Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
оявлялся вечером и сидел один в комнате допоздна. Ут-
ром я находил на его столе чайник Чемогурова и куски сахара. Один раз он
ушел посреди разговора с Мих-Михом. Посмотрел вдруг на часы, застенчиво
улыбнулся и ушел. Мих-Мих даже обидеться не успел. Если бы не гениальная
идея, с которой возился Крылов, Мих-Мих его бы приструнил. Но сейчас
Славке все прощалось.
- Ты где был? - спросил я Славку.
Он только загадочно улыбнулся.
- Тебе звонил Мих-Мих. Спрашивал, когда мы сможешь его принять.
Теперь Крылов улыбнулся смущенно. Но все равно ничего не сказал, сел
за стол и мечтательно уставился в стенку.
- Ты что, совсем офонарел? - спросил я. - Он ждет звонка в первом
корпусе. На кафедре вычислительной математики.
- Сейчас позвоню, - сказал Крылов и попытался сделать озабоченное ли-
цо. У него ничего не вышло.
Он сладко потянулся, рассеянно переложил листки на столе, раскопал
телефон кафедры вычислительной математики и промурлыкал:
- Сорок два, восемь шесть, восемь два...
После этого Крылов ушел звонить Мих-Миху.
- Одним теплом сыт не будешь, - сказал Чемогуров.
- Вы думаете, он влюбился? - спросил я, догадавшись.
- Ясно и ежу, - сказал Чемогуров.
Он вышел из-за интегратора и стал ходить по комнате. Время от времени
он поглядывал на пустой Славкин стул, на листочки, разбросанные по сто-
лу, на стакан Славки с присохшими ко дну чаинками. Было видно, что Чемо-
гуров думает о чем-то своем.
- Когда-то давно в этой комнате, за этим столом, произошло обыкновен-
ное чаепитие, - начал Чемогуров. - Лет пятнадцать назад. Результатом его
явилось то, что один молодой аспирант не защитил диссертацию. Не говоря
уже о других важных для него вещах... Трое молодых людей попили чайку с
сахаром, потолковали о жизни... Интеллигентно, не впрямую. И один из них
понял, что он лишний. Он допил свой чаек и ушел. А те двое остались...
Я слушал с большим вниманием, потому что Чемогуров еще так со мной не
говорил. Обычно он изображал циника. Сама история никакого интереса не
представляла. Мало ли кто с кем не пил чаю, молока или там шампанского.
И не вел разных разговоров... Но чувствовалось, что Чемогуров слишком
хорошо все помнит.
В коридоре послышался стук каблуков. Я уже научился его узнавать. Так
энергично и целеустремленно ходил только Мих-Мих.
- Женя, привет! - сказал он, вбегая в комнату с Крыловым.
- Здорово, - сказал Чемогуров, протягивая ему руку.
Доцент пожал руку и мне, спросил, как мои дела. Я сказал, что нор-
мально. Мих-Мих весело взглянул на Чемогурова и сказал:
- Женька, а ведь вроде бы совсем недавно мы здесь просиживали штаны?
А?
- Я только что об этом рассказывал, - тихо сказал Чемогуров, надел
плащ и вышел.
- Мы с ним вместе писали здесь дипломы, - сказал ему вслед Мих-Мих, -
и кандидатские тоже... - начал он, но осекся, видимо, вспомнив, что пи-
сали вместе, а написал один. - Он замечательный человек, - закончил
Мих-Мих.
Тут какая-то тень пробежала по его лицу. Мелькнуло какое-то воспоми-
нание, но Мих-Мих отогнал его, и они с Крыловым опять устроили диспут
часа на два.
Чемогуров до конца рабочего дня больше не появлялся. На следующее ут-
ро он был мрачнее обычного, и мешки под глазами выступали резче.
Впрочем, у меня не было времени следить за настроениями Чемогурова. С
самого утра к нам завалился Борька Сметанин. Крылов опять отсутствовал.
Сметанин зашел осторожно. Вид у него был такой, будто он принюхивает-
ся. Он о чем-то потрепался, рассказал, как он пишет диплом, но я видел,
что Сметанину что-то надо. Вместо того, чтобы прямо перейти к делу, он
начал рассказывать о своей руководительнице. Сметанин пошел на диплом к
молодой аспирантке, видимо, имея в виду свои неотразимые внешние данные.
Он у нас был первым человеком в группе по этой части. Сметанин жил в об-
щежитии, но родители хорошо снабжали его с юга. И деньгами, и продукта-
ми, и тряпками. Сметанин одевался лучше всех в группе, что никак не вли-
яло на умственные способности. Кое-как он дотянул до диплома, и теперь
из него вынуждены были делать инженера.
Надо сказать, что аспирантка здорово его запрягла. Сметанин называл
ее старой научной девой и всячески ругался, потому что она не обращала
внимания на его шмотки, а требовала результатов измерений. Сметанин из-
мерял параметры полупроводниковых материалов.
- Ну ладно. Чего тебе нужно? - спросил я, когда Сметанин меня утомил.
- Петя, вы со Славкой поступаете не по-товарищески, - сказал он. - Вы
сидите под боком у начальства. Ты с профессором на дружеской ноге...
- Скажешь тоже! - возразил я.
- Закройся! Я все знаю. Ты затыкаешь своим телом грузинский договор.
Тебе профессор будет обязан по гроб жизни.
- Кто тебе сказал? - спросил я.
- Да все говорят. Моя селедка говорила... Ей проф предлагал этим за-
няться. Она отказалась.
Селедкой у него была теперь аспирантка. Когда он к ней подъезжал на
распределении тем, она была рыбкой получше.
- Ну, и что дальше?
- На кафедру пришли заявки из министерства. Нужно узнать, какие есть
места для иногородних. Вам-то со Славкой хорошо. Вас все равно в Ленинг-
раде оставят... Так что давайте! Ты сейчас один можешь это сделать.
Славке не до этого.
- Почему? - автоматически спросил я, раздумывая над поручением Смета-
нина.
Сметанин посмотрел на меня с удивлением. Потом он терпеливо объяснил,
что у Крылова сейчас роман, о чем все, кроме меня, знают. У него роман с
Викой Одинцовой из нашей группы. Может быть, они даже поженятся. По мне-
нию Сметанина, я должен был чуть-чуть больше соображать, что к чему. Ес-
ли они поженятся, то Одинцова, у которой средний бал оставляет желать
лучшего, пойдет при распределении впереди как семейная. Это и волновало
Сметанина.
"Господи, какие тонкости!" - подумал я.
- И вообще, Петя, ты совсем отошел от группы. Славка ладно, он выдаю-
щийся человек, у него все равно башка не тем забита. Но ты мог бы быть к
нам поближе...
Ага, вот как он заговорил! Он заговорил от лица общественности. Я был
жалким отщепенцем, пригревшимся под крылышком профессора, погрязшим в
семейных делах и своем грузинском дипломе. Группа прислала мне своего
представителя. Представитель уличил меня в индивидуализме.
Сметанин ушел, а у меня на душе стало совсем худо. А что, если наша
Викочка, наша серенькая птичка, незаметная и тихая, окрутила Славку
только из-за лучшего распределения? Вот к чему ведут разговоры с такими
типами, как Сметанин. Начинаешь хуже относиться к людям.
Эта Вика никогда ничем не выделялась. Скромно училась, скромно сдава-
ла, скромно пользовалась шпаргалками, скромно одевалась и скромно ждала
своего часа. Я вдруг подумал, что ничего не могу о ней сказать. Мы проу-
чились рядом пять лет, скоро расстанемся и вряд ли вспомним друг друга.
Это тоже говорило о моем индивидуализме. И я стал бичевать себя с новой
силой, вспоминая разные факты из жизни группы, когда я оказывался в сто-
роне. Такие вещи прощают талантливым, на них смотрят снизу вверх, как на
Славку. Во мне же не было ничего такого. Сметанин правильно сказал. Я
просто обязан был жить с ними заодно, волноваться, подсчитывать шансы
при распределении и следить за романом Славки Крылова.
Мой индивидуализм был лишен законных оснований.
Когда пришел Славка, от меня осталась горстка пепла. Я сжег себя дот-
ла.
- А что Вика? - спросил я его.
Славка очумело посмотрел на меня. Я понял, что до него не доходят
звуки моего голоса. У него было лицо лунатика, которого внезапно разбу-
дили, когда он прогуливался по карнизу.
- Чего-чего?.. - спросил он.
- Как дела? Ты ей напишешь диплом?
- Петя, заткни фонтан! - угрожающе произнес из-за интегратора Чемогу-
ров.
Славка вдруг затрясся от хохота, упал на стул и продолжал смеяться в
течение десяти минут. Я засек по часам. Потом он погрозил мне кулаком.
- Не твое дело! - сказал он.
Кутырьма
Несколько дней я убил на дурацкое поручение Сметанина. Я стал подъез-
жать к Зое Давыдовне, которая сидела в "конторе", как мы ее называли, за
пишущей машинкой. Зое Давыдовне было лет двадцать восемь. Она была ма-
ленькой, круглой и симпатичной. Пишущая машинка была марки "Оптима".
Сначала я заходил просто так. Потолковать о погоде. А потом напросил-
ся перепечатать три странички отчета, который я готовил заказчикам. Пос-
тановка задачи и метод решения.
Я печатал медленно, одним пальцем, а Зоя подшивала бумаги, регистри-
ровала письма и заполняла какие-то бланки. Краем глаза я следил за бума-
гами.
Медленно, но неуклонно между нами завязывалась беседа.
- Скоро кончим уже... - вздохнул я.
- Да... - охотно вздохнула Зоя. - И не говорите! Каждый год студенты
уходят. Не успеешь привыкнуть, а их уже нет.
Я вздохнул в квадрате, если можно так выразиться.
- И главное, неизвестно куда попадешь, - сказал я.
Зоя не отреагировала на мой намек.
- Если бы не семья, было бы все равно... - продолжал я.
- Петя, вы женаты? - изумилась Зоя.
- Уже четвертый год, - мрачно подтвердил я.
- И дети есть?
- Угу.
- Ну, тогда вам бояться нечего. Вы на распределении пойдете в первую
очередь.
- Хотелось бы знать, куда.
- Да я сейчас не помню... - рассеянно сказала Зоя. - Места все хоро-
шие.
- А можно посмотреть? - спросил я.
- Вообще-то, пока нельзя... - неуверенно сказала Зоя.
Ее неуверенность придала мне сил. Я почувствовал, что нужно сменить
тему и подождать, пока плод сам упадет в руки.
- У вас всегда потрясающая прическа, - сказал я примитивно и нагло.
- Да? - сказала Зоя, заливаясь румянцем. Она несколько заволновалась,
встала с места и подошла к зеркалу. Прическа, и в правду, была в поряд-
ке.
- Как вы этого добиваетесь? Скажите, я научу жену.
- У меня есть фен, - скромно сказала Зоя.
- Приятно, когда женщина так за собой следит, - сказал я, чувствуя
непереносимый стыд. Но странное дело - Зое все это нравилось!
- Скажете тоже, Петя... - возразила она смущенно.
- Все, я кончил. Спасибо! - твердо сказал я, вынимая листок из машин-
ки. Это был гениальный ход с моей стороны. Я его не продумывал, он при-
шел по наитию. По лицу Зои я понял, что ей не хочется прерывать столь
удачно начавшийся разговор.
- Так вас действительно интересуют места? - спросила она.
- Ну, не так, чтобы очень... - начал ломаться я.
- Можете посмотреть, - сказала она, доставая из шкафа папку с над-
писью "Распределение".
- Зоинька, вы добрая фея! - воскликнул я как можно более натурально.
В глубине души я чувствовал себя Сметаниным.
Мы уселись рядышком и принялись изучать заявки. Я выписывал места
распределения на листок. Зоя комментировала, если место было ей знакомо.
Для ленинградцев я выписал пару известных НИИ, штук семь почтовых ящи-
ков, пяток заводов. На оборотной стороне листа я стал выписывать другие
города. Новосибирск, Тула, Саратов, Рязань...
- Петя, вас же в другой город не пошлют. Ленинградцев мы распределяем
в Ленинграде, - сказала Зоя.
- Мало ли что, - уклончиво сказал я. - Возможно, меня позовет роман-
тика.
И я продолжал писать: Новгород, Углич, Кутырьма...
- Что это за Кутырьма? - спросил я.
- Понятия не имею. Кутырьма у нас впервые, - сказала Зоя. - Вот Нов-
город знаю. Там большое КБ акустических приборов.
На отдельном листке в папке "Распределение" был список нашей группы.
Мы были расставлены по среднему баллу. Первым стоял Крылов со средним
баллом 5,000. Это выглядело вызывающе. Я помещался где-то в первой тре-
ти. Мой балл был 4,587. Сметанин замыкал список. Против его фамилии зна-
чилось 3,075. Это был самый краткий и выразительный итог нашего пребыва-
ния в ВУЗе.
После этой акции мой авторитет в группе очень вырос. В течение нес-
кольких дней вся группа побывала в нашей комнате. Приводил их Сметанин,
который неустанно подчеркивал свою инициативу. Места распределения об-
суждались тщательно, в особенности Кутырьма. Кутырьму никто не мог найти
на карте. Сметанин полагал, и не без основания, что Кутырьма достанется
ему.
- Меня может спасти только одна вещь... - сказал он.
- Какая? - спросила Вика. Разговор был при ней. Крылов тоже сидел в
комнате, но делал вид, что распределение и Вика его не касаются.
- Женитьба! - многозначительно сказал Сметанин.
Вика почему-то покраснела. А Сметанин достал записную книжку и долго
листал ее, шевеля губами. Потом он захлопнул книжку, решительно запах-
нулся в свой длинный плащ, намотал шарф на горло и ушел. Вика тоже ис-
чезла. Только она ушла, смылся Крылов. Чемогуров вышел ко мне. Он был
чем-то недоволен.
- Ты занимаешься ерундой, - сказал он. - Вот возьми параметры матери-
алов и размеры конструкций. Нужно это сосчитать.
Он протянул мне листок бумаги. Откуда он брал эти цифры, ума не при-
ложу. Я покорно взял листок и принялся писать программу для машины. Ма-
шина у нас была на кафедре вычислительной математики. Называлась она
"М-222". Я уже договорился, чтобы мне давали машинное время.
Однако история с Кутырьмой на этом не закончилась. Не успел я первый
раз выйти на машину, как снова явился Сметанин.
- Петя, ты мне нужен сегодня вечером, - сказал он. - Приходи в обще-
житие к семи.
- Зачем? - спросил я.
- Ну, я тебя прошу, старик! Очень нужно! - сказал Сметанин, но объяс-
нять ничего не стал.
Я отличаюсь тем, что не умею отказываться. Если меня настойчиво про-
сят, я соглашаюсь, чтобы сэкономить нервы. На самом деле, нервы я этим
не экономлю, потому что потом ругаю себя за то, что согласился.
Вечером я пришел в общежитие к Сметанину. Он был один в своей комна-
те. На Сметанине была эффектная рубашка с немыслимым воротничком и но-
венькие синие джинсы. На джинсах было килограмма полтора заклепок. Сме-
танин стоял у окна и увлеченно тер себе задницу наждачной бумагой.
- Ну как? - спросил он, показывая результаты работы.
- А что должно быть? Дыра? - спросил я.
- Потертость, - сказал Сметанин. - Купил совсем новые джинсы, а нужны
потертые. В потертых самый хип. Коленки я уже сделал.
Я посмотрел на его коленки. Они были такими потертыми, будто Сметанин
совершал на них паломничество к святым местам. Он довел до такого же
состояния задницу и стал готов к мероприятию.
- Пошли, - скомандовал он.
Мы вышли на улицу и куда-то поехали. Троллейбус привез нас на Невс-
кий. По Невскому шли нарядные прохожие. Сметанин привел меня к стеклян-
ным дверям, в которые втекала тонкая струйка очереди. Это был кок-
тейль-бар. Очередь состояла из молодых людей, одетых как Сметанин и еще
лучше. Сметанин что-то сказал швейцару, и нас пропустили.
В коктейль-баре было темно и накурено. За стойкой возвышалась фигура
бармена в белой рубашке и при бабочке. Сметанин помахал ему рукой и по-
шел в угол, где за столиком сидела девушка.
- Знакомьтесь, - сказал он. - Это Мила.
Мила встала и протянула мне руку. В темноте я разглядел только глаза,
которые занимали почти все лицо. Собственно, ничего кроме глаз и не бы-
ло. Мила напоминала соломинку, из которой она тянула коктейль. На ней
был бархатный комбинезончик с вырезом на животе. Вырез имел форму сер-
дечка. В центре выреза размещался аккуратный маленький пупок.
- Петя, - сказал я, стараясь не смотреть на пупок.
Сметанин принес еще три коктейля, и мы стали ловить кайф. Так выра-
зился Сметанин.
Я еще никогда не ловил кайф. Я даже не знаю, как это толком делается.
Дело в том, что я женился после второго курса, и мне просто некогда было
ловить кайф. У нас родилась дочка, мы с женой ее прогуливали, купали, по
очереди не спали ночью, когда она болела, и тому подобное. Кроме того, я
подрабатывал, чтобы у семьи были деньги. Я чертил листы первокурсникам,
которым не давалось черчение. Моя аккуратность приносила меня десятку за
каждый лист большого формата. Так что с кайфом у меня обстояло туго.
Я судорожно ловил кайф, соображая, зачем Сметанин привел меня сюда.
Неужели он не мог посидеть с девушкой наедине?
Постепенно выяснилось, что Мила учится в Университете. Она социальный
психолог. Специальность у нее была такая же модная, как комбинезончик.
- Я испытываю интерес к асоциальным личностям, - сказала Мила. -
Здесь я их изучаю.
- Борька, тогда ты зря меня привел, - сказал я. - Я плохой экспонат.
Я еще не дорос до асоциальной личности.
Заревела музыка, и на стенке бара зажглись разноцветные огни, которые
дрожали и переливались в такт музыке. Сметанин и Мила поднялись, обхва-
тили друг друга руками и застыли рядом со столиком. Они простояли минуты
три, пока играла музыка, не шевелясь. Многие юноши и девушки поблизости
делали то же самое.
Я понял, что безнадежно отстал и устарел морально.
Они сели, и разговор продолжился. Мила говорила о Фрейде, экзистенци-
ализме и каких-то мотивациях. Еще она говорила слово "ремиссия", которое
я постарался запомнить. Каким образом в разговоре участвовал Сметанин,
для меня осталось загадкой. Но он тоже что-то произносил близкое к соци-
альной психологии. В самый разгар экзистенциализма Милу пригласил танце-
вать молодой человек в звериной шкуре, которая свисала с него живописны-
ми лохмотьями. На этот раз танец был другим. Они вышли на свободное мес-
то перед стойкой и стали прыгать. Молодой человек в шкуре потрясал кула-
ками, а лохмотья яростно развивались.
- Ну как? - спросил Сметанин.
- Недурно, - сказал я.
- Значит, так. Я на ней женюсь. Ты будешь свидетелем...
- Почему я?
- Тебе что, трудно? Так надо... Это будет фиктивный брак, - прошептал
Сметанин таинственно.
Я совсем обалдел от коктейля и непонимающе уставился на Сметанина.
- Фиктивный брак, - повторил он. - Это значит, что мы распишемся, я
получу ленинградскую прописку, меня распределят здесь, а потом мы разве-
демся. Она согласна.
- Мне не хочется, - сказал я. - Это нечестно.
- А честно загонять человека в Кутырьму?! А честно писать липовый
диплом для грузин?! - завопил Сметанин.
Этим он меня убил. На соседних столиках с интересом посматривали на
нас, ожидая инцидента. Мила подошла к нам после танца и сказала:
- Мальчики, у вас наедине психологическая несовместимость. Я сяду
между вами.
И мы продолжали ловить кайф втроем, правда, он никак не ловился. У
меня в голове вертелось это дурацкое слово: Кутырьма, Кутырьма, Ку-
тырьма. Оно очень подходило к окружающей обстановке.
Фиктивная жизнь
Настроение у меня после того вечера испортилось. Моя жена заявила,
что если я пойду к Сметанину свидетелем на фиктивный брак, то могу наш
брак считать тоже фиктивным. Она хорошо знала Сметанина, поскольку до
того, как мы поженились, училась в нашей группе. Потом, правда, ей приш-
лось на год отстать из-за дочки.
- Если уж ты не занимаешься дипломом, а устраиваешь фиктивные браки,
пошел бы лучше подработать. На нашу с тобой стипендию я не могу купить
дочери даже туфельки.
Она была абсолютно права. Мне все стало казаться в мрачном свете. Мой
диплом тоже выглядел фиктивным. Незаметно это слово взяло меня в плен,
потому что я постоянно думал то о фиктивном дипломе, то о фиктивном бра-
ке. Все вокруг стало фиктивным. Я фиктивно ел, фиктивно спал, слушал
фиктивные радиопередачи, смотрел фиктивные детективные фильмы по телеви-
зору. Я делал фиктивные расчеты фиктивных электронных приборов. Я стано-
вился фиктивным инженером.
Окончательно добил меня Крылов. Выяснилось, что он уже написал свой
диплом и теперь работает над диссертацией, потому что Мих-Мих обещал ему
аспирантуру. Вот только неясно, что он сначала будет защищать - диплом
или диссертацию. Попутно он фактически написал диплом своей Вике, как я
и предполагал. Об этом рассказал т