влик без всяких хлопот купил большую  пластмассовую  сумку  у  уличного
торговца, сидящего у  стены  на  корточках.  Товар  был  разложен  прямо  на
тротуаре. Схватив первую попавшуюся сумку  и  сунув  в  руку  подготовленную
заранее монету, Павлик бегом вернулся к сестре. Лампу затолкали  в  сумку  и
вылезли  из  укрытия.  Тут,  на  ярком  солнце,  глянули  друг  на  друга  и
остолбенели.
   - Ну прямо шут гороховый! - вырвалось у Яночки.
   - И ты не лучше, - не остался в долгу брат.
   От жары крем "Нивеа" стал таять и  растекаться  по  лицу.  Вместе  с  ним
растекалась жароупорная арабская краска.  Блестящие  черные  косички  Яночки
стали какими-то бурыми, а с  прической  мальчика  дело  обстояло  еще  хуже:
яичный белок и крем растаяли на солнце,  волосы  перестали  торчать  взбитой
массой и опали на глаза, по  лицу  катились  жирные  черные  капли.  Правда,
благодаря им дети выглядели  еще  чернее  и  грязнее,  но  как-то  очень  уж
неестественно...
   - Если я выгляжу так же, как ты,  нам  надо  немедленно  возвращаться,  -
решила сестра. - И лучше полями. Обязательно успеть вымыться до  возвращения
мамы, не то - плохо наше дело.
   - Не волнуйся, - успокаивал  сестру  брат-оптимист,  -  запросто  успеем.
Главное - лампа у нас!
   Мама вместе с пани Островской за рекордно  короткое  время  добралась  до
дома. Ключ от калитки оказался на условленном месте,  под  камнем  во  дворе
соседа, в доме тоже все было в порядке,  если  не  считать  каких-то  черных
пятен в ванной. Взволнованная пани Кристина не придала им никакого значения.
   - Вроде все на месте, - сказала она. - Наверное, ей  просто  привиделось.
Или те арабские дети  крутились  здесь  поблизости,  а  ей  показалось,  что
выходили из нашего двора. Главное, все в порядке. Сейчас отвезу тебя  домой,
только сначала напьемся чего-нибудь холодненького.
   Притаившись за столбом бетонной  ограды,  Павлик  с  Яночкой  лихорадочно
совещались, решая, как поступить. Мать, вопреки ожиданиям,  оказалась  дома.
Попытаться проникнуть незаметно в ванную? Рискованно.
   К счастью, мама скоро вышла из дома вместе с пани Островской.
   - Значит, отвезет ее домой и сразу вернется! - понял Павлик и обратился к
сестре:
   - Времени у нас в обрез. Сделай так, чтобы она не запирала калитку.
   Сестра, как всегда, поняла брата с полуслова.
   - Хабр, к маме! - приказала она собаке.
   Увидев неожиданно у своих ног  радостно  махающего  хвостом  Хабра,  пани
Кристина поняла, что дети где-то близко, и обрадовалась:
   - не надо запирать калитку. Обе дамы бегом кинулись в  машину,  и  у  них
времени оставалось в обрез: мужья вот-вот вернутся на  обед,  который  из-за
мохера цвета гнилой зелени еще только предстояло приготовить.
   Все оставшееся до обеда время дети провели в ванной к немалому  удивлению
матери. Впрочем, сейчас ей было не до детей.
   Черная арабская краска оказалась жутко прочной. С лица, бровей  и  ресниц
удалось ее снять с помощью ваток, намоченных то в косметическом молочке пани
Кристины, то в специальном растворителе, который Яночке удалось разыскать. А
вот с волосами дело было намного хуже. Сколько  их  ни  мыли,  часть  краски
сохранилась, и волосы детей казались припорошенными  пеплом.  К  счастью,  в
доме, по обыкновению, на окнах были спущены  шторы,  не  давая  проникать  в
помещения раскаленному солнцу, так что внутри царил золотистый  полумрак.  С
трудом отмытые сандалии сохли на крылечке.
   Заняться драгоценной лампой, ради которой  пришлось  столько  претерпеть,
дети смогли только после обеда, когда мать  отправились  к  венгерке,  желая
порасспросить ее подробнее об арабских детях.
   - Надо же, всего один день была она у воров,  а  как  замурзали  вещь!  -
возмущался Павлик, пытаясь носовым  платком  отчистить  от  грязного  налета
некогда прозрачный резервуар  для  масла  и  совершенно  закопченный  медный
отражатель.
   - Значит, пользовались ею, - пришла к выводу сестра. - Давай-ка посмотрим
снизу, не сделали ли они там чего.
   Опять один держал лампу, высоко подняв ее  вверх,  другой  заглядывал  на
нижнюю плоскость подставки. На  нее  явно  что-то  нацарапали,  однако  узор
сохранился. Его тщательно сравнили с тем, что  предусмотрительно  срисовали.
Дети успокоились - все в порядке.
   - А теперь надо все систематизировать и записать  по  порядку,  -  решила
аккуратная Яноч-ка. - Столько всего происходит, как бы нам не напугаться.
   Взяли лист чистой бумаги и карандаш и задумались: что писать?
   - Ну, значит, во-первых, - начала Яночка. - Воровство налицо, это  и  ежу
понятно, но, сдается  мне,  тут  еще  что-то  примешивается,  очень  уж  все
запутано и таинственно.
   - Что примешивается? - не понял Павлик.
   - Пока мы не знаем, но, возможно, воры не только занимаются воровством, а
еще и поисками сокровищ. Сам подумай: если кто-то  из  наших  прослышал  про
спрятанные сокровища, о них не могли не слышать здешние жители.
   Павлик мрачно кивнул.
   - И мне тоже сдается, что они занимаются поисками сокровищ. Хорошо хоть -
поисками, значит, еще не нашли. И им для этого понадобилась наша лампа.
   - Интересно, почему же в таком случае они  сами  ее  не  купили?  Ведь  в
лавчонке Махдии стояла себе спокойно, торговец не прятал ее.
   - Может, у воров денег не хватило.
   - Да ты что! На такую драгоценную лампу нашлись бы.
   - А ты вспомни, торговец запросил за нее тысячу динаров, ведь это же куча
денег!  И  только  на  мой  перочинный  ножик  променял,  уж  очень  он  ему
понравился. А может,  торговец  и  не  знал,  что  лампа  как-то  связана  с
сокровищами.
   - Правильно, купец не знал, а те, что знали, не стали ее покупать,  чтобы
не привлекать его внимания, чтобы он не догадался о тайне. Притворялись, что
им на нее наплевать, а сами наверняка незаметно наблюдали за  нами.  Думали,
что поторгуемся, купец будет стоять на своем, мы так ее и  не  купим,  а  он
потом уступит им ее за бесценок. Могло так быть? Очень даже могло. Ведь  они
никак не могли предположить, что ты свой перочинный ножик  вытащишь.  Вот  и
пришлось им потом выкрасть лампу у нас.
   - Все правильно, записывай, - согласился Павлик.  -  И  еще  запиши,  что
шайка состоит из двух частей. Во-первых, этот, с кривым глазом. И на суку  в
Махдии у него какая-то подозрительная встреча с подозрительным субъектом,  и
здесь ворует. Во-вторых, очень подозрительно тут, в сараюшке у  каменоломни.
В-третьих, в той забегаловке, где мы сегодня выкрали свою лампу.
   - Кстати, об украденном, - подхватила сестра. - Ты видел там кучу  добра,
украденного шайкой у наших? Обе себе там склад устроили.
   - Точно! Надо бы сказать отцу.
   - И думать не смей! Сразу обо всем догадается.
   - Может, как-нибудь намекнуть,  чтобы  не  догадался,  напустить  туману?
Ладно, вернемся, к шайкам. Тот самый толстый араб, с  которым  кривой  тайно
встречался на суку в Махдии, здесь нам не попадался. Возможно, он из  второй
шайки. А третий, тот, что перекупил краденые вещи в сараюшке у кривого,  уже
третья шайка, ты как думаешь? А этот дом с лавкой, ну,  где  мы  нашу  лампу
свистнули, наверняка воровской притон. Видела, сколько там народу сшивается?
И сегодня один спал, а двое пришли. И все нам неизвестные.
   - Может, тот, что спал, и известный, ведь  мы  же  его  лица  не  видели.
Ничего, Хабр его запомнил.
   - Не отвлекайся, записывай. Теперь пещера. Что про пещеру напишем?
   - В том-то и дело, что про пещеру  так  ничего  толком  и  не  узнали,  -
задумчиво произнесла Яноч-ка, покусывая карандаш. - Но что-то там  наверняка
есть, недаром же они все время туда залезают! Может, что-то в самой глубине,
может, сначала надо оттащить лежащие при входе камни, например тот огромный,
круглый, может, еще что...
   - Вот именно! - подхватил мальчик. - Камни отвалить! Помнишь, как там,  в
письме: "Без всякого труда, справишься одной  левой".  Наверное,  специально
так писал, чтобы адресат не  испугался,  что  придется  с  тяжелыми  камнями
возиться. Точно! Сначала надо отвалить глыбу у входа или какие камни внутри!
   Оба вдруг почувствовали, как мурашки  побежали  по  спине.  Вот  оно,  то
самое, таинственное! Как же они сразу не догадались?
   - А при чем же тогда наша лампа? - охладила эмоции девочка.
   Павлик уже загорелся новой идеей и сразу нашел ответ:
   - Лампа? Лампа? А лампа должна гореть, на то она и лампа! Захватим  ее  с
собой и зажжем в пещере! Пусть светит!
   Даже осторожная Яночка увлеклась новыми возможностями,  открывавшимися  в
дотоле скучных изысканиях.
   - Правильно! Вспомни, мы читали. Если в темноте зажечь светильник, в  его
свете можно заметить какие-то таинственные знаки или тень как-нибудь  особым
образом падет и это будет указанием для нас.
   - А ну принеси письмо, еще раз прочитаем! - попросила девочка.
   И, изучив  смятые  клочки  разорванного  макулатурного  письма,  уверенно
заявила:
   - Считай, мы уже почти все сделали. Побывали на суку в  Махдии,  отыскали
там лампу и наткнулись на злоумышленников, разыскали в  каменоломне  пещеру,
побывали в Обезьяньем ущелье и в Сугере.
   - А вот с ними как раз и непонятно. В  ущелье  толком  так  ничего  и  не
нашли, правда помешало  землетрясение.  И  в  Сугере  ничего  особенного  не
обнаружили.
   - Может, мы ехали не по той дороге? Я видела на карте, есть еще и вторая,
между Тиаретом и Махдией.
   - В таком случае надо будет обязательно еще раз съездить в Сугер по  этой
второй дороге. Это недалеко, думаю, уговорим маму.
   - Уговорим. И еще подговорим ее купить нам шамбалы. Не можем же мы  вечно
красить наши сандалии, изведем всю зубную пасту. Да и пластиковые  красивее.
И надо будет купить и незаметно подложить маме  ту  черную  краску,  что  мы
извели. Она недорого стоит, пятидесяти динаров нам хватит.
   - У меня осталось только сорок девять,  -  напомнил  Павлик.  -  Динар  я
заплатил за сумку для лампы.
   - Ненормальный! Красная цена ей пятьдесят грошей. Не мог поторговаться?
   - Сам знаю, что торговец заломил дорого, но не торговаться же мне  с  ним
было! Он принял меня за араба, а я по-арабски и знаю только:  "вахат,  тнин,
тляти, саботаж".
   Яночка спохватилась:
   - Слушай, пока не забыли, давай сразу нальем в  лампу  масло.  Оливковое,
наверное? Другого у нас нет.
   Оливкового масла  самого  лучшего  сорта  было  много,  пани  Кристина  с
наслаждением приобретала этот дефицит, который в  Варшаве  так  трудно  было
достать. С трудом открутили пробку на резервуаре лампы и обнаружили, что  он
заполнен маслом почти наполовину. Как видно,  воры  собирались  использовать
лампу. Дети наполнили лампу и зажгли все четыре ее фитиля.
   Фитили загорелись сразу же и горели намного лучше,  чем  в  прошлый  раз,
видимо хорошенько пропитались маслом. Но поскольку старое прогорклое все еще
сохранялось на дне,  по  комнате  сразу  же  распространилась  уже  знакомая
невыносимая вонь. Пришлось распахнуть окно. Долго  глядели  дети  на  ровные
огоньки, пытаясь проникнуть в тайну старой лампы.
   Потом направились в кухню и, помогая матери приготовить обед,  меж  делом
без труда уговорили ее приобрести для них чудесные пластиковые сандалии.
   - Будьте столь любезны, растолкуйте мне, чем это у нас так воняет в доме?
- поинтересовался вернувшийся с работы пан Роман. - Неужели  какое-то  новое
экзотическое блюдо?
   - Вот именно! - с раздражением  отозвалась  пани  Кристина,  накрывая  на
стол. - Я уж извелась вся - что так смердит? Даже за окном нюхала, думала, с
улицы несет.
   - Но ведь надо же, в конце концов, понять. Дети, не знаете, что  это  так
воняет?
   Павлик уже успел опустошить половину тарелки супа, одним глазом  глядя  в
телевизор. Показывали какую-то завлекательную японскую сказку, в  содержании
которой очень трудно было разобраться. Увлеченный едой  и  сказкой,  мальчик
утратил бдительность и рассеянно буркнул в ответ:
   - Это наша лампа воняет.
   - Что?! - в один голос воскликнули родители.
   - Наша лампа...
   Тут до Павлика дошло,  что  он  проговорился.  Яночка  глядела  на  брата
страшными глазами,  отец  и  мать  -  удивленно  еще  не  до  конца  осознав
информацию. Смутившись, мальчик переводил глаза  с  одного  члена  семьи  на
другого и почувствовал непреодолимое желание или провалиться  сквозь  землю,
или бежать на край света. Он даже привстал и дернулся в направлении двери.
   - Идиот! - свистящим шепотом одернула его сестра. - Раз начал, теперь сам
расхлебывай.
   - Дети, я ничего не понимаю, - недоуменно  произнесла  пани  Кристина.  -
Ваша лампа? Откуда в доме появилась ваша лампа?
   Яночка взглядом  василиска  уставилась  на  брата  и  поняла:  безнадега,
выходить из положения придется ей.
   - Ну наша лампа, та самая, которую у нас украли, -  как  можно  небрежнее
произнесла девочка. - Теперь она снова у нас.
   - Боже милостивый! - воскликнул пан Роман.
   - Да что вы так всполошились? - представилась удивленной Яночка. - Ничего
особенного ведь не произошло. Хабр выследил лампу, мы ее забрали - и привет!
Нас  никто  не  видел.  Хабр  всю  дорогу  был  с  нами,  мы  ни  с  кем  не
разговаривали, никакому риску не подвергались. Ну  чего  смотрите?  Получили
свою лампу, и дело с концом, о чем тут говорить?
   Пан Роман был другого мнения. Очень  даже  есть  о  чем  говорить!  И  он
высказал бы свое мнение, да голос ему не повиновался. Видя  состояние  мужа,
пани Кристина сочла нужным вмешаться.
   - В таком случае будьте любезны все в  подробностях  рассказать.  Где  же
Хабр обнаружил лампу?
   - Да в одном таком доме, - начала бедная Яночка, но тут Павлик  пришел  в
себя и кинулся ей на помощь.
   - В воровском притоне! - многозначительно заявил он, сразу переключив  на
себя родительское внимание и давая сестре передохнуть. - И мы собирались вам
обо всем рассказать, потому что там оказалась не только  наша  лампа,  но  и
множество других украденных у  наших  вещей.  Например,  все  запчасти  пана
Кавалькевича. Собственными глазами видел его стартер и насос. Нет,  не  все,
одной не хватает. Мы там ничего не трогали, ни к чему не прикасались,  взяли
только свою лампу. Но считаем - самое время прихватить  воров  с  вещдоками!
Плевое дело.
   - Вернее, прихватить  можно  вещдоки,  воры  там  не  сидят  при  них,  -
подключилась Яночка.
   До  пана  Романа  постепенно  доходила  ценность  информации  и  значение
сделанного его  детьми  открытия.  Теперь  он  наперебой  с  женой  принялся
расспрашивать  детей  о  воровской  малине,  и  намерение  сурово   отчитать
паршивцев вылетело из головы. Паршивцы же всячески подчеркивали  простоту  и
полнейшую безопасность проведенной ими  операции:  к  ворам  они  близко  не
подходили, в их притон не вламывались, да что там! Даже дверей  не  пришлось
открывать, были распахнуты, только  занавеска  висела.  А  их  лампа,  можно
сказать,  стояла  и  вовсе  на  открытом  доступе,  вот  они  и  взяли  свою
собственность. Никаких проблем, и делу конец!
   Первый раз пан Роман не замечал, что ел, автоматически сметая  с  тарелки
все подряд. Мысли были всецело  заняты  неожиданно  обнаруженным  подпольным
складом краденых  вещей.  Жена  подзуживала:  этого  нельзя  так  оставлять,
бесценная информация, не упускать же такой случай!
   На совет пригласили пана Кавалькевича. Он был  полной  противоположностью
своей жены - тихий, спокойный, худой. И очень робкий. Когда ему сообщили  об
обнаружении похищенных у него запчастей к "фиату", он тихим голосом заметил:
   - Но я же не распознаю в лицо ни моего насоса, ни стартера, ни  фар!  Все
новые запчасти выглядят одинаково. Они заявят, что купили их,  и  как  я  им
докажу?
   -  Ты  прав!  -  задумчиво  согласился  пан  Роман.  -  То  же  самое   с
магнитофоном, радиоприемником или дрелью... Никому  из  наших  не  пришло  в
голову позаписывать заводские номера.
   Павлик выдвинул дельное предложение:
   -  Надо  было  вообще  как-то  пометить  свои  вещи!  Поставить  на   них
какой-нибудь знак - крестик, птичку нацарапать или ещ„ что...
   - Какую-нибудь цифру, - предложила Яночка.
   - О, цифру было бы лучше всего! - воскликнул брат. -  Тогда  сразу  можно
заявить полиции: на моем магнитофоне накорябано четыреста двадцать  пять!  И
дело в шляпе!
   - Замечательная идея! - восхитилась пани Кристина.
   Тут кто-то затарабанил в калитку. Оказалось,  приехали  в  гости  супруги
Звияки. Павлика отправили за венгром, мужем той самой венгерки, их  обокрали
недели две назад. Вскоре подоспели еще двое  -  Рогалинский  с  Кшаком.  Все
приняли самое горячее участие в совещании, посвященном обнаружению воровской
малины. Павлик с Яночкой  неожиданно  оказались  героями  вечера,  гости  не
щадили похвал, но дети, памятуя о родительских запретах,  на  всякий  случай
выдвигали  на  первый  план  заслуги  Хабра,  всячески  их   подчеркивая   и
предпочитая держаться в тени.
   Всем очень понравилась идея как-то  пометить  свои  вещи.  Пани  Звиякова
напомнила, что крадут не только технику и запчасти к автомашинам, на которых
можно нацарапать какую-нибудь цифру или знак, но и одежду, и предложила свои
услуги: она может вышить нужные цифры на наиболее ценных  предметах  одежды.
Пани Кристина присоединилась к ней и напомнила о  пани  Островской,  которая
славилась своим умением вышивать. Пан  Кшак  слетал  за  умелицей  на  своей
машине.
   Заседание продолжалось. Предусмотрительный пан Звияк предложил тут же, не
откладывая дела в долгий  ящик,  распределить  между  собою  опознавательные
цифры.
   - Я знаю жизнь, она способна преподносить такие сюрпризы, что нарочно  не
придумаешь! - заявил предусмотрительный пан Звияк. -  Разойдемся  по  домам,
начнем вышивать и выскребывать цифры, а потом окажется, что у всех одни и те
же!
   Кшак вдруг громко захохотал и на вопрос о причине смеха пояснил:
   - Да я представил, что они могут выкинуть номер. Мы тут в поте лица будем
царапать и вышивать цифры, а они перестанут красть! А я уже  припас  колючую
проволоку, чтобы огородить свой двор с двух еще неогороженных сторон. Теперь
думаю - не стану огораживать, а то раздумают и не решатся  красть.  Не  буду
осложнять им работу.
   - Тогда нацарапай на своей колючей проволоке какой-нибудь знак, ведь  она
валяется на неогороженном дворе, - посоветовал кто-то.
   - Ну, называйте свои цифры! Записываю,  -  перекрикивая  оживленный  гам,
провозгласил хозяин дома.
   - Записывай меня! Семьдесят семь! - первым откликнулся пан Кшак.
   Поскольку вчерашние гости прикончили все припасы, мама на следующее  утро
решительно потребовала от детей помочь ей сделать покупки. Пришлось Яночке с
Павликом отказаться от планов  с  самого  утра  отправиться  в  каменоломню.
Решили отложить это на завтра, а взамен попросить маму свозить их  в  Сугер,
причем ехать двумя разными дорогами. Пани Кристина согласилась. Решили,  что
туда поедут по новой дороге, а обратно вернутся по уже известной.
   Покончив с покупками, отправились на экскурсию. Было  полтретьего,  когда
пани Кристина свернула вправо с шоссе, в соответствии с  картой  и  дорожным
указателем, на котором по-арабски и  французски  было  написано  СУГЕР.  Был
яркий солнечный день,  видимость  отличная,  поэтому  все  трое  уже  издали
увидели пасущихся в сухой степи каких-то животных.
   - Коровы! - предположил Павлик. Яночка возразила:
   - Какие могут быть коровы? Что им здесь есть? Нет, скорее ослы.
   - Слишком крупные и на ослов  непохожи,  -  высказала  свое  мнение  пани
Кристина и подъехала ближе. - Слушайте, ведь это же верблюды!
   И в самом деле у шоссе паслись  верблюды.  Ровно  двадцать  девять  штук:
Павлик подсчитал. Тридцатым был белый осел. Пани Кристина остановила машину,
чтобы можно было вволю налюбоваться экзотическими животными.
   Немного   дальше,   где   пустынное   плато   полого   спускалось   вниз,
просматривалось  что-то,  издали  совершенно  непонятное,  оказавшееся   при
рассматривании в бинокль, ш