ою
люди уже соответствуют обещанному. Случай  с  Реджинальдом -  особенный, это
полный  провал,  я не  могу успокоиться,  думая о  нем и  о своем неминуемом
отъезде,  на меня  из всех  углов укоризненно смотрят его  подарки - словарь
идиом  из книжного шкафа,  компьютерная распечатка нашей фотографии в раме -
она до  сих  пор  висит у  нас  в рабочей  комнате,  две  баночки настоящего
бразильского кофе,  аромат  которого наполняет дом. Дело даже  и не  в самих
подарках, а  в  той радости, с которой Реджинальд смотрит, как я высвобождаю
словарь  идиом из множества  блестящих  оберток,  в  которые он  его нарочно
завернул,  предвкушая  мое нетерпенье,  в надписи  на  словаре  "С  любовью,
Реджинальд",  в  его  искреннем любопытстве, какой  сорт кофе  нам больше по
вкусу. В  своей  жизни  Реджинальд  учился, работал, делал  карьеру,  сгонял
избыточный вес, но  ему  некуда  было  тратить  всю  ту  любовь,  которую он
унаследовал от своих кружащихся  в объятиях друг друга по танцевальному залу
родителей,  в  целости  и сохранности он привез  эту любовь в  Россию, чтобы
подарить ее первой встречной девушке, считая, что люди здесь еще не утратили
веры  в  приоритет моральных  ценностей над  материальными, а значит, каждая
девушка этой любви достойна.
     И  я  предпринимаю  последнюю  попытку  изменить судьбу  Реджинальда: я
приглашаю его домой в самый день своего отъезда снова посмотреть каталоги, и
он приходит,  уныло сидит на диване, листает анкеты, смотрит фотографии, а я
брожу  вокруг,  рассеянно  кидая в  чемодан  футболки,  шорты и  купальники,
периодически отвлекаясь и подходя  к Реджинальду, рассказывая ему про разных
девушек, давая  адреса других агентств, других переводчиков. В результате, я
забываю взять с собой маску и трубку, о которых мы будем жалеть на пляже, и,
расставаясь у метро - Реджинальд отправляется к себе  на квартиру, а мы -- в
Турцию, ни  Реджинальд, ни я еще не знаем, что главное  событие в его  жизни
уже произошло в тот самый момент, когда он потянул  из пачки потрепанную уже
анкету девушки Маргариты, которая совсем не в его  вкусе, скорее полная, чем
худая, розовощекая блондинка, а вовсе  не брюнетка с узким  лицом, какие ему
нравятся.  Более того, при встрече оказывается, что весь тот избыточный вес,
который, гордясь собой, сбросил Реджинальд, кажется, перекочевал к Маргарите
-- она настолько  же толще  себя  на старой  фотографии,  насколько нынешний
Реджинальд тоньше себя  прежнего. Шутка ли, перст ли судьбы, но когда мы еще
летим  над  Европой, и  Реджинальд договаривается с Маргаритой о встрече, та
лежит в  гриппе с сорокаградусным жаром,  и  все  же, несмотря  на сетования
родственников,  соглашается  прийти  на  свидание  уже  на  следующий  день,
неведомая сила подымает ее с койки, и влечет, больную, на автобус и в метро,
потом она заработает себе  осложнение и попадет в больницу. После встречи  с
ней Реджинальд в полной  растерянности: все  его планы и критерии рушатся --
Маргарита недопустимо  толста, она совсем не знает английского,  и понять  в
разговоре  ничего невозможно. Но огромные голубые глаза Маргариты смотрят на
Реджинальда с  радостным изумлением, ее розовые губы  - как лук  Купидона, у
нее копна белокурых волос, которые падают ему на лицо, когда она целует его,
прощаясь.  Губы  Маргариты обжигают его щеку, он не знает  еще,  что они так
горячи  от  высокой  температуры,  но уже  плачет  дома  бабушка  Маргариты,
прозорливо предчувствуя грядущие перемены.
     И к нашему  возвращению из Турции Реджинальд уже в Америке, Маргарита -
в больнице, ее папа, бывший бравый моряк,  а ныне мостостроитель, работающий
в Москве, и вырывающийся к семье на выходные, приходит ко мне с Маргаритиным
письмом и  пытливо всматривается мне в глаза,  пытаясь понять,  кто  же  это
затянул их единственную дочь  в воронку неизвестных доселе событий,  и можно
ли этому человеку доверять. Он решает этот вопрос положительно и  вскоре уже
делится  со мной сомнениями и задает вопросы. Я знаю, люди легко проникаются
ко  мне доверием:  с одной  стороны, это хорошо  для моей работы,  с  другой
стороны, иногда мне кажется,  они принимают меня за кого-то другого, кто все
на свете знает и может, а это не так.
     И  потом  начинается  период  узнавания  друг друга через  переписку  и
конференц-звонки,  которые  я перевожу иногда по три часа до поздней  ночи и
полного  моего  и  Маргаритиного  изнеможения,  когда  Реджинальд  тестирует
Маргариту  по заранее составленному  им  вопроснику,  и  вопросы  его --  от
предпочитаемой  косметики и  длины волос, до самых далеко  идущих, типа, что
будет,   если   Маргарита   приедет  в   Америку,  не   сможет   найти   там
интеллектуальной работы,  к которой привыкла в России, и станет скучать. Как
умная  Эльза из сказки  братьев Гримм,  Реджинальд пытается  предугадать все
варианты развития будущего, не желая  сдаваться на милость русского "авось".
Маргарита изо всех сил старается отвечать Реджинальду, но иногда ее терпение
иссякает, и мы с ней хихикаем над его американской занудливостью, в то время
как он, не понимая наших комментариев, гордо молчит. Когда Маргарита, в свою
очередь,  задает ему  непостижимые для него вопросы, он держит  паузу  такой
длины,  что мне  кажется, телефонная  связь прервалась, и я  кричу в трубку:
"Эй,  Реджинальд, ты  там?",  и тихий голос Реджинальда невозмутимо отвечает
мне: "Да".
     И,  наконец, Реджинальд приезжает снова, эта  поездка - решающая, они с
Маргаритой  обнимают  друг  друга  в аэропорту  и  селятся вместе на  той же
квартире.  И  расставаясь  с ними,  уже вполне  поглощенными друг другом,  я
понимаю, что история Реджинальда счастливо завершилась: как нитка из клубка,
она выдернулась из моего лабиринта и обрела самостоятельное существование. Я
гадаю,  что  же  помогло  ей  сбыться  --  ответственность  ли,  доброта  ли
Реджинальда, или  самоотверженность Маргариты, или моя добросовестность,  а,
скорей  всего, не то,  не  другое,  не третье,  потому что как вдохновение в
творчестве,  так  и  удача  в  жизни  не  зависит  от  наших  серьезности  и
старательности, она в ведении совсем иного департамента,  и мы  можем только
уповать на его хорошее отношение.
     Как писать письма

     Итак, вы спрашиваете меня, как лучше писать письма. Это, действительно,
вопрос: как выразить себя в нескольких  словах так, чтобы человек на  другом
конце  планеты смог как-то понять ваш характер,  ваши цели, надежды,  мечты.
Люди  такие  разные:  можно  быть  очень сдержанным  и испытывать  настоящее
страдание,  пытаясь написать  пару слов, особенно, если  вы пишете в  Россию
неизвестной женщине, говорящей на  чужом языке, -  Бог знает,  как воспримет
эта женщина все ваши изнурительные попытки и усилия???
     Есть стандартные формальные письма,  которые  неотличимы друг от друга,
как манекены в магазине. Если вы пишете такое письмо, описывая себя хорошим,
честным,  искренним  и  трудолюбивым человеком  (может, вы и правда такой!),
который многого в  жизни достиг, а теперь  хочет  создать  семью и разделить
все, что он имеет в  жизни с избранницей (хоть и это все правда!), - если вы
пишете такое письмо, вы пишете, как будто о  другом, правильном и  идеальном
человеке, и спутница у этого человека может быть тоже лишь идеальная - самая
красивая,  добрая и  искренняя леди, которая живет  где-то далеко  и мечтает
встретить  этого  идеального  джентльмена  (вас?),  и  эта  идеальная  пара,
существующая  в воображении,  обычно  не  имеет  ничего  общего  с  тем, что
существует на самом деле и здесь, и там.
     Что  касается  нее,  может,  она  живет где-то в маленькой  квартире на
седьмом (скажем!) этаже в стандартном доме в большом городе, она каждый день
рано встает и тащит своего  сонного ребенка в  детский сад  или школу, потом
бежит на  работу, что-то там делает, потом  бежит обратно в садик или  школу
забрать  ребенка, потом готовит ужин,  делает с  ребенком уроки или играет с
ним,  потом  делает  домашние  дела и, наконец,  пишет  вам  письмо  и  тоже
описывает свою жизнь, как жизнь идеальной  женщины, которая только и делает,
что мечтает о своем принце.
     В мире так много слов, так много прекрасных слов и грубых слов, - какие
слова выбрать,  чтобы  твоя  жизнь  показалась реальной? Есть  много уровней
понимания  - можно написать, и все,  что вы  напишете, будет правдой, и, все
же, оно будет далеко от реальности... Какие  слова выбрать?  Как дать понять
другому  человеку, удаленному от  вас  в  пространстве, в  жизни  и даже  во
времени, кто вы и какова, на самом деле, ваша жизнь?
     Я бы  посоветовала  описывать детали:  мелкие  детали бытия, из которых
реально  состоит  ваша  жизнь: я бы не советовала рассказывать  о ней общими
словами,  я бы  советовала рассказывать о ваших настоящих ощущениях, что вы,
на самом деле,  чувствуете, когда чувствуете себя одиноким, что вы, на самом
деле,  думаете, когда  думаете,  что  хотите  найти  хорошую  женщину, чтобы
разделить  с нею жизнь?  Когда вам особенно  одиноко?  Когда  вы смотрите на
играющих в соседнем  дворе детей? Или  когда вы встречаете на улице красивую
женщину? Или когда ходите в гости к счастливо женатым друзьям?
     Пытайтесь заглянуть в себя, не бойтесь задавать себе вопросы и отвечать
на них, потом, когда вы будете писать  свое  письмо,  может быть, вы поймете
что-то новое о собственной жизни, и эта попытка будет, несомненно, оценена.
     Не бойтесь раскрываться сразу - чужая женщина отойдет в сторону, а ваша
истинная избранница  напишет  вам  письмо  на том же уровне  откровенности и
открытости, и вы не потеряете время в пустых светских разговорах.
     Я, правда, не знаю, что еще посоветовать. Может быть, всегда оставаться
собой и  ожидать  от  переписки  (и от жизни  вообще)  скорее  хорошего, чем
плохого, потому что оптимисты, как правило, живут дольше.

     Лиза

     Лиза - хорошая массажистка, у нее много клиентов, днем она принимает их
на  работе,  вечером -  дома:  за  ширмой, в большой комнате в  коммунальной
квартире, где живет  вся ее семья, стоит тяжелый массажный  стол, на который
по  очереди  укладываются клиенты, а Лиза хлопочет вокруг  них, заходя  то с
одной, то с другой стороны, растирает, разминает, похлопывает.
     Она  привыкла все время  работать, ее руки летают над массажным столом,
выражение лица  сосредоточенное.  Вечерами, закончив прием, она  вынимает из
кармана  заработанные деньги, отдает матери, с  удовлетворением смотрит, как
та укладывает  мятые  бумажки  в кошелек.  Ее  мать -  маленькая сгорбленная
старушка, она тихо двигается из комнаты в кухню, боясь потревожить клиентов,
на ней в их  доме  все хозяйство - она ходит  в магазины, варит обед, кормит
детей.
     У Лизы два  сына: один  учится во втором  классе, другой - в техникуме,
жизнь  каждого проходит в  той же  комнате. Младший  сын  приходит из школы,
сразу  включает  телевизор,  по  которому  идет  очередной  сериал,  попутно
сообщает Лизе об отметках и о том, что было в школе.
     Работая над очередным клиентом, Лиза кивает, хвалит мальчика: "Молодец,
зая!", а если он  ее  о чем-то спрашивает,  говорит:  "Подожди,  зая, вот  я
освобожусь. . ." Но мальчик знает, что  освободится она  не скоро, и идет со
своим вопросом к отцу, живущему в комнате по соседству: Лиза и ее бывший муж
разведены,  бывший муж пьет  и ничего не зарабатывает. Старший  мальчик чаще
сидит   за  письменным   столом  и   занимается,  иногда   он  отрывается  и
перекидывается с младшим  парой фраз  о том, что показывают  по  телевизору,
демонстрируя  изрядную  осведомленность; иногда  Лиза  просит  его  съездить
куда-нибудь по делам,  и  он  сначала  огрызается  и протестует, но, в конце
концов, соглашается и все делает.
     Когда дети  были совсем маленькие, Лиза носилась с  ними по музыкальным
школам,  каткам и музеям,  покупала  для  них  хорошую  сметану  и фрукты на
базаре, теперь все это ушло, основным смыслом и содержанием  ее жизни  стало
зарабатывание денег, обеспечение семьи. Она часто сетует  на такую жизнь, но
в  глубине  души  ей  нравится  собственная  самостоятельность, ей  нравится
собственное умение зарабатывать деньги и содержать семью.
     Лизе  тридцать шесть лет, она выглядит моложе, она изящна  и миловидна,
но какую-либо  личную жизнь ей заменяет  все  та  же работа.  Однажды  к ней
приходит подруга  Катя, с которой  они работают в поликлинике, они пьют кофе
за ширмой на массажном столе, Катя внезапно объявляет,  что выходит замуж  и
уезжает  в Америку.  Округляя  голубые глаза на румяном  лице, Катя  взахлеб
рассказывает, как нашла себе американского  жениха через брачное  агентство:
он приехал в Питер  с другом,  русским эмигрантом,  которого  привез с собой
специально  для  консультаций  по  поводу  невест.  У  себя  в  квартире они
организовали просмотр  претенденток, каждой девушке  выделялся час, -- забыв
зонтик и вернувшись  за ним, Катя увидела за  тем  же  столом с  пирожными и
напитками уже другую девушку. И все же ей посчастливилось  выиграть конкурс:
своей скромностью  - в  этот день  она специально не красилась и даже волосы
заплела в косичку - она понравилась русскому, имевшему на американца большое
влияние. Лиза  в изумлении  смотрит на  Катю, а та, дымя сигаретой, говорит,
что сыта по горло здешней жизнью, когда бьешься одна с ребенком, как рыба об
лед, а теперь хоть не надо будет беспокоиться о куске хлеба.
     Несколько  последующих дней  Лиза  молчалива  и, делая клиентам массаж,
оглядывает обшарпанные стены своей комнаты.  Оставшись одна, она  подходит к
зеркалу,  видит первую седину  в волосах, мелкие морщинки.  Лиза  вспоминает
фотографии, которые показывала  ей  Катя  - залитые солнцем океанские пляжи,
пальмы, смеющихся  загорелых  людей,  среди которых  просматривался  и Катин
спортивного вида жених. Лиза смотрит за окно на лепящий в сумеречной слякоти
мокрый снег, и первый раз за последние  годы ей не хочется,  чтобы приходили
клиенты.
     Вскоре Лиза уже  захвачена  новой идеей: она просит  мать купить  ей на
почте международных конвертов,  она  фотографируется у хорошего  фотографа в
вытащенном  из  недр шкафа вечернем платье, она рассылает письма по адресам,
выписанным из газеты, а к Новому году уже ждет жениха - американца Гарри.
     К его приезду Лиза полностью переоборудует свой дом - массажный стол из
центра комнаты задвигается в угол  - Лиза по-прежнему принимает клиентов, но
уже без былого  энтузиазма. Из комнаты исчезают столы мальчиков - для них на
время приезда гостя Лиза снимает комнату у живущей в другом  месте соседки -
посреди  этой  пустой  комнаты  стоят  теперь  и  две  раскладушки,  на  них
неприкаянно сидят вечером ее дети и смотрят телевизор. Мать на время приезда
гостя Лиза посылает ночевать  к брату.  Бывший муж с ядовитыми комментариями
следит за этими приготовлениями, заходит  к  сыновьям в  их пустую  комнату,
говорит, что их мать совсем свихнулась.
     И  вот, наконец, приезжает  Гарри.  Лиза к его  приезду красит волосы и
преображается,  глаза  ее сияют,  ей  кажется,  она  всю  жизнь ждала  этого
немолодого  мужчину в потрепанных джинсах, говорящего ей те  же экзотические
слова,  что  и  герои англоязычных сериалов. Она гуляет с Гарри  по  городу,
беспокоится,  не замерзли ли у него  ноги,  готовит  для  него борщ и блины,
ночью засыпает  в его объятиях на новом, купленном  специально к его приезду
диване, занявшем место массажного стола.
     Приезд Гарри омрачается лишь выходкой бывшего Лизиного мужа, под  Новый
год напившегося и затеявшего с Гарри драку,  в которой он ставит Гарри синяк
под глаз. Гарри уезжает  в Америку с синяком, но с заполненными  формами для
оформления  для  Лизы визы невесты. В эти формы не вписаны Лизины  дети, оба
мальчика единогласно заявляют, что никуда не поедут: старший говорит, что не
хочет бросать техникум,  младшему не нравится говорящий  на непонятном языке
Гарри, он  предпочитает остаться с бабушкой  и отцом.  Гарри тоже не  рвется
никого усыновлять, но обещает  выплачивать мальчикам ежемесячное содержание.
Лиза  с  горячностью доказывает  на  кухне матери, что и  ей надо,  наконец,
пожить для себя, что через несколько лет она уже будет старой и не нужной ни
мужчинам, ни детям.
     И через полгода она в Америке,  стоит у окна в квартире Гарри, смотрит,
как он  играет на улице с собаками. Вместо романтических прогулок  по  парку
среди  цветов, взявшись  за руки, как  обещал  Гарри,  она пылесосит  ковры,
собирает разбросанные Гарри вещи, убирает за собаками, моет посуду. Гарри --
налоговый  бухгалтер,  он  работает дома, сидит у  компьютера, помногу  пьет
пиво. У него низкое содержание сахара в крови, он  должен есть восемь  раз в
день,  если  Лиза не  успевает принести  ему  еду  к сроку, он раздражается,
кричит  на нее,  потом, поев, утихомиривается, иногда просит прощения. Гарри
на десять лет старше, чем рекомендовался в объявлении, он носит парик, чтобы
скрыть  лысину;  близость с ним  Лизе уже в  тягость. Денег у Гарри в обрез,
попытка  Лизы заработать самой, предложив курс массажа нескольким  соседкам,
вызывает бурю  его негодования:  в Америке делать  это без лицензии  нельзя.
Просьбу Лизы помочь ей  получить эту лицензию, Гарри отвергает, говоря, что,
приглашая ее  к себе, он обещал ей  комфортабельную, но простую жизнь, учеба
стоит денег, а он и так немало посылает ее детям. Больше всего Лизу угнетает
полная  зависимость от мужа,  она хмурится, без улыбки  встречая его взгляд,
когда он, смеясь, кричит ей что-то с лужайки.
     И однажды дверь в комнату в питерской коммуналке,  где осталась жить ее
семья, раскрывается,  в ней появляется большой чемодан с наклейками, за  ним
Лиза.  Она  приезжает  без  предупреждения,  поэтому  мальчики   и  бабушка,
болтающие о чем-то за чаем за круглым столом, принесенном с кухни, застывают
в  изумлении,  первым приходит в себя  старший  сын, недоверчиво  улыбается:
"Мама?!"
     И  вскоре   в  комнате   все  возвращается  к  прежнему:  круглый  стол
возвращается на старое место, на его месте опять стоит массажный, Лиза снова
колдует над  клиентами,  мальчики, ютясь по  углам комнаты, делают  уроки. К
Лизе  приходит  Катя,  которая  тоже  вернулась  из  Америки  обратно,  Катя
рассказывает о своих приключениях, о том, что ее американец, в конце концов,
сказал ей, что они не подходят друг другу и посоветовал  ей снова обратиться
в  брачное  агентство, если она  хочет остаться в стране. И,  последовав его
совету,  она за  три  дня вышла там замуж за другого  американца,  но у того
оказалась злая мать, которая не разрешала ей пользоваться стиральной машиной
и  кормить,  как  подобает,  ребенка,  дело дошло до  рукоприкладства,  Катя
позвонила в полицию и первому жениху,  тот приехал  и  забрал  ее, плачущую,
обратно, обещал ей помочь с разводом  и, чуть не плача сам, каялся, что  все
же не может на ней жениться, потому  что ее трехлетняя дочь дурно воспитана,
а  у самой Кати не совсем  такая фигура.  Пуская  в раздумье сигаретный дым,
Катя  говорит, что и ее первый жених,  и муж были какие-то  странные: первый
жених еще  в Питере  все  время  записывал себе что-то в  книжку,  обозревая
достопримечательности,   а   потом   учил  наизусть,  и  ее  родители   даже
беспокоились, а  не  шпион ли он, а ее муж  все свободное время  собирал  из
детского конструктора машинки, и она теперь  думает, что у  него что-то не в
порядке  с  головой.  Кате,  однако,  нравится  американская  культура,  она
прилично выучила язык и надеется, что в следующий раз ей повезет больше.
     И, действительно, скоро Катя опять  уезжает, теперь,  правда,  в  Новую
Зеландию  и, вспоминая о ней, Лиза думает,  что сама она не повторит  больше
прежней глупости.
     И через два года она снова на другой стороне света, из окна  ее комнаты
открывается изумительный  вид на горы, море  и дикий  лес на  скалах острова
Ванкув