Не будем больше ни о чем говорить.
Давайте потанцуем. Я люблю танцевать!
В сентиментальном порыве, что случалось с ним очень редко, Джордж
Локвуд пригласил Роберта Лидса в дружки на свою свадьбу с Агнессой Уинн.
Изысканно вежливый отказ Лидса едва не привел к расторжению помолвки.
- Проклятый сноб, черт его дери! - возмутился Джордж.
- Не надо так говорить, - запротестовала Агнесса. - Роберт - не сноб в
твоем понимании этого слова.
- Интересно, долго ли пришлось бы копаться в прошлом самих Лидсов,
чтобы найти то, что они предпочли бы скрывать.
- Я и без копания скажу тебе это. У Боба есть дядя, который был раньше
евангелическим священником, а теперь занимается бог знает чем на Западе.
Бросил жену с тремя детьми, бросил богатый приход и исчез. Исчез - и все.
Возможно, есть причины, только их скрывают. Нет, к Бобу ты несправедлив.
- Уж эти мне угольные бароны! Все они одинаковы, все до единого. Твой
отец не хочет нашего брака, потому что твой дядя не одобряет Локвудов. А
по какому праву? Мой дед убил двух человек, а скольких он убил, сражаясь в
рядах северян? Они это ставят ему в вину? Нет. Об этом они даже не
упоминают, потому что никто из Уиннов в армию не пошел. Они сидели дома и
богатели.
- Джордж, дядю Тома беспокоит главным образом не то, что сделал твой
дедушка.
- Дядю Тома, дядю Тома.
- Выслушай меня, пожалуйста. Ты должен меня выслушать.
- Я слушаю.
- Ты всегда считал, что люди настроены против тебя из-за дедушки. Это
правда, такие люди есть. Но дядю Тома тревожит не это. Жаль, что я
вынуждена об этом говорить.
- Ну говори же, говори.
- Ты что-нибудь знаешь о двух сестрах твоего отца? О своих тетках?
- Разумеется. Они умерли от туберкулеза, но мой отец здоров, и у меня
никогда не было даже признаков этой болезни. У моего брата и всех
остальных членов семьи - тоже.
- Они умерли не от туберкулеза, Джордж.
- От туберкулеза, в окружной больнице.
- В окружной больнице, но по другой причине.
- От алкоголя?
- Нет. От воспаления мозга.
- От воспаления мозга? Это еще кто выдумал? Наглая ложь. Им было
всего... Не знаю, сколько им было, только они болели туберкулезом в
открытой форме и умерли очень молодыми.
- Спроси своего отца.
- Незачем мне его спрашивать, если он мне сам сказал.
- Спроси еще раз. Заставь его сказать тебе правду. Я не боюсь правды и
охотно пойду за тебя. Но это несправедливо, что другие знают, а тебя
держат в неведении.
- Охотно пойдешь за меня? Но после такого обвинения я, может быть, сам
не захочу на тебе жениться.
Хотя вечер только еще начинался, он покинул ее дом и возвратился в
хиллтопскую гостиницу. После того как помолвка стала фактом, нельзя было и
думать о ночлеге в доме Уиннов. Поездки к Агнессе, связанные с пересадками
с одного поезда на другой в неудобные часы, да еще ночевки в грязной
гостинице служили серьезным испытанием его чувства. Он был сердит и на
Агнессу, и на своего отца, поэтому на следующее же утро после бессонной
ночи побрился, разведя мыло в холодной воде, и отправился тихоходным
товарно-пассажирским поездом в Гиббсвилл: там он сделал пересадку и прибыл
наконец в Шведскую Гавань, горя нетерпением обрушить на отца вопросы.
Утро было уже на исходе, когда Джордж прямо с вокзала приехал в контору
компании Локвудов.
- Ну как, приятная была поездка? - спросил Авраам Локвуд.
- Мне надо поговорить с тобой. Сейчас же. - Джордж закрыл за собой
дверь отцовского кабинета.
- Выкладывай. Хотя недурно было бы сначала поздороваться. Не люблю,
когда ко мне врываются, как слон в посудную лавку.
- Отчего умерли мои тетки? Мои тетки по линии Локвудов.
- Вот оно что. Я вижу, тебе уже что-то нашептали. Очень хорошо, я
отвечу. Тетя Рода умерла от ангины. Тетя Дафна умерла от заворота кишок.
- Ты же всегда говорил, что они умерли от туберкулеза.
- О людях, умерших в окружной больнице, часто так говорят. Обе они
умерли там.
- Зачем ты лжешь? Как ты можешь спокойно сидеть и говорить мне
заведомую ложь, зная, что мне известно другое?
- А что тебе известно?
- Обе были умалишенные и не болели никаким туберкулезом. Их отправили в
сумасшедший дом.
- Хорошо. Умалишенные. И что же, Агнесса расторгла помолвку?
- Я бы не обвинил ее, если бы она расторгла. После всего того, что я
наговорил ей вчера. Но если бы я знал правду, то ничего такого не сказал
бы.
Авраам Локвуд собрался с мыслями и пошел в контрнаступление.
- Сядь, паршивый щенок, и помолчи. Слушай теперь, что я скажу. Кто ты
такой, чтобы являться сюда и хамить отцу? Получай свою правду. Четыре года
ты считал, что мои сестры, а твои тетки умерли от туберкулеза. От
туберкулеза! Неизлечимой болезни. Ничего другого ты о своих тетках не знал
и все-таки дважды собирался жениться, делал предложения. А ведь был
убежден, что у тебя в роду туберкулезные больные. Ты сказал той девушке в
Лебаноне, что твои тетки умерли от туберкулеза? Держу пари, что не сказал.
И вот вдруг ты узнаешь, что они не умерли от туберкулеза, а их изолировали
как умалишенных. Что хуже - туберкулез или помешательство? Туберкулез
хуже, это подтвердит тебе любой врач. Нервные расстройства излечимы, я мог
бы назвать десяток людей в нашем городе, которые избавились от этого
недуга. А туберкулез передается по наследству.
- Безумие - тоже.
- Докажи. Докажи, что это - наследственная болезнь. Ты знаешь, отчего
люди сходят с ума? Схватят какую-нибудь болезнь и теряют рассудок.
Сифилис, например. Иногда это может случиться после скарлатины. Или
перегреются на солнце и получают размягчение мозга. Или неправильно идут
при родах, а мать, акушерка или врач случайно повредят черепную коробку,
пока она еще мягкая. Мало ли причин. Голову чем-нибудь ушибут иди с лошади
упадут. Это всегда связано либо с ушибами, либо с воспалительными
процессами.
- Значит, ты хочешь сказать, что твои сестры болели сифилисом? -
спросил Джордж. - Или их обеих столкнули с пони?
Аврааму Локвуду снова пришлось прибегнуть к испытанному средству - ко
лжи.
- Твои тетки подцепили скарлатину. Сначала заболела Дафна, а от нее
заразилась Рода. Ни та, ни другая не смогла одолеть болезнь. Это случилось
давно, я тогда Не был еще женат на твоей матери. Они едва не умерли, но уж
лучше смерть, чем это. За одну ночь они из здоровых, смышленых детей
превратились в болезненных и слабоумных. Ничего не ели и чахли на глазах.
Мало того, девочки перестали узнавать своих родителей. В конце концов отцу
с матерью не оставалось ничего другого, как отправить их в больницу, иначе
они сделали бы над собой что-нибудь. Хуже того, что они выстрадали, нельзя
и придумать. Я уж не говорю о переживаниях родителей, которые видели их
страдания, но не могли ничем помочь. Все доктора говорили одно и то же.
Воспаление мозга после скарлатины - и никакой надежды на выздоровление. В
таком состоянии они прожили несколько лет, пока Рода не заболела еще
ангиной, а у Дафны не случилось заворота кишок. Можешь пойти в архив и
посмотреть свидетельство об их смерти - о воспалении мозга там не сказано
ни слова. Если бы они умерли от воспаления мозга или от туберкулеза, то
так и было бы написано, но этого там нет. Если семейство Уиннов поднимет
этот вопрос, ты не сможешь отрицать, что твои тетки болели воспалением
мозга. Но болезнь эта началась после скарлатины, и не она послужила
причиной их смерти. Теперь иди домой и подумай. Когда ты все обдумаешь, то
поймешь, я надеюсь, что сын должен проявлять к своему родителю больше
уважения. Иди, Джордж. Ты глубоко обидел меня, и мне не хочется обедать.
- Извини, папа. Прости.
Джордж Локвуд поехал к Терону Уинну и пересказал ему то, что наврал
отец, а тот, как он и рассчитывал, передал все Тому Уинну; и эта
искренность Джорджа, как бы отражавшая прямоту характера Авраама Локвуда,
обезоружила Тома Уинна. Он перестал противиться браку и проникся к
Локвудам уважением. По его настоянию (и при отсутствии серьезных
возражений со стороны Терона и Бесси Уинн) свадьбу решили сыграть на озере
Уинн. Это было огромное событие в жизни местного общества. Ни один из тех,
кто был связан с угольной промышленностью, от управляющего шахтой и выше,
не остался неприглашенным, к какой бы корпорации он ни принадлежал. В
списке гостей, составленном Томом Уинном, значились углепромышленники и
лесопромышленники, порохозаводчики, финансовые и железнодорожные магнаты,
юристы, высшее протестантское духовенство, католический епископ, два
прелата, губернатор штата, три члена сената штата и один член сената
страны. Все понимали, что им предоставляется, быть может, последняя при
жизни Тома Уинна возможность засвидетельствовать почтение этому человеку,
и потому приглашение имело для них силу приказа. Вечером, за день до
свадьбы, на запасных путях близ озера Уинн стояло девять специально
забронированных пульмановских вагонов, а в день свадьбы все рабочие и
служащие Уиннов, начиная с забойщиков и кончая управляющими шахтами,
получили однодневный отпуск с сохранением содержания. Ничего подобного в
этом районе еще не было. Том Уинн хотел быть уверенным в том, что
празднество, которое он затевает, послужит образцом для всех будущих
событий такого рода. Гостей, хотя они не говорили об этом, несколько
смущало то обстоятельство, что их прини