разу расхотелось,  но  деваться  было  уже  некуда:  столик
находился возле стенки, а с другой  стороны  меня  бодро  подталкивал  к
стулу Ефим.
   - Здорово, Ефимушка! - пропел, увидев нас,  Семен  и  явно  оживился,
глаза прямо-таки заблестели, и губы расползлись в улыбке до самых  ушей.
- Вот где ты пропадаешь!
   Ефим   оглянулся.   По   его   лицу,   мимолетно   скользнула    тень
неудовольствия, но в следующую секунду он повернулся к Семену и протянул
руку:
   - Здорово, Сеня!
   После чего они чинно расстались, Ефим сел напротив меня, постаравшись
загородить от Семена, а тот повернулся к  своим  друзьям.  За  столиком,
спиной к нам, сидели еще двое мужчин, кто  это  был,  я  не  разглядела.
Четвертой в этой живописной компании была дама, судя  по  виду,  местная
матрешка.  Настроение,  несмотря  на  все  прилагаемые  усилия,  у  меня
испортилось, я тоскливо изучала меню, машинально бросая косые взгляды за
спину Ефима. Он это заметил.
   - Настенька.., поверь, тебе совершенно нечего бояться.
   Я тоже улыбнулась, показывая спутнику, что рядом с ним мне и сам черт
не страшен. В самом деле, чихала я на  этого  Сему,  если  он  попробует
испортить мне вечер с мужчиной моей  мечты,  я  ему  обе  руки  оттяпаю.
Просто совершенно не хочется видеть это гнусную  рожу,  вот  и  все.  По
крайней мере, я так думала.
   - Так ты бизнесмен? - продолжила я начатый разговор. - И как успехи?
   - Как у всех, Настенька. Успехи разные бывают, пока все хорошо. Вести
бизнес в Москве сложно... Москва - это государство в  государстве,  свои
законы, свои правила... А теперь, когда я тебя встретил...
   Расправляясь с шашлыком, я еще раз с удовольствием выслушала, какая я
замечательная,  красивая  и  необыкновенная.  Решив   немного   пощадить
красноречие Ефима, я стала рассказывать ему  о  своей  работе,  о  своих
малышах и так увлеклась, что лишь  в  самую  последнюю  секунду  увидела
возникшую за спиной Ефима красную рожу Семена. Он был  здорово  пьян,  я
поняла это через полсекунды и, заткнувшись на полуслове,  уставилась  на
него, Ефим оглянулся и тут же встал.
   - Здравствуй еще  раз,  -  раздраженно  бросил  он,  становясь  между
столиком и незваным гостем. - Чего тебе?
   Сеня тяжко вздохнул, пытаясь молча сдвинуть Ефима в сторону, но  это,
скажу я вам, сделать не так-то просто.
   Ефим убрал его руки и еще раз спросил:
   - Тебе чего?
   Не скажу, чтобы он пытался вести с ним светскую беседу, но и  никаких
особо агрессивных действий тоже не предпринимал. Этому  я  обрадовалась,
потому что зал небольшой, если они начнут здесь руками  размахивать,  не
дай бог, меня заденут. К тому же с Сеней еще двое, и сейчас они  со  все
возрастающим интересом наблюдают за этой толкотней. Наконец Семен вполне
членораздельно сказал:
   - Я просто хочу к вам присесть...
   - Моя девушка не хочет, чтобы к нам кто-нибудь присаживался, - весьма
доходчиво объяснил Ефим, а меня словно горячей волной  окатило.  Как  он
сказал?
   "Моя девушка"? Здорово звучит, просто прекрасно. Каждому сразу  стало
понятно: я - девушка Ефима, а не кто-нибудь.
   На моем лице, видимо, что-то отразилось, потому что Сеня,  глянув  на
меня, принял это на свой счет. Из красного лицо его сделалось  багровым,
набычившись, он прорычал:
   - Правильно сказал Гордей, эта сука...
   Ефим, не дав ему обнародовать цитату какого-то  неизвестного  Гордея,
вдруг хватанул Сеню за грудки и тряханул  так,  что  тот  захрипел.  Его
дружки вскочили с места, как, впрочем, и большая  часть  посетителей.  Я
вцепилась обеими руками в сумочку, ни секунды не сомневаясь,  что  здесь
сейчас произойдет потасовка, однако они бросились к Сене, в  два  голоса
призывая Ефима успокоиться и не шуметь. С  трудом  вырвав  Сеню  из  рук
разъяренного оппонента, они потащили его вон, а Ефим  злобно  клацал  им
вслед челюстью и явно хотел сказать что-то непечатное.  Матрешка  понуро
поплелась вслед за мужиками, бросая  тоскливые  взгляды  на  недоеденный
ужин.
   Я  в  это  время  сидела  за  столиком   девочкой-ромашкой,   хлопала
ресницами, демонстрируя быстро проходящий испуг и восхищение  действиями
моего защитника.
   - Испугалась? - Ефим сел рядом, я хотела сказать  правду,  но  быстро
передумала и утвердительно кивнула.
   - Эх, ты! - он усмехнулся, обнял меня за плечи и поцеловал в висок. -
Я же сказал, что со мной тебе бояться нечего...
   Граждане, может, я сплю?
   "Неужели это все правда? - Я машинально гоняла по  бокалу  соломинкой
оливку и искоса поглядывала на Ефима. - Он  слишком  хорош  для  меня..,
слишком хорош... Ерунда собачья, он и мизинца моего  не  стоит.  Так  не
бывает... Господи, до чего он хорош! Блондин... Всегда терпеть не  могла
блондинов. Пожалуй, я и сейчас их терпеть не  могу.  Кролики  безглазые.
Все, кроме одного..."
   Все это вертелось в моей головушке стремительным пестрым клубком,  не
имеющим ни конца  ни  начала.  Одновременно  я  слушала  Ефима,  который
рассказывал  какую-то   историю   из   далекого   пионерского   детства,
укрепляющую меня во мнении, что пай-мальчиком он сроду не был.  Хотя  он
мог рассказывать что угодно, даже как он совершал беспосадочный  перелет
Москва - Сатурн, я все равно  бы  слушала.  Легкий  ужин,  расслабляющая
музыка  и  пара  бокалов  мартини  внесли  свою  лепту  в  происходящее.
Пронзительные синие глаза то обжигали, заставляя  пылать  мои  щеки,  то
уплывали, растворяясь в покачивающейся  голубоватой  дымке,  дразнили  и
смеялись, красиво очерченные чувственные  губы  улыбались,  голос  глухо
манил, а я задыхалась и была счастлива.
   - Ефим! Здорово!
   Я подпрыгнула на стуле и испуганно огляделась. Это еще кто? Наконец в
полумраке бара я разглядела парня, склонившегося к  нашему  столику.  Да
это Коля!
   - Здорово! - отозвался Ефим, хлопнув его по плечу, и предложил:
   - Присаживайся!
   - Ты извини, Ефим, - тут  Коля  глянул  на  меня,  и  его  физиономия
приобрела оттенок легкой грусти, - я за тобой... Срочно...
   Мы втроем  переглянулись  и  поджали  губы.  Ефим  глубоко  вздохнул.
Пришелец ответил еще более глубоким вздохом, и я поняла, что  расстаться
все же придется.
   В тот момент это показалось мне просто ужасным. Я не хочу. Анастасия,
ты дура, смотри рыдать не  начни.  Вот  забавно  будет  выглядеть.  Меня
немного утешил явно расстроенный вид Ефима, похоже, ему тоже не  хочется
расставаться. Ведь мы могли бы еще погулять по берегу, дойти до... Черт,
да ведь не умираешь ты, возьми себя в руки!
   - Мы завтра встретимся, ладно?
   Я кивнула:
   - Угу!
   После этого Ефим оживился, повернувшись к Коле,  выразительно  глянул
на него, и тот живо сообразил:
   - Ну я на улице подожду. Покурю...
   Он исчез, а Ефим взял меня за руку и потянул к себе.
   Я послушно подалась, словно беспозвоночное, и, почувствовав его губы,
закрыла глаза.
   - Пойдем!
   Мы направились к выходу, я вспомнила:
   - А цветы?!
   Ефим кивнул и через минуту вернулся с букетом.
   Я крепко прижала розы к себе, несмотря на то, что они  весьма  сильно
кололись. Николай терпеливо ждал внизу у ступенек.
   - Настенька, я тебя проводить не могу... Прости меня, ладно?  -  Ефим
заглянул мне в глаза, и я, конечно, кивнула. - Ну до завтра!
   Махнув  на  прощание,  они  быстро  направились  в  сторону  магазина
"Продукты". В свете неярких фонарей я увидела на краю  площади  огромный
черный джип.
   Хлопнули дверцы, и через мгновение машина исчезла за углом.
   Добравшись до дома, я захлопнула за собой калитку и,  привалившись  к
ней спиной, закрыла глаза.
   - Вон она, явилась! - раздался с веранды недовольный бабкин голос,  и
мое прекрасное настроение как ветром сдуло.
   Надоели они мне, видеть их больше не могу.
   -  Явилась?  -  прошипела  бабка,  сверкнув  глазами  на   букет.   -
Нашлялась?
   Я подобралась и радостно сообщила:
   - Ага! А вам какое дело?
   Бабка взвилась:
   - Как какое?! Ты тут живешь али нет? Перед  людями  только  позоришь!
Какая ты учительница после всего?
   Срам!..
   - В чем срам? Чего ерунду мелете? Я что, дитя малое?
   Поздновато меня учить, вам так не кажется?
   -  Учить  ее  поздновато,  гляньте,  люди  добрые!  Она  у  нас  сама
учительница! Кого хошь научит! Чему ты научишь? Как дома не ночевать  да
вино лакать? Молодая девка, а никакого стыда нет...
   Что и говорить, сцепились мы с бабкой не на шутку.
   Права она или нет, сейчас не имело никакого значения.
   Я прекрасно знала: стоит ей уступить один раз, и она всю  плешь  тебе
проест со своими доисторическими нравоучениями. Можно, конечно,  плюнуть
на них и уехать в город. Но сбегать не в моих принципах. К тому же  Ефим
здесь, а не в городе, поэтому делать мне там нечего. И что это бабка так
взъелась? Аж позеленела вся. Что особенного произошло? Всякое  бывает  в
жизни, зачем же так волноваться?
   - Хватит орать! - гаркнула я в конце концов. - Я вам не внучка, чтобы
всякие бредни выслушивать! За проживание исправно плачу, не  нравлюсь  -
завтра же съеду, Контраковы тоже вон дачу сдают...
   После этого бабка вдруг побледнела и схватилась  за  сердце.  Ой,  не
перестаралась ли я? Я ей, конечно, не родня, но знаю,  что  она  ко  мне
здорово  привязалась  и,  несмотря  на  показную  суровость,   за   меня
переживает. Но только лишь у меня  мелькнула  тень  мысли  о  том,  что,
пожалуй, надо немного сбавить обороты, бабка развернулась и выдохнула:
   - Чтоб завтра ноги твоей здесь...
   Я опешила и открыла рот. Этого я никак не ожидала.
   Степанида тем временем развернулась и ушла к себе, громко хлопнув  на
прощание дверью.
   Ситуация, однако. Все так быстро перевернулось с ног на голову, что я
даже растерялась. Ведь, в общем-то,  я  говорила  не  серьезно,  так,  в
запале. Мы частенько с бабкой  переругивались,  она  это  дело  уважала,
размяться для разрядки, но так мы с ней никогда не ссорились. И  никогда
такой злющей я ее  не  видела.  Я  села  на  лавку  и  подперла  кулаком
подбородок.  Может,  что-то  случилось,  чего  я  не  знаю?   Следя   за
беспрерывно  мельтешащим  маятником  треклятых  ходиков,  я   растерянно
барабанила по столу пальцами. Может, пойти к ней, спросить, в чем  дело?
Нет, я не могу. Это ведь она на меня набросилась, как с цепи  сорвалась.
Так, а где Стас?
   Не успела я о нем подумать, как он возник передо  мной,  и  вид  имел
такой, словно я только что кого-то убила.
   - Ты озверела, что ли? - Он сел напротив и сцепил перед собой пальцы.
- Что с тобой?
   "Так, - сообразила я, неожиданно разозлившись, -  этот  игрок  не  из
нашей команды..."
   - В чем, собственно, дело?
   - Настя... За что ты на нее наорала?
   - За что? За то, что лезет куда не надо!.
   - Она за тебя переживает...
   - Она не за меня переживает. Она переживает за то, что  люди  скажут.
Как же, у Степаниды Михайловны такая жиличка, такая жиличка! Вы слыхали?
Она домой после "Спокойной ночи,  малышня!"  не  пришла!  Представляете,
какая развратная особа?
   Я вытаращила глаза и затрясла головой, изображая всю  глубину  ужаса,
охватившего ближайших соседей.
   Стас сжал губы, и по его скулам заходили желваки.
   - Я вижу,  что  еще  кое-кого  мое  поведение  не  устраивает.  Стас,
дорогой, ну хоть ты объясни мне, как быть?
   Что теперь - закопаться, в землю лечь? Можете вы наконец понять,  что
я не маленькая уже? Я не ребенок, Стас. Все делают, что хотят, и все  из
лучших побуждений, а ты слова сказать не можешь, сразу  обиды!  Что,  не
так?
   Тебя я, конечно, понимаю, ты тут  по  долгу  службы,  работа  у  тебя
такая, но мне, сам подумай, легче от этого?
   Высказав в лицо Стасу все свои претензии,  я  жестом  предложила  ему
ответить.
   - Ты просто дура, Настя, - отозвался вдруг он, я даже икнула.
   - Я дура?
   - Ты. Утверждаешь, что шибко взрослая, а сама несешь околесицу.
   - Это почему же?
   -  Потому  что..,  последние  несколько  дней  ты  словно   по   фазе
двинулась... Дома не ночевала и надралась,  словно  сапожник  последний.
Смотреть тошно было.
   - А что же ты смотрел? И в сад меня таскал?
   - Да чтобы ты горницу не загадила! - рявкнул Стас. - И  бабка  права,
кому это терпеть приятно? Если бы она за тебя не переживала, она бы тебя
выгнала давно!
   - А она и выгнала!
   - И правильно сделала!
   - Да она.., да ты... - Тут у меня от обиды горло спазмы  перехватили.
- Вы все.., из-за денег! Я ей все в доме  сделала,  а  ты..,  мама  тебя
купила! За зарплату свою стараешься!
   Стас вскочил на ноги:
   - Дура!
   Я грохнула по столу кулаком:
   - Не смей на меня орать! Не смей! Кто ты  такой?  Холуй  ..  Ненавижу
тебя! И всех вас! Завтра вы от  меня  избавитесь,  можете  радоваться!..
Видеть тебя не могу!
   Взлетев с лавки, я  рванула  к  себе,  едва  не  сбив  Стаса  с  ног.
Оказавшись в своей комнате,  развернулась  и  со  всего  маха  шарахнула
дверью. Дом дрогнул,  через  мгновение  за  стеной  что-то  скрипнуло  и
грохнулось оземь. По дощатому полу раскатились во все стороны детали,  и
ненавистные скрипучие ходики прекратили свое существование.  Тренькнула,
распрямившись, пружина, и во всем доме воцарилась гробовая тишина.
   Закинув руки за  голову,  я  лежала,  не  раздеваясь,  на  кровати  и
таращилась на потолок. За последние  полчаса  я  раз  двадцать  дословно
вспомнила наш последний со Стасом разговор,  каждый  раз  переживая  все
заново.
   Обида клокотала в груди, горько щемило сердце,  и  глаза  наполнились
непрошеными слезами.
   "Никому я не нужна. Ни-ко-му... И правильно. Кому нужна  такая  дура,
как я? Ну и плевать. Мне тоже никто не нужен. У меня квартира  в  городе
есть. Пусть тут вдвоем с бабкой целуются. Они оба  хорошие,  правильные,
вот и ладно. Зато у меня есть Ефим. Он так и сказал:
   "Моя девушка!" Значит, он - мой парень И его  не  интересуют  ни  мои
деньги, ни моя мама. Он считает меня провинциалкой, что ж, пускай так. Я
нравлюсь ему такой, какая есть"
   Мысли о Ефиме наполнили грудь теплом,  я  заулыбалась  и  постаралась
представить: что он сейчас делает? Он в отпуске,  куда,  интересно,  его
Коля так срочно вызвал?
   Может,  это  что-то  опасное?  Почему  сразу  опасное?   Ирка   могла
нафантазировать бог знает чего, с нее станется!
   Хотя они, конечно, лихие ребята, это сразу  видно.  Может,  этот  Юра
Ирке что-нибудь рассказал? Так, я же совсем забыла, что  обещала  к  ней
прийти! Я посмотрела на часы. Самое время.  Чтобы  не  повторить  ошибку
позапрошлой ночи, я натянула  теплый  свитер,  джинсы  и  бейсболку.  По
сложившейся уже традиции сунулась было в окно, но остановилась.
   - Я ни  от  кого  прятаться  не  собираюсь,  -  напомнила  я  себе  и
решительно направилась к двери.
   Но проявлением абсолютной самостоятельности я никого не шокировала. В
горнице никого не было, даже свет не горел. "Ах, так, -  подумала  я,  -
тогда беру свою зубную щетку и останусь  ночевать  у  Ирки!  А  потом  и
совсем к ней перееду!"
   Завернув щетку в полиэтиленовый пакетик, сунула ее за  пазуху  и,  не
таясь, покинула бабкин дом.
 
*** 
 
   Добравшись до улицы Гагарина,  я  притормозила,  немного  подумала  и
свернула на улицу 50-летия Октября, напоминая себе в целях профилактики,
что от любопытства кошка сдохла. К моему счастью, на этой  улице  фонари
чрезмерным усердием население не баловали, но, справедливости ради  надо
признать, что на это были свои причины.  Здесь  велось  весьма  активное
строительство дачных коттеджей, особенно в  дальнем  конце,  и  половина
улицы была перекопана. Осторожно лавируя среди ям и кочек,  я  прикинула
примерное расположение  дома  Савченко  и,  подойдя  поближе,  завертела
головой, стараясь отыскать табличку с номером.
   - Так, где же ты... Так, так... Ага, вот!
   Обнаружив искомый дом, я осторожно приблизилась к зеленому  забору  в
надежде разыскать в нем  какую-нибудь  щелочку.  Но  забор  у  семейства
Савченко был добротный. Широкие доски ладно подогнаны одна  к  другой  и
прочно закреплены.
   Я не слишком  опасалась  вертеться  возле  чужого  забора.  Ближайший
горящий фонарь находился отсюда метрах в пятидесяти, да и тот  не  особо
усердствовал, за забором стояла полнейшая тишина, наводившая  на  мысль,
что если мы с Иркой снова проторчим сегодня в саду, то мало что  увидим.
Вскоре мне надоело здесь топтаться, и я решила вернуться назад, до улицы
Гагарина: так к Иркиному дому можно было пробраться гораздо быстрее.
   Не успела я пройти двух соседских участков, как услышала  слабый  шум
подъезжающей к повороту машины.
   Не знаю, почему я сразу ударилась в панику, в принципе встречаться  с
машинами мне доводилось и раньше, но сейчас на  пустынной  ночной  улице
звук мотора напугал меня до полусмерти.
   - Так, не сходи с ума, - торопливо забормотала я, судорожно оглядывая
место, где могла бы укрыться, - это обычная машина, самая  обычная..,  я
так  думаю...  Господи,  ну  почему  она  должна  ехать  именно  к  ним?
Ерунда.... ерунда.., ой, мамочки!
   Единственным местом, куда, по моему разумению, в  этот  момент  можно
было  спрятаться,  был  строящийся,   а   потому   пустой   коттедж   на
противоположной стороне улицы, на два дома дальше, чем дом  Савченко.  К
этому моменту я уже приплясывала возле  зияющей  пустыми  проемами  окон
новостройки, неотрывно глядя в сторону тихо подкатывающей машины. Поняв,
что машина едет  с  выключенными  габаритами,  я  не  стала  предаваться
размышлениям о причинах столь странного поведения шофера машины глубокой
ночью, а  шустро  нырнула  в  проем  будущей  двери  будущего  шикарного
особняка.
   Присев на корточки, я гадала, где же все-таки она остановится,  и  не
слишком удивилась, когда машина замерла возле ворот Савченко. Пару минут
ничего не происходило, потом ворота дрогнули, и иномарка вплыла внутрь.
   - Я задумалась, не переставая поглядывать на зеленый забор. Если Ирка
уже в саду, значит, она  тоже  видела  эту  машину.  Может,  ей  удалось
разглядеть, кто это проявлял такую исключительную осторожность? Стараясь
не перепачкаться, я передвинулась ближе к оконному проему.
   Отсюда видно лучше, но есть ли  смысл  ждать?  Я  огляделась  вокруг.
Строительство здесь началось не так давно, был вырыт подвал, и уже лежал
фундамент, грудой навалены блоки, к тому же все перекопано и под  ногами
чавкает глина. На телогреечке гораздо удобнее, к тому же вдвоем куда как
веселей.
   Согнувшись,  я  двинулась  обратно  к  дверному  проему,  внимательно
оглядела улицу и шагнула. Почти одновременно распахнулась  калитка  дома
номер семнадцать, и  на  улицу  неторопливо  вышел  высокий  мужчина.  Я
благоразумно ретировалась и про себя чертыхнулась. Любопытство,  однако,
пересилило, и я снова высунула нос наружу. И весьма вовремя это сделала,
потому что гражданин, вышедший темной ночью  подышать  свежим  воздухом,
направлялся точнехонько к моему убежищу. Но  самым  отвратительным  было
то, что он был  уже  не  один,  теперь  их  было  двое,  и  они  здорово
торопились, толкая перед собой  груженую  строительную  тележку,  крытую
брезентом. Единственное, на что меня хватило, - так это вытаращить глаза
от ужаса. Я превратилась в соляной столб и поделать  с  этим  ничего  не
могла, неотрывно следя за быстро  приближающимися  мужиками.  Неожиданно
колесо тележки наехало на камень, она дернулась, и высокий  парень  тихо
выругался:
   - Черт!
   Его голос привел наконец меня  в  чувство,  я  осторожно  попятилась,
одновременно оглядываясь по сторонам.
   Через пару секунд они подойдут к двери, значит, выйти отсюда  у  меня
нет никакой возможности. Меня моментально бросило  в  жар,  я  не  знаю,
зачем они прикатили сюда ночью тележку, но уверена,  что  встречаться  с
этими ребятами сейчас нельзя. Я глянула вверх. Незаметно перелезть через
недостроенную стену не получится, есть ли здесь еще одна дверь на улицу,
я не знала. Значит, единственное, что остается,  это  забиться  в  самый
дальний угол. Шустро  опустившись