плину и быть готовыми поддержать армию
революции всеми средствами. Председатель Петроградского Совета Рабочих и
Солдатских 
   Депутатов Народный комиссар 
   Лев Троцкий 
   Председатель Военно-Революционного комитета 
   Главнокомандующий округом 
   Николай Подвойский 
 
   ...Поднимите подшивки газет той поры: фамилии Сталина практически нет,
- Ленин, Троцкий, Подвойский, Крыленко, Антонов-Овсеенко, Раскольников,
Дзержинский...
   Так кто же руководил Октябрем?!
   Этот краткий комментарий к "Биографии" Сталина, относящийся лишь к
1898-1917 годам, я хочу закончить, пригласив читателя к новому прочтению
книги Джона Рида "Десять дней, которые потрясли мир".
 
   С 19130 года работа американского коммуниста, похороненного в
Кремлевской стене, была объявлена "вредной", ее запретили, упрятав в
спецхраны; если находили у кого-то в личной библиотеке, сажали по статье
58, пункт 10: "призыв к свержению или ослаблению Советской власти".
   Почему произошло такое?
   Да потому, что Рид ни разу не упоминает Сталина, словно бы и не было
его в Октябре.
   Откроем первую страницу.
   Предисловие Ильича: "От всей души рекомендую это сочинение рабочим всех
стран.
   Эту книгу я желал бы видеть распространенной в миллионах экземпляров и
переведенной на все языки, так как она дает правдивое и необыкновенно живо
написанное изложение событий, столь важных для понимания того, что такое
пролетарская революция..."
   Предисловие Крупской: "...Книжка Рида дает настоящую картину настоящей
народной массовой революции, и потому она будет иметь большое значение для
молодежи, для будущих поколений - для тех, для кого Октябрьская революция
будет уже историей.
   Книжка Рида - своего рода эпос..."
   А теперь - фрагменты из "Послесловия" издательства, выпустившего эту
книгу в 1958 году, после двадцативосьмилетнего перерыва:
   "...Джон Рид в силу объективных условий... не мог с необходимой
конкретностью и достоверностью изучить деятельность большевистских
партийных центров в период подготовки восстания и во время восстания... В
книге не получила достаточного изображения та упорная борьба, которую вели
Ленин и его ближайшие соратники против капитулянтов и против тактической
линии Троцкого... Ошибочно утверждение Рида, что, "быть может, никто,
кроме Ленина и Троцкого, и петербургских рабочих и простых солдат, не
допускал мысли, что большевики удержат власть дольше трех дней"..."
   Вот так в 1958 году те же люди, которые незадолго перед тем выпускали
"Биографию" Сталина, позволяли себе, уже после Двадцатого съезда, править
и корректировать Ленина, не говоря уже о Крупской, открыто отвергая оценки
Ленина!
   Сейчас этих редакторов назвали бы "силами торможения", "сталинистами".
   Я бы назвал их проще: "антиленинцы".
   Среди выпускавших Рида были и тридцатилетние, те, которые сейчас
аплодируют перестройке и не перестают восхищаться гласностью и демократией.
   И мы позволяем себе непростительную роскошь верить им.
   "Прежде чем объединиться, надо раз и до конца размежеваться".
   Опасно забывать литые формулировки Ленина, это чревато новой трагедией,
которая по своим масштабам может оказаться столь же ужасной, как и
тридцать седьмой год, ибо мы еще не отвыкли от тотальной лжи, поле не
перепахано.
   Я не зову к карам. Наоборот: я предлагаю сохранить оклады, содержание,
машины и прочие житейские блага всем тем, кто состоялся во времена
Сталина, для кого он и поныне - единственный и непререкаемый авторитет.
Хозяин, Вождь.
   Пусть живут в достатке, к которому привыкли.
   Но пусть не имеют прав ставить палки в колеса перестройки, мешая тем,
кто защищает демократию и гласность.
   Пусть они уйдут!
 
 
   25
 
 
   ..."Наши достижения" - так называлась выставка, организованная Серго
Орджоникидзе в Политехническом музее в преддверии Семнадцатого съезда,
того, который был назван "Съездом Победителей", - начало тридцать
четвертого...
   Серго гордился этой выставкой, считал своим детищем, приезжал туда и
ранним утром и ночью, помогал устроителям добрым словом и делом.
   Сейчас, когда история гибели Серго открывается все явственнее,
начинаешь по-новому анализировать тот глубинный смысл, который
Орджоникидзе вкладывал в ее создание: это была, по его замыслу, выставка
примирения в партии: несмотря на все споры и оппозиции (а может быть, в
чем-то и благодаря им), достижения промышленности Страны Советов (кроме
ситуации в деревне - по-прежнему трагической) стали очевидны.
   Именно поэтому на съезде - по его предложению - будут выступать не
только те, кто всегда бездумно шел за большинством, но и Бухарин, Каменев,
Зиновьев...
   (Он, Серго, не голосовал за арест и ссылку Троцкого в Алма-Ату, за его
выдворение в Турцию - на этом настояли Рыков и Ворошилов.
   Он, Серго, - после того как из Политбюро был изгнан Бухарин, - взял его
к себе в Наркомат тяжелого машиностроения, Наркомтяж; в заместители
пригласил старых и верных друзей, бывших оппозиционеров Юрия Пятакова и
Леонида Серебрякова - он стал начальником транспорта и автомобилестроения;
руководителем Кузбасса назначил бывшего троцкиста Шестова.)
   Эта выставка, таким образом, была определенного рода намеком Сталину,
политическим призывом к консолидации; хватит мстить тем, кто отстаивал
свою точку зрения; разоружились; от платформы отказались, работают, не
щадя сил, словом, время войне и время миру, воистину.
   ...Судя по тому, что организаторов выставки (одним из них был мой отец)
   награждал он, Серго, - премиями, а не ЦИК - орденами, Сталин понял
намек и отнесся к нему по-своему: после июльских событий тридцать
четвертого в Германии, когда Гитлер уничтожил своих ближайших
друзей-ветеранов, начал готовить собственную операцию - убийство Кирова;
лучшего повода для развязывания террора не найти, опыт фюрера
свидетельствовал об этом со всей очевидностью...
   Через шестнадцать дней после убийства Сергея Мироновича были арестованы
Каменев, Зиновьев, тысячи бывших оппозиционеров - члены партии с начала
века, ветераны.
   Еще через шестнадцать месяцев они, оклеветав себя и оговорив друг
друга, были расстреляны.
   Вскоре после этой трагедии были одновременно арестованы все заместители
Серго, его ближайшие соратники, - истинные авторы "наших достижений".
   Сталин дал Серго честное слово, что Пятаков и его товарищи не будут
расстреляны, если добровольно раскроют платформу современного троцкизма,
помогут стране в ее противостоянии фашизму, - во имя Партии надо уметь
жертвовать постами и привилегиями, будут работать на дачах, писать мемуары.
   Пятаков согласился "поработать на партию".
   ...Через семь часов после вынесения приговора все близкие к Серго
коммунисты, обвиненные в шпионаже и вредительстве, были убиты выстрелами в
висок.
   После этого коварства, потрясшего Серго, он начал готовить свое
выступление на февральском Пленуме ЦК: он теперь до конца понял, что если
не сказать всей правды, то делу Ленина будет нанесен такой удар, который
поставит вопрос о жизни и смерти самой идеи социализма.
   Поскольку Сталин знал все обо всех, особенно о тех, кто был самим
собой, Серго, работавший над обвинительной речью против террора, был убит
- по прямому указанию Сталина.
   Сразу же после торжественных похорон, проникновенных речей, траура и
показных слез Сталин жестоко отомстил Серго за его наивную честность и
несгибаемое благородство...
   Проанализируем его выступления на страшном февральско-мартовском
Пленуме, открывшем полосу тотального террора.
   Итак, выступление Сталина:
   - Вредительская и диверсионно-шпионская работа задела все или почти все
наши организации, как хозяйственные, так и административные, и
партийные... (Обратите внимание на последовательность перечисления
организаций.- Ю. С.) Некоторые наши руководящие товарищи не только не
сумели разглядеть настоящее лицо вредителей и убийц, но оказались до того
беспечными, благодушными и наивными, что нередко сами содействовали
продвижению агентов иностранных государств на те или иные ответственные
посты.
   (Именно Серго продвигал Бухарина, Сокольникова, Тухачевского,
Серебрякова, Пятакова. - Ю. С.)
   Видимо, Сталин опасался, что Орджоникидзе заранее написал вариант
письма Пленуму и отдал его на сохранение кому-то из своих - для публичного
оглашения. Если такое случится, если кто-то из сидящих в зале решится
зачитать последнее слово Орджоникидзе - будет уже поздно. Потому-то Сталин
заранее объяснил и про "беспечную доверчивость", и про "продвижение на
ответственные посты иностранных агентов".
   Сталин продолжал:
   - Можно ли утверждать, что не было у нас предостерегающих сигналов?
Нет, нельзя этого утверждать. В "Закрытом письме ЦК" от 18 января 1935
года по поводу злодейского убийства товарища Кирова сказано: "Надо
покончить с оппортунистическим благодушием... Оно является отрыжкой
правого уклона". (Вот, оказывается, когда Сталин начал закладывать фугас
под Бухарина - еще за два года до ареста! - Ю. С.) В своем "Закрытом
письме от 29 июля 1936 года", - продолжает он, - по поводу
шпионско-террористической деятельности троцкистско-зиновьевского блока ЦК
вновь призывал: "Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих
условиях должно быть умение распознавать врага партии, как бы хорошо он ни
был замаскирован..."
   (А это уже прямое обвинение Серго: он, Орджоникидзе, не внял, не отдал
на заклание своих друзей Пятакова, Бухарина, Серебрякова, Сокольникова,
Радека, окружил себя врагами народа, не желал их распознавать, что доказал
закончившийся в январе процесс над его ближайшими помощниками и друзьями.)
   Сталин:
   - Наши партийные товарищи не заметили, что троцкизм перестал быть
политическим течением в рабочем классе, каким он был семь-восемь лет назад
(семь-восемь лет назад Сталин говорил прямо противоположное этому. - Ю.
С.). Троцкизм превратился в оголтелую банду шпионов и убийц... Что такое
политическое течение в рабочем классе? Это такая группа или партия,
которая не прячет и не может прятать своих взглядов от рабочего класса, а,
наоборот, пропагандирует свои взгляды открыто и честно...
   Хочу привести выдержку из стенограммы Пятнадцатого съезда, когда лидеры
оппозиции еще пытались отстаивать свои взгляды открыто и честно:
   "Каменев. Товарищи, я выхожу на эту трибуну с единственной целью -
найти путь примирения оппозиции с партией. (Голоса: "Ложь, поздно".
Движение в зале.)
   Оппозиция представляет меньшинство в партии. Она, конечно, никаких
условий со своей стороны ставить партии не может. (Движение в зале.) После
жестокой, упорной, резкой борьбы за свои взгляды мы выбрали путь - целиком
и полностью подчиниться партии. Стать на этот путь для нас - значит
подчиниться всем решениям съезда, как бы тяжелы они для нас ни были.
(Голос: "Формально!", "Никто не поверит".)
   Но если бы к тому безусловному и полному подчинению всем решениям
съезда, к полному прекращению, к полной ликвидации нами всякой фракционной
борьбы во всех формах и к роспуску фракционных организаций, если бы мы к
этому прибавили...
   (Шум, голоса: "Партия ликвидирует, а не вы". Голоса: "Вы давно это
говорите!", "Скажите насчет термидора!")... если бы мы к этому прибавили
отречение от взглядов - это, по нашему мнению, было бы не
по-большевистски. Это требование, товарищи, отречения от взглядов никогда
в нашей партии не выставлялось. Если бы с нашей стороны было отречение от
взглядов, которые мы защищали, неделю или две недели тому назад, то это
было бы лицемерием, вы бы нам не поверили. Мы думаем, что наша критика,
которую мы обязуемся проводить в строгих рамках устава партии, она еще
пригодится партии... (Голоса: "Опоздали!", "Теперь надо на колени стать
перед партией".) ... тем более, товарищи, что в ряде вопросов наши взгляды
получили подтверждение в жизни, а в ряде случаев партия в той-или другой
мере усвоила их...
   Требовать отказа, отречения от взглядов - это вещь явно невыполнимая. Я
возьму еще только один пример, имеющий совершенно злободневное значение...
   Финьковский. Когда ты был искренним: когда с Троцким дрался или теперь?
В какой ты шкуре? Скажи это сейчас перед съездом, скажи здесь перед всеми!
Стыда нет перед съездом!
   Каменев. Наши единомышленники во время дискуссии всюду открыто
выступали в ячейках в защиту нашей платформы. Они, товарищи, вели себя, -
вы можете находить их взгляды неправильными, можете думать, что они
заблуждались, - но они вели себя как мужественные революционеры. (Голоса:
"Позорно вели себя!", "Контрреволюционеры так поступают!", "Далеко не
уедете с такими революционерами!", "Революцию против партии делаете!")
   Сольц. И меньшевики защищают свои взгляды мужественно, сидели в тюрьме
за них!
   Голос. Защищали щеткой портрет Троцкого!
   Каменев. Открыто защищали свои взгляды...
   Голос. Среди спекулянтов демагогией занимались!
   Каменев. И ставили эти взгляды выше своего положения, готовы были
пожертвовать своим положением ради того, что вы считаете неправильным, что
вы, может быть, осудите, но что они считали правильным, не считаясь с тем,
что их ожидает. Зачем вам это отрицать, этого нельзя отрицать!
   Голос. Это разложившиеся одиночки!
   Каменев. Рабочий класс хочет примирения. Несмотря на все разногласия,
несмотря на всю остроту борьбы, у нас есть с вами общий интерес - это
сохранение единства партии как основного рычага диктатуры пролетариата
(Шум.)
   Голос. Оно сохранено!
   Голос. Пролетарии сохраняют его!
   Голос. Так же вы говорили на XIV съезде!
   Каменев. Это можно сделать на основе этого подчинения решениям съезда,
которое мы вам гарантируем. (Шум.)
   Голос. Веры нет!
   Каменев. Это должно сделать во имя интересов того дела, которое начал
Ленин.
   (Шум.) И я выражаю твердую уверенность, что съезд, несмотря на все, это
сделает.
   (Шум.)"
   ...А вот в каких условиях проходило выступление ветерана партии Г.
Евдокимова:
   - Теперь рабочие, беднейшие крестьяне и середняки из тех тезисов,
которые опубликованы в газетах, по крайней мере знают, о чем на самом деле
в настоящее время идет спор... (Голос: "Они осудили эти тезисы!" Сильный
шум.) Что же хочет на самом деле рабочий класс? Каждая из спорящих сторон
(Скрыпник: "Какая там сторона?!"), естественно, утверждает, что рабочий
класс (сильный шум) хочет именно того, чего хочет данная спорящая сторона.
(Сильный шум.) Например, здесь, на съезде, утверждают, что рабочие требуют
нашего исключения из партии. (Голоса:
   "Правильно! Правильно!" Шум, смех). Неправда. (Шум.) Немного найдется
таких рабочих, которые поверят, что такие вожди партии, как Зиновьев,
Каменев и Троцкий (смех, сильный шум. Голос: "Именно такие вожди!"), могут
являться врагами рабочего класса, партии и Советской власти. (Сильный шум.
Голос:
   "Плеханов тоже был вождем, да съехал!") Товарищ Ленин учил нас смотреть
действительности прямо в глаза. (Голос: "Не спекулируйте Лениным!") Чего
же на самом деле хочет рабочий класс? (Голос: "Чтобы вас исключить!") Не
последним вопросом, интересующим самые широкие рабочие массы, является
вопрос о возможности и об опасности раскола ВКП. (Шум, смех. Голоса:
"Слышали!") Самые широкие рабочие массы, из 100 человек 99, хотят прежде
всего, чтобы было сохранено единство нашей партии. (Сильный шум. Голоса:
"Без вас!" Голос: "Оно есть и останется!") Но наряду с этим рабочие,
конечно, хотят, чтобы внутри партии давали говорить и большинству, и
меньшинству. (Сильный шум. Голос: "Это меньшевистское меньшинство!") Что,
скажете, неправда? Нет, правда. (Шум, голоса:
   "Ложь!" Голос: "Меньшевистской свободы слова не дадим!") Рабочие хотят
слушать не только одну сторону, а обе стороны. (Голос: Кроме партии, не
может быть других сторон!")
   ...Вот так - "честно и открыто", как призывал в 1937 году Сталин, -
ленинцы с дореволюционным стажем, герои революции "пропагандировали" свои
взгляды в 1927 году. В 1936 году их бросили за решетку.
   "Сталин. На судебном процессе в 1936 году Каменев и Зиновьев решительно
отрицали наличие у них какой-либо политической платформы... На судебном
процессе в 1937 году Пятаков, Радек и Сокольников признали наличие у них
политической платформы.
   Но они развернули ее не для того, чтобы призвать народ к поддержке
троцкистской платформы, а для того, чтобы проклясть ее".
   ...Будучи "выдающимся конструктором кровавых игр", Сталин умел
закладывать потаенный смысл не только в текст, но и в сами названия
отдельных подглавок его выступлений. Одну из таких подглавок он и обратил
прямо против Орджоникидзе, обозначив ее: "Теневые стороны хозяйственных
успехов".
   "Сталин. Наши партийные товарищи за последние годы (то есть когда Серго
перевели из аппарата ЦК и ЦКК в Наркомтяж. - Ю. С.) были до крайности
увлечены хозяйственными успехами - и забыли обо всем остальном... Будучи
увлечены хозяйственными успехами, они стали видеть в этом начало и конец
всего... И как следствие - появляется политическая слепота".
   ...У любого непредубежденного читателя должны возникнуть по крайней
мере два вопроса по прочтении этого сталинского пассажа.
   Первое: как можно было достичь хозяйственных успехов - а они, по словам
Сталина, "действительно огромны", - если всей хозяйственной работой страны
руководили шпионы, вредители и диверсанты?
   Либо успехов не было, либо народным хозяйством руководили настоящие
большевики-ленинцы, а никакие не "троцкистские диверсанты".
   Второе: можно ли упрекать руководителей народного хозяйства в том, что
для них успехи дела "были началом и концом всего"? Ведь именно успех дела
и определяет истинного ленинца, а никак не трибунная болтовня.
   "Сталин. Успех за успехом, достижение за достижением, перевыполнение
планов за перевыполнением - порождает настроения беспечности и
самодовольства: "Странные люди сидят там в Москве, в ЦК: выдумывают
какие-то вопросы, толкуют о каком-то вредительстве, сами не спят, другим
спать не дают".
   Сталин невольно - и это кажется мне весьма странным, ведь такой опытный
интриган, - подставился: тут-то бы ему и рассказать о вредительстве,
привести примеры, выложить на стол факты. Почему же он не сделал этого?
Где доказательства вредительства? Каковы суммы ущерба, причиненного
народному хозяйству "диверсантами" с дореволюционным партийным стажем,
прошедшими тюрьмы, каторги, ссылки?
   Фактов не было.
   Сталин нагнетал истерию подозрительности, без которой невозможен
Большой Террор.
   Впрочем, он аккуратно страхуется, обязывая соответствующие службы
"принять необходимые меры, чтобы наши товарищи имели возможность
знакомиться с целями и задачами, с практикой и техникой
вредительско-диверсионной работы"...
   А ну бы самому - дать хоть один пример! В предыдущих выступлениях
Сталин был горазд на примеры, подтверждающие правильность его слов... Нет,
он знал правду, он - тогда еще - допускал, что кто-либо из ветеранов мог
обвинить его в подтасовке и лжи, поэтому "факты" он требует у "служб" -
есть на кого свалить вину в случае, если его ложь будет раскрыта.
   (Друзья-врачи рассказывали мне - это, впрочем, надо перепроверять самым
тщательным образом, - что психиатр Бехтерев, приглашенный на консилиум к
Сталину в 1927 году, выходя из кабинета, бросил одному из своих
помощников: "Паранойя".
   Вскорости Бехтерев и его жена умерли...
   В одной из моих книг герой предлагает тщательно исследовать возможного
лидера - не является ли он психопатом; относилось этой к иной стране,
иному лидеру, но постановка такого рода вопроса никогда не потеряет
актуальности - в том случае, если речь идет о государстве, где попрана
демократия.)
   "Настоящий вредитель, - аккуратно замечает Сталин, - должен время от
времени показывать успехи в своей работе... Я думаю, вопрос этот ясен и не
нуждается в дальнейших разъяснениях... Теория о "систематическом
выполнении хозяйственных планов" есть теория, выгодная для вредителей"...
   Я убежден, настало время напечатать стенограмму этого Пленума ЦК. Иначе