а.
     Он вынул таз из-под кровати и поставил перед ней, но она дернулась, и
он упал на пол с глухим грохотом, который Ник не услышал. Он подобрал  таз
и держал его в руках, наблюдая за ней.
     - Джонни! - вскрикнула она. - Не могу  найти  коробку  с  иголками  и
нитками! Ее нет в шкафу!
     Никогда еще ему не приходилось так горько сожалеть  о  своей  немоте,
так как в последние два дня. Брейсмен, методистский священник, был  с  ней
двадцать третьего числа, когда пришел Ник. Он читал ей библию в  гостиной,
но было видно, что он нервничает  и  ему  не  терпится  уйти.  Легко  было
понять,  почему.  Жар  придал  ее  внешности  какое-то  розовое,   девичье
свечение, которое никак  не  вязалось  с  ее  горем.  Возможно,  священник
боялся, что она заразит его. Но скорее всего, он просто стремился поскорее
забрать семью и уйти через поля. Новости быстро передаются  по  маленькому
городку, и многие уже решили уйти из Шойо.
     После  того,  как  около  двух  суток  назад   Брейсмен   ушел,   все
превратилось в какой-то кошмар наяву. Миссис Бейкер стало хуже,  настолько
хуже, что Ник боялся, как бы она не умерла до захода солнца.
     К тому же, он не мог быть с  ней  постоянно.  Он  принес  заключенным
ленч, но Винс Хоган был не в состоянии есть. Он бредил.  Майк  Чайлдрес  и
Билли Уорнер хотели, чтобы он их выпустил, но Ник не  мог  заставить  себя
сделать это. И дело было не в страхе - вряд ли они стали бы терять  время,
мстя ему за свои  обиды.  Они  поспешили  бы  сбежать  из  Шойо  вместе  с
остальными. Но у  него  было  чувство  ответственности.  Он  дал  обещание
человеку, который уже умер. Наверняка рано или  поздно  патрульная  служба
штата возьмет дело в свои руки и заберет их отсюда.
     В  нижнем  ящике  письменного  стола  Бейкера  он  нашел   кобуру   с
револьвером сорок пятого калибра и после  некоторого  колебания  надел  ее
себе на пояс.
     После полудня двадцать  третьего  числа  он  открыл  камеру  Винса  и
положил ему на лоб, грудь и шею по пакету со льдом. Винс  открыл  глаза  и
посмотрел на Ника с такой молчаливой и отчаянной просьбой  о  помощи,  что
Нику внезапно захотелось  что-то  сказать  ему  -  что-то,  что  могло  бы
принести ему хотя бы секундное облегчение.  Пока  он  заботился  о  Винсе,
Билли и Майк не переставали кричать. Когда  он  поднимал  голову,  он  мог
прочесть у них на губах различные фразы, сводившиеся к одной  единственной
просьбе: "Пожалуйста, выпусти нас". Ник  старался  держаться  подальше  от
них. Он уже знал о том, что паника делает людей опасными.
     В этот день он мотался взад и вперед по почти пустым  улицам,  каждый
раз ожидая найти труп Винса Хогана или Джейн  Бейкер.  Он  искал  взглядом
машину доктора Сомса, но так ни разу и не увидел ее. В тот день  несколько
магазинов по-прежнему оставались открытыми, но Ник все более  убеждался  в
том, что город постепенно пустеет. Люди покидали город,  уходя  по  лесным
тропинкам и просекам, а, возможно, даже пересекая вброд реку Шойо.
     Сразу же после захода солнца он оказался в доме  Бейкеров  и  увидел,
что Джейн, неуклюже передвигаясь по  кухне  в  своем  халате  для  ванной,
заваривает чай. Когда Ник вошел, она посмотрела на него с  благодарностью,
и он заметил, что жар у нее спал.
     - Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты ухаживал за мной, - сказала
она спокойно. - Я чувствую себя гораздо лучше. Не хочешь ли чашку чая? - В
этот момент она расплакалась.
     Он подошел в ней, опасаясь, что она может потерять сознание и  упасть
на раскаленную плиту.
     Она взяла его за руку, чтобы устоять на ногах, и положила голову  ему
на грудь.
     - Джонни, - сказала она в сгустившихся сумерках. - Бедный мой Джонни.
     Если б он только мог говорить, - подумал Ник мрачно. Но он мог только
покрепче обнять ее и подвести к стулу.
     - Чай...
     Он указал на себя и усадил ее на стул.
     -  Ладно,  -  сказала  она.  -  Мне   действительно   лучше.   Просто
удивительно. Это просто... просто... - Она закрыла лицо руками.
     Он налил горячего чая и поставил чашки на стол. Некоторое  время  они
пили чай в молчание. Она держала  чашку  двумя  руками,  словно  маленький
ребенок. Наконец она поставила чашку на стол и спросила:
     - Сколько людей в городе больны, Ник?
     "Точно не знаю, - написал Ник. - Но дела чертовски плохи".
     - Ты видел доктора?
     "Последний раз - утром".
     - Эм может заразиться, если не будет осторожен, - сказала она.  -  Но
ведь он будет осторожен, правда, Ник?
     Ник кивнул и попытался улыбнуться.
     - А что с арестованными? Патруль их забрал?
     "Нет, - написал Ник. - Хоган очень болен. Я делаю, что  могу.  Другие
хотят, чтобы я их отпустил, пока Хоган не заразит их".
     - Но ты же не станешь их выпускать?
     "Нет, - написал Ник, а мгновение спустя добавил:  -  Вам  надо  снова
лечь в постель. Вам нужен отдых".
     Она улыбнулась ему. Ник заметил у нее на  шее  темные  припухлости  и
усомнился в том, что кризис для нее уже миновал.
     - Да. Я, наверное, просплю двенадцать часов подряд. Странно как-то: я
сплю, а Джон мертв... Знаешь, в это очень трудно поверить. -  Он  сжал  ее
руку. Она болезненно улыбнулась.  -  Со  временем,  может  быть,  появится
кто-то другой, ради кого стоит жить. Ты отнес арестованным ужин, Ник?
     Ник покачал головой.
     - Обязательно надо это сделать. Почему бы тебе не взять машину Джона?
     "Я не умею водить, - написал Ник. - Спасибо. Я  пройдусь  до  стоянки
грузовиков. Это недалеко. Зайду к вам утром".
     - Да, - сказала она. - Прекрасно.
     Он поднялся и сурово указал на чашку с чаем.
     - До капли, - пообещала она.


     От нее он отправился прямо на  стоянку  грузовиков.  На  окне  висела
табличка ЗАКРЫТО. Никто не откликнулся на стук. Он подумал,  что  в  таких
обстоятельствах у него есть право войти в  помещение  силой  -  в  копилке
шерифа хватит денег, чтобы оплатить ущерб.
     Он разбил дверное стекло над замком и отпер входную дверь.  Помещение
казалось призрачным даже со включенным  светом:  музыкальный  автомат  был
темен и мертв, никого не  было  перед  столом  с  видеоиграми,  гриль  был
закрыт.
     Ник зажарил несколько гамбургеров на газовой плите  и  положил  их  в
мешок. К этому он добавил бутылку  молока  и  половину  яблочного  пирога.
Потом он пошел обратно в тюрьму, оставив на прилавке записку  о  том,  кто
вторгся в помещение и с какой целью это было сделано.
     Винс Хоган был мертв. Он лежал  на  полу  своей  камеры  в  окружении
тающего льда и сырых полотенец. Перед  смертью  он  расцарапал  себе  шею,
словно сопротивляясь какому-то невидимому душителю.  Кончики  пальцев  его
были окровавлены. Над ним кружились мухи.
     - Ну, а _т_е_п_е_р_ь_ ты нас выпустишь? - спросил Майк Чайлдрес. - Он
умер. Ну что, чушка херова, ты доволен? Насладился  местью?  Теперь  и  он
заболел. - Он указал на Билли Уорнера.
     Билли был в ужасе. На шее и на  щеках  у  него  выступили  чахоточные
красные пятна. Рукав его рубашки, которым он  постоянно  утирал  нос,  был
весь в соплях.
     - Это неправда!  -  истерично  закричал  он.  -  Неправда,  неправда,
гнусная ложь! Это не... - Неожиданно начал чихать,  согнувшись  пополам  и
исторгая из себя слюну и слизь.
     - Видишь? - спросил Майк. - Ну что? Доволен, херова полоумная  чушка?
Выпусти меня! Можешь оставить его, если тебе так хочется, но выпусти меня.
Это же убийство, настоящее хладнокровное убийство - вот что это такое!
     Ник подождал, пока он не устанет, а потом пропихнул еду  в  щели  под
дверями камер с помощью щетки. Билли Уорнер кинул на него тупой  взгляд  и
начал есть.
     Майк разбил свой стакан молока о решетку.  Два  своих  гамбургера  он
расплющил о покрытую надписями с рисунками заднюю стену  камеры.  Один  из
них прилип  к  стене  в  окружении  брызг  горчицы,  кетчупа  и  приправы,
гротескно напоминая картину Джексона  Поллока.  Он  растоптал  свой  кусок
яблочного пирога. Во все  стороны  полетели  кусочки  яблока.  Пластиковая
тарелочка треснула.
     - У меня голодовка! - завопил он. - Я отказываюсь от еды!  Скорее  ты
с®ешь мой член, чем я с®ем что-нибудь из твоих подачек, понял,  глухонемая
жопа? Ты у меня...
     Ник  отвернулся,  и  немедленно  воцарилась  тишина.  Он  вернулся  в
кабинет, чувствуя себя испуганным и не зная, что делать. Если бы  он  умел
водить, он бы их сам отвез в Кэмден. Но водить он не умеет.  А  надо  ведь
еще подумать и о Винсе. Нельзя же оставить его лежать на  полу  на  поживу
мухам.
     В кабинете было еще две двери. За одной оказался встроенный шкаф  для
одежды, а за другой  -  ведущая  вниз  лестница.  Внизу  оказалась  что-то
среднее между подвалом и складом. Там было прохладно. Этого  достаточно  -
по крайней мере, на какое-то время.
     Он попытался поднять тело. Исходивший  от  трупа  тошнотворный  запах
чуть не вывернул его желудок наизнанку. Винс  оказался  для  него  слишком
тяжел. Тогда он взял его под  руки  и  вытащил  из  камеры.  Голова  Винса
запрокинулась и словно бы просила Ника о том, чтобы он был поосторожнее.
     На то, чтобы оттащить тяжелое  тело  Винса  в  подвал,  потребовалось
десять минут. Ник уложил его на бетонный пол и  накрыл  взятым  из  камеры
армейским одеялом.
     Потом он попытался уснуть, но удалось ему это лишь  под  утро,  когда
двадцать третье июня уже сменилось двадцать четвертым. Сны его были  очень
явственными  и  иногда  пугали  его.  Все  чаще  и  чаще  последнее  время
содержание их оказывалось зловещим  и  имевшим  какой-то  тайный,  скрытый
смысл. Во сне у него возникало ощущение,  что  нормальный  мир  потихоньку
превращается в то место, где грудных детей приносят в жертву за  закрытыми
ставнями, и огромные черные  механизмы  с  грохотом  работают  в  запертых
подвальных помещениях.
     И, разумеется, был еще и личный страх - страх того, что однажды и сам
он проснется больным.
     Спал он мало. Последний приснившийся ему сон он  уже  видел  недавно:
поле кукурузы, теплый запах растений, ощущение  того,  что  что-то  -  или
кто-то - очень доброе и надежное уже близко.  Ощущение  _д_о_м_а_.  И  это
ощущение уступает место ледяному ужасу,  когда  он  понимает,  что  кто-то
следит за ним из кукурузных зарослей. Он проснулся  в  поту.  Он  поставил
кофе и пошел проверить двух своих подопечных.
     Майк Чайлдрес был в слезах. За спиной у  него  гамбургер  по-прежнему
висел, прилипнув к стене.
     - Теперь-то ты доволен? Я тоже заразился. Разве ты  не  этого  хотел?
Разве это не месть? Послушай, я дышу, как паровоз на под®еме!
     Но Ника в первую очередь интересовал Билли Уорнер, в  бессознательном
состоянии лежавший на своей койке. Шея его распухла и почернела. Грудь его
судорожно вздымалась.
     Ник выбежал из тюрьмы и заспешил к дому  Бейкеров.  Он  нажал  кнопку
звонка. Через краткий промежуток времени, который,  казалось  ему,  длился
целый час, Джейн открыла дверь. Лицо ее вновь  было  покрыто  лихорадочным
потом. Она не бредила, но говорила медленно и нечетко. Губы ее распухли.
     - Ник. Входи. Что случилось?
     "В.Хоган умер прошлым вечером.  Кажется,  Уорнер  умирает.  Он  очень
сильно болен. Видели ли вы доктора Сомса?"
     Она покачала головой, чихнула и пошатнулась. Ник обнял ее за плечи  и
подвел к стулу. Он написал: "Не могли бы вы позвонить ему от моего имени?"
     - Да, конечно. Принеси мне телефон,  Ник.  Кажется...  ночью  у  меня
начался повторный приступ.
     Он принес телефон, и она набрала номер Сомса.  После  того,  как  она
более полминуты неподвижно держала трубку, он понял, что ответа не будет.
     Она попыталась позвонить ему домой, потом-домой его медсестре. Ответа
не было.
     - Попробую позвонить в патрульную службу штата, - сказала она, но  ей
пришлось положить трубку уже после первой  цифры.  -  Похоже,  за  пределы
города до сих пор нельзя дозвониться. После единицы  сразу  же  начинаются
гудки. - Она слабо улыбнулась ему, и слезы беспомощно  потекли  у  нее  по
щекам. - Бедный Ник, - сказала она. - Бедная я.  Бедные  все.  Помоги  мне
подняться наверх, пожалуйста. Я очень ослабела и задыхаюсь. Похоже,  скоро
мы с Джоном будем опять вместе. - Он посмотрел на нее и  вновь  с  горечью
подумал о своей немоте. - Если ты поможешь мне, то я, пожалуй, прилягу.
     Он довел ее до спальни, а потом написал: "Я вернусь".
     - Спасибо, Ник. Ты хороший мальчик... - Она уже начала погружаться  в
сон.
     Ник вышел из дома и остановился на  дорожке,  не  зная,  что  же  ему
делать дальше. Если бы  он  мог  водить  машину,  возможно,  он  сумел  бы
что-нибудь сделать. Но...
     На лужайке перед домом на противоположной  стороне  улицы  он  увидел
детский велосипед. Он подошел к дому,  окна  которого  были  зашторены,  и
постучал в дверь. Никто не отозвался  несмотря  на  то,  что  он  постучал
несколько раз.
     Он подошел к велосипеду. Велосипед был небольшим,  но  не  настолько,
чтобы он не смог с ним  управиться.  Конечно,  выглядеть  он  будет  очень
нелепо, но едва ли в Шойо остался кто-нибудь, склонный к насмешкам.
     Он сел на велосипед и неуклюже поехал вверх по  главной  улице,  мимо
тюрьмы, потом на восток по шоссе N_63, в том направлении, где  Джо  Редман
видел солдат, замаскированных под дорожную бригаду. Если  они  по-прежнему
там и если они действительно солдаты, то Ник препоручит  им  охрану  Билли
Уорнера и Майка Чайлдреса. Разумеется, речь может идти о  двоих  только  в
том случае, если Билли все еще жив. Раз уж эти люди ввели в Шойо карантин,
то местные заключенные - на их ответственности.
     Путь занял у него около часа. Но когда он  добрался,  ни  солдат,  ни
дорожной бригады на месте не оказалось.  Дорога  была  взорвана,  но  Нику
показалось, что по ней вполне  можно  проехать,  если  не  слишком  беречь
автомобильные рессоры.
     Черное облачко привлекло его внимание, и в тот же миг ветер донес  до
него густой, тошнотворный запах разложения. Облачко оказалось роем мух. Он
наклонился над  ямой  посередине  дороги.  В  яме,  рядом  с  новенькой  и
блестящей водопроводной трубой, лежали тела  четырех  человек.  Их  шеи  и
распухшие лица были черного цвета. Ник не знал, были ли это солдаты, и  не
стал  подходить  ближе.  Он  сказал  себе,  что  надо  вернуться  назад  к
велосипеду, что здесь нечего бояться,  что  они  мертвы,  а  мертвые,  как
известно, не кусаются. Однако, им овладела паника.  На  обратном  пути  он
налетел на камень и разбил велосипед. Сам он перелетел  через  руль,  ушиб
голову и содрал в кровь руки. Лишь мгновение он помедлил  посреди  дороги.
Его била дрожь.


     Весь следующий час он провел, пытаясь достучаться  и  дозвониться  до
кого-нибудь из оставшихся в живых обитателей Шойо. Сам  он  был  в  полном
порядке, и наверняка должен же быть еще кто-нибудь, кто не заразился  этой
штукой. Кто-нибудь обязательно найдется - мужчина, женщина, подросток -  и
скажет ему: "О, да, да. Давай отвезем их в Кэмден." Или что-нибудь в  этом
роде.
     Но на его стуки  и  звонки  ответили  меньше  двенадцати  раз.  Дверь
открывалась на длину цепочки,  и  больное,  но  исполненное  надежды  лицо
смотрело на Ника. Потом надежда умирала, человек  за  дверью  отрицательно
качал головой, и дверь закрывалась. Если б Ник мог говорить, то он  сказал
бы им, что раз они могут ходить, то смогут и повести машину.  А  если  они
отвезут арестованных в Кэмден, то и сами смогут  попасть  в  госпиталь.  А
тогда их вылечат. Но говорить он не мог.
     Но в большинстве домов вообще никто не откликался. В конце концов  он
изнемог. Им овладевало зловещее ощущение из сна,  и  уже  невозможно  было
бороться с мыслью о том, что он стучит  в  двери  гробниц,  стучит,  чтобы
разбудить мертвых, и рано или поздно трупы станут  отвечать  ему.  Ему  не
слишком помогло даже соображение  о  том,  что  большинство  домов  просто
остались пустыми после того, как их обитатели уехали в  Кэмден,  Эльдорадо
или Тексаркану.
     Он вернулся в дом Бейкеров. Джейн Бейкер глубоко спала.  Лоб  ее  был
прохладным, но на этот раз его это не так обнадежило.
     Наступил полдень. Ник снова пошел на стоянку. В столовой он  разогрел
две банки супа и перелил их в термос. Молоко в холодильнике,  похоже,  еще
не успело испортиться, так что он захватил одну бутылку.
     Билли Уорнер был уже  мертв.  Увидев  Ника,  Майк  начал  истерически
хихикать.
     - Двоим - хана, а третий на  подходе!  Двоим  -  хана,  а  третий  на
подходе! Месть свершается! Так? Так?
     Ник осторожно пропихнул под дверь Термос с  супом  и  большой  стакан
молока. Мелкими глотками Майк стал пить суп прямо из термоса.
     - Хочешь знать, как я себя чувствую? - спросил Майк.
     Ник кивнул.
     - Точно так же, как утром, когда  ты  ушел.  Я  выхаркал  целый  фунт
соплей. - Он с надеждой посмотрел на Ника. - Моя мама всегда говорила, что
если мокрота отходит, то ты  идешь  на  поправку.  Может,  у  меня  легкий
случай, а? Как ты думаешь, это возможно?
     Ник пожал плечами.
     - Послушай, парень, выпусти меня. Я умоляю тебя.
     Ник задумался.
     - Черт, у тебя же есть пушка. Но ты мне все равно не нужен. Я  просто
хочу выбраться из этого города Дай мне  шанс.  Не  оставляй  меня  в  этой
крысоловке.
     Ник вернулся в  кабинет  и  открыл  ящик  стола.  Логика  Майка  была
безупречной:  бессмысленно  было  думать,  что  кто-нибудь  наконец   сюда
заявится, чтобы забрать арестованных. Он взял ключи и  пошел  обратно.  Он
нашел в связке нужный ключ с белой биркой и просунул его сквозь решетку.
     - Спасибо, - забормотал Майк. - Спасибо.  Прости,  что  избили  тебя.
Честное слово, это все Рэй придумал. Мы с Винсом пытались его  отговорить,
но когда он напьется, он как безумный... - Ключ повернулся  в  замке.  Ник
отступил и положил руку на рукоять револьвера.
     Дверь камеры распахнулась, и Майк вышел.
     - Я не отказываюсь от своих слов, - сказал он. - Все что  мне  нужно,
это выбраться из города.
     Когда Ник вышел на улицу, он увидел, что  Майк  стоит  на  обочине  и
смотрит на пустынный город.
     - Боже мой, - прошептал он и обернулся к Нику. - Все они? Все они?
     Ник кивнул, все еще держа руку на рукоятке.
     Майк начал говорить что-то еще,  но  фраза  была  прервана  припадком
кашля Он прикрыл рот рукой, а потом утерся.
     - Пойду-ка я поскорей отсюда, - сказал он. - Ты неплохо  соображаешь,
парень, и сделаешь то же самое. Это что-то вроде чумы.
     Ник пожал плечами, и Майк пошел по  дороге.  Он  шел  все  быстрее  и
быстрее, а в конце концов пустился бежать. Ник смотрел ему вслед, пока тот
не скрылся из вида, а потом вернулся  в  помещение.  Больше  он  Майка  не
видел. На сердце у него полегчало, и появилась внезапная уверенность,  что
он поступил правильно. Он лег на койку и почти сразу же погрузился в сон.


     Проснулся он только под вечер. Над холмами бушевала гроза. Он не  мог
слышать удары грома, но видел бело-голубые вспышки молнии. До  Шойо  гроза
так и не дошла.
     Ник побывал в столовой на стоянке  грузовиков  и  приготовил  супа  и
сэндвичей на двух человек. Ему показалось, что было что-то жуткое  в  том,
что уличные фонари по-прежнему горели. Он положил еду в пакет, и по пути к
дому  Бейкеров  за   ним   следовало   несколько   изголодавшихся   собак,
по-видимому, привлеченных запахом  пищи.  Ник  вытащил  револьвер,  но  не
отважился пустить его в ход до тех пор, пока одна из собак чуть не укусила
его. Тогда он нажал на курок, и пуля прочертила  на  асфальте  серебристую
борозду в пяти футах от  него.  Звука  он,  естественно,  не  услышал,  но
почувствовал отдачу. Собаки разбежались. Джейн спала. Лоб и щеки  ее  были
горячими, дыхание было медленным  и  затрудненным.  Выглядела  она  ужасно
измученной и осунувшейся. Ник смочил салфетку в холодной воде и  вытер  ей
лицо. Он оставил еду на ночном столике, спустился