ями  этой  страны,  беря
полкроны за преступление! - воскликнул мистер Пиквик, потрясенный  таким
разоблачением.
   - Ну, я в сущности ничего не знаю о лжесвидетельстве, уважаемый  сэр,
- отвечал маленький джентльмен. - Резкое  слово,  уважаемый  сэр,  очень
резкое слово. Это юридическая фикция, уважаемый сэр, и только.
   Он пожал плечами, улыбнулся, взял вторую понюшку  табаку  и  вошел  в
канцелярию, где находился клерк судьи.
   Это была на редкость грязная комната с очень низким потолком и старой
панелью на стенах и так плохо  освещенная,  что  хотя  дело  происходило
средь бела дня, на конторках горели большие сальные свечи. В одном конце
находилась дверь, ведущая в кабинет судьи, у которой собралась толпа по-
веренных и старших клерков; их вызывали по очереди,  в  порядке  записи.
Каждый раз, когда эта дверь  открывалась,  выпуская  выходившую  группу,
следующая группа неистово бросалась вперед, чтобы войти; а так как в до-
бавление к многочисленным диалогам, происходившим  между  джентльменами,
которые желали видеть судью, возникали всевозможные  ссоры  между  теми,
кто его уже видел, то шум был такой, какой только можно поднять в  столь
тесном помещении.
   Однако разговоры утих джентльменов были не единственными звуками, по-
ражавшими слух. За деревянными ширмами в другом конце комнаты  стоял  на
ящике клерк в очках, отбиравший письменные показания под присягой, пачки
которых другой клерк время от времени относил на  подпись  судье.  Нужно
было привести к присяге большое количество адвокатских  клерков,  а  так
как, по моральным основаниям, приводить всех  сразу  нельзя,  то  усилия
этих джентльменов добраться до клерка в очках  напоминали  усилия  толпы
ворваться в театр, когда  его  всемилостивейшее  величество  удостаивает
последний своим посещением. Третий чиновник время  от  времени  упражнял
свои легкие, выкрикивая фамилии принявших присягу, чтобы вернуть им  по-
казания, уже подписанные судьей, что служило поводом для новых драк; все
это происходило одновременно и вызывало суматоху, которая  могла  доста-
вить удовольствие самому энергическому  и  беспокойному  человеку.  Была
здесь еще одна категория лиц: они ждали вызова своих отсутствующих  пат-
ронов но тем делам, по которым присутствие поверенного противной стороны
было необязательно; их занятие состояло в том, что они выкрикивали время
от времени фамилию поверенного противной стороны, чтобы  удостовериться,
находится ли он здесь - вопреки ожиданию.
   Так, например, прислонясь к стене, за стулом,  который  занял  мистер
Пиквик, стоял конторский мальчик лет четырнадцати, говоривший тенором, а
рядом с ним - гражданский клерк, говоривший басом.
   Вбежал клерк со связкой бумаг и осмотрелся вокруг.
   - Снигль и Блинк! - крикнул тенор.
   - Поркин и Сноб! - зарычал бас.
   - Стампп и Дикон! - провозгласил вновь прибывший.
   Никто по ответил. Следующего вошедшего клерка окликнули все  трое,  а
он в свою очередь назвал другую фирму; затем еще  кто-то  заревел  очень
громко, называя новую фирму, и так далее.
   В это время человек в очках  работал  неустанно,  приводя  к  присяге
клерков; привод к присяге - неизменно звучал  без  знаков  препинания  и
обычно в таком виде:
   - Возьмите книгу в правую руку это ваша фамилия и подпись  вы  кляне-
тесь что содержание этого вашего показания истинно да поможет вам бог  с
вас шиллинг разменяйте нет сдачи...
   - Ну, Сэм, - сказал мистер Пиквик, - надеюсь, habeas corpus для  меня
уже получен?
   - Он-то получен, - отозвался Сэм, - но я хотел бы, чтобы они  вынесли
сюда этот корпус. Очень невежливо Заставлять нас ждать. За это  время  я
бы приготовил и упаковал полдюжины таких корпусов.
   Каким громоздким и неудобным сооружением Сэч Уэллер представлял  себе
приказ habeas corpus, не выяснено, ибо в этот момент  подошел  Перкер  и
увел мистера Пикника.
   После обычных формальностей особа Сэмюела Пиквика была сдана под  ох-
рану представителя шерифа, для того чтобы тот  доставил  его  начальнику
Флитской тюрьмы, в которой мистеру Пиквику надлежало оставаться  до  тех
пор, пока возмещение убытков и судебные издержки по  делу  Бардл  против
Пиквика не будут полностью оплачены.
   - А это случится очень не скоро, - улыбаясь, сказал мистер Пиквик.  -
Сэм, наймите карету. Перкер, дорогой Друг, прощайте.
   - Я поеду с вами и позабочусь, чтобы все было  в  порядке,  -  сказал
Перкер.
   - Нет, - возразил мистер Пиквик, - я бы предпочел ехать только с  Сэ-
мом. Когда я там устроюсь, я сейчас же вам напишу и буду  вас  ждать.  А
пока до свиданья!
   С этими словами мистер Пиквик в  сопровождении  представителя  шерифа
уселся в карету, которую уже подали. Сэм поместился на козлах, и  карета
укатила.
   - Необыкновенный человек! - воскликнул Перкер, останавливаясь,  чтобы
надеть перчатки.
   - Какой банкрот вышел бы из него! - заметил мистер  Лаутен,  стоявший
поблизости. - Как бы он досадил уполномоченным! Он бы их в тупик  поста-
вил, если бы они заговорили об аресте, сэр.
   Поверенному, по видимому, не понравилось профессиональное мнение  его
клерка о характере мистера Пиквика, ибо он удалился, не удостоив его от-
ветом.
   Наемная карета тряслась по Флит стрит, по примеру всех наемных карет.
Лошади "шли лучше", по словам извозчика, когда что-нибудь двигалось впе-
реди (должно быть, они развивали исключительную  скорость,  когда  перед
ними не было ничего), и на этом основании карета тащилась  за  фургоном:
когда фургон останавливался, она тоже останавливалась; когда фургон тро-
гался места, она следовала  его  примеру.  Мистер  Пиквик  сидел  против
представителя шерифа; полисмен, поместив шляпу меж колен, сидел, насвис-
тывая какой-то мотив и глядя в окно кареты.
   Время творит чудеса. С помощью этого всемогущего старого  джентльмена
даже наемная карета преодолевает расстояние в полмили. Наконец, они  ос-
тановились, и мистер Пиквик вышел у ворот Флитской тюрьмы.
   Представитель шерифа, оглянувшись через плечо,  дабы  убедиться,  что
арестованный следует за ним по пятам, ввел мистера Пиквика в тюрьму; по-
вернув налево, они через открытую дверь прошли в караульню, откуда тяже-
лые ворота, находившиеся прямо против тех, через которые они  прошли,  и
охраняемые дородным тюремщиком (ключом в руке, вели во внутреннее  поме-
щение тюрьмы.
   Тут они замешкались, пока представитель шерифа сдавал свои бумаги,  и
мистер Пиквик узнал, что здесь он не  останется,  пройдя  предварительно
через процедуру, известную посвященным  под  названием  "позировать  для
портрета".
   - Позировать для портрета! - воскликнул мистер
   Пикник.
   - С вас снимут портрет, сэр, - отвечал дородный тюремщик. - Мы  здесь
мастера по портретам. Снимаем в один момент  и  всегда  точно.  Входите,
сэр, и располагайтесь здесь, как дома.
   Мистер Пиквик принял приглашение и сел, а мистер Уэллс,  поместившись
за спинкой кресла, шепнул, что позировать - значит подвергнуться осмотру
различных тюремщиков, чтобы те могли отличать арестантов от посетителей.
   - Все это прекрасно, Сэм, - сказал мистер Пиквик, - только бы  поско-
рее явились эта художники. Здесь слишком людное место.
   - Я думаю, они не замешкаются, - отвечал Сэм. - Взгляните, здесь гол-
ландские часы, сэр.
   - Вижу, - отозвался мистер Пиквик.
   - И клетка для птиц, сэр, - продолжал Сэм. - Колесо в колесе,  тюрьма
в тюрьме. Не правда ли, сэр?
   Когда мистер Уэллер сделал это философское замечание,  мистер  Пиквик
обнаружил, что сеанс начался. Дородный тюремщик, которого сменили, усел-
ся и время от времени посматривал на него небрежно, а  долговязый  худой
субъект, сменивший первого, заложил руки под фалды сюртука и,  поместив-
шись напротив, разглядывал его очень внимательно. Третий, - довольно уг-
рюмый джентльмен, которого, по-видимому, оторвали от  чаепития,  ибо  он
доедал корку хлеба с маслом, когда вошел в комнату, - расположился рядом
с мистером Пиквиком и, подбоченившись, пристально созерцал его. Еще двое
присоединились к группе и с глубокомысленными физиономиями изучали черты
его лица. Мистер Пиквик сильно морщился во время этой процедуры и, каза-
лось, чувствовал себя неловко, по, пока она длилась, он не сделал ни од-
ного замечания никому, даже Сэму, который облокотился на спинку  кресла,
размышляя отчасти о положении своего хозяина, а отчасти о  том  огромном
удовольствии, с каким он набросился бы на всех тюремщиков, Здесь собрав-
шихся, если бы это было дозволено законом и порядками.
   Наконец, "портрет" был закончен, и мистера Пиквика уведомили, что те-
перь он может отправиться в тюрьму.
   - Где я буду спать эту ночь? - полюбопытствовал мистер Пиквик.
   - Насчет этой ночи я ничего не могу сказать, - ответил  дородный  тю-
ремщик. - Завтра вам найдут сожителей, и тогда вам будет уютно и удобно.
Первая ночь обыкновенно бывает неважной, а завтра вы будете устроены как
следует.
   После переговоров выяснилось, что один из тюремщиков "сдает" кровать,
которой мистер Пиквик может воспользоваться на эту ночь. Он охотно  сог-
ласился "снять" ее.
   - Пойдемте со мною, я вам сейчас же ее покажу, - сказал  тюремщик.  -
Она невелика, по спится на ней необыкновенно хорошо. Сюда, сэр!
   Они вошли во внутренние ворота и спустились  по  небольшой  лестнице.
Ключ повернулся за ними, и мистер Пиквик впервые в жизни очутился в сте-
нах долговой тюрьмы.


   ГЛАВА XLI
   Что произошло с мистером Пиквиком, когда он  попал  во  Флинт,  каких
заключенных он там увидел и как он провел ночь

   Мистер Том Рокер, джентльмен, который ввел мистера Пикника в  тюрьму,
спустившись по небольшой лестнице, круто повернул направо и, пройдя  же-
лезные ворота, открытые настежь, поднялся по другой небольшой лестнице и
вошел в длинную узкую галерею, грязную и низкую, с каменным полом и дву-
мя окнами в противоположных концах, пропускавшими тусклый свет.
   - Вот! - сказал джентльмен, засовывая руки в карманы и небрежно огля-
дываясь на мистера Пиквика. Вот это лестница в подвал.
   - О! - отозвался мистер Пикник, посмотрев  вниз  на  длинную  грязную
лестницу, которая, казалось, вела в сырые и мрачные каменные склепы  под
землею. - А там, вероятно, находятся маленькие погреба, где  заключенные
хранят свой скудный запас угля? Неприятные  закоулки.  когда  приходится
туда спускаться, но, надо думать, очень удобные.
   - Еще бы не удобные, - отвечал джентльмен, -  когда  видишь,  сколько
народу там живет, и довольно уютно. Это и есть Ярмарка.
   - Мой друг, - спросил мистер Пикник, - неужели вы хотите сказать, что
в этих отвратительных подземельях живут люди?
   - Хочу ли я это сказать? - отвечал мистер Рокер удивленно и  негодую-
ще. - А почему бы мне не хотеть?
   - Живут! Живут там, внизу! - воскликнул мистер Пиквик.
   - Да, живут там, внизу! А также умирают там, внизу,  очень  часто,  -
отвечал мистер Рокер, - Что же тут такого? Кто может против этого возра-
жать? Живут там, внизу? Да разве это не прекрасное место для жилья?
   Так как Рокер при этих словах повернулся к мистеру Пиквику и вдобавок
возбужденно пробормотал несколько невнятных ругательств,  сей  последний
джентльмен счел уместным не продолжать беседы. Зятем мистер Рокер  начал
подниматься по другой лестнице, такой же грязной, как и та, что  вела  в
помещение, только что служившее предметом разговора. Мистер Пиквик и Сэм
неотступно следовали за ним.
   - Вот... - сказал мистер  Рокер,  останавливаясь,  чтобы  отдышаться,
когда они добрались до следующей галереи таких же размеров, как  и  ниж-
няя. - На этом этаже находится общая столовая, выше будет третий этаж, а
за ним - еще один. А вы переночуете сегодня в  комнате  смотрителя,  вот
здесь, идемте.
   Изложив все это одним духом, мистер Рокер  стал  подниматься  еще  на
один этаж, мистер Пиквик и Сэм Ээллер следовали за ним по пятам. На  эти
лестницы проникал свет из нескольких окон, находившихся невысоко над по-
лом и выходивших во двор, усыпанный гравием и обнесенный высокой кирпич-
ной стеной с железными рогатками наверху. Как выяснилось из слов мистера
Рокера, это был двор для игры в мяч, и далее выяснилось из показаний то-
го же джентльмена, что был еще один двор, поменьше, в той части тюремных
владений, которая примыкала к Феррингдон-стрит, прозванный  и  именуемый
"Живописным двором", ибо его стены некогда  были  покрыты  изображениями
различных кораблей, идущих на всех парусах,  и  другими  художественными
изображениями, исполненными  в  былые  времена  каким-то  заключенным  в
тюрьму рисовальщиком в часы досуга.
   Сообщив эти важные сведения, скорее с целью от них освободиться,  чем
с намерением просветить мистера Пиквика, проводник добрался, наконец, до
следующей галереи, свернул в маленький коридор в дальнем  конце,  открыл
дверь и обнаружил помещение на вид отнюдь не привлекательное, где стояло
восемь или девять железных кроватей.
   - Вот комната! - сказал мистер Рокер, придерживая дверь и с  торжест-
вом взирая на мистера Пиквика.
   Однако лицо мистера Пиквика выражало столь мало удовольствия при виде
этого помещения, что мистер Рокер стал искать сочувствия  на  физиономии
Сэмюела Уэллера, который до сей поры хранил величественное молчание.
   - Вот комната, молодой человек, - повторил мистер Рокер.
   - Вижу, - отвечал Сэм, безмятежно кивнув головой.
   - Вы не предполагали найти такую комнату в Феррингдонском отеле, а? -
осведомился мистер Рокер с самодовольной улыбкой.
   В ответ мистер Уэллер ловко и непринужденно  закрыл  один  глаз;  это
можно было толковать в зависимости от фантазии наблюдателя: то ли он так
думает, то ли не думает, то ли вообще об этом  не  задумывался.  Показав
этот фокус и снова открыв глаз, мистер Уэллер пожелал  узнать,  к  какой
именно кровати относится лестное мнение мистера Рокера, будто на ней не-
обыкновенно хорошо спится.
   - Вот она, - ответил мистер Рокер, указывая  на  сильно  заржавленную
кровать в углу. - Она любого заставит заснуть, хочет он того или нет,  -
вот какая Это кровать.
   - Пожалуй, - заметил Сэм, с крайним отвращением созерцая вышеупомяну-
тый предмет обстановки, - я бы сказал, что  опиум  ничего  не  стоит  по
сравнению с нею.
   - Ровно ничего! - подтвердил мистер Рокер.
   - И надо думать, - продолжал Сэм, искоса взглянув на своего  хозяина,
словно в надежде удостовериться, что все происходящее поколебало его ре-
шимость, - и, надо думать, другие джентльмены, которые спят здесь, - на-
стоящие джентльмены?
   - Самые настоящие, - отвечал мистер Рокер. -  Один  из  них  выпивает
двенадцать пинт эля ежедневно и не перестает курить даже за едой.
   - Должно быть, это первоклассный джентльмен, - сказал Сэм.
   - Первый сорт, - отозвался мистер Рокер.
   Отнюдь не устрашенный даже такими сведениями, мистер  Пиквик,  улыба-
ясь, объявил о своем решении испытать в течение этой ночи действие  нар-
котической кровати, и мистер Рокер, уведомив  его,  что  он  может  лечь
спать, когда ему вздумается, без дальнейших предупреждений и формальнос-
тей, удалился, оставив его с Сэмом в галерее.
   Темнело; это означало, что здесь, где никогда не бывает светло, зажг-
лось несколько газовых рожков, как бы в  знак  приветствия  наступавшему
вечеру. Так как было довольно жарко, кое-кто из обитателей  многочислен-
ных каморок, расположенных по обеим  сторонам  галереи,  приоткрыл  свою
дверь. Проходя мимо, мистер Пиквик заглядывал в них с большим  интересом
и любопытством.
   В одной из камер четверо или пятеро рослых неуклюжих молодцов,  кото-
рых едва можно было разглядеть сквозь облако табачного дыма, шумно бесе-
довали за недопитыми кружками пива или играли во  "все  четыре"  колодой
засаленных карт. В смежной камере какой-то одинокий жилец,  склонившийся
при свете жалкой сальной свечи над пачкой грязных, изорванных бумаг, по-
желтевших от пыли и полусгнивших от времени, писал в сотый раз  какую-то
бесконечную жалобу какому-то великому человеку, чьи глаза никогда ее  не
увидят и чье сердце она никогда не тронет. В третьей камере  можно  было
видеть мужа с женой и целой оравой детей, устраивавших на  полу  или  на
стульях убогую постель, чтобы уложить самых маленьких. И в четвертой,  и
в пятой, и в шестой, и в седьмой - все тот же шум, и  пиво,  и  табачный
дым, и карты.
   В галереях, и в особенности по лестницам, слонялось множество  людей,
которые пришли сюда: одни - потому, что их камеры были пусты и  неуютны,
другие - потому, что их камеры битком набиты и жарки; большинство -  по-
тому, что не находило тишины и покоя и не знало, чем себя занять.  Здесь
было очень много людей самых разнообразных категорий - от рабочего в бу-
мазейной куртке до разорившегося кутилы в халате, разумеется с  продран-
ными локтями; но у всех было нечто  общее  -  вялое  тюремное  беспечное
чванство, наглый, заносчивый вид, который немыслимо описать словами,  но
который мгновенно уловит всякий, пусть только зайдет в ближайшую  долго-
вую тюрьму и присмотрится к первой попавшейся группе ее обитателей с тем
же интересом, с каким смотрел мистер Пиквик.
   - Меня удивляет, Сэм, - сказал мистер Пиквик, перегнувшись через  пе-
рила на площадке лестницы, - что Заключение в тюрьму за долги в сущности
не является наказанием.
   - Вы так думаете, сэр? - спросил мистер Уэллер.
   - Вы видите, как эти молодцы пьют, курят, кричат,  -  отвечал  мистер
Пиквик. - Быть не может, чтобы пребывание здесь их огорчало.
   - А, вот в том-то и дело, сэр, - подхватил Сэм, - их это не огорчает,
для них это самый что ни на есть праздник - портер и кегли.  Но  кое-кто
страдает от такого дела: те, кто и пивом не могут накачиваться и в кегли
не играют и кто заплатил бы, если бы мог, - такие  впадают  в  отчаяние,
когда их сажают в тюрьму. Я вам скажу, в чем тут дело, сэр: на того, кто
привык бездельничать по трактирам, это наказание совсем не действует,  а
на того, кто работает когда может, оно действует слишком сильно. Получа-
ется неровно, как говорил мой отец, когда ему приготовляли грог  и  воды
было больше, чем джина, получается неровно, вот в чем беда.
   - Мне кажется, вы правы, Сэм, - подумав, сказал мистер Пиквик, -  со-
вершенно правы.
   - Пожалуй, можно встретить иной раз и честных людей, которым  это  по
вкусу, - задумчиво продолжал мистер Уэллер? - но я что-то  не  слыхал  о
них, если не считать одного маленького грязнолицего человечка в коричне-
вой куртке, да и у того это было делом привычки.
   - А кто он такой? - осведомился мистер Пиквик.
   - Л, вот этого-то никто не знал, - отвечал Сэм.
   - Но что он сделал?
   - Да то же, что в свое время делали многие люди,  гораздо  более  из-
вестные, сэр, - сказал Сэм. - Он попробовал  перепрыгнуть  через  самого
себя.
   - Иными словами, - сказал мистер Пиквик, - он, должно быть, жил  выше
средств и наделал долгов.
   - Именно так, сэр, - отозвался Сэм, - и в результате попал сюда. Дол-
гов было немного - фунтов девять, да впятеро больше на покрытие судебных
издержек; но как бы там ни было, а здесь он застрял на  семнадцать  лет.
Появились, правда, у него на лице морщины, но они были замазаны  грязью,
потому-то и грязное лицо и коричневая куртка остались к концу этого сро-
ка такими же, какими были вначале. Он был смирным, безобидным  маленьким
созданием, всегда за кого-нибудь хлопотал или играл в мяч и  никогда  не
выигрывал; в конце концов тюремщики его полюбили, и каждый вечер он при-
ходил к ним в комнату, болтал с ними, рассказывал разные небылицы и вся-
кую всячину. Как-то вечером сидел он, по обыкновению, с одним своим ста-
рым другом, который был дежурным, и вдруг говорит:  "Билл,  я  не  видел
рынка по ту сторону стены, - говорит (а в ту пору здесь был Флитский ры-
нок), - Билл, я не видел рынка по ту сторону стены - вот уже  семнадцать
лет". - "Знаю, что не видел", - говорит тюремщик, покуривая свою трубку.
"Я бы хотел поглядеть на него одну минутку, Билл", - говорит он.  "Очень
возможно", - говорит