ему все кажется прекрасным; потребности его просты; он большой оптимист. Но старик, с его разнообразным опытом, становится спокойнее, и пыл его несомненно охладевает. Так, старые нации, показывающие признаки вырождения, менее оптимистичны, чем молодые народы. Одна индусская пословица говорит: "Тысяча лет - город, тысяча лет - лес". Это превращение города в лес и обратно происходит всюду, делая людей пессимистами и оптимистами, сообразно с той стороной явления, которая к ним обращена.
Рассмотрим теперь вопрос о равенстве. Представление о золотом веке давало сильное побуждение к работе. Многие религии учат, что Бог придет управлять миром и уничтожит различия между людьми. Люди, проповедующие э 1000 ту доктрину, - фанатики, а фанатики - самые искренние люди среди человечества. Проповедь христианства основывалась на увлечении этим фанатизмом, и это-то и делало его столь привлекательным для греков и римлян. Они говорили, что при наступлении золотого века не будет рабства и настанет изобилие, и поэтому древние народы устремились к христианскому идеалу. Первые люди, распространявшие эту идею, были, конечно, невежественными, но очень искренними фанатиками. В наши дни этот идеал вылился в форму стремления к свободе, равенству и братству. И это тоже фанатизм. Истинного равенства никогда не было и никогда не будет на земле. Как можем мы быть здесь равными? Такое равенство подразумевает полную смерть. Что именно делает мир тем, что он есть? Утраченное равновесие. В первичном состоянии, именуемом хаосом, царит совершенное равновесие. Таким образом создаются все творческие силы Вселенной - путем борьбы, соревнования, столкновения. Если бы все частицы материи оставались в равновесии, разве мог бы совершаться процесс творчества? Наука нам говорит, что это невозможно. Если нарушить равновесие водной площади, каждая частица ее будет стремиться к покою, толкаясь одна о другую; точно так же явление, именуемое нами Вселенной, - все содержащееся в ней - стремится вернуться к состоянию совершенного равновесия. Неравенство лежит в основе творчества. Тем не менее силы, стремящиеся установить равенство, являются таким же необходимым фактором творчества, как и те, что нарушают его.
Абсолютное равенство, означающее совершенное равновесие всех борющихся сил на всех планах, никогда не может установиться в нашем мире. Задолго до достижения этого состояния мир станет совершенно непригодным для какой бы то ни было жизни и опустеет. Поэтому мечты о золотом веке и об абсолютном равенстве не только несбыточны, но, если бы мы попытались их осуществить, они неминуемо привели бы нас к гибели. В чем состоит различие между человеком и человеком? Главным образом, в уме. В настоящее время никто, кроме безумца, не скажет, что мы все родились с одинаковыми умственными способностями. Мы приходим в мир с неравными дарованиями; одни из нас люди выдающиеся, другие - ничтожные, и нет возможности уйти от этого состояния, предопределенного до рождения. Американские индейцы населяли Америку в течение тысяч лет, когда горсть европейцев пришла в их страну. Какую перемену они произвели во внешнем виде ее! Почему индейцы не вводили улучшений, не строили городов, раз все равны? Вместе с европейцами в страну проникли и новые умственные силы, принося с собой целый ряд впечатлений, проявивших себя здесь. Полное отсутствие различия равносильно смерти. Пока стоит мир, будет происходить образование различий, и совершенное равенство настанет лишь тогда, когда закончится цикл творчества. До той минуты равенства быть не может. Однако идея достижения золотого века является большой побудительной силой. Подобно тому, как неравенство необходимо для самого творчества, так необходима и борьба за освобождение и возвращение к Богу. Если бы не было борьбы, то не было бы и творчества. Различие между этими двумя силами и обусловливает побуждение людей. Мотивы эти действуют непрерывно, причем одни стремятся к рабству, другие к свободе.
Это сцепление колес в мире - страшный механизм; если мы вложим в него руку, он нас тотчас же вовлечет, и мы будем вращаться вместе с ним. Все мы думаем, что, исполнив известный долг, мы успокоимся; но не успеваем мы исполнить и части этого долга, как другой уже ждет нас. Всех нас влечет эта мощная, сложная мировая машина. Только два пути могут вывести из нее нас; один из них - отречься от всякой связи с машиной, отрешиться от нее и стать в стороне, отказавшись от желаний. Сказать это легко, но сделать крайне трудно. Не знаю, может ли один человек из двадцати миллионов совершить этот подвиг? Другой путь - погрузиться в мир и познать тайну; это путь карма-йоги. Не бегайте от колес мировой машины, но станьте в сердце ее и познайте тайну работы. Путь наружу проложен через саму машину.
Мы знае 1000 м теперь, что такое работа. Это одна из основных частей природы, и она непрерывна. Верующие в Бога лучше понимают это, зная, что Бог не настолько неспособное существо, чтобы нуждаться в нашей помощи. Хотя бы Вселенная жила вечно, наша цель - свобода; наша цель бескорыстие, и, согласно карма-йоге, этой цели можно достичь работой. Все мысли о водворении полного счастья на земле прекрасны как побудительные мотивы фанатиков; но мы должны понять, что фанатизм приносит столько же пользы, сколько и вреда. Карма-йог недоумевает: зачем нужны другие побуждения к работе, кроме врожденной любви к свободе? Возвысьтесь над обыденными житейскими мотивами. "Вы имеете право на труд, а не на плоды его". - "Человек может воспитывать себя в понимании и осуществлении этой идеи", - говорит карма-йог. Когда мысль о добре станет частью его природы, он не будет искать внешних побуждений к добру. Будем делать добро, потому что хорошо делать добро. "Кто делает хорошие дела, хотя бы для того чтобы попасть на небо, связывает себя", - говорит карма-йог. Всякий труд, исполненный с малейшим эгоистичным мотивом, вместо того чтобы освободить нас, кует нам новую цепь.
Итак, единственный путь состоит в том, чтобы отказаться от плодов работы, отрешиться от них. Знайте, что мир - не мы, и мы - не мир, что мы - не тело; что мы в действительности не работаем. Мы - наше высшее "Я" - вечно пребываем в мире и покое. Зачем нам связывать себя чем бы то ни было? Каждое бескорыстное дело, совершенное нами, вместо того чтобы выковать новую цепь, разорвет одно звено в оковах, которые уже существуют. Каждая добрая мысль, посылаемая нами в мир без помысла о награде, разорвет одно звено цепи и будет все больше и больше очищать нас, пока мы не станем чистейшими из смертных. Однако все это может показаться слишком восторженно философским, слишком теоретическим и имеющим мало практического значения. Я читал немало возражений против "Бхагавадгиты", и многие из возражавших утверждали, что без побуждений нельзя работать. Авторы их, по-видимому, не видели бескорыстной работы, совершенной не под влиянием фанатизма.
Позвольте в заключение сказать несколько слов об одном человеке, в совершенстве осуществившем учение о карма-йоге. Человек этот - Будда. Все пророки в мире, за исключением Будды, были побуждаемы к бескорыстному труду внешними мотивами. Мировые пророки, за исключением одного Будды, делятся на две категории; одни из них утверждают, что они - воплощение Бога на земле; другие считают себя лишь посланниками Его; и обе категории заимствуют импульс к работе извне, ждут награды извне, как бы высоко духовен ни был их язык. Но из всех пророков один только Будда сказал: "Я не хочу знать ваших теорий о Боге. Какая польза в обсуждении тонких доктрин о душе? Будьте добры и делайте добро. Это приведет вас к свободе и к истине, какова бы она ни была". В своей жизни он не имел абсолютно никаких личных мотивов; а кто работал больше его? Укажите в истории человека, поднявшегося выше его. Весь человеческий род воспроизвел лишь один такой характер, одну такую высокую философию, одно такое всеобъемлющее сострадание. Этот великий философ, проповедовавший высочайшую философию, питал, однако, глубокое сострадание к малейшим тварям и никогда ничего не требовал для себя. Он был идеальный карма-йог, действовавший всецело без личных мотивов, и история человечества удостоверяет, что он был величайший из рожденных людей, что он представлял собой вне всякого сравнения величайшее сочетание ума и сердца, величайшую духовную силу, когда-либо проявившуюся на земле. Он первый великий преобразователь в мире. Он первый посмел сказать: "Верьте не потому, что существуют такие или другие древние рукописи и не потому, что это ваша национальная вера, которой вас учили с детства. Обсудите свою веру, проанализируйте ее, и, если вы найдете, что она может приносить добро людям, проводите ее в жизнь сами и помогайте другим жить согласно с нею".
Лучше всего работает тот, кто работает без всякого личного мотива, - не из-за денег, не из-за славы, не 189 из-за чего-либо другого. И, когда человек может работать так, без всякого пристрастия, он становится Буддой, и из него исходит такая сила труда, которая может изменить весь мир. Такой человек представляет собой высший идеал карма-йоги.
 

<<1>> Самый низший класс в Индии, состоящий из охотников и мясников.



Свами Вивекананда 
Практическая веданта
 
Часть 1
(Лондон, 10 ноября 1896 г.)
 
Меня просили сказать хотя несколько слов о практическом значении философии веданты. Я говорил уже, что, как теория, философия эта несомненно хороша; но как применить ее к практике? Всякая теория, если она непрактична, решительно ничего не стоит, за исключением разве того, что может служить гимнастикой для ума. Поэтому и веданта, чтобы стать религией, должна быть вполне практична и применима во всех областях нашей жизни. Но этого еще недостаточно; веданта проповедует единство жизни во всем, и - следовательно - раз она становится религией, кажущееся различие между религией и жизнью должно исчезнуть. Религиозные идеалы должны обнимать все поле жизни, проникать каждую нашу мысль и все больше и больше выражаться в нашей деятельности.
Дальше я перейду постепенно к практической стороне веданты; но настоящая серия лекций предназначена быть основанием учения, и потому нам следует прежде всего рассмотреть теории и проследить, как они вырабатывались, зарождаясь в лесах и переходя на улицы шумных городов. Заметим, впрочем, что многие из них получили свое начало не в уединенных убежищах лесов, но исходили с тронов, от людей, занятых больше чем кто-нибудь в этой полной суеты жизни, - от царей на тронах.
Шветакету был сын Аруни, мудреца и - вероятнее всего - отшельника. Он вырос в лесу, но потом пошел в город Панчалас и там явился ко двору царя Правахана Джайвали. Царь спросил его: "Знаешь ли ты, как люди уходят отсюда, умирая?" - "Нет, господин". - "Знаешь ли, как мертвые возвращаются сюда?" - "Нет, господин". - "Знаешь ли, как живут отцы и боги"? - "Нет, господин". Тогда Шветакету были предложены другие вопросы, и, так как он не мог на них ответить, то царь сказал ему, что он ничего не знает. Мальчик отправился назад к отцу, передал ему разговор с царем, и отец сказал ему, что и он не знает, как ответить на вопросы царя. После того, они оба отправились к царю и просили его научить их этой премудрости. Царь сказал им, что эта наука, эта философия, была до сих пор известна только царям, даже жрецы ничего не знали о ней. Тем не менее он стал учить их тому, что сам знал по этому предмету. Таким образом, в разных Упанишадах мы находим одну и ту же мысль, что философия веданты представляет собою не результат размышлений в лесах, но большею частью была продумана и изложена умами, больше всего занятыми нашими житейскими делами. Мы не знаем людей более занятых, чем абсолютные монархи, неограниченно властвующие над миллионами народа, а вместе с тем, эти правители были и глубокими мыслителями.
Это уже показывает, что философия веданты должна быть очень практична. Позже, когда мы дойдем до "Бхагавадгиты", заключающей в себе лучшие комментарии к философии веданты, с которыми вы, может быть, уже знакомы, мы найдем сцену того, как на поле битвы Кришна учит этой философии Арджуну, и на каждой странице Гиты увидим ясно выраженное требование самой напряженной деятельности, в основании которой лежит безусловное спокойствие. Эта идея называется секретом труда, и осуществление ее составляет цель веданты. Бездеятельность, понимая ее в смысле пассивности, не может быть целью. Если бы она составляла цель, стены, нас окружающие, оказались бы более разумными, чем мы, так как они бездеятельны. Глыба земли, древесный пень были бы величайшими мудрецами, потому что они инертны. И бездеятельность не становится деятельностью, хотя бы и сопровождалась страстью. Настоящая деятельность, составляющая цель веданты, соединена с неизменным спокойствием, тем спокойствием, которое не может быть расстроено, тою уравновешенностью ума, которую ничто происходящее вок 1000 руг не в состоянии нарушить. И мы все, из собственного житейского опыта, знаем, что это лучшее состояние для работы. Меня часто спрашивали, как можно работать, если не испытываешь страсти, которая обыкновенно чувствуется при работе. Я так же думал много лет назад; но став старше и более опытным, я нашел, что это неверно. Чем меньше страсти, тем лучше идет работа. Чем мы спокойнее, тем лучше себя чувствуем и тем больше сделаем. Давая свободу нашим чувствам, мы тратим много энергии, расшатываем наши нервы, беспокоим ум и производим очень мало работы. Энергия, которая должна перейти в действие, тратится, как ничего не приносящее чувство. Вся энергия расходуется полезно только тогда, когда ум вполне спокоен и сосредоточен. И, читая биографии величайших деятелей, каких когда-либо создал мир, вы видите, что все они были удивительно спокойные люди; ничто не могло вывести их из равновесия. Если человек сердится, он многого не сделает; не склонный же сердиться всегда работает успешнее. Всякий поддающийся гневу, ненависти, или какой-либо другой страсти, не в состоянии трудиться с пользою; он только изводит себя, не достигая никаких результатов. Наибольшее количество работы производит спокойный, уравновешенный ум.
Веданта указывает идеал, а идеал, как мы знаем, всегда далек от всего реального, или, как говорят, практичного. В окружающей нас среде мы замечаем два стремления; одно - приспособить идеал к жизни, и другое - согласовать жизнь с идеалом. Помнить это чрезвычайно важно, так как эти стремления являются для нас серьезными искушениями. Я думаю, что мог совершать только известный род поступков, большая часть которых дурны, будучи результатом страстей, гнева, ненависти или эгоизма. И вот, если кто-нибудь придет ко мне проповедовать идеал, прежде всего требующий, чтоб я отказался от своего эгоизма, от потворства своим страстям, я найду этот идеал непрактичным. Но когда человек явится с идеалом, оправдывающим мой эгоизм, примиряющим меня со всеми моими подлостями, я тотчас обрадуюсь и с жадностью наброшусь на его идеал; он окажется для меня самым подходящим. Слову "практический", подобно слову "правоверный", придается разное значение. "Моя религия - правоверна, ваша - ересь". То же и с практичностью. Только то и практично, что я считаю таким. Если я лавочник, для меня единственное практичное занятие - торговля. Если я вор, я считаю практичным знанием только умение красть; все остальное непрактично. Все мы употребляем слово "практичный" в применении к тому, что мы в данном положении и обстоятельствах можем делать. Поэтому я попрошу вас усвоить, что веданта, хотя и чрезвычайно практична, но только в смысле идеала. Проповедуемый ею идеал, как он ни высок, не недостижим, и все-таки он достаточно высок для идеала. Результат всего учения веданты выражается в словах: "Ты - Тот!", т. е., ты - Бог! Все отдельные ее рассуждения и умозаключения приводят нас к понятию о душе, чистой и всеведущей; она нам показывает, что такие суеверные представления, как рождение и смерть, - чистая нелепость, когда мы говорим о душе. Душа никогда не рождается и никогда не умирает, и такие мысли, как "я должен умереть", или "я боюсь умереть", - просто предрассудки. Предрассудок также мысль: "я не могу это сделать или не сделать". Я могу сделать все. Веданта прежде всего говорит человеку, чтоб он верил в себя. Некоторые религии называют человека, неверующего в личного Бога, атеистом; веданта же говорит, что атеист тот, кто не верует в себя. Атеизмом веданта называет отсутствие веры в величие вашей собственной души. Для многих это, без сомнения, ужасная идея, и большинство из нас думает, что такой идеал никогда не может быть достигнут; но веданта утверждает, что он достижим для каждого нас. Ни различие расы, пола, или возраста, ни что-либо другое не составляет препятствия к осуществлению этого идеала, так как эта философия показывает, что он уже осуществлен.
Все силы во вселенной уже принадлежат нам. И мы сами закрываем себе руками глаза и кричим, что темно. Знайте, что вокруг нас нет тьмы. Уберите руки 1000 от глаз, и вы увидите, что свет всегда окружал вас, а тьма и слабость никогда не существовали. Мы безумцы, когда кричим, что мы слабы; безумцы, когда кричим, что мы порочны. Веданта настаивает, что не только этот идеал осуществим, но что он всегда был таким, и что, представляясь идеалом, он на самом деле - действительность, наша собственная природа. Все прочее, что вы видите, не настоящее, фальшивое. Говоря: "я ничтожное смертное существо", вы говорите неправду, обманываете, гипнотизируете себя, заставляя думать, что вы нечто гадкое, слабое, жалкое.
Веданта не признает никакого греха, никакого заблуждения и утверждает, что величайшее заблуждение является только тогда, когда вы говорите, что вы слабы, что вы грешное, несчастное создание, или что у вас нет силы, и вы не можете сделать то или это. Всякий раз, когда вы думаете так, вы, так сказать, приклепываете лишнее звено к цепи, которая удерживает вас внизу, накладываете на вашу душу новый слой гипноза. Поэтому неправ тот, кто думает, что он слаб или порочен; он вносит в мир дурную мысль. Мы не должны забывать, что веданта вовсе не старается примирить с настоящей жизнью, жизнью гипноза, ложною жизнью, которую мы считаем идеалом; эта фальшивая жизнь должна исчезнуть, а вместо нее должна проявиться и засиять реальность, всегда находящаяся позади нее. Ни один человек не становится чище; он только кажется более или менее чистым, в зависимости от большего или меньшего проявления его совершенной чистоты. Зло спадает, и природная чистота души начинает проявляться. У нас уже есть бесконечная чистота, равно как свобода, любовь и могущество.
Веданта говорит также, что это может быть осуществлено не только в дебрях лесов или в глубинах пещер. Мы только что видели, что первые, открывшие нам эти истины, не жили ни в лесах, ни в пещерах и даже не вели обыкновенный образ жизни. Наоборот, есть полное основание думать, что это были самые занятые люди, командовавшие армиями, занимавшие троны и заботившиеся о благосостоянии своих подданных, и это в дни абсолютных монархий, а не теперь, когда короли, в большинстве случаев, уравнены в своем влиянии на ход событий с теми эффектными, но лишенными всякого значения фигурами, которые помещались раньше на носовой части кораблей... И при всем том они находили время обдумывать эти идеи, осуществлять их и проповедовать человечеству. Насколько же осуществимее они для нас, чья жизнь, сравнительно с их жизнью, постоянный досуг! Для нас позор, что мы не можем их осуществить, имея все время сравнительно свободным и очень мало дела. Мои нужды - ничто, по сравнению с нуждами каждого из тех древних абсолютных монархов. Можно ли сравнивать требования от меня с тем, что требовалось от Арджуны на поле сражения при Курукшетре, когда он командовал огромной армией и все-таки находил время, среди шума битвы, беседовать о самых высших философских вопросах и проводить их в жизнь. Мы, в нашей, сравнительно свободной и значительно более легкой и удобной, жизни, не имеем права делать меньше. Большинство из нас имели бы больше, чем мы думаем, возможности делать добро, если бы только захотели употребить на это наше время. При желании и том количестве свободного времени, которым располага