только
гипотез или с значением каких-то реальностей, абсолютных или  относительных.
С точки зрения мифического сознания они тоже  суть  проявление  высших  сил.
Почему проявление высших сил должно обязательно вносить в явления  сумбур  и
неожиданный хаос, а не порядок, законосообразность и  строй?  Почему  законы
природы сами не суть проявление высших сил? Ведь  наука  устанавливает  лишь
некоторые формулы и положения, которые сами по себе вовсе  еще  не  суть  ни
вещи, ни силы. Они осуществляются на вещах и в движении. Но если нет  вещей,
или движения, или сил вне этих формул,  то  сами  эти  формулы  из  себя  не
породят ни того, ни другого, ни третьего. Значит, механизм науки сам по себе
ничего не говорит о природе в ее реальности: например, никакой закон природы
ровно ничего не может сказать ни о создании природы и мира, ни об их  гибели
или кончине, т.е. он исходит из того, что мир уже как-то есть, и в этом мире
он как-то находит себе приложение. А был ли, будет ли дальше  и,  собственно
говоря, есть ли сейчас доподлинно этот мир, - об этом наука ничего не знает.
Отсюда ясно, что мифическое сознание  имеет  полное  логическое  право,  при
существовании самых точных законов абсолютного  механизма,  утверждать,  что
реально осуществленные механические законы есть проявление высших сил,  что,
поскольку сами законы суть только формулы, а  не  вещи,  можно  и  нужно,  в
вопросе о самих вещах, подчиняющихся этим законам, говорить о  высших  силах
или вообще где-то и как-то искать причин для закономерно протекающих  вещей.
Что законы природы  суть  законы  природы,  в  этом  ничего  странного  нет.
Логически вывести одно из другого - принципиально можно и без всякого  чуда.
Но когда оказывается,  что  это  не  просто  логический  вывод,  а  что  вся
вселенная движется и существует по  этим  законам,  то  тут  уже  получается
что-то странноватое. Вот это фортепиано кто-то сделал, эти  полки  для  книг
кто-то сделал: как же, рассуждает мифическое сознание, вселенную-то, которая
бесконечно сложнее и в то же время точнее и  фортепиано,  и  книжных  полок,
вдруг совершенно никто не сделал и она  получилась  как-то  так,  неизвестно
как? Ясно, следовательно, что для мифического сознания миф не есть нарушение
законов природы уже по одному тому, что сами законы природы, если  их  брать
как реально-вещественные законы, суть тоже проявление высших  сил  я,  стало
быть, нечто мифическое.
   g) Наконец, сторонники учения о чуде  как  о  нарушении  законов  природы
смешивают чудесность как таковую с научным объяснением чуда. Получается так,
что чудо или есть нарушение законов природы, или оно вообще ничто. Чудо  или
не объяснимо законами природы (тогда оно - именно чудо), или  объяснимо  ими
(тогда оно - не чудо, и вообще никакого чуда нет). Это  -  устаревшая  точка
зрения старой  рационалистической  метафизики.  Заметим  пока,  что  и  само
механистическое   мировоззрение   есть   плод    метафизического    дуализма
картезианской школы, по которому субъект и  объект  разделены  раз  навсегда
непроходимой пропастью: субъект ни в каком смысле не есть объект,  а  объект
ни в коем случае не есть субъект,  откуда  -  субъект  мыслится  как  чистое
мышление, а объект как чистое протяжение, механизм.  Все  это  есть  продукт
либерально-буржуазной, капиталистической культуры.  Для  философии,  которая
знает объединение и синтез субъекта  и  объекта,  объект  никогда  не  будет
чистым  механизмом.  Он  всегда  будет  содержать  в  себе  черты  субъекта,
сознания, души, цели; и "механизм" будет хотя и вполне реальной, но в то  же
время только вполне подчиненной категорией, не единственной и не абсолютной.
Итак,    абсолютно    механистическое     мировоззрение     есть     вредная
рационалистическая   и    дуалистическая    метафизика,    печальный    плод
господствовавшего в течение веков мертвого ныне либерализма,  политического,
философского и религиозного. Но если так, то  что  значит  "объяснить"  чудо
"законами природы"? Конечно, прежде всего,  это  значит  объяснить  его  как
естественный результат  механизма  явлений,  как  одно  из  колесиков  общей
мировой машины. Однако ясно, что это далеко еще  не  значит  объяснить  чудо
целиком. Будем помнить, что чудо есть  явление  социальное  и  историческое,
законы же природы суть установки и явления механические. Закон природы ровно
ничего не говорит об абсолютной реальности протекаемого явления. Он  как  бы
говорит: если есть камень, если есть земля,  если  камень  выше  поверхности
земли и если, наконец, этот камень падает, то - вот как он падает. Ну, а что
если нет ни камня, ни  земли,  ни  падения?  Тогда  закон  падения  остается
отвлеченной формулой, ничего не говорящей ни о каком бытии. Затем, для  того
чтобы закон отражал действительно реальный  процесс,  необходимо  не  только
пространственная определенность данного явления, но точное указание времени,
когда именно началось падение. Законы  падения  тел  ничего  не  говорят  не
только о пространстве или месте данного явления; но также и о времени, когда
это падение фактически было, в нем нет ровно никакого суждения. Миф - полная
противоположность этого.  Миф  говорит  именно  о  данном  явлении,  об  его
пространственном начале и конце, т.е. объеме, и об его  временном  начале  и
конце, т.е. о времени, когда оно началось, возрастало, умалялось и  умирало.
Поэтому механистическое объяснение чуда вовсе ничего существенного в нем  не
объясняет. Вот шел человек по улице; и сорвался с постройки огромный камень,
который попал ему прямо в голову и умертвил его. Что, этот камень  падал  по
законам механики? Несомненно. А то обстоятельство, что он упал именно в этот
момент, зависит ли от тех или иных законов физики и механики? Безусловно.  А
что, шедший человек - шел как автомат и механизм и не  мог  не  идти  именно
так? Допустим даже и это. И что же? И вот все-таки непонятно, почему же  это
вдруг так случилось. Представим себе, что человек в этот день не шел бы мимо
роковой постройки. Нарушились бы тогда законы природы? Вовсе нет.  А  смерти
бы тоже не произошло. Ясно, что с точки зрения  законов  природы  совершенно
все равно, будет ли этот человек задавлен камнем  или  нет,  ибо,  повторяю,
законы природы суть установки абстрактно-механистические, и они ровно ничего
не говорят ни о какой  реальной  истории  и,  в  частности,  об  истории  их
собственного применения к тем или другим фактам или временам. Законы природы
ничего не говорят о  направлении  своего  приложения  и  применения.  Они  -
аисторичны. Возьмите методы вычисления затмений солнца и луны в  астрономии.
Они - совершенно точны. Но чем достигаются и  что  обязательно  предполагают
эти вычисления? Они обязательно предполагают,  что  картина  неба  в  данный
момент именно такова. Зная, что небо сегодня, т.е. такого-то  года,  месяца,
числа, часа, минуты и  секунды  имеет  такой-то  вид,  я  могу  с  точностью
вычислить, когда будет следующее затмение солнца и луны. Но  откуда  я  знаю
картину неба сегодня? Отнюдь не из науки, а из  наблюдения  того,  что  дано
само по себе, до всякой науки, и установлено  вовсе  не  наукой.  В  научных
законах как таковых ничего не сказано о том, каково небо будет  1-го  января
1928 г. в 12 час, ночи в Москве. Стало быть, в предсказание будущих  явлений
природы входит не просто одна наука, но и еще момент абсолютной,  до-научной
и вне-научной данности, научно необъяснимой и загадочной. И оказывается, что
наступление или ненаступление данного явления во всей его реальности зависит
как раз от этого абсолютного положения в  абсолютной  системе  мира,  научно
неопределимой. Стало быть, младенцу ясно,  что  объяснение  механистическое,
т.е. вскрытие тех или других законов  природы  в  данном  чудесном  явлении,
ровно ничего не дает в смысле объяснения самого чуда. Пусть слепой прозрел и
это считается чудом. Чудесность этого явления заключается вовсе  не  в  том,
что тут нарушены законы природы. Пусть в данный момент неизвестно, от  каких
причин слепой прозрел. Но принципиально  такие  причины  обязательно  должны
быть, и наука рано или поздно их  откроет.  Раз  это  произошло  реально,  с
реальным органом зрения, тут не  могло  не  быть  какого-нибудь  реально  же
телесного фактора и причины, приведших человека к видению. И в то  же  время
самое точное, яснейшее  представление  о  механизме  данного  явления  ровно
ничего не объясняет ни в чуде, ни вообще ни в  каком  историческом  явлении.
Если бы слепой не прозрел - законы природы  не  нарушились  бы.  Попадет  ли
завтра земля в какую-нибудь комету или не  попадет,  воспламенится  она  или
нет, - это ровно ничего не говорит ни о каких законах природы. И то и другое
будет обязательно по законам природы. Итак, чудо  -  вовсе  не  в  том,  что
законы природы нарушены или что оно не объяснимо средствами науки.  Явление,
совершенно точно вытекающее из системы мирового механизма, может  быть  иной
раз гораздо большим чудом, чем то, о котором неизвестно, какому механизму  и
каким законам природы оно следует.
   3. Другие теории чуда
   Существует еще целый ряд теорий чуда, но почти все они страдают  болезнью
гетерогенных  привнесений,  заменяя  анализ  самого   понятия   выставлением
собственного отношения к этому понятию. Такова старая теория, основанная  на
толковании  чуда  как  веры  в  единообразие  и  гармонию  вселенной,  веры,
вступившей  на  ложный  путь.  Людям  хочется   объяснить   необычные   вещи
какими-нибудь более общими явлениями, и для  этого  они  выставляют  понятие
чуда. Но - правильно это или  нет  -  таковое  рассуждение,  очевидно,  есть
рассуждение европейского ученого, а не самого мифического субъекта, который,
прежде чем объяснять, видит самое чудо воочию. Этим же основным  недостатком
страдает и теория Вундта, который понимает  чудо  как  продукт  первобытного
анимизма и  как  перенесение  собственных  волевых  переживаний  на  объекты
природы и религииlxxxix. Опять-таки, даже если это так,  то  -  при  условии
оценки чуда со стороны; сам же субъект, видящий и переживающий  чудо,  вовсе
не думает, что именно он нечто от себя переносит  на  объект.  Этот  субъект
вполне убежден  в  обратном,  в  том,  что  сам  он  есть  объект  чудесного
воздействия, что не от него исходит чудо, но что он сам не может не признать
чуда как объективного явления, что чудо прямо насильственно врывается в  его
душевный мир и повелительно требует своего признания. Совершенно  беспомощна
также теория внушения, думающая объяснить чудо теми или другими  состояниями
психики того, кто  является  объектом  чудесного  воздействия,  или  формами
взаимоотношения тех или других психических состояний.  "Ученый",  видящий  в
чуде только одно  "психическое  внушение",  ни  слова  не  говорит  о  самом
предмете, а его высказывание имеет только значение  ругани  и  беспомощного,
озлобленного междометия. Пусть чудо есть результат гипноза; пусть  это  есть
даже просто сумасшествие. Но что это дает в смысле научного анализа  данного
понятия? Ведь младенцу же известно, что сумасшедшие бывают разные, что  одно
сумасшествие не похоже на другое. В чем  же  спецификум  того  сумасшествия,
которое именуется верой в чудо? Все равно ведь от этого вопроса не улизнуть.
Трактование чуда как вымысла или гипноза есть  просто  бессильная  злоба  на
чудо и аффективное междометие на месте спокойного и свободного  рассуждения.
Так обычно "рассуждают" - капризные и нервные бабы25.
   Попробуем теперь вскрыть понятие чуда, принимая во внимание, что  это  не
есть ни просто воздействие высших сил на низшее бытие, ни  просто  нарушение
законов природы, ни просто мысль об единообразии законов природы, ни та  или
икая  субъективная  выдумка,  призвольное  самопроецирование   или   гипноз,
внушение со стороны.
   4. Основная диалектика чуда:
   Чтобы  быть  последовательными  и  совершенно  четкими  в  анализе  этого
трудного, обычно презираемого в философии и науке понятия,  расположим  свое
изложение по отдельным пунктам (из которых каждый легко  мог  бы  вырасти  в
целую главу).
   a) встреча двух личностных планов,
   a) Ясно, что в чуде мы имеем дело, прежде всего, с  совпадением  или,  по
крайней мере, с взаимоотношением и столкновением двух каких-то разных планов
действительности.  Это,  по-видимому,  и  заставляло   многих   говорить   о
вмешательстве  высших  сил  и  о  нарушении  законов   природы.   Однако   в
противоположность   подобным   теориям   мы   хотим   вскрыть    в    точном
феноменолого-диалектическом анализе как характер обоих планов, так и  способ
их взаимоотношения. И, прежде всего, нам ясно из предыдущего изложения,  что
чудо есть взаимоотношение двух (или большего числа) личностных планов.  Чудо
есть и проявление со стороны какой-то или каких-то личностей, и для, в целях
какой-то  или  каких-то  личностей  (понимая  под  личностью  то,  что  было
установлено нами выше). Это должно иметь аксиоматическое значение, и спорить
об этом едва ли возможно. Чудо есть всегда оценка личности и для личности.
   b) которые могут быть в пределах одной и той же  личности;  b)  Возникает
далее вопрос: взаимоотношение каких  именно  личностных  планов  есть  чудо?
Проще всего думается, что это есть влияние одной личности на  другую.  Такой
взгляд, однако, малоплодотворен. Нет ровно ничего чудесного во влиянии одной
личности на другую, если его брать как таковое. Умный учит глупого, ученый -
неученого, грамотный - безграмотного, опытный в жизни - неопытного в жизни и
т.д. Тут нет ничего специфически чудесного. Разумеется, это, как  и  все  на
свете, может быть чудесным. Но ведь и восход  и  заход  солнца,  рождение  и
смерть человека и даже всякие мелкие явления в природе и  жизни  могут  быть
чудесными и часто таковыми оказываются. Стало быть, не  само  влияние  одной
личности на другую чудесно, но  -  какой-то  особый  момент,  не  сводящийся
просто на самый факт  этого  влияния.  Не  поможет  делу  и  влияние  высшей
личности на низшую, так как тут тоже нет ничего чудесного. И можно  сказать,
чем  выше  влияющая  личность,  тем  затруднительнее  говорить  о  чуде,   а
высочайшая  Личность,  если  Она  есть,  вообще  мыслится  всегда  и  притом
неизменно влияющей и действующей, так что специально для чуда никакого места
не получается. Подлинного чудесного взаимоотношения личностных  планов  надо
искать не в сфере влияния одной личности на  другую,  но,  прежде  всего,  в
сфере одной и той же личности, и  уже  на  этом  последнем  основании  можно
говорить  о  взаимодействии  двух  или  более  отдельных   личностей.   Один
универсальный пример способен сразу убедить в этом, это -  оборотничество  и
вообще перевоплощение в разных телах. Что это есть  чудо  -  сомневаться  не
приходится. Но что одна и та же ведьма превращается то в  катящееся  колесо,
то в птицу, то в серого волка, т.е. что тут идет речь  об  одной  и  той  же
личности, - это тоже ясно. Стало быть, чтобы случилось  чудо,  достаточно  и
одной личности. Но необходимы какие-то два плана этой личности. Какие же?
   c) это - планы внешне-исторический и внутренне-замысленный;
   c)   Несомненно,    это    есть    планы    внешне-исторический    и    -
внутренно-замысленный, как бы  план  заданности,  преднамеренности  и  цели.
Коснемся их более подробно. - Личность, во-первых, есть личность,  т.е.  она
есть,  прежде  всего,  сама  по  себе,  вне  своей  истории  и  вне  всякого
становления. Что это такое? Она есть нечто остающееся совершенно  неизменным
в течение всего своего изменения и истории. По основному правилу диалектики,
становление может  состояться  только  тогда,  когда  есть  то,  что  именно
становится и что остается как таковое неизменным, при всех своих  фактически
происходящих изменениях. Как только нарушится и изменится в  своем  существе
это "что", - так, можно сказать,  прервалось  и  его  становление,  началось
становление совершенно другой вещи. Итак, личность есть, прежде всего, некое
неизменное единство, как бы парящее в процессе всего  изменения  и  само  по
себе существующее вне всякого изменения и истории. Только  в  силу  этого  и
возможна сама  история.  Но,  во-вторых,  реальная  личность  есть  личность
историческая. Она непрерывно и сплошно течет, вечно меняется  и  становится.
Говоря несколько грубее, она всегда во времени. Что такое время? Время,  или
становление, только потому и возможно, что оно есть диалектический антитезис
смыслу  или  идее,  которые  именно   мыслятся   не   становящимися.   Любое
математическое положение применимо (или  хочет  быть  применимо,  по  смыслу
своему применимо) решительно ко всем временам; оно ничего временного в  себе
не содержит. Время есть антитезис смыслу. Оно  по  природе  своей  алогично,
иррационально. Оно принципиально  таково,  что  прошлого  момента  уже  нет,
будущего еще нет и ничего о нем неизвестно, а настоящее есть неуловимый миг.
Сущность чистого времени заключается в этой алогической стихии  становления,
в алогическом становлении, в том, что совершенно ничего нельзя тут различить
и противопоставить;  все  тут  слито  в  один  нерасчленимый  поток  смысла.
Сущность  времени  -  в  непрерывном  нарастании  бытия,  когда  совершенно,
абсолютно неизвестно, что будет  через  одну  секунду,  и  когда  прошлое  -
совершенно, абсолютно невозвратимо и потеряно,  и  вообще  никакие  силы  не
могут остановить этого  неудержимого,  нечеловеческого  потока  становления.
Поэтому, что бы ни  предсказывали  законы  природы,  никогда  нельзя  вполне
поручиться за исполнение этих предсказаний. Время есть подлинно  алогическая
стихия бытия, - в подлинном смысле судьба или,  в  другой  опытной  системе,
воля Божия. Напрасно ученые  и  философы  забросили  это  понятие  судьбы  и
заменили его понятием причинности. Это - беспомощное закутывание своего носа
под собственные крылья и боязнь взглянуть прямо  жизни  в  глаза.  Судьба  -
совершенно реальная, абсолютно жизненная категория. Это - ни в каком  смысле
не выдумка, а жестокий лик самой жизни. Сами мы  ежедневно  пользуемся  этим
понятием и термином; ежедневно и ежечасно видим  действие  судьбы  в  жизни,
лично своей и чужой; прекрасно знаем и понимаем, что не можем поручиться  ни
за  одну  секунду  своей  жизни;  до  боли  очевидно  сознаем,  что  будущее
неизвестно, темно, как уходящая в бесконечную даль мгла сумерек: и вот,  при
всем этом, в угоду  лживых  теорий  и  грубых  предрассудков  презираем  это
понятие как выдумку, как фикцию, как не соответствующую  никакой  реальности
идею. Выдумали понятие причинности. Но разве причинность мешает тому,  чтобы
прежде чем произойти затмению луны,  эта  луна  исчезла  бы  в  каком-нибудь
мировом пожаре  или  лопнула  от  каких-нибудь  еще  неведомых  нам  причин.
Затмение луны предсказано на такое-то число. Да будет ли тогда  самая  луна,
будет ли самое это число? Я уже честно признавался, что мне это не очевидно.
Судьба - самое реальное, что я вижу в своей и во всякой чужой жизни. Это  не
выдумка, а жесточайшие клещи, в которые зажата наша жизнь.  И  распоряжается
нами только судьба, не кто-нибудь иной.  -  Итак,  в  чуде  встречаются  два
личностных плана: 1) личность сама по себе, вне своего изменения, вне всякой
своей истории, личность как идея, как принцип, как смысл всего  становления,
как неизменное правило, по которому равняется реальное протекание;  и  -  2)
самая  история  этой  личности,  реальное  ее  протекание   и   становление,
алогическое становление, сплошно и непрерывно текучее множество -  единство,
абсолютная  текучая  неразличимость  и  чисто   временная   длительность   и
напряженность.
   d) формы их объединения;
   d)  Сам  собою  рождается  вопрос:  в  каком  же  именно  взаимоотношении
находятся эти два личностных плана? Тут  мы  впервые  начинаем  подходить  к
диалектической разгадке чуда (к диалектической - ибо ника