не  смогу  стать  таким,  как  был,  но  --
осторожно!  --  через  пару  недель  во мне уже не было ничего,
кроме  воспоминаний  о  "новом  опыте".  И  надо  сказать,  что
выбрался я из этой кривой очень не скоро. Зачем грустить? Лучше
радоваться,  что  знаешь ближайшую перспективу, и никуда она от
тебя не удерет, а за ней -- замечательное неизвестное  (ведь  в
книгах  слова,  а  ты  имеешь  дело с ощущениями). Работу же не
следует  прекращать  и   в   подполье.   Обычно   под   работой
подразумевается  какая-то  деятельность; однако в данном случае
работа -- это нечто прямо противоположное. Работать  над  собой
значит  делать  себя  способным  как  можно большего не делать.
Большинство твоей деятельности --  искусственно  наложенные  на
себя  обязательства,  Санскары  желания внешних ощущений: когда
эти  ощущения  отсутствуют,  ты  чувствуешь  пустоту,   которую
необходимо  заполнить,  чувствуешь  себя  в большей или меньшей
степени несчастным. Но подумай,  что  в  то  время,  когда  ты,
например,  слушаешь  хорошую музыку и ловишь дикий кайф, потому
что там, видите ли и Майя, и Карма и прочие  сноб-дела,  вполне
может случиться, что в то же время ты созрел для некоего малень
     кого  откровения  от  твоего  Учителя,  и  который, придя,
обнаружит твое сердце закрытым ____________________
     1 Наконец-то все поняли (даже политиздат), що  вiн  не  за
рогом.
     для него, потому как там переваривается чужая Майя и чужая
Карма.  Не  делай многого, сделай свое сердце пустым и готовым.
Сначала будет трудно, будет так хотеться ВРУБИТЬ МАГ,  и  будет
так хотеться поговорить на модные и смешные темы. Увидь это все
в  гробу. Примени свой пестик для более твердых вещей, а пока в
твоей ступе вода. Все будет как при изготовлении бус --  сперва
пусто  и  скучно,  но  потом плотины косности ментала прорывает
JAZZ и за уши тебя уже от него не оттащишь.
                Высылаю Заратустру и то, что обещал -- о цвете.
З... очень хорош,   поначалу   простозамечателен,   под   конец
несколько  слабеет.  Мужских  кровожадных делов его я совсем не
воспринимаю:  в  своих  же  сильных  частях  я  назвал  бы  его
корректирующей   книгой  --  для  тех,  кто  зарвался  в  своем
стремлении, превратив его в самоцель. Напиши об Ауробиндо Гхоше
-- нужен ли мой взнос или дело заглохло?
                В остальном же я желаю тебе творческих  успехов
и прочих благ. Будь сильным и пережидай.

     76. Письмо к No44, осень 1976

                No44!  Я  достал  конверт  и  пишу тебе письмо.
Никогда не смей размазывать сопли  о  всяких  там  милосердиях,
проч.  Нету милосердий; если у тебя есть информация и ты знаешь
кого-то, кто готов ее воспринять,  ты  обязан  давать  ему  эту
информацию.  Если  ты не знаешь таких -- не имеешь права сорить
ею направо и налево. Информация -- это  та  же  энергия,  и  ее
нужно беречь. Как там сказано: не мечите бисер перед свиньями?
                О  Гхоше  и насчет "доходить самому" -- который
раз повторяю: тебя НИКТО НИКОГДА НИЧЕМУ НЕ НАУЧИТ, это  местный
закон  Ома. Ты всему -- Абсолютно Всему -- обязан научиться САМ
через того внутреннего чувака, что его всяк называет по-своему.
Для того, чтобы его услыхать, необходимо эмоциональное очищение
Йамы и Нийамы. Когда ты уже решил  ("понял")  сам,  но  еще  не
знаешь,  что  решил,  еще не знаешь, что информация уже у тебя,
приходят добрые люди и говорят: так-то  и  так,  напр.,  "земля
круглая",  на что ты отвечаешь: да, это, конечно, гениально, но
я уже сам до этого додумался.  А  тебя  никто  и  не  собирался
учить,  просто  тебе  дали знать, что ты уже додумался. Если же
встречаешь что-то не составляющее твоего опыта, то не носись  с
этими  словами,  как  дурень  с  писаною  торбою, но отнесись с
доверием и  попробуй  забыть.  Нахрена  тебе  сдались  все  эти
"катания  в  лифтах  по  планам сознания"? Это, как я их сейчас
понимаю, забавки вроде  в  кино  ходить.  Что  говорил  старина
Махарши?  --  Познайте  высшее Я, а там посмотрим, нужны ли вам
будут  Сиддхи.  Все  эти  ясновидения,  слышания,  телепатии  и
ракомставания  --  это  же не более чем смещение центра тяжести
интересов у сноба.
                Потом я тебе скажу, что  сон  переживания  это,
пожалуй,  не  так  уж  и трудно, если у такого рога как я после
двухнедельной   практики   (даже   несознательной    практики!)
такой-сякой  концентрации  уже  что-то  вышло.  Так что тут абы
хотение, но хотения нет -- ну и правильно.
                Про Заратустру  --  старая  история.  Ничего  я
такого не думал -- это ты все сам придумал щ .
                Про  Чувака, что в нас. (Будем писать это слово
с большой буквы и всем все будет ясно; я, честно говоря,  никак
не  могу  понять,  чем  руководствовался  Шри  Ауробиндо, когда
назвал его "психической сущностью", у  меня  о  психике  совсем
иные представления. Ну вот, всегда так: написал, что не понял и
сразу  все  понял.) Так значит о Чуваке. Этот Чувак, если очень
хорошо слушать, так  он  постоянно  говорит:  хорошо-плохо.  На
любое  твое  действие  он  дает  согласие-несогласие,  а  уж ты
поступай как знаешь. И я тебе скажу, что нет ничего труднее  на
свете,   чем   поступать   "хорошо"   все   время.  Это  крайне
изнурительно. Но надо, Шура, ничего не поделаешь.

                А то, что мы делаем1, до того замечательно, что
слов нет; нащупать точку опоры в движении  --  что  может  быть
замечательней? Гуляй, No44!
                Про 40 тонн гормонального аммонала ты не совсем
прав -- то было время  несознательных  проб  всего,  на что эта
Майя способна. Все чудо нашего Пути в том, что мы  выбрали  его
сознательно.  Разве  ты  забыл,  что  в свое время мы не просто
отрицали его, но бросали в него палками и обливали из  сифонов?
Снобы выходят на путь потому, что они снобы, а Путь благодатное
поле деятельности для сноба: все тарчат от того, какой он сноб.
Ай да сноб! Мне гораздо ближе те отличные парни, что видят Путь
в гробу и честно тянут лямку, а не берут барьер сходу.

     77. Письмо к No44, зима 1976

                Здравствуй, No44!
                Большое  спасибо  за  дєла.  Эти "Основы" -- ну
просто такая замечательная книга. Последнее время  все  события
подгоняются  одно к другому так, что невозможно просунуть между
ними лезвие перочинного ножа, а Основы -- то вообще конец.  Все
как  там  написано  --  так  оно  и есть. И я делал то, что там
написано, не зная об этом. Кстати, книга "Bases of  Yoga"  была
издана  в  Калькутте  в 1936 г. Ты не обратил внимания, что все
мои письма к тебе -- как оттуда содраны? О дикий сюр, не только
содержание,  но   даже   отдельные   слова,   напр.,   империя,
захватчики.  А  на  стр.40  слабой  птичкой отмечены мною лично
прочувствованные симптомы (может помнишь про цилиндр цвета кофе
с молоком, который блестел и на ощупь был как крутое яйцо?). Ты
уж прости за эти бестолковые восторги. Я сейчас пустею с каждой
минутой -- накатывается, как менструация, не  установил  правда
еще,  раз  в  месяц  или  раз в неделю такое бывает; так вот --
пустею и ничего кроме глупого восторга уже почти  не  осталось.
Но  как тут можно не восторгаться? Это тот случай, когда ты уже
готов  и  Учитель   (который   всегда   готов)   вручает   тебе
Пояснительную  Записку,  из которой все окончательно становится
ясным. А пришла эта Записка, когда я уже  добрую  неделю  очень
по-черному  чувствовал себя инструментом Процесса и остервенело
писал теоретическую часть к той далекой "Хатха  Йоге",  которую
даст  Бог  нам  всем  иметь  в  следующем  году, и когда пришла
Записка,  я  возопiлъ  и  сходу  половину  ее   переписал,   не
переставая  восхищаться,  как  же  ловко все в этой жизни, если
захочешь, одно  за  другое  цепляется!  Теперь  же,  когда  она
(теоретическая   часть)   написана,  т.е.  переписана  отовсюду
понемногу, и в мою  задачу  входит  собрать  цитаты  из  разных
источников,   ощущается   некий  вакуум,  т.к.  материалов  для
практической части явно маловато и я это очень хорошо чувствую.
Вакуум этот не замедлил дать о себе знать; и вот полезли мысли,
что все йоги -- шiзо, а я хоть и не йог,  но  все  равно  шiзо.
Молча   отбиваюсь  от  таких  мыслей  ногами,  как  партизан  в
подворотне. Основной мой козырь тот, что  уж  лучше  шiзо,  чем
такая  жизнь собачья, тупая к черту и бесцельная до рвоты. Но у
них-то карта краплена: говорят, что это ты так думаешь,  потому
что  ты шiзо. Не нахожусь, что ответить и бью в морду -- и он с
рамой на шее  летит  среди  разбитых  стекол  вниз.  Такой  вот
боевик, шелестя ломом.
                Ты  не  расстраивайся,  все  будет  класс.  Как
приеду, дам тебе писанину мою на пробу, и если все это окажется
не дилетантскими слюнями, высосанными  из-под  большого  пальца
левой   ноги,   значит   всех  этих  искусителей  во  фраках  с
"дипломатами", набитыми новенькими презервативами, окончательно
можно будет увидать В ГРОБУ.

     ____________________
     1 В самом  деле,  что?  Возможно,  взрослеем?  Потому  что
кругом  одни дети -- о животах, о машинах, о портфелях и о всех
делах -- жуткое зрелище, и пожалуй та  карикатура,  где  "Мери!
Это  Джон!  Мы  сидели  с  ним  за  одной партой и он с тех пор
нисколечки не изменился",-- очень даже апокалиптична.

     78.  Из  предисловия  к  книге   "Локаята   Йога.   Стадия
очищения"1, осень 1977

                Обычно  объясняя  Йогу, выгоды, даваемые Йогой,
необходимость  Йоги  и  т.д.,  говорят   о   результатах,   уже
достигнутых   автором   в   этом  направлении,  результатах,  к
восприятию значения которых сознание "невовлеченного"  читателя
в подавляющем большинстве случаев еще не готово. При этом почти
никогда  не  упоминается  о  едва ли не наиболее важном моменте
Йоги  --  моменте  выхода  на   Путь,   то   есть   превращении
несознательного развития в сознательное, об условиях, в которых
произошел   этот  переход,  которые  способствовали  расширению
сознания до восприятия Пути, и которые  в  конечном  счете  это
расширение вызвали. Указанный момент важен тем, что путь в Йогу
лежит только через него.
     Чужой  Путь  --  это  не  Йога.  Формы  Пути  настолько же
непохожи друг на друга, насколько индивидуальны  и  неповторимы
(до  некоторого  уровня)  идущие  по  ним.  Однако, хотя каждый
человек не только идет, но и выходит на Путь  по-своему,  можно
предположить  существование  общих  для всех принципов развития
(подобных  принципиально  одинаковому  строению  тела  и  общим
законам  психики  у всех людей) не только на Пути (в результате
изучения которых и возникла наука Йоги), но  и  в  более  узком
процессе выхода на Путь.
                Поэтому  прежде, чем "перейти к делу", я считаю
необходимым рассказать о том, как пришел к  Йоге  сам,  описать
свои  состояния  того  периода  и  породившие  их  условия. Мне
кажется,  что  многим  этот  раздел  поможет  увидеть  себя  со
стороны,  принеся  тем  самым  гораздо  больше  пользы, чем все
остальные разделы.
                Оказавшись  осенью   1973   года   в   условиях
вынужденной  "интеллектуальной"  изоляции, страшно дорожа своим
интеллектуальным "уровнем" и серьезно опасаясь за его  снижение
до отметки местного общества, я сознательно сократил контакты с
этим   обществом   до   минимума,  проводя  свободное  время  в
воспоминаниях о той  замечательной  среде,  где  можно  было  с
большим  успехом  практиковать "широкий разгул богатой натуры",
изощренно   шокировать   толстозадов   и   заниматься    прочей
деятельностью,   характерной   для   непризнанных   талантов  и
восходящих звезд, где все это находило понимание,  поддержку  и
содействие,   а   жизнь   была   действительно  искусством  для
искусства, увлекательным  хеппенингом,  полигоном  для  веселых
подрывных   и  поплевательских  экспериментов.  Впрочем,  скоро
воспоминания сменились другими мыслями:  влияние  старой  среды
слабело,  в новую я не вошел, так что остался один, имея к тому
же достаточно свободного времени, чтобы не  знать,  что  с  ним
делать.  Раньше  с  милыми друзьями убивать его было так просто
(как мы  говорили,  --  "от  живота  веером"),  теперь  же  ум,
предоставленный  самому  себе  и  не  получающий обычной порции
жвачки, оглядывался по сторонам: куда это я попал? Его  взгляду
начала   постепенно   открываться   безрадостная   картина:  до
горизонта ступы, ступы, ступы;  и  множество  людей  с  азартом
толкут в них воду; некоторые, от напряжения высунув язык, ловят
свой  хвост;  а  некоторые  в  гордой неподвижности горят ярким
бесполезным пламенем. Обладатель же взгляда гореть уже  кончил,
разве  что тлеет, смотрит на все и сказать ничего не может и не
знает, что делать. А рядом  стоит  новенькая  ступа  и  на  ней
аккуратно написаны его имя и фамилия.
                В  незанятом  уме  откуда-то  из глубины начали
всплывать не имеющие ответа вопросы со словом  "зачем",  тут  я
вспомнил,  что  они  приходили  и  раньше,  но были затоптаны в
скачке повседневной псевдоактивности. Сейчас же деваться от них
было некуда; можно было бы сделать вид, что их  нет,  но  такой
примитивный  самообман  мне уже не подходил (честно говоря, для
него уже просто не было условий: я был один, а удрать от самого
себя, когда ты один, очень трудно).
                Зимой  того  же  года  я   принял   участие   в
сомнительном  эксперименте  по установлению связи на расстоянии
через "астральную трубу" (до сих пор не знаю  толком,  что  это
____________________
     1  Эта  часть  "Стадии  очищения"  так  и не увидела свет,
поскольку  автор  довольно   быстро   осознал   ее   откровенно
дилетантский характер -- прим. сост.
     такое),  чем серьезно обеспокоил своих родителей, которые,
кажется, подумали, что я спятил, --  но  чего  не  сделаешь  со
скуки?  Успех  предприятия должен был обеспечить месячный пост:
не есть мяса, не курить и не пить алкоголя. К концу месяца  мой
сопостник  по забывчивости объелся пельменями, так что пришлось
продолжить пост еще на один месяц,  после  чего  эксперимент  с
треском   провалился.   Однако   за   эти   два  месяца  мозги,
по-видимому, частично освободились от токсинов, которыми  я  их
напичкивал  всю  свою  "сознательную  жизнь",  и стали способны
решить часть проблем с того незнакомого уровня, который  возник
перед  незанятым  и  созревшим  к  тому умом в виде известного,
думаю, многим, "эффекта Стены". В Стене была пробита  небольшая
дыра,  через  которую можно было заглядывать на ту сторону: там
было хорошо!
                Непрекращающиеся  накаты  депрессий   сменились
периодами светлого затишья. Пост обострил также мою способность
к сопереживанию. Раньше я над этим как-то не задумывался, но во
время поста вдруг понял, что тому же теленку на лугу я вовсе не
безразличен:  если я его буду мучить, он будет удирать от меня,
если я буду его ласкать -- и он будет ласкаться ко мне. Он тоже
что-то чувствует и, что больше всего меня  почему-то  поразило,
он знает, что я есть. И если я ем после луга, на котором ласкал
теленка,  телячьи  отбивные,  я  просто  не понимаю, кого я ем.
Теперь же я начал воспринимать эти отбивные как  убитых  телят,
которых  заставили  родиться только для того, чтобы убить их, и
которым, несмотря на это, очень не хотелось умирать.  Я  больше
не мог воспринимать эти отбивные как абстрактное "мясо" и решил
не  есть  зверей,  птиц  и рыб. Можно сказать, что это излишняя
впечатлительность, но чем ты можешь  оправдать  свой  отказ  от
человеческого  мяса?  --  "Однако  я  обеспечен  мясом, и потом
представь, что будет, если все  начнут  есть  друг  друга?"  --
Неужели  ты  отказываешься  есть своего ближнего только потому,
что сыт или ради спасения собственной шкуры, --  чтобы  и  тебя
кто-то  не  съел?  Нет ли чего-то еще? Это "что-то" появилось у
меня по отношению к животным.
                Когда во время поста  я  попал  в  свою  старую
среду  к своим милым друзьям, то вдруг увидел, что мы абсолютно
чужие друг другу, просто в группе не  так  страшно:  ничего  не
делая,  создается  видимость  какой-то  деятельности, ничего не
думая, создается  видимость  решения  каких-то  проблем,  тобой
самим  же  созданных,  у своих товарищей ты находишь оправдание
своим поступкам -- и можно  не  заметить  терпеливо  ожидающего
одиночества    со    своими    жестокими   вопросами,   которые
действительно надо решать. В группе легко убить время  и  жизнь
течет сама собой.
                Однако теперь исчез тот необходимый для общения
допинг, создающий  видимость единства целей -- вино и сигареты,
-- и общения не стало. Более того,  я  увидел  это  общение  со
стороны  --  самодовольное  переливание  из пустого в порожнее,
гимнастика языка,  "интеллектуальный"  цирк,  многозначительный
шутовской  колпак,  прикрывающий  действительную пустоту. Стало
страшно (ведь все было так хорошо!): неужели все это правда,  а
не  дурной сон, и раньше я просто не замечал этого, так как сам
спал? Это был не сон; я ясно видел яркое, никому кроме  них  не
нужное  пламя,  которым они горели, я видел также, что до конца
представления  осталось  совсем   немного,   что   им   недолго
оставаться  такими мальчиками и девочками, не приемлющими серую
толпу, что у них уже стали намечаться морды, и  что  скоро  они
превратятся  в  цветное  стадо  сытых  сволочей  -- умненьких и
благоразумненьких... Господи, куда я попал? Неужели  здесь  нет
ничего настоящего?
                Увидав   всю  бессмысленность  прошлой  золотой
жизни, я не захотел в нее возвращаться, чтобы стать  таким  же,
как и те, кого я увидел. Я понял, что решение возникших проблем
возможно только чистым, очищенным сознанием, и решил поэтому не
пить и не курить.
                И  тут  ко  мне попала, вернее, тут я созрел до
замечательной  книги  Рамачараки  "Пути  достижения   индийских
йогов".  Говорю "созрел", потому что она была у меня давно, и в
свое время я  вдоволь  поиздевался  над  ее  смешным  языком  и
высосанными,  на  мой  взгляд, из пальца проблемами. Но когда я
взял ее от нечего делать на этот раз, то вдруг  обнаружил,  что
она  написана  обо  мне.  Я не был согласен со многими словами,
которыми там определялся мой опыт, но зная, о  чем  идет  речь,
смог  прорваться  "сквозь зыбучие пески терминологии на твердый
грунт конкретных фактов".
                Тогда я узнал о Пути и о том, что Йога  --  это
не   только   забрасывание   ног   за   голову,   что  все  мои
полуосознанные слепые поиски наощупь  чего-то  Настоящего  были
Йогой,   которая   учит,   что  Стену  можно  проломать  только
собственной головой, и которая учит,  как  это  делать,  и  что
Стена  -- не просто так, к Стене еще надо придти ("Возрадуйся у
Стены"), и что Стена не одна, что их много, очень много,  --  и
все их надо ломать.
                В  результате  такого  удачного "совпадения" --
изоляция, очищение, информация  --  моя  последующая  жизненная
активность  начала  принимать более-менее осмысленный характер:
Путь известен, следовательно, по нему надо  идти,  т.е.  теперь
надо  идти  по нему сознательно. Наиболее заметный элемент Пути
(верхушка айсберга, но тогда я  еще  не  подозревал,  насколько
огромна  подводная часть) -- Асаны Хатха Йоги; следовательно, я
должен выполнять Асаны. Ободренный своей железной логикой, я  в
момент  выучился  стоять  на  голове, садиться в Падмасану, еще
нескольким положениям и  через  неделю  необузданной  практики1
слабое интеллигентское сердце сдало.
     Ну,  если  сразу  не  вышло,  приступим к осаде, отступать
просто некуда. Я стал делать обычную утреннюю зарядку, готовить
сердце,  --  а  чтобы  не   терять   времени   даром,   занялся
теоретическим  изучением Хатха Йоги и, кроме того, наивно решил
составить     "Самое-Полное-В-Мире-Руководство-По-Хатха-Йоге!",
собрав побольше Асан в одно место. Книга Айенгара "Йога Дипика"
и  оброненная  фраза:  "Слишком  широкий комплекс соб