е выглядывать даже. Нашел у матросов и  изъял
полбутылки  водки,  пригрозил арестом.  Со смурным настроением  и невеселыми
мыслями вернулся в свое купе спального вагона. Ехал один.
     В  составе женской делегации  были  представительницы соцлагеря и стран
социалистической ориентации - всего  около пятнадцати единиц.  Руководителем
этой женской комсексбанды, естественно, была наша коммунистка - бой-баба лет
сорока (коня на скаку остановит, в горящую избу...) Вынужденное соседство ее
тоже  озадачило. Знаем мы этих подводников! Как ни крути - мужики-то одни...
А у нее  контингент противоположного пола  от тридцати до сорока,  и тоже не
железные пролетарки, из Монголии возвращаются, не откуда-нибудь. А ну как...
соединятся?! Во избежание  неожиданностей  тоже сходила к начальнику поезда,
познакомилась с подводницким замом и тоже проинструктировала своих комтеток.
От такого сообщения азиатки  - корейка, вьетнамка и камбоджийка-кампучийка -
только робко  глаза  опустили; у монголки в зрачках суженных  застыли ужас и
недоумение.  А  вот  европейские  "демократки"  не испугались вовсе,  и даже
наоборот, оживленно галдя, начали  краситься и ажурные колготки напяливать -
мол, ничто человеческое нам не чуждо... Вот ведь стервы!
     Время - почти к обеду.
     Командир  решил переодеться  в спортивный костюм и... и черт знает, что
делать дальше. В портфеле третий день томилась и  прела "Пшеничная" с салом,
огурчиками и прочими  яствами. Опять, что ли, чай  с пирожками-булочками? От
безысходности засосало под  ложечкой. А может, предать "Пшеничную"  и просто
поесть сала с хлебом, похрустеть огурчиком, острой  корейской капусткой... и
чаем запить?  Но это кощунство, святотатство!!! Командир был глубоко русским
человеком.
     В  такой   вот  рассеянной  задумчивости  он  начал  переодеваться,  не
застопорив  дверь  в  купе. Поставил на пол  изъятые полбутылки,  расстегнул
китель, почти спустил брюки,  вспомнил  про ботинки и, прислонившись задом к
двери, наклонился и начал их расшнуровывать.
     Руководительница делегации постучала в двери купе своей комсексбанды и,
когда все  вышли,  возглавила  строй.  Тетки  отправились в  вагон-ресторан:
старшая, за ней накрашенные европейские "демократки", затем Азия. Испуганная
монголка  в  своей национальной одежде  затесалась в  Европу, чуть  опередив
польку и чешку.
     Когда  предводительница поравнялась  с дверью командирского купе, поезд
слегка ускорился и, чтобы  сохранить равновесие, она инстинктивно ухватилась
за   дверную  ручку,  дернув   таким   образом  на  себя.   Дверь,  понятно,
отодвинулась, и из  нее  "почти  бесшумно" выпал командир атомной  подводной
лодки в расстегнутом кителе, с полуспущенными брюками и в трусах, которые по
праву называются семейными.
     - Ой!  -  вскрикнула  от неожиданности  коммунистка-руководительница  и
отступила полшага назад.
     Вместе  с  командиром  выкатилась  злосчастная  пол-бутылка  матросской
водки, и пряная лужица оросила коридор.
     -  Ой... -  еще  раз  молвила коммунистка, не отступив  больше ни  шагу
назад.
     - ...твою в Бога душу мать!!! - закончил за нее командир.
     Накрашенные   "демократки"  в  ажурных   колготках  слегка  попятились,
руководительница же  почти  овладела  собой.  Командир,  закончив  спич,  не
вставая пытался натянуть и застегнуть бесполезные брюки.
     Окончательно овладев собой и  ситуацией, руководительница  обернулась к
своей оробевшей комсексбанде.
     -  Сибирь  -  холодно  -  водка - все  нормально. Вперед!  -  и сделала
решительный шаг через командира.
     ЧЕРЕЗ КОМАНДИРА!!!
     Командир атомной подводной лодки проекта РТМ перейден. И кем?! От такой
борзости  единоначальник  потерял  дар речи и  попытался вскочить, но  поезд
снова качнуло, и  он опять  опрокинулся на спину, закатив глаза в бессильной
ярости. Рука  наткнулась  и сжала  бутылку опрокинутой  водки, длинные пряди
волос  с  разоренного  "вороньего  гнезда"  упали  на  пол.  Пропасть  между
делегацией и ее руководительницей ширилась и росла.  Рубикон перейден, мосты
сожжены  и обратной дороги нет. Так думал (и действовал) Юлий Цезарь, так же
думала и действовала коммунистка-руководительница.
     - Вперед, смелей! - потребовала она. И "демократки", как одна, пошли на
зов старшей сестры.
     - Ой, - и немка перепорхнула через командира.
     - Ой! Ой! - и  почти  все "демократки"  с  плохо  скрытым удовольствием
перешагнули через лужицу водки с бравым подводником, демонстрируя тому  свои
ажурный  колготки  вместе с  содержимым. Остались  полька и  чешка,  которым
мешала  переступить  через  повергнутого  командира  насмерть   перепуганная
монголка. От такой эротики командир окончательно потерял рассудок.
     - Вперед, смелей! - внушали одичавшей монголке спереди.
     - Шибче, холера, - подталкивала полячка сзади.
     Задрожав от ужаса  и зазвенев национальными украшениями на национальной
одежде, монголка сделала нерешительный шаг вперед.
     -  У-у,  коммунистка!  Попалась! -  зарычал  командир  и ухватил  своей
лапищей еще не переступившую ногу монголки.
     - У-у-у-у!!! - жалобным воем заблудившегося в степи шакала  возопила та
и бессильно села на грудь командира, укрыв ему лицо полами своей монгольской
национальной одежды (сокращенно - МНО).
     -  ... ...  ...,  ... ...расселась, стерва!!! - заорал командир и начал
рвать и метать в буквальном  смысле этого слова, яростно отбиваясь от такого
монгольского насествия. Легкая эротика превращалась в стриптиз и насилие.
     Азиатские делегатки,  которым мы всегда безвозмездно оказывали братскую
помощь, смотрели  на происходящее  спокойно  и  с пониманием -  наверное, за
долгое иго монгольское. В европейском же стане началась легкая паника.
     - Ой, цо бэндзе, цо бэндзе... - пятилась назад полячка.
     Наша предводительница, спасая положение, ринулась останавливать коня на
полном скаку.
     На мгновение командиру удалось высвободить лицо из-под подола МНО.
     - ...Устроили кордебалет, б... (ну, не балерины, конечно).
     - Отпусти, алкаш! - решительно рявкнула руководительница, ухватилась за
верхнюю часть уже бездыханной монголки и потянула на себя. Но кони, когда их
останавливают  на скаку, иногда становятся на дыбы (о чем умолчал Некрасов).
Командира  понесло  - вернулись мужество и воинственность. Также  сказывался
дефицит чувств к началу Инь.
     - Я вас научу Родину любить!!! Здесь Сибирь  вам, а не Польша!!! - орал
он, терзая женщину в МНО. В Польше как раз  происходили конфликты и события,
связанные с "Солидарностью".
     -  О,  матка  бозка,  и  тут  нэма спокою,  - сквозь слезы  запричитала
польская  коммунистка  и перекрестилась  по католически,  став таким образом
красной тряпкой  для  быка.  Командир на  генетическом  уровне  был  глубоко
православным человеком.
     - А по вашим  ксендзам!!! С "Солидарности"!!! Давно Сибирь!!! Плачет!!!
- командир был взбешен всерьез.
     Остальные  демократки,  вслед  за  полячкой,  тоже быстро  поняли,  где
находятся  и  готовы  уже  были  выпрыгнуть  из  поезда  на  ходу.  Конфликт
разрастался и постепенно приобретал международный и затяжной характер.
     На поднявшийся шум  выходили из своих  купе пассажиры спального вагона,
проводник вызвал начальника поезда.
     Инцидент разрешился довольно естественно.  Невинная  жертва,  очередной
раз придя в себя, от обильных переживаний слегка облегчилась через МНО прямо
на командира. Командир  был мужик сообразительный  и сразу  понял,  чем дело
пахнет.
     - Зассали,  суки, демократки! -  это  были последние  слова командира в
конфликте. Он брезгливо  отшвырнул монголку, зашел в свое  купе,  закрылся и
запил по черному на три дня.
     Заминать конфликт  досталось  все тому же  заму. Говорят, пришлось лечь
бедняге "на амбразуру" до  самого  Урала...  Зам  был  разведенный смазливый
мужлан лет  35.  Что ж, кто  на что учился. Осиротевшие  демократки  оделись
поскромнее  и  не выходили  из купе до самого конца  следования.  Экипаж был
предоставлен сам себе и старпому, как положено. А  поезд все мчался дальше и
дальше, поспевая за точным и строгим расписанием...


СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ЗАМПОЛИТА

...и вошед в храм, начал выгонять
продающих в нем и покупающих...
от Луки, 19 - 45

     ПУ ГЭУ  - пульт управления главной энергетической установкой на атомной
подводной  лодке -  место особое.  Это вторая неофициальная  столица  (после
Центрального), это государство в государстве, это казацкая вольница окраины.
Опытный   подводник,  заглянув  на   Пульт  ГЭУ,  сразу  определит   степень
боеготовности экипажа и атомохода в целом. Пульт - это "ум, честь и совесть"
экипажа.  Здесь  свои  лидеры,  своя иерархия,  свои законы,  своя  железная
дисциплина. Пульт - это ход корабля. Корабль без хода - это  уже не корабль.
Это   баржа.  Отсюда  -  роль,  значимость  и   уважение.  Именно  благодаря
пультовикам  лодка дошла до  Дохлака в  Красном  море и  по пути отнесла все
боевые службы. А  сейчас она возвращалась через Индийский  океан в советскую
военно-морскую базу Камрань, что во Вьетнаме.
     Сам  Пульт  как  выгородка (помещение)  размещался над пятым  турбинным
отсеком,  а  вход  имел  через  отдельную  переборочную  дверь  из  шестого.
Проникнуть туда  внезапно было совершенно невозможно.  Посетитель  из  носа,
всякое начальство и прочие проверяющие обязательно проходили двойной  заслон
- через боевой пост реакторного (БП-45) и турбинного (БП-55)  отсеков, а они
были обязаны докладывать на Пульт ГЭУ о прибытии чужаков. Но если  на Пульте
происходила   какая-нибудь  "расслабуха",  то  переборочную   дверь   просто
задраивали,  а  рычаг  кремальеры фиксировали  специальным  ремнем.  Не  мог
проникнуть никакой  враг-злоумышленник. Начальство эта вольница  раздражала,
но - ничего не поделаешь -  приходилось мириться. К тому же, на переборочной
двери Пульта в  соответствии с  "Корабельной ведомостью"  красовалась  буква
"П",  а  сие   означает,  что  дверь  должна  быть  задраена   постоянно,  а
отдраиваться - только по приказанию.
     Когда напряжение боевой службы в  Персидском заливе спало, и можно было
заняться "расслабухой" (то есть, заниматься на вахте  посторонними  вещами),
повадился  ходить  в  гости на Пульт  замполит.  Заходил-то  он, конечно,  и
раньше, но никакой  теплоты и душевности ему не выделялось  (как, впрочем, и
остальному начальству), и  долго он не  засиживался. Официальный доклад - не
вставая, не оборачиваясь, не отрывая взгляда от приборов;  руки  на  рычагах
управления.  "Товарищ  капитан такого-то ранга, в  работе  оба  реактора  на
мощности столько-то процентов, параметры номинальны (понижены), ЦНПК первого
контура на  большой  (малой)  скорости,  ограничение  столько-то...  турбина
вперед  столько-то... турбогенераторы  побортно... испаритель...",  -  и так
минут  десять, до  посинения.  Мало  кто  из  начальства мог  вынести  столь
презрительный  доклад.  Причем, что особенно раздражало -  оно,  начальство,
стоит,  а  докладывающий  сидит!  Говорят,   такой  порядок  завел  академик
Александров - "тот еще технократ"...
     - Достаточно, - не выдерживал принимающий доклад, и его можно понять! -
Где тут можно присесть?
     А штатных сидячих мест больше нет, проектом не предусмотрено.
     - Вот, на сейф комдива... садитесь, пожалуйста.
     Вроде бы, положение уравнялось, но управленец сидит в штатном, удобном,
вращающемся кресле,  а ты, начальник,  на  голом  железе: либо  на  комингсе
переборочной двери (что  считается крайней  серостью), либо  на сейфе.  Хрен
редьки не  слаще.  Причем, на тебя, начальник, даже не смотрят -  следят  за
показаниями  приборов. Видно, проектировали этот  пароход-атомоход  (671РТМ)
такие  вот  "умники-инженеры"...  а  ничего  не  поделаешь!  Поэтому  визиты
начальства быстро заканчивались.
     А  тут  -  пригрели...   Телогрейку-ватник  первой  боевой   смены  (!)
подстелили,  чайком  напоили... И  одичавший от  безделья  замуля  повадился
ходить на Пульт. И  не только к "штрейкбрехерам-пришельцам", но и ко второй,
даже к первой смене!  Требовал себе  телогрейку под зад;  не  найдя душевной
теплоты и чаю, начинал доставать: "...а на следующую вахту захватите с собой
коспекты первоисточноков, я посмотрю..."
     - Во ......... ! Ну, ..........!!  -  взвыли обе смены.  Встал извечный
вопрос - что делать? Даже пожаловались комдиву.
     -  Надо  изгнать торгующих  из храма,  -  пророчески изрек  безвременно
полысевший комдив-раз. А как именно - не сказал.  Но намек комдива - больше,
чем приказ.
     Долго думали,  и  решили  устроить  для  зама  представление. На  посты
поставили    опытных   мичманов.    Разработали    план-сценарий,    провели
учение-репетицию. А  ничего... эффектно... В  репетиции по понятным причинам
не  участвовал  только  замполит, хотя спектакль ставился исключительно  для
него, и главная роль тоже была его.
     Главной сценой стала площадка  в корме, на  верхней палубе  реакторного
отсека,  собственно  БП-45.  Дело  в том, что там размещалась  панель  ПЭМов
(пневмоэлектроманипуляторов)      дистанционно     управляемых      клапанов
паропроизводительной  установки.  Привода этих клапанов  управлялись  сжатым
воздухом  среднего  давления  -  сорок  пять  кило  -  и  при  переключениях
производили громкий шумовой эффект: хлопок и шипение. Особенно громко - 31-й
клапан  перемычки  четвертого контура. Вздрагивали даже специалисты  первого
дивизиона, застигнутые переключением врасплох.
     - Предупреждать надо! - неслось на Пульт возмущенно.
     -  Надо...  а  ты какого .... там  делаешь? -  невозмутимо  отвечали  с
Пульта. На этом дружеский диалог обычно и заканчивался.
     -  Для  пущей убедительности  решили  выключить нормальное  освещение и
покомандовать по пультовому "каштану".
     Дело происходило ночью, "по  московскому  времени", перед сменой вахты.
Операцию по изгнанию проводила  первая смена, у второй не хватило  бы  духа.
Включили видеокамеру на просмотр,  а "каштан"  на прослушивание. Напряженное
ожидание начало подтачивать  терпение, а главного действующего  лица  все не
было.
     - Мобыть, не придет?  - с надеждой засомневался оператор правого борта,
которому предстояло командовать.
     - Придет, куда  денется. Первоисточники ж, не  хрен собачий, -  заверил
ветеран-КИПовец (он же главный режиссер, он же главный зритель).
     Наконец,   когда   ожидание   стало   невыносимым,   ручка   кремальеры
переборочной двери пошла против часовой стрелки,  и  появился холеный "слуга
партии". Зам  был  в чистеньком  выглаженном  РБ, причесанный,  выбритый,  с
подшитым белым подворотничком, с увеличенной белой биркой на левом нагрудном
кармане  -  "ЗАМЕСТИТЕЛЬ  К-РА". Одним  словом  - белая  кость.  Пультовики,
кажется, даже ощутили противный запах дорогого одеколона.
     - Вырядился... пидор... - заерзал молодой оператор  правого  борта, и -
КИПовцу,  - скомандуйте вы!  Я,  боюсь, не смогу... не выдержу  политической
линии...
     Вот те раз, доигрались! Формально старшим на Пульте  считается оператор
правого борта, ему и карты в руки.  Но там сидел совсем  недавно  фактически
допущенный к  самостоятельному  управлению  лейтенант с  на  год задержанным
очередным званием. Пришел он с "заводской лодки из среднего ремонта"  год  с
лишком назад  и выделялся сильной  неприязнью  к политработникам,  хотя  сам
являлся  неважным   специалистом.  Формально   его  допустили  сразу,  через
положенные  полгода,  а  вот "пультовой  совет"  -  совсем  недавно,  уже  в
автономке, и тут  же представление на  старшего лейтенанта толкнули условным
сигналом.  Натаскивал его,  курировал,  а также  нес  за него  ходовую вахту
больше  года ветеран-КИПовец,  допущенный к  смежной  специальности,  мастер
военного  дела,  будущий  комдив  и уже  давно капитан-лейтенант.  Спектакль
отменять не хотелось...
     - Ладно, выметайся, - и быстренько поменялись местами.
     Мичман-спецтрюмный уже докладывал заму, преградив  собой дальнейший его
путь: "Товарищ капитан второго ранга, вахтенный БП-45 мичман..."
     - Эх! Была - не была, - и КИПовец щелкнул ключом "31".
     Замуля  уже  надменно протянул  руку к плечу  мичмана, мол, достаточно,
мол, хватит...
     Вдруг  погас  свет,  зажглись  аварийные  фонари  кратковременного.  Во
внезапно  наступившем  полумраке  раздался резкий хлопок, а  за ним - жуткое
шипение сжатого воздуха, способное заставить содрогнуться даже мертвого. Тут
же  нервно   запульсировала  оранжевая  лампочка  пультового  "каштана",   и
зазвенело:
     -  Сорок пятый! Доложить обстановку! Исчезли показания  уровня  первого
контура  в  компрессорах  объема  реактора правого  борта!  Открылся  клапан
перемычки  четвертого контура! Доложить уровень  первого  контура и мощность
гамма-излучения!
     - Пульт, тут заместитель...
     - Что - заместитель?! Быстро, к уровнемеру!!!
     Мичман  исчез,  как  привидение.  Остался  только  полумрак,  хлопки  и
шипение. И зам, конечно - посреди всего этого.
     Пульт настойчиво запрашивал параметры первого контура и какие-то уровни
гамма-излучения.  Черт  знает  что  происходит...  По-настоящему  становится
страшно,  когда  ничего не понятно,  и не  знаешь, что делать. Слова "первый
контур" и "гамма-излучение" зам где-то уже слышал, и точно  знал, что это  -
не  шуточки.  А  жизнь  так коротка...  по сути,  только начинается...  Душа
воинствующего  материалиста  ушла в пятки,  беззвучно ударилась о  пайолы и,
отделившись от  грешного тела, метнулась в центральный. Тело, не  раздумывая
(нечем!) всей бездушной  сутью  оставшейся  живой плоти тоже рвануло в  нос,
вослед душе, но  споткнулось о ступеньку в коридоре и  растянулось тротуаром
Невского проспекта.
     Бум! -  раздалось  на  Пульте.  Этот звук  был  неплановым  и  явно  не
вписывался в сценарий.
     -  Четвертый!  Что  за  грохот  у   вас  там?!  Осмотреться  в  отсеке,
разобраться с освещением!
     Включили нормальное освещение, и  в нем была видна фигура  заместителя,
резко отделившаяся  от пайол и  скачкообразно, как  молодой  империализм или
силуэт  в  рисованном  мультике,  метнувшаяся и  исчезнувшая  в  направлении
Центрального.
     - Ой... что будет... - обрел дар речи правый оператор.
     - Садись на место. Если и будет,  то -  тебе. Ты  теперь самостоятельно
управляешь, и вахту принял по журналу, - сказал КИПовец.
     -  Пульт,  что  там  у  вас  происходит?!  - запросил  из  Центрального
комдив-раз, который там стоял ВИМом (вахтенным инженер-механиком). Как будто
не знаешь! Но - надо играть дальше, хотя сценарий уже закончился.
     - Дополз, ожил... гад. Ну, отвечай, твоя вахта.
     - Да... тут у нас... - начал мямлить лейтенант.
     - Кто на Пульте?
     - Первая боевая смена, в полном составе...
     - Командир группы автоматики на Пульте?
     - Так точно!
     - Пусть доложит.
     -  Кх-кхм!... Сработал  31-й  клапан  перемычки  четвертого контура  от
провала напряжения на ВАКСе сети 220 вольт постоянного тока УСБЗ! -  на ходу
импровизировал  КИПовец.   -  Доложено   электрикам   на  "Байкал",  причина
выясняется.  По режиму работы ГЭУ изменений нет,  - это уже для комдива-раз,
мол - все прошло по плану, пора завязывать.
     - А гамма-излучение при чем? - не унимался комдив-раз. Понятно, что зам
оправдывался (душа  снова  вошла  в  тело) и  либо  все  понял,  либо  хочет
убедиться,  что жизнь  продолжается, и он по-прежнему зорко  за ней  следит,
направляя  верной  дорогой.  И хрен с тобой, направляй,  отвяжись только. Но
гамма-излучение   действительно   не   при   чем,   об   этом   знают   даже
офицеры-"люксы". А  ведь  не простит, коли узнает... Автоматчик решил  пойти
ва-банк, главное - быстрота, уверенность и даже наглость, если хотите.
     - Ну, как же!  Основной сигнал заведен от  расходомера, а дублирующий -
от мощности гамма-излучения третьего контура. Поскольку расходомеры ст