е думай об отдаче. Такой материализм распространился в Индии настолько, что даже теперь он носит название народной философии. Вот тогда-то Будда вынес из лесов веданту, дал ее народу и спас Индию. Через тысячу лет после смерти Будды подобное же положение вещей повторилось. Масса мужчин и женщин разных рас, населявших в это время Индию, приняла буддизм и была очень предана его философским идеям. Но большинство народа стояло тогда на слишком низкой ступени цивилизации и было заражено всякого рода суевериями; благодаря, однако, этой философии, стало нравственным и добрым. Но это продолжалось недолго. Понемногу люди вернулись к своим прежним богам, дьяволам, домовым и лешим, и из буддизма в Индии получилась самая ужасная смесь. После этого, материализм восторжествовал опять, с его распущенностью в высших классах и суевериях в низших. Тогда явился Шанкарачарья и восстановил философию веданты. Он нашел, что это единственный способ спасти Индию от нравственной неурядицы. На первое время он сделал из нее рационалистическую философию, так как аргументы Упанишад были очень туманны. Будда развил до крайности нравственную сторону этой философии, Шанкарачарья разработал ее интеллектуальную сторону, согласовал ее с разумом и в обновленном виде представил человечеству. Совершенно такой же материализм существует теперь у вас, и спасение Европы еще раз з 1000 ависит от того, будет ли ей найдена религия, могущая действовать на человеческий разум. Такая религия должна быть основана на идее о недуализме, или единстве всего, и о Безличном Боге, и она является всегда, когда прежние религии по-видимому исчезают и начинает преобладать неверие. Вот почему и теперь она пустила уже корни в Европе и Америке. К ней остается прибавить только одно. В старых Упанишадах масса поэзии: писавшие их были великие поэты. Вы помните, вероятно, слова Платона, что вдохновение приходит в мир через поэзию; и кажется, что риши Упанишад были поэтами, ниспосланными человечеству именно с целью сообщить в поэзии самые высочайшие истины. Они никогда не проповедовали, не философствовали, не писали, - от них исходили только музыкальные мелодии. В Будде мы имеем великое, объемлющее весь мир сердце и бесконечное терпение; он создал практическую религию и принес ее в каждую хижину. В Шанкарачарье находим огромную интеллектуальную силу, освещавшую все ярким дневным светом. Теперь мы нуждаемся в том, чтобы яркий свет разума Шанкарачарьи соединился с сердцем Будды, с этим сердцем безграничной любви и милосердия. Это еще возвысит адвайту, и она будет признана высочайшей философией. В ней найдут тогда место самые высокие рассуждения рядом с удивительной любовью; наука и религия встретятся и подадут друг другу руки; то же сделают поэзия и философия. Такова должна быть религия будущего, и, стремясь содействовать ее выработке, мы можем быть уверены, что она удовлетворит все века и все профессии. Размышляя об этом, вы, может быть, сами найдете, что это единственный путь, на который может окончательно вступить современная наука, тем более, что она уже почти наткнулась на него. Когда один из ваших великих ученых говорит вам, что все есть проявление одной силы, то не думаете ли вы, что эта сила и есть тот самый Бог, о Котором вы слышали в Упанишадах? "Как один огонь, входя во вселенную, проявляет себя в разных формах и все-таки его остается позади бесконечно больше, совершенно также одна Душа проявляется, как разные души, но ее остается еще непроявленной неизмеримо больше".
Разве вы не видите, как наука ведет людей к одному и тому же? Индусы изучали ум путем метафизики и логики. Европейцы исходили из внешней природы. Но как те, так и другие, пришли к одному результату. Исследуя природу ума, мы пришли к Единству, Всемирному Одному, самой сокровенной Душе всех вещей, Сущности и Реальности всего, к Вечно Свободному, Вечно Блаженному и Вечно Существующему. А теперь наука о материи привела нас к Тому же Единству, к тому Одному, чье все эти формы и силы только проявление, что представляет собой совокупность всего существующего. В этом объединении религии и науки путь человечества к нравственности, а следовательно - и к свободе, так как путь к свободе лежит через нравственность, а безнравственность всегда ведет к рабству.
Другая особенность системы адвайты состоит в том, что она уже в самых первоначальных своих положениях не стремится к опровержению чужих религий, но смело заявляет:
"Не тревожь веры даже тех, кто вследствие своего невежества привязан к низшим формам богопочитания". Наша философия учит - не нарушать ничьего спокойствия, но каждому помогать взбираться все выше и выше. Если верно то, что мы заявляем, говоря, что проповедуем Бога, Который есть совокупность всех вещей во вселенной, то наше учение должно включать в себя всех. Всемирная религия, цель которой удовлетворять каждого, не должна проповедовать Бога, Который может быть признан только частью человечества, но такого, которого могут признать все. Эта идея не проведена ясно ни в какой другой системе, хотя все одинаково стремятся достичь такой общей всему миру формы и всех объединить в себе. Части существуют только для того, чтобы они стремились стать одним целым. Адвайта с самого начала не проявляла никакого антагонизма к различным сектам, существовавшим в Индии. Там теперь значительное большинство состоит из дуалистов, - потому что дуалистические идеи естественно более подходят к малораз 1000 витым умам, которым они дают очень удобные, естественные и здравые объяснения, как справедливо говорят дуалисты, - но адвайта не спорит с ними. Дуализм считает, что Бог вселенной обитает где-то в небесах, вне вселенной, а адвайта признает, что Бог вселенной есть собственная душа человека и что богохульство называть Его каким-либо именем, указывающим на Его отдаленность от человека. Адвайтист говорит, - как можно заявить, что Бог в небесах, или в другом месте? - всякая подобная идея ужасна. Он может быть только ближе всего самого близкого к нам, и ни в одном языке нет слов для выражения этой близости, кроме слова Единство. Как дуалиста пугает идея адвайтиста и он считает ее богохульством, совершенно также адвайтиста страшит идея дуалиста, и он восклицает, - как смеет человек объектировать Его? Но адвайтист понимает положение дуалиста и не спорит с ним. Он говорит, - дуалист совершенно прав, так как со своей точки зрения он видит только часть истины и, пока видит так, должен находить многое, а не одно. Бог, видимый только в части вселенной, всегда будет казаться находящимся вне души. Это необходимость, присущая точке зрения дуализма. Адвайтист знает, что дуалисты, каковы бы ни были недостатки их теорий, все стремятся к той же цели, что и он, и потому не спорит и не ссорится с ними. В этом он совершенно отличается от дуалиста. Дуалисты во всем свете верят в Личного Бога, представляя Его как человека, только большего, чем обыкновенный человек, и, так как они видят, что люди, не исключая и самых сильных, одних любят, а других нет, то ту же идею применяют и к Богу, Который, по их мнению, любит одного и не любит другого. Это вы встретите у всех древних народов. Всякое племя или народ говорит: "Мы и никто другой - любимцы Бога. Если вы с раскаянием и смирением примете нашу религию, то также войдете в Его милость". Некоторые дуалисты, однако, гораздо суровее; они утверждают, будто только немногие предназначены к спасению, остальные же могут сколько угодно ползать на коленях и плакать, но не удостоятся Его милости. Я прошу вас указать мне хотя бы одну дуалистическую религию, которая бы не отличалась такой исключительностью. Отсюда естественно следует, что они должны бороться и ссориться со всеми другими, что постоянно и делают. Дуалисты всегда пользуются расположением толпы, потому что тщеславие у необразованных всегда популярно. Без сомнения, оно бывает иногда популярно и среди образованных, но не так часто. Дуалист думает, что нельзя быть нравственным, если у вас нет Бога, стоящего с палкой в руке и всегда готового наказать вас. Как являются подобные идеи? - Очень просто. Представьте себе, что нам читала бы лекции о нравственности лошадь, одна из искалеченных извозчичьих кляч, которую всегда подгоняли кнутом и которая привыкла двигаться только при этом условии. Если бы она заговорила о человеческой нравственности, то наверно сказала бы: "Люди в Лондоне должны быть очень безнравственны, так как их не бьют постоянно кнутом". Совершенно так же смотрят и дуалисты. Невежественные массы, состоящие обыкновенно из дуалистов, в течение тысячелетий, во всех странах постоянно подвергались наказаниям, и у них укоренилась идея, что без страха наказания невозможно спасение, самое же спасение заключается в отсутствии такого страха. Один пастор в Англии говорил мне: "Как у вас, в вашей религии, нет дьявола? Да этого быть не может!"
С другой стороны, мы видим, что самые лучшие и великие люди, каких только производил мир, всегда держались высоких безличных идей. Человек, влияние Которого распространяется на миллионы и в течение тысячелетий продолжает приносить добро, говорит в Новом Завете: "Я и Отец - Одно". Этот Человек не был дуалистом, но так как массы не могли видеть ничего выше, чем Личный Бог, то из милосердия к ним Он учил их: Молитесь Ему, как вашему Отцу в небесах, а когда придет время, вы увидите, как и Я, что "Я в вас и вы во Мне, и что вы можете быть Одно с Отцом так же, как Я и Отец - Одно".
В Индии был великий Будда, никогда не признававший дуалистических богов, и массы называл 1000 и его атеистом, материалистом, - и кем только не называли, - хотя он готов был пожертвовать своим телом, даже ради бедного козла. Этот человек возбудил самые высокие нравственные идеи, какие когда-либо были у какого-либо народа. Везде, где есть кодекс нравственности, есть и луч света, исшедший от этого человека. Мы не можем заключить великие сердца мира в тесные границы и удержать их там, особенно в настоящее время человеческой истории, когда интеллектуальное развитие достигло степени, о которой даже не мечтали сто лет назад, а волна научного знания поднялась на высоту, о которой никому не снилось и пятьдесят лет назад. Загнать людей силой в узкие границы личных выгод невозможно, если вы не развратите их до состояния животных, не сделаете их массой, неспособной думать. Что теперь необходимо, так это объединение самой высокой интеллектуальности с самым широким сердцем, ведантист говорит, что бесконечная любовь и бесконечное знание составляют одно с бесконечным существованием, и он не придает Богу никаких атрибутов, кроме трех, - именно, что Он есть Бесконечное Существование, Бесконечное Знание и Бесконечное Блаженство, и что эти три составляют Одно. Существования без знания и любви не может быть. Не может быть также знания без любви, и любви - без знания. Нам не достает гармонии Существования, Знания и Бесконечного Блаженства, и наша цель - совершенствование Существования, Знания и Блаженства, но не одностороннее развитие. Мы хотим гармонии. И, так как совместить интеллект гиганта с сердцем Будды вполне возможно, то я верю, что все мы можем достичь этой цели и молюсь о ее достижении.
 
 
Космос. Макрокосм
(Нью-Йорк, 19 января 1896 г.)
 
Прекрасны цветы, нас окружающие, прекрасно утреннее восходящее солнце, прекрасны бесчисленные переливы красок в природе. Прекрасна вся природа, и человек любовался ей с самого начала своего присутствия на земле. Величественны и страшны горы, гигантские стремительные реки, бегущие в океан, необозримые пустыни, почти бесконечное море, звездное небо - все вокруг нас прекрасно, все внушает ужас и восхищение. Вся та масса существования, которую мы называем словом "природа", действовала на человеческий ум с незапамятных времен. Она производила впечатление на человеческую мысль и, как реакция этого впечатления, возникали вопросы: "Что это? Откуда оно?" Уже в самых первых частях древнейшего человеческого произведения - Вед, мы встречаем те же вопросы: "Откуда это? Кто создал эту природу в то время, когда не было ни чего бы то ни было, ни ничего, и мрак покрывался мраком? Как она создана? Кто знает эту тайну?" И те же вопросы стоят перед нами и теперь! Миллионы раз делались попытки ответить на них, но и до сих пор они ждут еще ответа. Это не значит, что все ответы были неудачны; напротив, в каждом из них была доля истины, и эта истина с течением времени все накоплялась и будет еще накопляться. Я попробую представить вам, в связи с современным человеческим знанием, свод ответов, собранных мной у древних индийских философов.
В ответах их на этот древнейший из древних вопросов мы находим указание на то, что кое-что по этому предмету уже в то раннее время было известно. Так, слова: "Когда не было ни чего бы то ни было, ни ничего" показывают, что люди тогда уже знали о существовании периода, когда этот мир не существовал; знали, что было время, когда не существовали ни небесные светила и планеты, ни земля с ее морями и океанами, реками и горами, деревнями и городами, растениями, животными, птицами и людьми. Но, верно ли это? Попробуем проследить, как пришли к такому заключению. Посмотрим, что человек постоянно видит вокруг себя. Возьмем, например, растение. Оно выходит из семечка, поднимается медленно из-под земли, растет, становится иногда огромным деревом и потом умирает, оставляя только семя. Затем повторяем тот же круг; семя прорастает, становится деревом и оставляет после себя опять семя. Или посмотрите на бабочку, как она выходит из яйца 1000 , превращается в прелестное насекомое, живет и умирает, оставляя новые яйца, семена будущих бабочек. То же самое видим у всех животных и у человека. Все начинается с яйца или зародыша, т. е., некоторых тонких форм, растет и в течение неизвестного времени развивается, а затем выделяет из себя прежнюю тонкую форму и погибает. Капля дождя, в которой играет солнечный луч, выделилась из океана в форме пара, поднялась высоко и воздух и достигла вершины горы, там обратилась в снежинку, затем опять в воду и теперь течет за тысячи миль назад, к родному океану. То же происходит и со всем, что окружает нас в природе. Даже величайшие горы образованы глетчерами и реками, которые медленно, но неустанно дробят их, обращают в песок, а затем увлекают этот песок в океан и осаждают на дне, где он становится твердым, как скала, и, нагромождаясь слой за слоем, становится в будущих веках опять горами. Эти опять раздробляются, и прежний круг повторяется снова: огромные горы образуются из песка и обращаются опять в песок. То же происходит со звездами и всеми небесными телами. Наша земля произошла из туманности и, становясь все холоднее и холоднее, образовала уплотненную форму, на которой мы живем. Она будет продолжать охлаждаться до тех пор, пока не умрет, а затем, разбитая в куски, обратится в пыль и вернется к своей первоначальной форме, туманности. Такие изменения происходят на наших глазах каждый день. Они продолжаются с незапамятных времен, и в этом состоит история человека, история природы, история всей жизни.
Если верно, что природа однообразна в своей деятельности, - а никакой опыт до сих пор не противоречил этому, - если верно, что тот же способ, каким образуется маленькое зерно песку, действует и в создании гигантских солнц и звезд, и всей этой вселенной, если верно, что весь этот космос построен по тому же плану, как и отдельный атом, если верно, что тот же закон господствует во всем мире, тогда, - как давно сказано в Ведах, - зная один ком глины, мы будем знать природу всей глины, какая есть во вселенной; тогда, если мы возьмем одно маленькое растение и изучим его жизнь, мы поймем всю жизнь растения; если станем наблюдать движение в одном зерне песка, узнаем секрет образования планеты. Применяя этот метод изучения к каждому из явлений, находим, что везде происходит то же или почти то же самое. Горы образуются из песка и обращаются в песок, воды рек осаждаются из пара и превращаются в пар, растения вырастают из семени и оставляют после себя семя, звезды, солнце и планеты образуются из туманностей и обращаются в туманности, и человек развивается из зародыша и оставляет только зародыш. Чему же это нас учит? - Тому, что проявление, или более грубое состояние, всегда следствие, а более тонкое состояние - причина. Уже Капилой, великим отцом всей философии, тысячи лет назад было показано, что разрушение значит возвращение к причинам. Если этот стол разрушится, он только вернется к своим причинам, к тем тонким формам и частицам, которые, соединившись, образовали форму, называемую столом. Когда умирает человек, он возвращается к элементам, составившим его тело; если умрет земля, она вернется к составным частям, которые образовали ее форму. Вообще то, что называется разрушением, есть возвращение назад к причине. Отсюда заключаем, что следствие то же, что причина, а не нечто, отличное от нее. Оно то же самое, только в другой форме. Материалы, из которых сделан этот стол, причины, а стол их следствие, и все причины находятся в нем. Этот стакан - следствие, имеющее свои причины, и эти причины присутствуют в своем следствии. Некоторое количество материала, называемого стеклом, плюс сила рук работника, вот две причины, - орудие и материал. Обе они соединились, чтобы произвести форму, которая называется стаканом, и обе в ней находятся. Сила, придавшая стеклу форму стакана, присутствует в нем, как сила сцепления, без которой частицы распались бы; материал в нем также налицо; все же вместе - только проявление этих тонких причин в новой форме. И, если этот стакан разбит в куски, сила, которая была в нем в форме сцепления, 1000 уйдет и соединится со своими составными частями, а частицы стекла возвратятся к бесформенному состоянию и останутся в нем, пока не будут переработаны в новые формы.
Таким образом, мы видим, что следствие никогда не отличается от причины. Оно только воспроизведение последней в более грубой форме. Дальше мы узнаем, что все различные формы, которые мы называем растениями, животными или человеком, повторяются бесконечно, то возникая, то исчезая. Семя производит дерево, дерево разрушается и становится семенем; вновь появляется в виде другого дерева, опять гибнет, оставляя другое семя, и т. д. без конца. Дождевая капля катится с горы к океану, поднимается от него в виде пара, идет к горе и опять падает в реку. Так, в подъемах и падениях, проходит целый цикл. И это происходит со всеми жизнями и со всем существующим, со всем, что мы можем видеть, слышать или воображать. Все, что в пределах нашего знания, происходит, таким образом, подобно вдыханию и выдыханию воздуха в человеческом теле. Все создание продолжается в форме, подобно волне, вздымающейся и опускающейся, опять вздымающейся и опускающейся, и т. д. Вследствие однообразия в этом отношении всей вселенной, этот закон, очевидно, должен применяться во всех ее областях. Весь космос должен когда-то разложиться в свои причинные формы; солнце, луна, звезды, земля, тело человека и его ум, и все, из чего состоит вселенная, должно распасться на свои более тонкие причины, разрушиться и исчезнуть. Но все, из чего они составлены, будет продолжать жить в состоянии тонких форм, из которых потом образуются земля, солнце, луна, звезды и прочее.
Относительно возникновения и исчезновения существований, следует заметить еще другой факт. Семя происходит от дерева и затем делается само деревом, но не тотчас. Оно должно переждать период покоя, или вернее, период очень тонкой непроявляющейся деятельности, - должно некоторое время работать под поверхностью земли, разложиться и как бы выродиться, и только после вырождения для него наступит период возрождения. Вся вселенная должна также в течение некоторого периода работать в тонкой форме, невидимая, непроявленная, - в том состоянии, что называют хаосом, или началом создания, - и только после того она может опять проявиться как новое творение. Весь период, - проявление одной волны, ее обращение в более тонкую форму и пребывание в этом состоянии до нового проявления, - называется по-санскритски кальпа, или цикл. В течение каждого такого цикла вся вселенная повторяется: от безграничного космоса до самой маленькой частицы ма