квозь
слезы. - Все-таки легче будет нести. У нее и так головы нет, а когда и колес
не будет, чего же тут смеяться...
   Худенькая белокурая мадам  Дуэн  вернулась  в  половине  девятого,  очень
усталая, но, как всегда, довольная. Она  рассмеялась,  увидев  мужа  и  сына
сидящими на полу и занятыми лошадью.
   - Я уже все знаю, - сказала она. - Мама Зидора рассказала мне по  дороге.
Говорят,  у  Татава  искры  из  глаз  посыпались!  Вот  увидите,   вы   себе
когда-нибудь головы расшибете...
   - Оставь их! - ответил отец. - Надо же  детишкам  побаловаться!  Если  не
теперь, то когда? В двенадцать лет поздно будет.
   Он отцепил оба колеса и выставил лошадь в переднюю. Потом он стал  что-то
насвистывать и тщательно мыть руки под краном. Жена обернулась.
   - А сам-то ты много баловался тридцать лет назад, когда жил в  бараке?  -
со смехом спросила она.
   - Я-то нет... - ответил Дуэн. - Но что из того?
 
 
   Глава вторая
 
   ПРОЩАЙ, ЛОШАДКА!
   Марион жила с матерью в самом конце улицы Маленьких  Бедняков,  в  ветхом
домике, один фасад которого смотрел на дорогу Черной Коровы.
   Никто в точности не знал, откуда взялось странное название  этой  дороги.
Марион, например,  считала,  что  на  черную  корову  похож  только  старый,
отслуживший и заброшенный  паровоз,  который  уже  лет  тридцать  ржавел  на
запасных путях Сортировочной.  Все  рельсы  были  здесь  давно  убраны.  Над
унылыми железнодорожными путями возвышался один только этот старый  паровоз.
Под ним еще лежали два куска рельсов, но и те почти целиком  ушли  в  глину.
Летом, на солнце, он был красновато-коричневым и казался  странным  на  этом
лугу, как  гиппопотам  среди  ромашек.  Зато  под  дождем  он  действительно
становился черным и на фоне свинцового неба  имел  довольно-таки  мрачный  и
даже угрожающий вид.
   Осенью и зимой, когда бушевали бури, его разбитый  старый  котел  издавал
жалобный вой, и ему подвывали двенадцать собак маленькой Марион.
   На следующий день,  после  школы,  Габи  повел  самых  сильных  из  своей
компании на пустырь, лежавший вблизи пакгаузов фирмы Сезара  Аравана.  Среди
старых, почти развалившихся деревянных вагонов  там  валялись  кучи  ржавого
железа, обгорелые шпалы, искривленные рельсы, - словом, это  было  свалочное
место. Марион хорошо знала здесь каждый  уголок.  Она  повела  своих  друзей
прямо к последнему вагону. Там лежало множество пустых бутылок.
   Ребята выстроились цепочкой и быстро сложили  пятьдесят  штук  в  детскую
коляску, которую для этой цели привезла Берта. Потом Габи вместе с  Фернаном
и Зидором пошли в Бакюс. Коляску толкали все трое по очереди.
   Папаша Зигон обомлел, когда ребята ввалились в его жалкую лачугу с  таким
грузом. Он уже все забыл. Главное, у него, видимо, имелись не только  пустые
бутылки, и он успел изрядно хлебнуть из них.
   По дороге домой мальчики сделали крюк  и  пошли  через  вокзал  -  просто
веселья ради.
   - И ведь неважная была лошаденка, - задумчиво сказал Габи. - Картон и три
колеса. А вот нет ее, и со вчерашнего дня стало  пусто...  Как  ты  думаешь,
твой отец выполнит свое обещание?
   - Во всяком случае, сегодня утром, уходя на  работу,  он  взял  лошадь  с
собой, - ответил Фернан. - Мсье Росси, конечно, ее починит. У него есть все,
что для этого нужно. Но придется подождать - вряд  ли  она  будет  готова  к
воскресенью.
   - Что же мы пока будем делать? - заныл Зидор, Он был удручен.
 
   - В "Эдеме" идет цветной ковбойский фильм, - сказал Фернан. - Мели видела
снимки по дороге в школу. Мировая картина!
   - Дорого! - вздохнул Габи. - У Жуана и негра никогда нет ИИ гроша. Они не
виноваты, но приходится платить за них. А у нас в кассе пусто.
   - Марион все устроит, - ответил Фернан.
   В кафе было много народу. Проходя мимо, Габи заглянул в зеркальное окно.
   - Не часто Рубло шатается  здесь  в  такой  день,  когда  нет  базара,  -
внезапно сказал он друзьям. - Посмотрите-ка...
   Торговец сидел в глубине зала с двумя неизвестными  в  меховых  канадских
куртках, которые что-то ему говорили, наклонившись  через  стол.  Они  почти
касались друг друга шляпами. Видимо, разговор был захватывающе интересный.
   Фернан обернулся, услышав позади себя торопливые шаги. В ярком свете кафе
внезапно появилась бутылочно-зеленая шинель инспектора Синэ.  Зидор  и  Габи
подтолкнули друг друга: на  левой  скуле  Синэ  была  полоска  ярко-розового
липкого пластыря. Она забавно выделялась на  его  землистом  лице.  Синэ  не
заметил ребят и не проявил интереса к посетителям кафе. Вскоре  он  исчез  в
темноте улиц.
   - Здоровая у него ссадина! - усмехнулся Габи. - И совсем свежая...
   - А он как будто очень доволен собой, - с удивлением заметил Зидор.
   - Помнишь вчерашний вечер? -  добавил  Габи.  -  Синэ  шел  по  пятам  за
каким-то  человеком  между  вокзалом  и  сквером  Освобождения.  Что-то  там
произошло... Но что именно?
 
   Отец Фернана пришел с работы около восьми вечера.  Он  пришел  с  пустыми
руками. Фернан ничего не  ждал,  он  только  молча  взглянул.  Отец  покачал
головой.
   - Я видел Росси, - сказал он, как бы оправдываясь. - Ведь он починяет вам
лошадь бесплатно - я не могу его торопить.
   Всю  субботу  шел  проливной  дождь.  После  школы  Фернан  попрощался  с
товарищами и сразу пошел домой: в такую  собачью  погоду  нечего  делать  на
улице. А Марион побежала в своем промокшем плаще с одной  улицы  на  другую,
стараясь как-нибудь  сколотить  пятьсот  франков,  чтобы  компания  могла  в
воскресенье пойти в кино. Когда выскребли из карманов все, что там было,  то
едва набралось двести пятьдесят франков, и Марион дала себе слово во что  бы
то ни стало раздобыть до вечера недостающую  сумму.  Но  никто  не  верил  в
чудеса. Все понимали, что не будет ни лошадки, ни кино.
   - А почему бы нам не продать яму с бутылками?  -  подал  мысль  Татав.  -
Папаша Зигон с радостью купит всю партию.
   - Не все можно продавать, - недовольным  тоном  ответила  Марион.  -  Эти
бутылки не принадлежат никому и принадлежат всем. Если я их случайно  нашла,
это еще не значит, что мы можем распоряжаться ими, как  нам  вздумается.  На
что это будет  похоже,  если  мы  продадим  старику  все  бутылки?  Мы  дети
бедняков, это правда, но мы не дети жуликов! Ровно в шесть она  появилась  у
Дуэнов. Фернан сидел дома один: мать ушла, и ему было скучно, хоть плачь.
   - Есть все пятьсот франков! И даже немного  больше,  -  объявила  Марион,
спокойно улыбаясь. - Надеюсь, ребята будут довольны. Хотя кино  все-таки  не
заменит лошадки...
   - Как это тебе удалось? - полюбопытствовал Фернан.
   - Одна старушка дала. В Новом квартале... Ветеринар чуть  не  отравил  ее
пекинскую собачку. Он ее пичкал лекарствами. А я два дня поила ее отваром из
трав и поставила на ноги. Обычно я ничего не беру за лечение  собак,  но  на
этот раз  я  сделала  исключение.  Из-за  лошадки!  Не  можем  же  мы  целое
воскресенье сидеть и смотреть друг на друга!
   Не прошло и пяти минут,  как  в  замке  щелкнул  ключ:  это  пришел  отец
Фернана.
   - Готово! - сказал он, подмигнув детям. - Помогите втащить ее в дом...
   Дождь перестал. Обмытая мостовая блестела  в  желтоватом  свете  фонарей.
Улица Маленьких Бедняков всегда бывала особенно оживлена в субботу  вечером:
шли с работы  железнодорожники,  было  много  освещенных  окон,  распахнутых
дверей, а в кафе на улице Союзников всегда полно до десяти вечера.
   Лошадка без головы стояла на своих трех колесах в садике, покрытая мешком
из-под угля.
   - Росси починил колеса, смазал втулки и  выпрямил  погнувшиеся  спицы,  -
сообщил   отец   Фернана.   -   Замечательная   работа!   Надо   будет   его
отблагодарить!..
   Они втроем втолкнул" лошадку в кухню, чтобы полюбоваться  ею  при  свете.
Фернан снял мешок и погладил рукой новую  вилку.  Росси  покрыл  ее  зеленой
вагонной краской.
   - Можешь теперь кататься! - воскликнул Отец. - Выдержит...
   Марион схватила тряпку и обтерла туловище лошадки,  запачканное  угольной
пылью, а Фернан поднимал колеса одно за другим, проверяя, как они  вертятся.
Дуэн смотрел на детей и нервно потирал руки.
   - Со мной случилась смешная история! - начал он рассказывать. -  Какой-то
тип вышел из кафе и вдруг хватает меня за руку и спрашивает, что это я тащу.
Я поднимаю мешок и показываю ему лошадку. Тогда он говорит: "Даю тебе за нее
пять тысяч франков!"  Вначале  я  подумал,  что  он  шутит,  но  нет  -  он,
оказывается, не шутил. Он шел за мной до самого сквера и все поднимал  цену.
Под конец он уже предлагал мне десять тысяч... Я не знал, как  и  отвязаться
от этой скотины.
   Дети подняли головы.
   - Кто бы это мог быть? - спросил Фернан. - Не Рубло?..
   - Нет, это какой-то незнакомый: здоровенный малый, неплохо одетый, только
небритый. И он как будто не шутил. Но все-таки десять тысяч франков  за  эту
старую кукушку? Безумие!
   Марион и Фернан молча переглянулись - им стало не  по  себе.  Их  радость
как-то сразу испарилась. Лошадка, правда,  была  здесь,  опять  с  ними,  но
рассказ Дуэна все испортил. Тот заметил расстроенное лицо сына и неправильно
все понял.
   - Ну хорошо! - проворчал он. - Не надо было тебе это рассказывать. Теперь
ты будешь жалеть... Помни, сынок, хорошенько,  что  твоя  лошадка  не  стоит
таких денег. Она ничего не стоит! Ровно ничего!..
   - Лошадка моя! - сердито сказал Фернан. - Я не продам  ее  ни  за  десять
тысяч, ни за двадцать. Пусть он только сунется, этот субъект!
 
   ...Разумеется, первым прокатился в воскресенье Фернан  -  он  должен  был
проверить прочность новой вилки.
   - Теперь-то она уж не так скоро сломается!  -  с  удовлетворением  сказал
мальчик. - Лошадь еще никогда так хорошо не бегала.
   Погода изменилась к лучшему,  сквозь  туман  пробивалось  солнце.  Ребята
быстро установили очередь, и началось веселое  катание.  Габи  дважды  побил
собственный рекорд быстроты. Бонбону, как и было обещано,  дали  прокатиться
три раза. Девочки бросались вниз, как безумные,  волосы  их  развевались  по
ветру. На всем протяжении  улицы  Маленьких  Бедняков  из  окон  выглядывали
разъяренные или смеющиеся лица. Прохожие,  которым  на  мостовой  оставалось
мало места, быстро  вскакивали  на  узкий  тротуар.  Одни  ругались,  другие
добродушно смеялись.
   - Нажимай! - кричали ребята.
   И Татав со  своим  забинтованным  коленом  нажимал  вовсю,  только  пятки
терлись об мостовую,  чтобы  сдержать  прыть  безголовой  лошади.  И  Марион
нажимала  хохоча.  Ее  черный  платок  развевался  и  "утирал  нос"   серому
першерону*  с  завода  "Холодильников  Модерн",  когда   он   появлялся   на
перекрестке. Кучер орал, а лошадь без головы точно вставала на  дыбы;  дойдя
до подъема, она отрывалась от земли всеми своими тремя колесами сразу и  без
церемоний сбрасывала всадника на грязную насыпь.
   В воскресенье вечером на улице Маленьких Бедняков было очень  людно:  все
возвращались из кафе, из кино и с футбольной площадки. И тут Фернан  заметил
посторонних. Это были два большеголовых субъекта.  Оба  были  не  похожи  на
местных жителей. Они уже несколько раз  спускались  по  левому  тротуару  до
Черной Коровы и при этом как  будто  совершенно  не  интересовались  бешеной
скачкой лошади без головы. Ребята  смеялись  и  оживленно  разговаривали,  и
никто не обращал  внимания  на  этих  прохожих,  у  которых  только  и  было
особенного, что роскошные канадские куртки, подбитые серым  кроликом.  Вдруг
Фернан заметил, что они стоят уже  на  правом  тротуаре,  у  решетки  садика
Марион.  Половина  компании  собралась  внизу,  чтобы  встречать  тех,   кто
спускался на лошади с пригорка, а оба незнакомца молча, со злобным видом, не
двигаясь с места, наблюдали за детьми
   - Хватит на сегодня! - сказал встревоженный Фернан. Марион тоже  заметила
незнакомцев; она настороженно кивнула старшим мальчикам. Тогда Габи заставил
малышей замолчать. Все десять ребят поднялись к дому Дуэнов, тесным  кольцом
окружив Фернана, который вел лошадь. С помощью Марион и Габи он водворил  ее
в кухню под ласковыми взглядами отца, отдыхавшего у печки.
   - Ну как, работает? - спросил он Фернана.
   - Прекрасно! Как новая! - ответил  мальчик  и  после  минутного  молчания
добавил: - Только неприятно, что какие-то люди стали вертеться  вокруг  нас.
Не нравится мне это...
   Отец отложил трубку в сторону:
   - Какие люди?
   - Вот, посмотри, - сказал Фернан, бесшумно приоткрыв дверь.
   Отец подошел  и  бросил  взгляд  на  улицу.  Она  уже  опустела.  Правда,
посетители еще входили в кафе и выходили, но остальная часть  квартала  была
пустынна. Двое в канадских куртках медленно поднимались по  противоположному
тротуару Они прошли мимо не оборачиваясь. Дуэн медленно закрыл дверь.
   - Десять тысяч за какую-то лошадь без головы! - проворчал он,  усаживаясь
на свое место. - Что это еще за комбинация? Бывают же чудаки!..
   - Это вчерашний? Ты его узнал? - спросил Фернан.
   - Я не уверен. Пожалуй, тот, что повыше ростом, но я не  уверен.  Слишком
темно - не видно. Во всяком случае, если кто-нибудь станет к вам приставать,
скажите нам. А ты, Габи,  скажешь  отцу...  Мы  не  позволим  этим  негодяям
надувать вас... - Пусть попробуют! - смеясь, сказала Марион.
 
   Незнакомцы подождали до следующего вторника и только тогда встретились  с
ребятами. Было уже почти пять часов, но небо на  западе  было  ясное,  закат
окрашивал облака в великолепный пурпур, нежно-розовые тона ложились на улицу
Маленьких Бедняков.
   Половина компании с большим Габи во главе находилась перед домом  Дуэнов,
остальные дожидались внизу, на дороге Черной Коровы,  испуская  восторженные
крики каждый раз, когда лошадь показывалась из-за поворота.
   Маленький Бонбон, по обыкновению, дежурил на  перекрестке.  Зидор  только
что начал второй спуск: он мчался визжа, как поросенок, которого  режут.  Но
вот прошло три минуты, а Зидор не возвращался.
   - Что это он там дурака валяет? - заворчал Жуан, с нетерпением  ожидавший
своей очереди.
   Последние два дня все было спокойно,  и  Габи  уже  забыл  предупреждения
Дуэна. Вдруг он спохватился и закричал:
   - Идемте! Скорее!..
   Все побежали вниз, к спуску. А там Фернан, Зидор и две девочки отбивались
от двух субъектов в канадских куртках. Один схватил лошадь за руль и пытался
вырвать ее у ребят. Но Берта и Марион  крепко  вцепились  в  правое  колесо,
Зидор и Фернан - в левое, Мели - в обрубки задних ног, и все пятеро орали во
всю глотку, поддерживаемые  двенадцатью  собаками  Марион,  которые  яростно
лаяли за садовой оградой. Увидев собак, незнакомец выпустил лошадь из рук.
   - Они хотят купить у нас лошадь! - крикнул Фернан товарищам. - А мы... мы
не хотим ее продавать...
   - Десять тысяч! - орал тот из незнакомцев, который был повыше  ростом.  -
Это не пустячки! За десять тысяч у вас будет  новая  лошадь  с  педалями,  с
головой, со всем, что полагается!
   - Дудки! - грубо возразил Габи. - Таких лошадок, как наша, уже  давно  не
делают. Она принадлежит Фернану. У нас больше нечем играть,  понимаете?  Она
не имеет цены.
   - Слышишь, что он говорит, Пепе? - усмехнулся человек, обращаясь к своему
спутнику. - Дурачки!..
   Тот медленно расстегнул куртку и вытащил толстый бумажник.
   - Довольно нести ерунду! - сказал он  угрожающим  тоном.  -  Вот  деньги!
Берите и смывайтесь: нам нужна эта лошадь!
   - Вы ее не получите! - решительно  заявил  Габи.  Легким  толчком  Фернан
потихоньку  подкатил  лошадь  к  решетке.  Вдоль  тротуара  на   ее   защиту
выстроились десять ребят. Их беленькие и смуглые лица были освещены пылающим
закатом. Силуэты мрачных, широкоплечих, массивных незнакомцев вырисовывались
на фоне покрытого газоном откоса. В глубине участка Пеке  за  этой  странной
сценой наблюдал ржавый остов Черной Коровы.
   - Мы сейчас другим способом заставим тебя понять, в чем дело, - проворчал
тот, кто назывался Пепе, и шагнул в сторону Габи.
   Мальчик не двигался с места.
   Остальные столпились вокруг него. Марион  исподтишка  смеялась,  она  уже
подносила два пальца ко рту.
   - Вы не получите лошади! - уверенно повторил Габи. - Вы ее  не  получите,
даже если будете бить нас. Вас двое здоровенных буйволов, а я вас не боюсь!
   Маленькие свиные глазки Пепе заблестели.
   - Подожди, парень! Я тебе поддам ногой куда  следует,  -  пробормотал  он
сквозь зубы.
   - А вот и не поддадите! - насмешливо ответил  Габи.  -  Это  только  папа
может себе позволить, да и  то  он  здорово  набегается  по  кварталу,  пока
догонит меня
   Все ребята расхохотались.
   - Ну-ка. давай, Красавчик!  -  обратился  Пепе  к  товарищу.  -  Давай-ка
сначала утрем нос вот этому... Марион свистнула. Пепе уже рванулся к Габи, а
тот приготовился, сжавшись в комок. Хулиган получил головой в живот,  к  это
ему, видимо, нисколько не понравилось: он согнулся вдвое и со стоном  рухнул
в канаву. Тогда второй, кличка которого была Красавчик, замахнулся на  Габи.
В этот момент появилась первая собака.
   Это была Гуго, легавая. Бесшумно, но с бешеной скоростью неслась  она  по
тенистой стороне откоса и прыгнула  Красавчику  прямо  на  плечи.  Красавчик
взвыл от ужаса и стал дрыгать ногами. Поднявшись,  Пепе  наскочил  прямо  на
Фрица и Цезаря, которые во весь опор летели из-за угла. Датский дог  разинул
огромную пасть.
   Все три  собаки,  запыхавшиеся,  с  блестевшими,  как  раскаленные  угли,
глазами, принялись рвать на бродягах их канадские куртки,  за  которые  было
легко ухватиться зубами. Они сначала вцепились в верхнюю бумажную материю, а
потом с аппетитом  принялись  за  подкладку  из  ватина  и  серого  кролика.
Роскошное было угощение!
   Оба незнакомца катались по земле, защищая головы руками, и отбивались  от
собак. За решеткой надрывались от лая двенадцать других питомцев Марион.
   - Помогите! Помогите! - кричал Красавчик хриплым голосом.
   Марион только и ждала этой  мольбы,  чтобы  отозвать  больших  собак.  Те
послушно подошли к ней. Гуго еще держал в зубах меховой воротник. У Цезаря в
пасти оказался целый рукав. Фриц облизывал залитые кровью губы. Он был самый
свирепый из всех, он мог часами подкарауливать  одинокого  прохожего,  чтобы
доставить себе удовольствие искусать  его.  Незнакомцы  поднялись  на  ноги,
прерывисто дыша, как тюлени.
   - Нам было очень приятно услышать, что вы зовете  на  помощь,  -  вежливо
проговорил Габи. - Только никогда больше не возвращайтесь сюда!
   - Мои собаки не лают! - добавила Марион, щуря свои кошачьи глаза.  -  Вам
ничего не поможет, они нападут на вас. А на лошадку посмотрите хорошенько  и
проститесь с ней!..
   Бродяги убрались прихрамывая.
   - Они больше не вернутся... - пробормотал Зидор, провожая их взглядом.  -
Еще минута - и собаки откусили бы им носы.
   - Если они что-то задумали, то непременно вернутся!  -  убежденно  сказал
Жуан.
   Фернан заинтересовался этим замечанием.
   - Да что же в моей лошадке необыкновенного? -  воскликнул  он.  -  Не  из
золота же она! Ведь развалина!
   - А кто ее знает! - продолжал Жуан. -  Может  быть,  в  ней  есть  что-то
особенное, чего мы не видим. А они увидели...
   Дети начали рассматривать лошадку с новым интересом, как будто эта жалкая
игрушка только сейчас  попала  к  ним  в  руки.  Но  за  это  время  она  не
изменилась, новая голова у нее все-таки не выросла. Единственная ее ценность
заключалась  в  том  изумительном  удовольствии,   которое   она   ежедневно
доставляла ребятам. Крикэ Лярикэ нежно поглаживал своими  черными  ручонками
толстое серое туловище.
   - Ничего не понимаю, - заявил Габи, покачав головой. - Если бы  маленькие
хулиганы из квартала Ферран хотели отнять у нас лошадку, еще понятно! Но эти
взрослые?..
   Закат быстро становился лиловым. Темнота залила  город,  покрывая  домики
Лювиньи  Камбруз,  доки,  мастерские,  железнодорожные  пути,  где   феерией
сверкали разноцветные сигналы. Стало прохладно.
   - Пора