ть тропу. Выпускаю его вперед и он тут же пропадает - с
головой уходит под снег. С его небольшим ростом, впереди идти сегодня
тяжело. Пока он барахтался в снегу, я отдышался и снова выхожу вперед.
Сталкиваемся с Волынским и Андреем - они почернели от холода, руки
подморожены. См„рзшаяся одежда сидит на них колом. Перекинулись
несколькими словами и разошлись. Ребята в тепло домой на КСП, а мы с
Сашей, к пострадавшему Шейнову на ледопад.
  Проходя по леднику мимо Шхельды, услышали голоса. Это четверо армейцев
спустились с маршрута. Мы встречаемся и ид„м уже вместе. Наконец мы
добрались к "немецким ноч„вкам". Под ноч„вками в огромном снежном надуве
вырыта пещера. Е„ вырыли питерцы за полмесяца до этих событий, жили в ней,
и из не„ выходили на восхождения. Эту же пещеру использовали, как базовый
лагерь, и армейцы. Заглядываю во внутрь - в темноте лежат выдохшиеся Миша
и Женя. После борьбы с ночным бураном и попадания в две лавины тяжело им
было заставить себя дальше двигаться на ледопад. Пересекаем с Сашей ледник
и ид„м вверх до тех пор, пока не вырастает перед нами вертикальная ледовая
стена, метров пятнадцать высотой. Это и есть подножье Ушбинского ледопада.
Под стенкой сидят люди, накрывшись полиэтиленовой пл„нкой. Спрашиваю:
  - Мужики, почему вы здесь, а не наверху возле пострадавшего?
  - Забыли на базе "кошки", не взяли ледового инструмента, не предполагали,
что так круто.
  Вс„ ясно! Связываемся вер„вкой с Сашей, вытаскиваем из рюкзаков ледобуры,
карабины, "ice фи-фи"2. Саша тихо меня спрашивает:
  - Что сюда на эту ледовую стену надо лезть?!
  - Да, Сашенька надо, страхуй.
  Заворачиваю ледобур, одеваю на него карабин, прощ„лкиваю вер„вку для
страховки и на "фифах" быстро начинаю движение вверх. Ребята, спустившиеся
со стены Шхельды, работают параллельно. Прохожу стенку, на ледовом уступе,
делаю из тр„х ледобуров страховочную станцию для последующего спуска,
становлюсь на самостраховку и принимаю Сашу. Поднимаем вер„вкой акью.
Таким же образом с попеременной страховкой движемся по следующей стенке
вверх и так, с одной ледовой ступени на другую, до встречи с пострадавшим.
Перекладываем Шейнова в акью и начинаем быстрый спуск по оставленным на
страховочных станциях петлям. Ребята из команды Шейнова несколько
подавлены, но стараются чем-то помогать. Спустившись с ледопада
подтаскиваем акью к пещере. Подходит Женя- врач, начинает над Шурой
колдовать. Включаю налобный фонарь, смотрю на часы - 18.00. Видимость
нулевая. Буран продолжается. Шура Шейнов очнулся, узнал меня. Просит
развязать вер„вки, вытащить его из спальника. Этого как раз делать нельзя
- ведь врач требует срочной транспортировки больного вниз в стационар. Но
Шура настаивает, говорит, что хочет писять. Разрезаю ножом спальник в
соответствующем месте. Шура командует:
  - Наклоните акью покруче, поставьте на ребро, а теперь все, кроме Валеры,
отойдите подальше, пусть он меня подержит.
  - Шура, зачем? - Спрашиваю.
  - Будет такая струя, что посбиваю всех с ног. - Отвечает.
  В этот момент я понял, Шура будет жить. Правда, после того как он сделал
свои дела, тут же отключился.
  В толпе спасателей роптание. Предлагают занести акью с больным в пещеру.
Побыть там до рассвета, отдохнуть, а затем начать транспортировку. Нутром
понимаю этого делать нельзя, тем более, врач говорит, что Шейнова можно
спасти только срочно отправив в стационар. Сначала мягко пытаюсь убедить
мужиков, что надо двигаться. Это не помогает. Тогда начинаю убеждать
ж„стко с выражениями, как только могу, что транспортировку необходимо
начинать немедленно. Понятно, сил нет, холодно, ветер, темно, а рядом
т„плая пещера, а впереди предстоит многочасовая изнурительная работа по
транспортировке. Убедил! Деваться ведь некуда, Шуру тащить надо.
Начинаются предложения по выбору пути. Дебаты по этому вопросу тут же
прерываю. Распределяю ребят по шесть человек, определяю кому за кем тащить
акью, договариваемся о смене через каждые десять минут и выхожу впер„д
выбирать путь в кромешной тьме. Перед началом движения увидел при свете
фонаря Мишу Валько, он почему-то без "кошек".
  - Миша, ты не прав дорогой, одевай быстро "кошки", включай свой фонарик и
догоняй нас, но иди точно по следу проложенной акь„й, чтобы не попасть в
одну из многочисленных трещин. Ты должен быть возле меня с рацией для
связи с КСП.
  И началось движение спасательной кавалькады. Свет от налобного фонарика
упирается в снежную стену, видимость сантиметров пятьдесят. Продвигаюсь во
тьме на одной интуиции. На ходу спрашиваю, где Валько, мне понадобилась
рация. По цепи кто-то крикнул, что он где-то тут позади и передают мне
рацию. Связываюсь с базой и сообщаю о начале движения. По ходу движения,
выбирая путь, несколько раз проваливаюсь в занесенные снегом трещины, но
каждый раз самостоятельно выбираюсь. Нервы, мышцы, вс„ напряжено.
Периодически ид„т смена носильщиков. Акью с Шурой перетаскиваем через
трещины на руках, но в основном тащим волоком. Чувствую силы постепенно
покидают меня. Но держусь.
  Подходим к повороту Шхельдинского ледника, оста„тся ещ„ пару часов работы.
Подбадриваю себя и ребят. Выдержим! Какие-то голоса слышатся сквозь
завывание пурги. К нам на помощь подошли гималайцы. Спустившись с Эльбруса
и, узнав о спасательных работах, они бросились на помощь. Узнаю Сережу
Бершова, он командует прибывшей группой. Здороваемся. Вот облегчение,
свежих ребят - шестнадцать человек. Вдруг слышу по рации меня вызывает
главная радиостанция, узнаю хриплую скороговорку Вити Автомонова:
  - Валько в трещине, он из трещины со мной связался, просит помощи.
Подробностей нет, у Миши, видно, села радиостанция.
  Мгновенно мозги переворачиваются. Возникает множество вопросов. Надо
выделить основные. Где искать?! Состояние?! Кто пойдет искать? Решил
определиться с ответом на последний вопрос. Все, кто транспортировал
больного, без сил. Обращаюсь к Сереже Бершову, но у его группы проблемы.
Оказывается ребята выскочили к нам на помощь, не взяв теплых вещей и
снаряжение. Что делать? Принимаем с Сер„жей единственное верное решение.
Собираем теплые вещи, ледорубы, "кошки" - весь необходимый комплект
снаряжения с транспортировщиков. Мы раздеваемся и одеваем восьмерых только
что пришедших мужиков. Они идут на поиски Миши, а мы продолжаем тащить по
буеракам Шуру. Другого решения просто нет. Все альпинисты Приэльбрусья, в
данный момент, собрались на повороте Шхельдинского ледника. Я предположил,
что Валько влетел в трещину недалеко от места, где мы начали
транспортировку, вблизи пещеры. На этом участке решили начать искать его.
Молча расходимся. Восемь спасателей уходят к "немецким ночевкам", а мы
тащим акью с Шурой дальше. Через некоторое время лицом к лицу
сталкиваюсь с Виталием Волынским и Андреем Исуповым. Они успели немного
отогреться, переоделись и снова рванулись на помощь. Прошло чуть менее
суток после того, как они побывали в двух лавинах. Поистине, человек -
единственное создание на земле, которое может добровольно и сознательно
рисковать собственной жизнью, чтобы спасти жизнь другому себе подобному.
Морена за языком ледника состоит из крупных камней, заваленных снегом. Тут
и летом трудно пройти, а сейчас вместе с акьей проваливаемся с головой под
снег. Месим снежную кашу, и вот, наконец, упираемся в мост через
Шхельдинку. На мосту наша машина "скорой помощи" уже ждет. Загружаем туда
Шуру и отправляем в Тырныаузскую больницу.
  Все ребята идут спать, а я сажусь на главную радиостанцию. Смотрю на часы,
двенадцать часов ночи. За шесть часов дотащили Шуру до дороги. В этих
условиях - это очень быстро. Для сравнения, этот путь летом проходится
тоже за шесть часов. За двенадцать минут пролетает это же расстояние
вертолет в нормальную погоду.
  Запрашиваю по радио поисковую группу:
  - Как дела с поиском Валько?
  - Ищем, просим подготовить смену, очень холодно.
  - Подумаем - отвечаю.
  А сам знаю, что со сменой можно определиться не раньше рассвета. Мужики
спят мертвецким сном. Реально же, смена подойдет на "немецкие ночевки"
лишь в тринадцать-четырнадцать часов. Корю себя, что не остановил колонну
с пострадавшим, не проверил где же все-таки был Валько. Несмотря на
смертельную усталость, сна нет. Пью кофе и слушаю эфир. Изредка доклады от
ребят, они лаконичны - "пока нет". Мужики пашут под "немецкими ночевками",
проч„сывая ледник, заглядывая в каждую трещину. Уже четыре утра, поиски
продолжаются. Опять напоминают мне о смене. Решаю, что дам ещ„ час поспать
мужикам, пришедшим после транспортировки. Вдруг слышу в эфире голос:
"видим голову". Бросаю взгляд на часы - четыре тридцать. Состояние
полушоковое. Неужели?! Но следующая фраза снимает напряжение: "Миша
появился из трещины, вылазит сам". Меня начинает колотить. Совсем
расклеился. Надо радоваться, все закончилось. Правда, состояние Шуры
неизвестно, но это уже дело врачей и бога. А Миша оказался в ледовой
трещине самым прозаичным образом. Он одел "кошки" и пошел не по следу
акьи, как я ему посоветовал, а напрямик, и тут же влетел в трещину.
Посидев там около десяти часов, а одет он был неплохо, вытащил из рюкзака
ледовый инструмент, начал работать и выбрался на поверхность сам.
Спасатели были рядом и сразу увидели его. Так закончился февральский день
спасателей длиной в тридцать шесть часов.
  На этом можно было бы и точку поставить, но трагедия Шуры Шейнова не
закончилась. Из Тырныаузской больницы его перевезли в Нальчик, а затем на
самолете отправили в Москву. Долго лечился. Восстановился. Сходил на одну
из престижных гор Памира, прош„л траверс Конченджанги - гималайского
восьмитысячника. Были новые мечты. Но они не сбылись. Шуры не стало после
одного из прыжков на парапланте. Душа его, вместе с мечтами, улетела в
небо.


  1 Моренные карманы-углубления между моренами и основным склоном

  2 Ice фи фи - специальный инструмент для прохождения сложных ледовых стен




  М„ртвый сезон


  Сезон альпинистских восхождений заканчивается обычно в конце августа.
Альпинисты разъезжаются по домам, а в горах наступает тишина. В эфире нет
переговоров, в спасательном пункте тоже спокойно. Спасатели могут выйти на
свои заветные горы для повышения спортивного мастерства, для получения
удовольствия от восхождения на сильный маршрут с друзьями. Необходимо ещ„
подготовиться к длинному зимнему сезону, - отремонтировать водопровод,
канализацию, выполнить другие хозяйственные работы. Дел хватает. В
памятном году "м„ртвый" сезон начался вроде, как обычно. Последние
альпинистские сборы закончились, альпинисты оформили бумагами с печатями
свои восхождения на спасательном пункте и пришли с нами прощаться до
следующего сезона. Руководитель сбора, известный в стране альпинист,
поблагодарил спасателей за консультации, помощь его сборам и попросил,
чтобы его сын и ещ„ пару молодых ребят остались при КСП на неделю. До
начала занятий в институте есть время, а парням очень хотелось сделать ещ„
хотя бы одну гору. Возражений не было, тем более кое-кто из сотрудников
КСП тоже собирался на гору. По правилам альпинизма на гору
восходители выходили с благословения выпускающего, а начальник
спасательного отряда проверял маршрутный лист, уточнял путь подъ„ма на
гору и спуска с вершины, действия группы в случае аварии, устанавливал
время радиосвязи, контрольный срок возвращения с маршрута. Вс„ это
записывалось в журнал регистрации выхода групп в высокогорную зону и
всегда ч„тко соблюдалось. По этим законам ходили на горы и новички и
мастера. Таков был Закон Гор. Выдался тихий солнечный день.
Спасатели, как обычно, после сложного летнего сезона приводили в порядок
альпинистское снаряжение, уточняли описания маршрутов. И вдруг во второй
половине дня, как всегда вдруг, раздалась тревожная сирена. Сколько тревог
пришлось мне услышать, но привыкнуть к ним невозможно, они всегда вдруг.
Захожу в радиорубку. Радист пытается выяснить ситуацию, но что-то
случилось с рацией группы передавше„ тревожный сигнал. Удалось разобрать
только позывной и, что у пострадавшего травма головы. Затем связь вообще
прервалась. Радист оста„тся вызывать "Луч14", ребята пошли одеваться, а я
открываю журнал регистраций групп, выходящих в высокогорную зону. Кто же
вышел под этим позывным и на какую гору?! Обычно, если я не выпускал, то
обязательно принимал контрольный срок у сотрудников КСП. Смотрю на
последнюю запись в журнале. Записано небрежно, что группа из четыр„х
человек вышла на вершину Чегеткарабаши по Восточному ребру Северного
гребня 4А категории сложности и выпустил их первый выпускающий. Ни
контрольного срока, ни положенной маршрутной документации нет. Разбираться
будем потом, а сейчас оста„тся открытым вопрос, где находится
пострадавший. Все маршруты на Чегеткару многократно ходил, хорошо знаю, но
такая комбинация ребра и гребня, которая записана в журнале регистрации не
классифицирована. В таком направлении нет маршрута на эту гору. На всякий
случай, чтобы проверить себя, заглядываю в справочник. Из тр„х маршрутов
четв„ртой категории сложности, один с северо-запада отпадает. Один из
маршрутов проходит по восточному ребру, а второй по восточному контрфорсу
северо-восточного гребня. Ребус! Куда выходить спасательному отряду?
Выпускающего на месте нет, уехал по делам. Нашли альпинистскую книжку
одного из участников, где записано, что он был на Чегеткаре по маршруту
восточного контрфорса северо-восточного гребня. Может быть
теоретически правильно обозначать альпинистские маршруты направлениями
сторон света, но практически мне всегда мешало это определять путь в
горах. Под рукой редко бывал компас, тем более из-за аномальных явлений в
горной местности ориентация по этому прибору сомнительна. Лучше всего,
по-моему, ориентироваться по фамилии руководителя первопроходцев
конкретного маршрута и по каким-нибудь отличительным признакам рельефа на
маршруте. Итак, выбирается левая четв„рка по восточному ребру,
вернее маршрут Чегеля. Правый маршрут относительно недалеко и, если не
удастся установить радиосвязь, может быть услышим голоса пострадавшей
группы. За пару десятков минут пока принималось решение о выборе
направления поиска, спасатели подготовились к выходу. Машина подвезла нас
к альплагерю "Джантуган", а затем поисковый отряд начал подниматься по
тропе ущелья Адылсу вдоль реки. Дойдя до левобережной морены Башкаринского
ледника, мы остановились для того чтобы передохнуть несколько минут. База
ничего нового не сообщила. Время начало шестого, скоро стемнеет, понятно
придется искать в темноте. Между прочим спрашиваю о самочувствии у ребят.
Один из парней начинает разгружать свой рюкзак, передовая мне вер„вки,
железо и, сославшись на боль в колене, полувопрошая сказал, что пойд„т
вниз. Я был удивл„н, шли мы довольно быстро до этого места, никто не
отставал, не жаловался. У страха запах есть и он, видно, его почуял. Ну
что ж, вниз так вниз. Пути наши разошлись. Мы с морены повернули вправо на
ледник, а Ал„ша, назов„м его так, назад вниз по тропе.
Пересекли ледник, пройдя мимо небольшого ледникового озера, подошли к
началу маршрута. Стало быстро темнеть. Ночной туман густой шапкой
накрывает нас. Пытаемся позвать криком ребят, но наши голоса поглощает
вата облака. Включаем налобные фонари и двумя связками, двойкой и тройкой
начинаем двигаться вверх по скалам. Маршруты левый и правый скальные, но
не монолит, много осыпных полочек. Лазанье не сложное, в основном второй-
третьей категории, но даже дн„м по маршруту нужно идти аккуратно, мягко -
много свободнолежащих камней. До надоедливости, даже себе, предупреждаю
ребят. Несколько часов работаем в темноте, свет фонарика из-за рельефа
выхватывает только небольшие участочки. В основном ищешь зацепки на ощупь,
интуитивно. Как аккуратно не шли, но каждый уже свой камень получил. Много
камней, пулями со свистом сжимающим душу, пролетают мимо, далеко внизу
рассыпаясь ужасно красивыми искрами. Успокаиваешься лишь тем, что раз
слышишь свист, то камень не твой. В какое-то мгновение услышали ответ на
наши призывы, крики вроде бы были рядом, но работаем уже вверх после этого
более часа, а ребят вс„ нет и голосов больше не слыхать. Усталость
начинает наливаться в мышцы, в глазах от напряжения неприятная резь.
Понимаю, перетерпев минут пятнадцать, вс„ пройд„т. Каково моим партн„рам?
У одного из них, крепыша, ребята его любовно зовут "Малышом" это первые
"спасы". Предлагаю мужикам остановиться. Стали, попили сок из фляги,
пожевали сухофруктов из карманных запасов и... решили идти дальше, ведь
ждут нас. Начинает светать. За ночь прошли почти весь маршрут. Для
сравнения, средней группе альпинистов, в обычных условиях, на это
восхождение отводится трое суток. Ещ„ одна вер„вка траверса и мы на
предвершинном гребне. Вер„вка закреплена. По перилам проходим сорок
метров. Осталось пройти последнему Саше, "морячку" из Туапсе, он сидит на
самостраховке за выступом на конце закрепл„нной вер„вки. Кричим ему
"страховка готова". Ответа нет. Сердце начинает холодеть. Прошу "Малыша"
траверснуть назад, посмотреть, что там с Сашей. Как медленно тянутся
минуты ожидания. Наконец, "Малыш" звонким голосом кричит: "Саша заснул,
вс„ в порядке". Отлегло. К восьми утра все собираемся на вершине. Достаю
из тура баночку с запиской. Фамилий искомой группы нет. Значит до вершины
они не дошли. На связи второй спасательный отряд. Витя Автомонов сообщает
мне, что они подходят под начало маршрута Гарфа. Подхожу к краю вершинной
площадки и, глядя в сторону начала этого маршрута, ясно вижу людей глубоко
внизу на площадке возле большого "жандарма". Ребята подтверждают, - это те
кого мы ищем. Сразу говорю по рации Автомонову. Договариваемся, что его
отряд подымаясь к большому "жандарму" навешивает перила, а мы начинаем
дюльферять с вершины напрямую к пострадавшему. Шесть вер„вок быстрого
спуска и я уже возле раненого парня. Он без сознания, правая часть головы
пробита, пульс еле прощупывается, очень слабое дыхание. Сразу освободил
нос от сгустков крови. Задышал. По рации врач подсказывает о составе
лекарств для инъекций. Точно выполняю его рекомендации. Проходит минут
десять, акья уже рядом, быстро е„ подняли спасатели второго отряда. Мы уже
объединились. Перила провешены до ледника, налаживаем верхнюю страховку.
Миша, мой земляк просит назначить его сопровождающим акьи с пострадавшим.
Это ответственная и тяж„лая работа. Даю добро и становлюсь на страховку.
Ребята аккуратно укладывают больного в акью, он уже ровно дышит, подносят
е„ на край площадки, и спуск начался. Параллельно организовываются
дюльфера для своей эвакуации. И вдруг снизу крик Миши: "Валера, быстрей,
ко мне, Дима не дышит". Передаю страховку Саше, и дюльферяю на восемьдесят
метров. Дима лежит спокойно, с левого глаза катится слеза, а на шее
ниточкой д„ргается пульс и останавливается. Делаю искусственное дыхание.
Не помогает. Массаж сердца. Поочер„дно делаю искусственное дыхание и
массаж. Пульса нет. Димины мышцы твердеют на ощупь. Это вс„... Ну, что я
мог ещ„ сделать! Сутки прошли с того момента, когда, проходя "жандарм"
Дима нагрузил "живой" камень, и сорвавшись ударился головой. Сутки с
начала "м„ртвого" сезона...


  ЖИЗНЬ НА ЛЕЗВИИ


  Поисковые работы на Эльбрусе начались за двое суток до случившегося.
Искали пропавшую группу английских альпинистов. Л„ня Андреев, Сер„жа
Лобастов и я вылетели на вертол„те осмотреть район. На борту вертол„та,
кроме нас, шеф Эльбрусской поисково-спасательной службы Боря Тилов и двое
англичан. Пожилой мужчина - отец одного из пропавших, а девушка, тоже
чья-то родственница. Сверху никаких следов не обнаружили. Обл„т
заканчивался, это поняли англичане. Вижу на глазах отца появились сл„зы.
Сделали ли мы вс„ что смогли? Похоже, нет! Спрашиваю ребят - как насч„т
десанта на вершину? Молча кивают - добро. Бросаюсь к кабине пилота: "Л„ша,
прошу, сбрось нас, если возможно на вершину". За штурвалом
А.Севостьянов - пилот от бога, вертол„тный гений. Многие спасательные
акции с