Д. КИН

                             ПРИДИ И ВОЗЬМИ




                               КУЧА ШЛАМА

     Шесть человек, лежавших на принесенной прибоем  куче  веток,  тины  и
ила, были мертвы. Это произошло несколько дней назад.
     "От голода и жажды..." - подумал Кейд.
     Он обратил взор к невысокой зеленой  кайме,  кажущейся  призрачной  в
блеске  разгорающегося  дня.   Материк   находился   отсюда   в   каких-то
восемнадцати милях. Но с точки зрения людей, валяющихся на бесплодной куче
шлама,  он  мог  находиться  в  восемнадцати  сотнях  миль!   Суда   редко
заглядывали  сюда.  Изредка  проплывала  простая  рыбачья   лодка,   чтобы
укоротить путь к Гранд Терре или Бараторий Бэй, или суденышко охотников из
Нового Орлеана в поисках диких уток и гарпонов.
     Невысокий, коренастый крепыш  по  имени  Кейд,  на  котором  не  было
ничего, кроме видавших виды старых  джинсов,  зажег  плиту  на  камбузе  и
поставил на нее кофейник. Затем, сунув в рот первую в этот день  сигарету,
он вернулся на открытый кокпит судна и возобновил  изучение  трупов.  Утро
было теплым, жара ожидалась днем. Над неподвижной водой было так тихо, что
его подсознательно переполошила  эта  мертвая  тишина.  Насколько  он  мог
судить, не спуская шлюпку, чтобы подплыть к берегу, двое из мертвецов были
китайцами, четверо других могли быть представителями любой национальности.
     Кейд сплюнул на зеркальную  поверхность  воды.  Похоже,  что  кое-кто
по-прежнему занимался старым бизнесом. Сейчас он  пожалел,  что  вчерашним
вечером не поставил якорь в другом месте. Но вечером было  слишком  темно,
чтобы разглядеть трупы. Если бы только знать, он бы  прошел  не  менее  40
миль к югу от кучи шлама. Когда кофейник закипел, он заставил себя  выпить
чашку черной жидкости и закурил  вторую  сигарету,  усевшись  на  один  из
стульев, предназначенных для рыбной ловли. Стул был  прикреплен  к  палубе
большими болтами.
     Он  заставил  себя  восхищаться  изящными   линиями   своего   нового
38-футового судна. Кейд продолжал думать о  том,  как  приятно  сидеть  на
солнышке, чувствовать дуновение морского ветерка на  коже.  Какое  счастье
делать то, что тебе заблагорассудится. Малу, Кидачи, Пхеньян,  Панмуйом  -
быстро превращались в названия далеких мест из дурного сна.
     Но его мысли упорно возвращались к тому же  самому.  После  двух  лет
жизни на просе, рисе, рыбных головах  его  желудок  вообще  был  подвержен
тошнотам. Было поразительно, что люди, запутавшиеся в переплетении  травы,
ветвей деревьев и ила, оставались на этом плоту так долго.  Уже  следующая
приливная волна смоет их в открытое море, и на зеленой поверхности  залива
не останется ничего, кроме водорослей, сучьев и молчания.
     Кейд налил себе вторую чашку кофе, но не успел поднести к губам,  как
расстался с содержимым  первой.  Когда  рвота  прекратилась,  он  тихонько
выругался. Можно предположить, что правительственный катер подошел слишком
быстро, и кое-кто из парней едва не был пойман с запрещенным  товаром.  Им
хорошо платили за риск.
     Подавленный, он занялся забарахлившим мотором, который  заставил  его
ночью бросить якорь. Поломка оказалась пустяковой. Когда  мотор  заработал
нормально, он заодно проверил и второй, чтобы избежать всяких случайностей
и  начал  "ощупью"  пробираться  между  отмелями.  И  лишь  оказавшись  на
глубоководье, он запустил мотор на полную мощность  и  направился  к  Саут
Пассу. Он дотронулся рукой до своих узких, как ниточка, усиков. Да, ему не
следовало никуда отсюда отклоняться. Впереди предстояло много работы.
     День не обманул его ожиданий:  жара  усиливалась.  Постепенно  дурное
настроение у него прошло, на душе стало веселее. Как приятно было  ощущать
на спине горячие солнечные лучи. Вкус соленых морских брызг на лице  Кейду
нравился. Все было вполне естественно, как бы  если  последних  двенадцати
лет никогда не было. Однако, надо быть справедливым. Он должен признаться,
что пять лет из тех двенадцати, которые он отсутствовал в Бэй Пэриш,  были
чудесными.
     Он сдвинул свою белую капитанскую фуражку на затылок, обнажив  черные
волосы. Сейчас Кейд наслаждался ходом своего  судна:  он  любил  скорость,
любил дальние морские прогулки и пил много рома. В  прошлом  у  него  было
много красивых женщин, о  которых  было  приятно  вспоминать.  Раскаленная
палуба обжигала голые ноги. Сейчас он не хотел вспоминать о Джанис.  Ведь,
по сути  дела,  она  не  имела  оснований  ждать  его.  Она  была  молода,
привлекательна. И ей пришлось самой пробивать дорогу в  жизни.  Ну,  а  за
кого он себя принимает? Оставшиеся не у дел летчики Фаберже не  котируются
в мирное время.
     День продолжал оставаться ясным  и  жарким.  К  полудню  Кейд  достиг
фарватера, но совершенно неожиданно вновь вышел  из  строя  его  новенький
мотор. Пришлось потерять целых четыре часа на его починку. К тому времени,
когда он входил в  Саут  Пасс,  залив  приобрел  пурпурную  окраску.  Мимо
Пайлстауна он проходил уже в сумерках, и было уже совсем темно,  когда  он
заглушил моторы и причалил к покосившемуся деревянному пирсу перед  старым
домом, в котором он родился.
     Ни этот дом, ни Бэй Пэриш не изменились, во  всяком  случае,  внешне.
Старое здание возле самой пристани просто стало выглядеть более запущенным
и износившимся,  чем  когда-то.  А  на  набережной  и  на  молу  появились
кое-какие новшества. Было прорыто несколько каналов.  Над  помещением  для
игры в пул  красовалась  новенькая  вывеска.  У  малюсенького  консервного
заводика были новые указатели. Он, видимо,  разорился,  и  огромная  новая
неоновая вывеска гласила:
     "Еда и питье"
     Но в целом Бэй Пэриш оставался таким же, как и 12 лет назад.  Пожилой
негр,  ловивший  рыбу  в  канале,  отставил  в  сторону  свою  жестянку  и
решительно  направился  к  тому  месту,  где  причалил  Кейд.  Старик  был
обеспокоен.
     - Извиняюсь, капитан, но это причал Кейда Кейна.
     - Да, точно! - подмигнул Кейд. - Я знаю.  Я  спешил  сюда  от  самого
Токио.
     Старик внимательно всматривался сквозь густеющую тьму.
     - Как? Матерь Божья! Не может быть!
     Он дотронулся до полей шляпы и его морщинистое лицо осветила беззубая
улыбка. Затем он повернулся и  потрусил  по  заросшей  травой  тропинке  к
городу, стремясь первым принести известие о возвращении  полковника  Кейда
Кейна с войны. Кейд больше не торопился. Все, что нужно было  сделать,  он
выполнил. Полученное им выходное пособие он потратил на  свою  шхуну  и  в
настоящий момент в его кармане осталось 5 долларов.  Это  не  пугало  его.
Кругом было сколько угодно пищи. Болота,  заливчики  и  скалы  были  полны
диким рисом, птицей, рыбой и устрицами.  Только  не  ленись.  Одна  партия
любителей рыбной ловли в неделю обеспечит ему деньги на электричество, газ
и прочие услуги. А ведь в неделе 7 дней... Естественно, все, что он должен
будет делать, так это жить в свое удовольствие.
     Закрепив судно, он ощутил страшный голод. Включив в  камбузе  фонарь,
он вскрыл жестянку с бобами,  достал  черный  хлеб,  но  первая  же  ложка
холодных бобов буквально застряла у него в горле. Нет, только не это.  Ему
захотелось выпить стакан местного апельсинового вина, закусить его  куском
свежезажаренной рыбы и яичницей с помидорами и луком. А  к  этому  горячий
хлеб с чесноком, который лучше всех печет Николин  Салватор.  Возможно,  к
этому можно еще присовокупить салат с лапками лягушек.
     От одной этой мысли у него  потекли  слюни.  О  деньгах  можно  будет
беспокоиться утром, а сейчас он пойдет куда душе  угодно.  Переодевшись  в
чистую рубашку, брюки и туфли на резиновой подошве, он зашагал по заросшей
травой дорожке. До него доносились упоительные запахи  цветущих  деревьев,
свежей рыбы, краски, пакли, морских водорослей. Кейд дышал полной  грудью.
Господи, до чего хорошо вернуться домой!
     Он прошел мимо стайки заливисто смеющихся  молоденьких  девушек.  Они
все посмотрели на него, но ни одна не знала его. Все  они  были  крошками,
когда он отсюда уезжал. Старик Добравич стоял перед своим  заведением  для
игры в пул. Бывший речной лоцман настоял на рукопожатии.
     - Поздравляю с возвращением домой, мальчик, - тепло произнес он.
     Кейд улыбнулся.
     Известие о его возвращении распространилось по  всей  округе,  и  его
останавливали десятки других людей, чтобы сообщить, что  они  ужасно  рады
его  возвращению.  Мисс  Спенс,  почтмейстерша,   даже   поцеловала   его.
Настроение Кейда улучшалось с каждой  минутой.  Приятно,  когда  тебя  так
любят, когда ты всем так нужен.  Если  бы  Джанис  не  была  такой  жадной
сучкой,  она  могла  бы  дополнить  его  радость  от  возвращения   домой.
Полученные им от нее бумаги о разводе были для него  тяжелым  ударом,  тем
более, что в то время он находился целых два года в лагере  военнопленных.
И, конечно же, Джанис не нравился Бэй Пэриш.
     У Салваторов стоял знакомый запах хорошей пищи, апельсинового вина  и
пива. Новой была лишь неоновая реклама. Бар,  как  обычно,  был  забит  до
отказа рыбаками, фермерами и владельцами апельсиновых  рощ.  Над  головами
присутствующих клубился синий табачный  дым.  Его  встретил  гул  голосов:
"Привет, Кейд! С возвращением домой!". Расчувствовавшись, Кейд ответил  на
приветствия и поспешил занять место в одной из кабин против стены. Горло у
него сжималось, а губам было больно от бесконечных улыбок.
     Особенно радовался его возвращению Сэл. Сверкая белыми зубами,  дюжий
португалец принес кварту  апельсинового  вина  и  поставил  ее  вместе  со
стаканом перед Кейдом.
     - До чего же приятно видеть тебя у нас. Сегодня мы тебя  угощаем,  ты
для нас самый дорогой гость! Ведь прошло столько времени!
     - Двенадцать лет.
     - Мы с Маммой так и считали. Последние два были  особенно  скверными,
да?
     - Не слишком приятными.
     Салватор искренне ему посочувствовал.
     - Да, это мы  тоже  поняли.  Поверь,  мы  очень  обрадовались,  когда
обнаружили твое имя  в  списках  освобожденных  военнопленных.  Ты  теперь
покончил с полетами?
     - Так говорит Министерство воздушных сил...
     Сэл сжал руку Кейда и проговорил:
     - Хорошо! Очень хорошо! А  теперь  пускай  Мамма  приготовит  хороший
обед. Скажем, жареную свежую молоку. Омлет с помидорами и  луком.  Хлеб  с
чесноком.  А  потом  целую  тарелку  подрумяненных  в   масле   лягушачьих
окорочков.
     - Ты, наверно, читаешь мои мысли!
     Громкий смех Салватора заполнил бар.
     - Я все помню! Раз ты был хорошим клиентом Сэла,  то  Сэл  ничего  не
забудет!
     Он отправился на кухню отдать распоряжения Мамме. Кейд отпил  немного
вина и оно было таким же вкусным, как он помнил. Выпив  целый  стакан,  он
наполнил его снова. Но когда  он  ставил  бутылку  на  поцарапанный  стол,
что-то загородило в кабине свет, и он поднял  голову,  чтобы  увидеть  Джо
Лейвела и Сквида, которые стояли перед  его  столом.  Они  были  прежними,
разве что старше лет на двенадцать. Изможденный  сухопарый  шериф  Кэджуан
по-прежнему напоминал  ласку,  а  у  Сквида,  как  и  раньше,  была  белая
тестообразная физиономия и огромные ручищи.
     - Прибыл издалека, кхе? - спросил Лейвел.
     Кейд отпил из второго стакана.
     - Правильно.
     - Каким фарватером?
     - Южным.
     - Откуда?
     - Из Корнуса.
     - Шел все время по компасу?
     Вопросы раздражали Кейда. Он хотел было сказать шерифу,  что  это  не
его дело, но ему не хотелось неприятностей в первый  же  день  возвращения
домой. Возможно, у Лейвела были основания задавать такие вопросы.
     - В одном месте я отклонился от курса, - признался он,  -  забарахлил
мотор.
     - Где именно?
     Кейд извлек сигарету из пачки в нагрудном кармане и сунул ее  в  рот.
Джо Лейвел никогда не был  ему  по  душе.  Двенадцать  лет  отсутствия  не
изменили его отношения. Он подумал, по-прежнему ли Джо пресмыкается  перед
Токо Калавитчем.  Токо  мог  спокойно  оставить  в  безвыходном  положении
человека, если что-то грозило его благополучию.
     Кейд провел пальцем по усикам.
     - Почему столько вопросов?
     - Есть причины... Где ты останавливался.
     Отвечая, Кейд внимательно всматривался в лицо Лейвела.
     - Неподалеку от большой южной  кучи  шлама.  Фактически,  я  чуть  не
напоролся не нее в темноте.
     Лейвел ждал продолжения, когда же его  не  последовало,  он  произнес
почти на выдохе:
     - Ох, понятно...
     Затем он поправил воротник на своем изрядно помятом белом  пиджаке  и
предложил:
     - Давай-ка немного прогуляемся, Кейд?
     - Зачем?
     - Токо хочет приветствовать тебя дома.
     Кейд  припомнил  обходительного  югослава,  каким  он  его  видел   в
последний раз. Если в Бэй Пэрише имелся человек, которого  он  не  выносил
сильнее, чем Джо Лейвела, так  это  был  Токо  Калавитч.  Не  существовало
ничего такого, чего бы Токо делал или не сделал ради денег.  Его  траулеры
для ловли креветок и устриц давали ему небывало высокий доход... если  это
было правдой.
     Кейд качнул головой.
     - Не испытываю ни малейшего желания встречаться с Токо.
     Лейвел осклабился.
     - Бесстрашный полковник, да? Герой...  Или,  возможно,  не  такой  уж
герой. В то время, как другие люди, с которыми вы  вместе  сражались,  все
еще воевали, вы спокойно отдыхали, сбитый где-то под Ялу...
     Кейд едва удержался  от  гневной  отповеди.  Он  не  хотел  поднимать
скандал с Лейвелом. Пусть себе идет на все четыре стороны.
     Лейвел отошел от стола.
     - О'кей. Выведите его отсюда, Сквид, и поторопитесь.
     Кейд попытался избежать встречи с рукой Сквида,  но  она  безжалостно
выволокла его из кабины и протащила через весь  бар  с  таким  шумом,  что
умолк музыкальный автомат.
     Из кухни вышел Салватор.
     - Послушайте, какого черта! - растерянно произнес он.
     - Не вмешивайся, Сэл! - рявкнул Лейвел.
     Последовавшая за этим тишина напомнила Кейду молчание,  царившее  над
большой южной  кучей  шлама.  Никто  из  темнокожих  посетителей  бара  не
попытался  вмешаться.  В  Бэй  Пэрише  человек   сражается   в   одиночку,
скрупулезно   занимаясь   лишь   собственными   делами.   При    кажущейся
неповоротливости,  верзила  Сквид  двигался  удивительно   быстро,   щедро
отпуская удары по лицу и телу Кейда.
     - Да выйдешь ли ты наружу?
     Кейд пытался сдать сдачи, но бороться  со  Сквидом  было  равносильно
сражению с кирпичной стеной. Кровь заполнила ему рот и  душила  его.  Кейд
выплюнул ее и попятился.
     - Ты ублюдок! Если бы у меня было оружие, я бы застрелил вас обоих!
     Лейвел криво усмехнулся:
     - Зачем поднимать такой шум? Все, что мы  хотим,  это  потолковать  с
тобой.
     Кейду удалось ухватиться рукой за стул. Он свалил его на пол,  вырвал
одну из ножек и обрушил ее на голову Сквида.
     Тот неожиданно издал слабый и жалобный вопль, как хрупкая женщина, но
при этом одна из его огромных ручищ метнулась вперед. В  тот  же  миг  все
огни в заведении Сэла погасли, и Кейд ощутил чувство падения в пропасть.



                           ЧЕРНОВОЛОСАЯ РУСАЛКА

     С того места, где он лежал, прижимаясь  разбитым  лицом  к  грязи  на
дамбе, Кейду были слышны знакомые ночные звуки: шум  прибоя,  шорох  травы
под ветром и удары волн о сваи.  А  дальше,  где  течение  устремлялось  к
развилке фарватеров, неумолчно шумела и грохотала река.
     Кейд приподнялся на локте. Ему так хотелось  вернуться  домой,  и  он
вернулся. Ощупав лицо грязными пальцами, он определил, что у  него  распух
нос. Под одним глазом свисал кусочек оторванной щеки, а  второй  глаз  так
сильно опух, что почти ничего не видел. Сквид его здорово отделал! Он стал
вспоминать о происшествии в баре Сэла. Припомнил, как  сам  ударил  Сквида
ножкой стула по голове, и как тот тихонько ойкнул. А после  этого  погасли
все огни вплоть до того мгновения, когда он очнулся, находясь по щиколотку
в  грязи  возле  дамбы.  Сквид  поддерживал  его  за  плечи,  а  костлявая
физиономия Лейвела находилась от него в нескольких  дюймах.  Он  и  сейчас
слышал напряженный голос Джо Лейвела:
     - Уматывай отсюда, Кейд, убирайся из  Дельты.  Отправляйся  вверх  по
реке до Нового Орлеана или возвращайся в Корнус. Но  чтобы  к  завтрашнему
дню тебя здесь не было. Если ты к полудню не уберешься, Токо  сказал,  что
позволит Сквиду разделаться с тобой навсегда.
     Кейда замутило. Неужели в этих местах царит полнейшее беззаконие?
     Но почему? Что он сделал Джо Лейвелу? Что он сделал Токо? И чего  они
его боятся?
     С залива дул свежий ветер. Поднялась обычная возня на  палубе,  когда
судно бросило якорь у  Карантина.  Он  прислушался  к  скрипу  лебедок,  к
громким приказам, которые доносил до него ветер. Далее по реке были  видны
огоньки пароходов, двигающихся к Стаут Пассу. Вероятно, один из  пароходов
поплывет на Мартинику, Новый Орлеан, Гондурас, Рио-Бланку, Буэнос-Айрес.
     Куда угодно...
     Кейд подавил в себе желание оказаться на пароходе. Ему нравилось быть
там, где он находился. Бэй Пэриш был местом  жительства  восьми  поколений
Кейнов  с  той   самой   поры,   как   любопытный   житель   Кентукки   на
лодке-плоскодонке решил исследовать, куда течет Миссисипи после того,  как
огибает Новый Орлеан. Тут он влюбился в девушку с оливковой кожей, женился
на ней и навсегда осел в этих краях.
     Он с огромным  трудом  повернулся  на  спину  и  выудил  сигарету  из
нагрудного кармана. Одно было несомненно: никому не удастся прогнать его с
реки после всех тех испытаний, через которые он  прошел,  чтобы  вернуться
сюда.
     Сунув в рот сигарету, он закурил. Побои имели объяснения.  Он  ничего
не сделал ни Токо,  ни  Лейвелу.  Он  даже  не  видел  никого  из  них  на
протяжении 12 лет. Но шестеро иностранцев были  оставлены  без  помощи  на
южной куче шлама. Это был не первый такой случай, и не последний, конечно.
Кейд сел, не обращая внимание на окружающую грязь.  Тошнота  прошла,  боль
немного утихла. Он  поднялся  на  ноги  и  поплелся  по  дамбе  к  старому
деревянному дому, где родился. Все кругом  заполнили  сорняки,  А  калитка
висела на одной петле. Он подергал входную дверь: она оказалась  запертой.
В том настроении, в котором он находился, старый дом  действовал  на  него
угнетающе. Разумеется, он откроет его и осмотрит, но только  утром.  Может
быть, даже придется продать его. Одинокому мужчине дом не требуется.
     Он вновь забрался на  дамбу.  За  исключением  желтого  пятна  света,
струящегося из  заведения  Сэла,  деловой  район  города  был  погружен  в
темноту. Автомат-проигрыватель был испорчен, и в который  раз  прокручивал
"Джабалайю". Кейд стоял, посасывая промокшую сигарету, раздумывая над тем,
не стоит ли вернуться и спросить Салватора, что грызет Джо Лейвела и Токо.
Но если даже португальцу было это известно, Кейд сильно сомневался, что он
все скажет. В Бэй Пэриш неписанным  законом  было  заниматься  собственным
делом.
     Он повидается самолично с Токо утром, решил он. Прямиком отправится к
этой важной птице. Пальцы у него посинели  и  распухли,  и  совершенно  не
слушались его. Сигарета выпала в грязь. Он придавил ее каблуком и двинулся
дальше по набережной, но внезапно остановился,  так  как  какая-то  черная
глыба отделилась от ночной тьмы и двинулась ему навстречу.
     Сквиду было трудно говорить. Голос у него был удивительно  тонким,  и
совершенно не подходящим для его туши.
     - Ты собираешься уехать, как тебе велел Джо? - спросил он.
     Кейд пытался разглядеть физиономию помощника шерифа.
     - В чем, собственно, дело? А, Сквид?  Почему  Токо  ополчился  против
меня?
     - Я  первым  задал  этот  вопрос,  -  хитро  улыбнулся  Сквид.  -  Ты
собираешься оставаться или уберешься отсюда?
     Кейд успел обдумать ответ. Сейчас он не был в состоянии обдумать  все
спокойно, и тем более, подвергнуться но