стей - страх, самый
ненадежный из всех внутренних ограничителей. Но для нейтрализации
этически ущербного индивида может оказаться недостаточно даже
всего накопленного человечеством богатого опыта подавления
инстинктивных влечений, идущих из доисторических слоев
бессознательного. Наряду с духовной эволюцией существует и прямо
противоположная тенденция - духовный регресс. Превращение в
Не-человека.

"Природа задала нам мучительную загадку. Мы действительно
начинаем догадываться, что среди нас есть нелюди. Но мы еще не
знаем, как быть с этим открытием" [21].

Для наших далеких предков эта проблема была гораздо актуальней, и
она была решена еще тогда, много веков назад (раз человечество
вообще сумело выжить в те времена). В качестве примера
воспользуемся блестящим рассказом Р. Силверберга "Костяной дом"
[22].

Современный исследователь, отправившись в прошлое на двадцать
тысяч лет назад, когда только сформировался человек современного
типа, с удивлением обнаруживает, что эти люди ничем не уступают
ему самому. "Они знают, и знают абсолютно ТОЧНО, что человек -
венец творения". Вымирающие неандертальцы (люди-стервятники:
"плохие охотники и едят всякую падаль, если найдут, или же крадут
добычу у других") являются в их глазах олицетворением давно
пройденного этапа. Язык - вот что служит объединяющим началом.
Причем не обычный разговорный, есть второй - тайный язык, который
дозволено знать только соплеменникам.

И прежде, чем героя рассказа допустят до изучения этого тайного
языка, ему предстоит нелегкое испытание. Племени необходимо
удостовериться, насколько в нем "силен дикарь". Иными словами -
измерить глубину его человечности. Проверка самая элементарная, и
каждому из нас не мешало бы задаться вопросом: "Способен ли я на
сочувствие, смогу ли я обращаться с незнакомцем так, как
обращались со мной?" [22]. Действительно ли я человек?

Знание "нравственного закона" становится тем признаком, который
позволяет безусловно отнести данного индивида к представителям
Homo sapiens. Мы же получаем еще одну шкалу, разбивающую
человеческое сообщество на две несводимые категории.
Горизонтальное деление "внушаемые - невнушаемые" ("слабые -
сильные") теперь дополняется вертикалью естественной
нравственности.

В некотором роде эти шкалы взаимосвязаны. "В чистом виде
суггестия есть речь минус контрсуггестия" [14]. Возникновение
языка непосредственно связано с необходимостью противостоять
нежелательному внушению. На новом витке спирали эволюции
регрессивный комплекс признаков (асуггестия) трансформировался в
качественно новый механизм физиологии высшей нервной деятельности
- контрсуггестию.

"Все-таки люди очень различны. Как любил говорить один мой
знакомый патологоанатом с призванием инженера, человеческий
организм являет собой классический пример не доведенной до ума
конструкции, впопыхах пущенной в серию на кое-как отлаженном
конвейере" [11].

Человек вышел из эволюционного отбора, в плане физиологии имея
весь необходимый набор нейромеханизмов для нормального развития
"высших функций. Но наряду с новейшими образованиями в
человеческом геноме продолжали сохраняться архаические механизмы,
обеспечивающие чисто биологическую функцию выживания. Какие же
конкретно признаковые комплексы (определяющие характер поведения)
воплотятся в человеке - зависит исключительно от капризов
генетической лотереи. Можно лишь гарантировать, что в масштабе
популяции будут реализованы все мыслимые комбинации признаков.
Как и в любой лотерее, крупный выигрыш составляет незначительный
процент от общего числа участников, откуда и возникает ощущение
"недоработанности" человеческой природы.

На Пятый День творения появились животные виды, освоившие такие
разные среды, как водная и воздушная (основа последующего
разделения на Черных Рыб Глубин и Белых Птиц Высот). Для Природы
сам факт участия в игре (эволюции) важнее выигрыша: максимальное
разнообразие служит наиболее надежным залогом выживания.

Выше мы определили наиболее базовые качества, выделяющие человека
из животного мира. Поскольку каждое из этих двух качеств имеет
две градации, в результате получаются четыре возможных комбинации
- четыре типа поведения. Четыре основных вида, составляющих
человеческую популяцию. Подробные характеристики большинства из
этих видов (включая подвиды) приведены в работе Б. Диденко [23],
на "кардинальную типологию людей" которого мы будем опираться в
дальнейшем.

Незнание "нравственного закона", соединенное с невнушаемостью,
порождает настоящую "гремучую смесь". Агрессивность такого
человека в принципе не знает границ, а огромная витальность
делает его прирожденным харизматическим лидером. Единственный
закон, который он признает - желание собственного "Эго". Типичный
"хищник" по классификации Б. Диденко.

"В английском языке слово human, "человек", состоит из приставки
"hu" и слова "man". Приставка "hu" этимологически происходит из
египетского языка и означает "тигр". Поэтому понятие "human"
буквально означает "человек-тигр" [24].

В Африке до сих пор существуют тайные общества "людей-леопардов",
практикующих ритуальный каннибализм. В то же время в
"цивилизованных" странах пресс социализации значительно повлиял
на внешние формы проявления агрессивности. Определенное
"смягчение нравов" объясняется также частичным истреблением на
протяжении веков наиболее хищной части популяции (уменьшением
удельного веса генов "хищников" в общем генофонде). Их
современные потомки зачастую даже не подозревают о собственном
агрессивном потенциале, настолько глубоко он вытеснен в
бессознательное. И тем не менее они безошибочно узнаются по
неодолимому стремлению к доминированию в любой ситуации и
характерной "толстокожести" в этическом плане.

Диденко рассматривает хищный подвид - суггестора, - который
уступает настоящему "хищнику" в агрессивности и бесстрашии, зато
превосходит коварством. Это псевдолюди - оборотни, способные
имитировать поведение всех прочих видов. В суггесторах вообще
много "обезьяннего", регрессивные приматогенные качества здесь
особенно усилены (от цинизма, проистекающего из совершенного
внутреннего бесстыдства, до неконтролируемой похоти), как и
стремление урвать, ухватить из доступных благ и удовольствий
кусок пожирнее. Их мораль сводится к единственному:
жизнеутверждение любой ценой. "Бога нет и все позволено". Самая,
пожалуй, преуспевающая категория людей, в любые времена
занимающая лучшие места у кормушки. (Сплошь из суггесторов
состоит руководство "Группы спасения мира", да и сам Давид
Маревич отмечен характерными суггесторскими "талантами".)

"Коварное и мрачное существо это владеет силами человеческого
ума. <...> В его власти изменять свой вид, являясь, как человек,
с руками и ногами, в одежде, имея лицо, глаза и движения подобные
человеческим и даже не уступающими человеку, - как его полный,
хотя и не настоящий образ. <...> Им благоприятствуют мор, голод,
война, наводнение и нашествие. Тогда они собираются под знаком
таинственных превращений, действуя как люди, и ты будешь говорить
с ними, не зная, кто это. Они крадут и продают с пользой,
удивительной для честного труженика, и обманывают блеском своих
одежд и мягкостью речи. Они убивают и жгут, мошенничают и
подстерегают; окружаясь роскошью, едят и пьют довольно и имеют
все в изобилии" [25].

По данным Диденко, хищные особи в "цивилизованных" странах
составляют около 15 процентов: "каждый седьмой может стать
истинно жестоким". Именно среди представителей этого вида
встречаются откровенные нелюди (как сейчас стало модно говорить -
"отмороженные"), демонстрирующие полное равнодушие к чужим
человеческим жизням. Они только внешне напоминают людей,
человеческая же душа у них не развилась вследствие какой-то
врожденной патологии. Ведь "такие феномены, как "совесть" и
т. п., возникают в пространстве бесконечных объектов, того, что
дано, но мы не знаем откуда" [19].

Приобщенность к порядку, который срабатывает независимо от
человека и его намерений (порождается структурой на ее
собственных основаниях) отличает собственно "человека разумного".
Вот только на практике реализовать действительно разумное
поведение многим из них затруднительно. Подверженность внушению
оказывается палкой о двух концах. С одной стороны, она
обеспечивает гарантированную социальную адаптацию, но с другой -
делает легкой добычей стадных инстинктов.

Самое же главное, внушаемый человек, пусть даже "разумный",
неизбежно пасует перед агрессивным напором и харизматическим
(суггестирующим) обаянием "хищников" - "крепких, лоснящихся,
алчных, невероятно цепких и живучих, типичных какократов,
вознесенных наверх, как капелька гноя в кратере чирья,
сдавленного невидимыми сальными пальцами, легко швыряющих себе
под ноги целые поколения" [11]. Они занимают ключевые посты во
всех властных структурах (включая маргинальные), получая таким
образом практически неограниченные возможности по навязыванию
собственных хищнических ценностей и представлений.

Диффузный вид (то есть допускающий проникновение любых влияний и,
соответственно, способный принимать любую форму) составляет
абсолютное большинство человечества. Чисто количественный перевес
- едва ли не единственное, что он мог противопоставить на
протяжении тысячелетий зарвавшимся "хищникам". Этот поведенческий
архетип давно стал элементом массовой культуры: в любом
полицейском боевике на одного социально опасного агрессора
приходятся десятки "копов", олицетворяющих закон.

Но "нравственный закон" является лишь необходимым условием
становления человека. Нередко только недюжинная воля способна
превозмочь власть стадных инстинктов - непреодолимое препятствие
для подавляющего большинства диффузных. Немногочисленным
исключением из их массы стала особая категория людей, в которых
счастливым образом соединилась верность "категорическому
императиву" Канта и устойчивость к внешним влияниям, способным
поколебать эту веру.

Б. Диденко назвал их неоантропами - "людьми в истинном, насколько
это возможно смысле слова", а в качестве главного видового
отличия отметил генетически закрепленную способность к
самокритическому мышлению. По этой причине неоантропы могут не
только, наперекор хищному воздействию, самостоятельно реализовать
вертикаль духовной эволюции, но и увлечь за собой других.
"Возможно, именно в том заключается отличительный признак
человека, что он может быть предводителем толпы дубоцефалов, а
дубоцефал - нет..." [26].

Медленный, но неуклонный нравственный прогресс человечества
свершается исключительно благодаря их подвижнической
деятельности, тогда как сами они всегда остаются в меньшинстве. К
этому виду принадлежали все великие духовные учителя, с
максимальной полнотой воплотившие тот Образ, по которому и был
создан Человек на Шестой День творения.



Глава 6.


Расти в высоту, измотай зверя,
дай умереть обезьяне и тигру.

А. Теннисон.


"Запомните, что если вы действительно в рамках духовной традиции
хотите стать работниками, то прежде всего вы должны быть
эффективны на уровне обыкновенного человека в социуме. Конечно,
это трудно, потому что над нами Закон, мы не имеем права его
нарушать. В этом смысле мы более ограничены в выборе средств, чем
люди, не имеющие никакого внутреннего закона. Но зато мы имеем
знания, которых нет у людей, над которыми нет Закона" [27].

Его знание объединяет в подобие невидимого братства, где каждый
может с полным правом сказать: "Мы одной крови - ты и я".

И сам киплинговский Закон Джунглей, вопреки расхожим
заблуждениям, является именно таким сверхличностным Откровением.
Он равно защищает как хищников, так и их жертв, ограничивая
произвол животных инстинктов. Ведь все персонажи "Книги
Джунглей", конечно же, в первую очередь являются людьми, укрытыми
за звериными масками. В галерее характерных человеческих типов,
мастерски изображенных Киплингом, мы найдем представителей
каждого из видов, составляющих человечество.

Большинство героев книги объединены принадлежностью к Свободному
Народу. Свободный Народ - это народ, следующий Закону, то есть
признающий приоритет высшего начала, в отличие от выродков и
отщепенцев, вызывающих страх или презрение. Но так было не
всегда. Согласно легенде, первым Господином Джунглей стал Тигр,
положивший начало убийствам. Ему на смену пришла Серая Обезьяна,
однако даже незаурядная подражательная способность оказалась не в
силах заменить подлинные ум и талант. И тогда Первый из Слонов
(воплощение мудрости) постановил:

"Первый ваш Господин принес в джунгли Смерть, второй - Позор.
Теперь пришла пора дать вам Закон, которого вы не смели бы
нарушать. Теперь вы познаете Страх и, увидев его, поймете, что он
господин над вами, а все остальное придет само собой".

Владычеству людей-тигров и людей-обезьян положило предел
появление Человека. Никто из Народов Джунглей не в состоянии
выдержать взгляд Маугли, даже Шер-Хан, Большой Тигр, самый
свирепый хищник. Но "каинов грех" - дар Первого из Тигров - на
долгие века отравил людское существование. ("Ты научил человека
убивать, а он все перенимает быстро".)

Об этом свидетельствует вся история человечества - "кровавая и
удивительная, великая и бесчеловечная, потрясающая воображение
взлетами мысли и падениями в глубочайший мрак, под удары грязных
дубин, в костры, в лагеря, в ужас войн, в мир тупоумно-наглого
человека жрущего, в генезис пыжащихся ничтожеств" [11].

"История человечества" - так называется повесть Люциуса Шепарда
[28], описывающая мир, который может служить символом
человеческой цивилизации после Великой Катастрофы (страшного
открытия первоубийцы). Миром правят Капитаны, бессмертные клоны,
за столетия безраздельного владычества выродившиеся в
окончательно лишенных человеческих чувств существ. Эти
"кукловоды" смотрят на людей как на сырье для жестоких и кровавых
забав, таким образом взбадривая свои угасающие инстинкты

Диффузный вид в своем большинстве, загипнотизированный (в прямом
смысле) могуществом Капитанов, безропотно сносит хищнический
беспредел. "Плохие Люди сжигали наши дома и крали наших женщин.
Обезьяны крали наших детей. Тигры смущали нас своей красотой и
силой..." [28].

Уолл, звероподобный лидер Плохих Людей, возглавляет восстание
против Капитанов. Утонченному садизму деградировавших властителей
он противопоставляет ярость берсерка, сеющего смерть. Но
откровенный восторг от возможности безнаказанных убийств вызывает
ужас и отвращение даже у его ближайших соратников. "Он был с ног
до головы покрыт небольшими ранами, его рубаха и лицо были залиты
кровью, и он выглядел героем, однако такого героя мы - жалкие
последователи законов, написанных другими героями несколько тысяч
лет назад, - уже не хотели превозносить".

Совершенно очевидно, что по своей природе Уолл ничем не
отличается от прислуживающих Капитанам обезьян -
"хищников"-антропоидов. "Наружу вырвалось все его безумие. Он
боролся за то, чтобы мир оставался диким и отвратительным, ему
под стать". "Хищников" всегда выдают глаза, характерный взгляд
адаптанта в критические моменты: "такого исступленного выражения
безграничного бешенства не могло быть в глазах существа
человеческой природы - на бешенство такой силы человек просто не
способен" [26].

Но за притчевой основой повести Шепарда скрываются и более
глубокие планы. Взять то странное волнение, которое испытывает
главный герой при виде тигра - ощущение прикосновения к
бесконечности, когда за обликом самого могучего существа
известного мира открывается первозданная мощь Творца (*). "Даже
если Капитаны несли ответственность за то, как все в мире
обернулось, тигры - не их вина; я был уверен, что либо тигры,
либо еще какие-нибудь твари вроде них существовали всегда, чтобы
люди не забывали, на каком они свете".

------------------------------
(*) Образ, уже ставший хрестоматийным и восходящий к гениальному
стихотворению У. Блейка "Тигр".
------------------------------

Слово "агрессия" происходит от латинского "adgradi": "gradus" -
шаг, "ad" - на. То есть на-ступать, наступление, экспансия. Одной
из самых характерных черт человеческой цивилизации является
непрерывное отодвигание границ освоенной ойкумены. Импульс,
который лежит в основе поведения агрессора, всегда выходящего за
пределы дозволенного, может одновременно стать источником
исследовательского инстинкта. "Между прочим, психологи знают, что
высокий творческий потенциал личности часто сочетается с высоким
уровнем агрессивности" [12].

Свобода, в том числе и свобода познания - всегда риск. И нужно
обладать незаурядной смелостью, чтобы сделать хотя бы первый шаг
по территории Неизвестного. В повести А. и Б. Стругацких "Пикник
на обочине" [29] ее символизирует Зона - загадочная область
пространства, полная смертельных ловушек и ошеломляющих открытий.
Она находятся в фокусе интересов самых разных людей, в первую
очередь - сталкеров, тех "отчаянных парней, которые на свой страх
и риск проникают в Зону и тащат оттуда все, что им удается
найти". Сталкерство может служить олицетворением этой неуемной
жажды, подвигающей человечество ко взятию все новых и новых
рубежей, не задумываясь о последствиях.

Профессиональный сталкер - всегда "хищник", больше полагающийся
на животное чутье, чем на следование моральным нормам. В этом
смысле наиболее показателен Стервятник Барбридж,
сталкер-патриарх, чья жизнь стала воплощением принципа: "Пусть мы
будем здоровы, а они пускай все подохнут". Рэдрик Шухарт, главный
герой повести, следует той же проторенной дорожкой. Мы видим, как
с годами у него исчезают последние запреты, связанные с самим
негласным кодексом сталкера. Сейчас он готов на поступки (вынести
из Зоны "ведьмин студень" или хладнокровно использовать
поверившего ему человека в качестве одноразовой "отмычки"), на
которые был способен только Стервятник. "Их слишком много,
Стервятников, почему и не осталось ни одного чистого места, все
загажено...".

"Ни для кого не секрет, что человек делает с планетой то же
самое, что раковая опухоль с пораженным ею организмом" [11]. Как
известно, раковая клетка отличается от нормальной отсутствием
внутреннего регулятора, ограничивающего число делений. (Поэтому
"хищников", в свою очередь, можно сравнить с раковой опухолью на
теле человечества.) Ничем не сдерживаемая экспансия крайне
неэффективна и в стратегическом плане, поскольку любое серьезное
достижение требует умения сдержать свои порывы - не распыляя
своих сил, сосредоточиться на главном. Вот почему все
действительно важные открытия совершаются не охотниками за
скальпами (или хабаром), а людьми, способными совместить
нечеловеческую свободу и человеческий закон - неоантропами по
приведенной классификации. "Человек рожден, чтобы мыслить". Из
героев "Пикника..." к этой категории относятся Кирилл Панов и
доктор Валентин Пильман, лауреат Нобелевской премии по физике,
для которых жажда познания мира стала "одной, но пламенной
страстью" (при этом не перерастающей в фанатизм!).

Только узы культуры могут ввести разгул индивидуалистической
энергетики (не уступающей энергии атомного распада) в
приемлемое русло. Если человеческую цивилизацию соотнести с
атомным реактором, то законопослушное большинство диффузных,
знающих, что такое право и мораль, играет в нем роль
стержней-поглотителей. Как только не обличали их хищные лидеры -
"молчаливое большинство", "люди термидора", могильщики
революций... Но именно благодаря им цивилизация до сих пор не
полыхнула Чернобылем, а революции, согласно известному парадоксу
Горького, в конечном счете оказываются средством для избавления
от революционеров - наиболее агрессивной части человеческой
популяции. И все это время, в сердцевине активной зоны, своим
чередом идут процессы ядерной трансмутации (то есть
антибиологического отбора) - рождаются элементы, не существующие
в природе...

Интересно, что уже в самом начале повести мы становимся
свидетелями успешной коопе