этого родители всегда думают сначала о себе, то результатом будет то, что отношения между родителями и детьми станут такими же, какими бывают между птицами и их птенцами, не узнающими своих родителей, как только немного подрастут. Благословен мужчина, способный смотреть на женщину как на представительницу Материнства Бога, и благословенна женщина, для которой мужчина представляет собой Отцовство Бога. Благословенны дети, которые смотрят на своих родителей как на проявление Бога на земле.
Единственный способ восхождения состоит в исполнении ближайшего, очередного долга. Приобретая таким образом силу, мы постепенно достигаем наивысшего состояния. Один молодой санньясин удалился в лес; там он размышлял долгое время, молился и занимался йогой. После многих лет упорного труда и суровой жизни, он сидел раз под деревом. Несколько сухих листьев упали ему на голову. Подняв глаза, он увидел ворона и журавля, вступивших в драку на верхушке дерева. Это его очень рассердило. Он сказал: "Как, вы смеете бросать сухие листья мне на голову!". Когда он при этих словах с гневом взглянул на них, из него вырвался как бы язык пламени, который сжег обеих птиц, превратив их в пепел. Он был в восторге от этого проявления своей силы; он одним взглядом мог сжечь птиц. Некоторое время спустя ему пришлось пойти в город просить милостыню. Он подошел к одной двери и сказал: "Мать, дай мне пищи". Голос изнутри ответил: "Подожди немного, сын мой". Молодой человек подумал: "Ах ты, скверная женщина! Как ты смеешь заставлять меня ждать? Ты не знаешь еще моей силы". Но тут снова послышался тот же голос: "Молодой человек, не превозносись! Здесь нет ворон". Он удивился. Подождать ему, однако, еще пришлось. Наконец, женщина вышла; он бросился к ее ногам и сказал: "Мать, как ты это узнала?". Она ответила: "Сын мой, я не знаю вашей йоги и твоих упражнений. Я самая заурядная женщина. Я заставила тебя ждать, потому что муж мой болен и я ухаживала за ним. Всю мою жизнь я всеми силами старалась исполнить свой долг. Когда я была девушкой, я исполняла свои обязанности относительно родителей; выйдя замуж, я исполняю свой долг относительно мужа; вот и вся моя йога, но по мере того как я исполняла свой долг, на меня сходило просветление, поэтому я и могла прочесть твои мысли и знала, что ты сделал в лесу. Если ты хочешь узнать нечто еще высшее, пойди на площадь, которую я тебе укажу; ты увидишь там одного вьядху,<<1>> и он тебе скажет нечто, что ты рад будешь узнать". Санньясин подумал: "Зачем мне идти в этот город и к вьядху?". Но после того, что он увидел, ум его несколько просветлел, и он пошел в указанный город, нашел площадь и издали увидел высокого, толстого вьядху, который, разговаривая и торгуясь с народом, резал мясо большими ножами. Молодой человек сказал: "Помоги мне, Господи! Неужели я могу чему-нибудь научиться у этого человека? Он не что иное, как воплощение дьявола". Между тем человек поднял голову и сказал: "О Свами, тебя послала эта женщина. Присядь, пока я кончу свое дело". Санньясин подумал: "Что это значит?" Он сел, а мясник продолжал свое дело и, закончив его, собрал деньги и сказал санньясин: "Пойдем со мной домой". Дойдя до дома, вьядха предложил ему сесть, сказав: "Подожди здесь", а сам вошел в дом. Затем он вымыл своих старых отца и мать, накормил их и сделал все возможное, чтобы удовлетворить их, после чего он пришел к санньясину и сказал: "Ты пришел ко мне. Чем я могу быть тебе полезен?". Санньясин предложил ему несколько вопросов, касающихся души и Бога, а вьядха прочел ему лекцию, составляющую часть Махабхараты, именуемую Вьядхагита. Она содержит одно из высочайших учений веданты. Когда вьядха замолк, санньясин удивился и спросил: "Почему ты находишься в таком теле? Почему, обладая таким знанием, ты имеешь тело вьядхи и занимаешься таким грязным, скверным ремеслом?". - "Сын мой, - отвечал вьядха, - не существует грязной и скверной обязанности. По своему рождению я поставлен в эти условия. В детстве я научился этому ремеслу; я не привязан к нему, но стараюсь выполнять его хорошо. Я стараюсь исполнить свои обязанности семьянина и стараюсь сделать отца и мать счастливыми, насколько могу. Я не знаю твоей йоги и не сделался санньясином; не удалился я также из мира в леса; тем не менее все, что ты видел и слышал, пришло ко мне в силу бесстрастного исполнения мною своих обязанностей, присущих моему положению".
В Индии живет мудрец, великий йог, один из самых замечательных людей, когда-либо виденных мною. Он человек странный; на вопросы он не отвечает и не занимается учительством. Есл 1000 и вы предложите ему вопрос и подождете несколько дней, он в разговоре коснется этой темы и прольет на нее необычайный свет. Он сказал мне однажды, в чем состоит тайна труда: "Соедини цель и средства воедино. Когда ты делаешь какую-нибудь работу, не думай ни о чем, кроме нее. Твори ее, как высшую молитву, и посвящай ей всю свою жизнь, пока ты ее делаешь". Так, в предшествующем рассказе, вьядха и женщина исполняли свое дело цельно и бодро; в результате они стали просветленными, что ясно доказывает, что правильное исполнение обязанностей во всяком положении в жизни, при отсутствии пристрастия к результатам, приводит нас к осуществлению высшего совершенства души.
Только работник, привязанный к плодам своей деятельности, ропщет на обязанности, выпавшие на его долю в жизни; для работника, достигшего бесстрастия, все обязанности одинаково хороши и являются орудиями, которые убивают эгоизм и чувственность и обеспечивают свободу души. Мы все склонны думать слишком высоко о себе. Наши обязанности определяются нашими заслугами в гораздо большей мере, чем мы готовы признать. Соревнование порождает зависть и убивает благожелательность сердца. Для ропщущего человека все обязанности неприятны; ничто его не удовлетворяет, и вся его жизнь обречена на неудачу. Будем работать, исполняя попутно все, что приходит к нам, и будем всегда готовы приложить руку ко всему. Тогда мы, несомненно, узрим свет.
 
 
Мы помогаем себе, а не миру
 
Прежде чем обратиться к рассмотрению того, каким образом долг способствует нашему духовному росту, позвольте вкратце описать другой аспект того, что мы в Индии называем кармой. Во всякой религии есть три части: философия, мифология и обрядность. Само собой разумеется, что философия является сущностью всякой религии; мифология разъясняет и иллюстрирует ее более или менее легендарными жизнеописаниями великих людей, рассказами о чудесных событиях и т. п.; обрядность придает этой философии еще более конкретную форму, низводя ее до общего понимания, - собственно говоря, обрядность есть конкретизированная философия. Обрядность, это карма; она необходима в каждой религии, потому что большинство из нас не способны еще воспринять духовные отвлеченности. Люди готовы думать, что они поймут все, что угодно, но, дойдя до практического опыта, они видят, что иногда очень трудно уразуметь отвлеченные духовные мысли. Поэтому символы являются для нас большой подмогой, и мы не можем обойтись без символического изображения идей. С незапамятных времен символы употреблялись всеми религиями. В известном смысле мы не можем думать иначе как символами, сами слова являются символами. С другой стороны, все в мире можно рассматривать как символ. Вся Вселенная - символ, и Бог есть та Сущность, Которая скрывается за ним. Этот род символизма - не только создание человека; нельзя сказать, что некоторые люди, принадлежащие к одной и той же религии, совместно выдумывают определенные символы и вызывают их к жизни из собственных умов.
Религиозные символы подвержены естественному росту. Как объяснить, что известные символы слиты с определенными идеями почти у всех народов? Иные из них почти всесветно распространены. Многие из вас, может быть, полагают, что крест как символ впервые появился в связи с христианской религией. В действительности он существовал до христианства и до рождения Моисея, до появления Вед, раньше появления какого бы то ни было человеческого сказания о человеческих событиях. Крест существовал еще у ацтеков и у финикийцев; каждая раса, по-видимому, имела символом крест. Точно так же символ распятого Спасителя, человека, распятого на кресте, был, оказывается, известен почти каждому народу. Круг был всегда великим символом во всем мире. Затем существует самый распространенный из всех символов - свастика: . Одно время думали, что буддисты распространили ее по всему миру, но впоследствии оказалось, что она была в употреб 1000 лении среди народов еще за многие века до возникновения буддизма. Она существовала в древнем Вавилоне и в Египте. Что это доказывает? Это доказывает то, что все эти символы не могли быть чисто условными. Должна была существовать какая-нибудь причина их возникновения, какая-нибудь естественная связь между ними и человеческим умом. Язык не есть результат условности; люди не соглашались выражать известные идеи известными словами; никогда не было идеи без соответственного слова и слова - без соответственной идеи; идеи и слова по природе своей нераздельны. Символы, изображающие идеи, могут быть красочными или звуковыми. Глухонемым приходится думать особыми, незвуковыми, символами; каждая мысль в уме имеет противовесом своим какую-нибудь форму; это называется в санскритской философии намарупа - название и форма. Так же невозможно создать условно систему символов, как невозможно искусственно создать язык. В мировых обрядовых символах мы имеем выражение религиозной мысли человечества. Легко утверждать, что не нужны обряды, и храмы, и все, тому подобное; каждый младенец лепечет это в наши дни, но не мудрено также и распознать, что те люди, которые молятся внутри храмов, во многих отношениях отличны от людей, которые храмов не посещают. Связь известных храмов, обрядов и культов с определенными религиями ведет к тому, что последователям этих религий передаются мысли, символизируемые данными конкретными формами. Совсем не мудро отвергать обряды и символы: изучение их и пользование ими также составляют часть карма-йоги.
Существует много других аспектов науки труда. Один из них есть знание отношения между мыслью и словом, именно знание того, что может быть достигнуто силою слова. Каждая религия признает силу слова, и даже в такой мере, что в некоторых из них само творение приписывается силе слова. Внешний аспект мысли Бога есть Слово, ввиду того, что Бог, прежде чем творить, думал и хотел; поэтому творение вышло от Слова. Среди суеты и натиска нашей материалистической жизни нервы теряют чувствительность и притупляются; чем старше мы становимся, тем больше притупляется наш ум и тем больше мы склонны пренебрегать явлениями, упорно и неизменно повторяющимися вокруг нас. Однако человеческая природа иногда заявляет о себе, и мы начинаем удивляться некоторым обыденным событиям и принимаемся изучать их; таким образом, удивление является первым шагом к обретению света. Мы видим, что звуковые символы, помимо высшего философского и религиозного значения Слова, играют выдающуюся роль в человеческой жизни. Я говорю с вами, не трогая вас, но колебания воздуха, произведенные моей речью, проникают в ваше ухо, действуют на ваши нервы и производят определенное действие на ваш мозг. Вы не можете противиться этому. Что чудеснее этого? Один человек назовет другого глупцом; тот вскакивает с места, сжимает кулак и наносит тому удар по лицу. Такова сила слова. Одна женщина плачет и горюет; другая женщина подходит к ней и произносит несколько ободряющих слов; тогда склоненная женщина сразу выпрямляется, горе ее исчезает, и она уже начинает улыбаться. Какова опять-таки сила слов! Они составляют великую силу, как в высшей философии, так и в заурядной жизни. День и ночь мы орудуем этой силой, не останавливаясь мыслью на ней. Знание этой силы и умение владеть ею также составляет часть карма-йоги.
Наша обязанность к ближним заключается в том, чтобы делать добро миру. Зачем же нам делать добро? По-видимому, для того чтобы помогать миру, но в действительности для того чтобы помогать самим себе. Мы всегда должны стараться помогать миру; таково должно быть наше высшее побуждение; но при тщательном рассмотрении мы видим, что мир вовсе не нуждается в нашей помощи. Наш мир не был создан для того, чтобы мы с вами ему помогали. Я как-то читал одну проповедь, в которой было сказано: "Этот прекрасный мир очень хорош, потому что он предоставляет нам время и возможность помогать другим". Это, несомненно, прекрасное чувство, но не кощунством ли является мысль, что мир нуждается в наших благодеяниях? Мы не можем отрицать то 1000 го, что много в нем горя; поэтому приходить на помощь другим - лучшее, что мы можем сделать, хотя в конце концов мы увидим, что помощь другим является лишь помощью самим себе. В детстве у меня были белые мыши. Я их держал в коробке с вделанными в нее колесами, и, когда мыши наступали на колеса, они вертелись все время, и мыши никуда не могли уйти. Так и с миром, и с нашей помощью ему. Вся помощь состоит в том, что мы сами нравственно упражняемся. Этот мир не хорош и не дурен; каждый человек сам создает себе свой мир. Слепец, думая о мире, представляет его себе мягким или твердым, холодным или жарким. Мы представляем из себя совокупность счастья или горя; сотни раз в течение жизни мы убеждаемся в этом. Обыкновенно молодые люди - оптимисты, старики - пессимисты. Молодые имеют впереди всю жизнь; старики жалуются на то, что миновали их красные дни; сотни неудовлетворимых желаний кипят в их сердцах. Однако и те, и другие неразумны. Жизнь кажется хорошей или дурной соответственно тому состоянию ума, которое бывает у нас при наблюдении; сама по себе жизнь - ни то, ни другое. Огонь сам по себе ни хорош, ни дурен. Когда он нас греет, мы говорим: "Как прекрасен огонь". Когда он обжигает нам пальцы, мы его браним. Все же сам по себе он ни хорош, ни дурен. Он кажется нам дурным или хорошим, смотря по тому, как мы им пользуемся. Точно так же и мир. Он совершенен, т. е. он в совершенстве приспособлен для предназначенной ему цели. Мы можем быть уверены в том, что он прекрасно будет существовать и без нас, и нам нечего ломать себе голову, как бы его облагодетельствовать.
Все же мы должны делать добро; желание делать добро является высочайшим мотивом в нас, если мы сознаем, что помощь другим дает большое преимущество. Не становитесь на пьедестал с пятаком в руке и не говорите нищему: "Возьми, бедняк", но будьте благодарны за то, что бедняк этот существует, и вы, подавая ему, можете помочь самому себе. Благословен не дающий, а получающий! Будьте благодарны за то, что вы можете упражнять в мире свою щедрость и свое милосердие и через это стать чистыми и совершенными. Всякий хороший поступок способствует нашему очищению и усовершенствованию. Что можем мы сделать в лучшем случае? Мы можем выстроить больницу, проложить дорогу или основать богадельню. Мы можем организовать комитет, собрать два или три миллиона долларов, на один миллион построить больницу, на второй - давать балы и пить шампанское, половину третьего позволить служащим растащить, а остальную половину раздать бедным, но какую ценность имеет все это? Один сильный порыв ветра может в пять минут разрушить все ваши здания. Одно вулканическое извержение сметет все ваши дороги, и больницы, и города, и дома. Оставим нелепые разговоры о благодетельствовании миру. Он не требует ни ваших, ни моих благодеяний, однако мы все же должны работать и неустанно делать добро, потому что это является благословенным для нас самих. Это единственное средство стать совершенным. Ни один нищий, получивший подаяние от нас, не должен нам ни одной копейки; мы обязаны ему всем, потому что он дал нам возможность упражнять на нем свое милосердие. Совершенно неправильно думать, что мы можем благодетельствовать миру или что мы помогли людям; мысль эта неразумна, а всякая неразумная мысль приносит несчастье. Мы полагаем, что облагодетельствовали человека, и ждем от него благодарности; благодарности, между тем, нет - и мы несчастны. Зачем нам ждать чего-либо в обмен за то, что мы делаем? Будем благодарны человеку, которому мы можем помочь, взирайте на него, как на Бога. Не великое ли это преимущество - получать возможность поклоняться Богу путем оказания помощи ближнему? Если бы мы были совершенно бесстрастными, мы избежали бы скорби тщетного ожидания и могли бы бодро совершать наше дело в мире. Работа, сделанная бесстрастно, никогда не может принести несчастья или горя. Мир вечно будет жить, утопая в счастье или в несчастье.
Жил один бедный человек, нуждавшийся в деньгах. Он как-то слышал, что если бы он мог вызвать духа, он мог бы приказать ему принести и деньг 1000 и, и все, что угодно. Поэтому ему очень хотелось иметь в своей власти духа. Он все искал человека, который мог бы дать ему в подчинение духа; наконец он нашел мудреца, обладавшего большими силами, и попросил его помочь ему в этом. Мудрец спросил его, зачем ему нужен дух. "Я хочу, чтобы дух работал на меня; научи меня, как мне вызвать его, - мне очень хочется иметь в своей власти духа", - ответил тот. Мудрец сказал: "Не беспокойся, иди домой". На следующей день тот человек опять пошел к мудрецу и стал плакать и просить: "Вызови мне духа! Я должен иметь в подчинении духа, чтобы он мне помогал". Наконец мудрецу это надоело и он сказал: "Возьми этот талисман, повторяй волшебное слово, и дух придет, и что ты ни прикажешь ему, он все исполнит. Но берегись: он страшное создание и должен быть всегда занят. Если ты когда-нибудь не дашь ему работы, он лишит тебя жизни". Человек ответил: "Это очень легко; я могу дать ему работы на всю жизнь". Затем он пошел в лес и долго повторял волшебное слово; наконец перед ним предстал дух. "Я дух, - сказал он, - я побежден твоим волшебством, но ты должен постоянно давать мне занятие; в ту минуту, как ты мне не дашь, я убью тебя". Человек сказал: "Выстрой мне дворец", и дух ответил: "Готово, я выстроил тебе дворец". "Дай мне денег", - сказал человек. "Вот тебе деньги", - ответил дух. "Сруби этот лес и сделай вместо него огород". - "Сделано, - сказал дух, - что еще?" Человек испугался и подумал, что ему дела у него больше нет, так как дух все исполнил в один миг. Дух сказал: "Дай мне какое-нибудь дело, или я съем тебя". Бедняк не мог больше придумать никакого занятия, испугался и бросился бежать, пока не добежал до мудреца и сказал ему: "О мудрец, защити меня!" Мудрец спросил его, в чем дело, и человек ответил: "У меня нет больше работы для духа. Все, что я ему приказываю сделать, он исполняет в один миг и грозит меня съесть, если я не дам ему работы". В эту минуту появился дух и, сказав: "Я съем тебя", приготовился проглотить человека. Тот стал дрожать от страха и умолять мудреца спасти его. Мудрец сказал: "Я найду выход. Посмотри на эту собаку с загнутым хвостом. Выхвати скорей твой меч, отсеки ей хвост и дай его выпрямить духу". Человек отрубил хвост собаке и дал его духу, сказав: "Выпрями его". Дух взял хвост и стал медленно и старательно его выпрямлять, но как только он отпустил хвост, тот снова свился. Дух снова бережно выпрямил его, но как только он его отпустил, хвост снова загнулся. Опять терпеливо дух выпрямил его, но хвост все свивался, как только он его отпускал. Так дух работал много-много дней, пока совсем не утомился. "Никогда в жизни я не был в таком затруднении. Я старый, опытный дух, но никогда я не находился в таком трудном положении. Я пойду с тобой на соглашение, - сказал он человеку. - Ты меня отпусти, а я оставлю тебе все, что я тебе дал, и обещаю больше не вредить тебе". Человек очень обрадовался и с готовностью принял это предложение.
Наш мир подобен загнутому собачьему хвосту; люди в течение сотен и сотен лет старались выпрямить его, но он снова свивался, как только они его отпускали. Иначе и не могло быть. Надо сперва научиться работать бесстрастно, чтобы избавиться от фанатизма. Если бы в мире не было фанатизма, он шел бы вперед гораздо быстрее, чем теперь.
Ошибочно думать, что фанатизм может способствовать росту человечества. Напротив, он представляет из себя задерживающий элемент, порождающий ненависть и гнев и побуждающий людей враждовать меж