небесный".  Как  видите,  он  имеет вполне  земное обличье  и  в миру
известен под именем Мишеля Горана.
     В машине - теперь  я разглядела,  что  это  был роскошный "кадиллак", -
находился лишь один человек - тот самый проповедник...
     В  черном  костюме,  без  своего  "космического  одеяния"  он  выглядел
буднично и  деловито.  Солидный, преуспевающий бизнесмен, куда-то  едущий по
своим почтенным делам.
     Он сидел, положив руки на руль, и смотрел на нас без всякого испуга.
     - Ваши документы, - сказал комиссар.
     -  Зачем?  Разве  я  нарушил  какие-нибудь дорожные  правила?  - лениво
спросил  проповедник. -  Ах, да... Стоял  на  обочине  дороги с  потушенными
огнями. Каюсь, штрафуйте.
     -  Ваши документы! -  повторил комиссар,  протягивая  руку. Проповедник
пожал плечами и полез в карман.
     - Пожалуйста, хотя вам ведь уже  назвали  мое имя, -  все так же лениво
проговорил  он, протягивая полицейскому документы. - Я его не скрываю. Прошу
вас, господин обер-лейтенант.
     Комиссар начал внимательно изучать бумажки, а нетерпеливый  Жакоб в это
время попытался открыть заднюю дворцу машины.
     Это ему не удалось, тогда он заглянул в  машину, посветив фонариком,  и
присвистнул:
     -   Ого!   Какой   прекрасный   магнитофон!  Американский?  И  кажется,
передатчик? Разрешите его посмотреть поближе. И тут  магнитофон! Уважают они
науку и технику.
     - Я протестую, господин обер-лейтенант, - негромко сказал  проповедник.
-  Я  не знаю, правда,  что  это за люди  с вами.  Возможно, они  тоже имеют
отношение к полиции. Но все равно никто не имеет права обыскивать мою машину
без  соответствующего ордера федерального прокурора. Слава богу,  законность
строго соблюдается  в  нашей  стране.  Или я ошибаюсь? И  вообще хотелось бы
знать,  почему вы  задерживаете меня так долго. Мне  нужно ехать. Я  немного
устал, остановился, чтобы передохнуть в  тишине и покое этой чудной  ночи, а
теперь  мне  пора ехать  дальше. Если вы разрешите,  - закончил он  с легким
поклоном.
     Он  упорно не смотрел ни на кого из нас - только  на  комиссара, словно
тот был один на дороге.
     Комиссар молча вернул ему документы и заглянул на заднее сиденье. Жакоб
светил ему фонариком.
     - А зачем вам ночью понадобился магнитофон? - подал голос Вилли.
     Проповедник будто не слышал его вопроса.
     -  Зачем  вам  магнитофон,  в  самом деле?  -  повторил тот  же  вопрос
комиссар.
     Ему проповедник с готовностью ответил:
     - Люблю во время  отдыха послушать  церковную музыку. Очень успокаивает
нервы.  Или  иногда  работаю  над  очередной проповедью,  ведь, как  уверяют
психологи, лучший отдых - в перемене занятий. Разве ездить с магнитофоном по
нашим прекрасным дорогам запрещено? Я  не  знал этого. Но ведь  вы же возите
вот целую лабораторию на колесах.
     -  А  почему вы  знаете, что у нас  там  внутри "целая  лаборатория"? -
насмешливо спросил Жакоб.
     Проповедник не ответил.  Он явно  насмехался над Жакобом, хотя и упорно
не замечал его. И Морис, конечно, не выдержал.
     - Слушайте, Горан, я взялся за это  дело и доведу его до конца, ясно? Я
не отступлюсь и посажу вас на этот раз за решетку.
     Проповедник молча слушал его, прикрыв глаза тяжелыми, набухшими веками.
Лицо его решительно ничего не выражало.
     - Запомните это хорошенько, - продолжал Жакоб. Подняв тяжелый взгляд на
полицейского, проповедник глухо спросил:
     - Могу я, наконец, ехать?
     Комиссар, отступая на шаг, молча козырнул.
     Машина взревела  и рванулась вперед. Мы отскочили в  разные  стороны  и
молча  смотрели,  как,  плавно покачиваясь,  убегает  все  дальше  рубиновый
огонек. Вот он скрылся за поворотом.
     - Н-да, конечно, глупая была затея, -  смущенно пробормотал Жакоб. - Но
хоть повидались. Ладно, поехали-ка домой.
     В  глубине  души я надеялась,  что,  пойманный, "голос"  испугается,  и
притихнет, а может, даже совсем замолчит...
     Но  в  следующую  ночь, едва в окнах тетиной спальни погас свет, мы его
услышали снова.
     Началось опять с настойчивых заклинаний:
     - Спите... Спите... По всему вашему телу растекается чувство успокоения
и дремоты...
     - Не понимаю, почему он не сменит волну? - повернулся к инженеру Жакоб.
- Ведь знает, что мы его теперь слышим.
     - А чего тут  непонятного? Он  просто не может этого сделать, - ответил
Вилли.  - Значит,  приемник у  старушки настроен только на одну определенную
волну.
     -  Верно, - согласился  Жакоб и, погрозив динамику  кулаком, добавил: -
Ну, мы заткнем ему глотку, этому "небесному голоску".
     Но тут мы услышали вдруг нечто новое и переглянулись:
     - Вам надо самой поехать к нотариусу и добиться...
     - Включай! - Жакоб резко махнул рукой.
     Вилли рванул рубильник на пульте...
     И  приказания  "небесного  голоса"  утонули  в треске  и  рокоте мощной
глушилки. С трудом можно было разобрать лишь отдельные слова:
     - Спокойно... арственную.,.
     -  Вот я  тебе  покажу  дарственную!  -  пробурчал  Вилли,  подкручивая
регулятор.
     Я  выглянула из дверцы  фургона,  словно надеясь полюбоваться, как себя
теперь чувствует проклятущий "голос", и вскрикнула.
     Окна тетиной комнаты были снова ярко освещены!
     - Она проснулась, а я здесь! Надо бежать.
     - Возьмите фонарик,  а  то  ноги  переломаете! - крикнул  мне  вдогонку
Жакоб.
     Еще  у  ворот  я услышала,  как тетя  зовет  меня. Но я не откликнулась
сразу, а  пробежала  в глубь  сада и уже  оттуда, издалека, тщетно  стараясь
сдержать одышку, подала голос.
     - Где ты бродишь так поздно? - крикнула мне тетя с террасы.
     -  Гуляю  в  саду.  Вышла  подышать свежим воздухом,  что-то  спать  не
хочется. - И, подойдя ближе, я спросила: - А ты почему не спишь?
     - Ужасно разболелся  зуб.  Только легла, кажется, даже заснула. И вдруг
страшная боль, словно начали сверлить какой-то адской бормашиной, - ответила
она, зябко кутаясь в халат и передергивая плечами. - Ты меня отвезешь завтра
в Сен-Морис?
     - Зачем?
     - Там очень хороший дантист, впрочем,  ты, кажется, сама у него была. Я
тебе давала адрес.
     -  Но ты что-то напутала, тетя. По  этому адресу  никакого дантиста  не
оказалось.
     - Странно,  -  она  недоверчиво  посмотрела на  меня.  - Вечно я  путаю
адреса. Но найдем, я же прекрасно помню, где это.
     Постояв еще несколько минут на террасе, она пожелала мне спокойной ночи
и ушла.
     Идти снова к Ренару я не решилась. Передача  наверняка уже кончилась, а
вдруг тетя опять не уснет и станет меня искать?
     Ночь прошла спокойно. А выйдя рано утром на террасу, я увидела в кустах
Мориса, подающего мне таинственные знаки,
     -  Что  вы  тут  делаете?  - спросила  я, подбегая  к нему и  с опаской
оглядываясь  на  окна тетиной спальни. - Вы с ума сошли! Она  может увидеть.
Зачем вы сюда залезли?
     -  Жду, пока вы проснетесь. Вот уже битый час. Весь промок от росы. Что
вчера случилось? Почему вы не пришли обратно?
     - Боялась оставить тетю  одну, - и я рассказала  ему о  том, как  у нее
внезапно  разболелся зуб.  - Она просит  отвезти ее к  дантисту,  но его там
вовсе  нет. Я сама ездила, когда у меня болели зубы, и не нашла там никакого
дантиста.
     Жакоб  выслушал   меня  не  перебивая,  а  потом   сказал   в  глубокой
задумчивости:
     - Разболелся зуб, а никакого дантиста нет... И разболелся он  как раз в
тот  момент, когда  мы  включили глушилку.  Может, это просто  совпадение, а
может и... Когда она в прошлый раз была у этого дантиста?
     - Кажется, зимой. Да, в конце зимы.
     -  И в  конце зимы  начала слышать  этот  "глас небесный"? До  визита к
дантисту или после?
     - Точно не помню.
     -  Надо навестить  этого  дантиста, - решительно сказал Жакоб,  тряхнув
головой.
     Мы съежились от посыпавшихся с ветвей холодных капелек воды.
     - Но я же вам говорю, нет там никакого дантиста.
     - Тем более подозрительно. Адрес у вас сохранился?
     - Кажется. Или я выкинула его... Но дом помню и  так. Там еще  какая-то
лавчонка.
     -  Едем!  Постарайтесь под  каким-нибудь предлогом  отложить  поездку с
тетей  до  завтра,  лучше  всего  скажите,  будто  испортилась  машина.  Она
согласится  подождать. Если мои предположения правильны, боли у нее  сегодня
не  будет.  А  вы сразу к нам, и поедем к дантисту. Так я и сделала. А после
завтрака поспешила к Жакобу.
     -  Наконец-то!  Мы уж  заждались,  - не  слишком приветливо встретил он
меня.
     - Не могла раньше.
     - Вилли! -. крикнул он.
     Вилли появился в дверях, что-то дожевывая.
     - Поехали, - поторопил его Жакоб.
     Мы спешили  напрасно. Дом  я запомнила  хорошо и  нашла  его сразу,  но
никакого дантиста там не  оказалось, как я и предупреждала. Весь нижний этаж
занимала какая-то убогая лавчонка без вывески.
     Жакоб подергал  дверь лавочки - она  оказалась  запертой. Несколько раз
нажал кнопку звонка, на его дребезжание никто не отозвался.
     Мы  попытались заглянуть сквозь давно  не мытые стекла  витрины: пустые
полки, на прилавке навален какой-то хлам, в углу валяется сломанный стул.
     - Кажется, лавочка давно обанкротилась, - пробормотал Жакоб.
     - Эй, идите-ка сюда! - окликнул нас откуда-то из соседнего двора Вилли.
     Мы  поспешили  к  нему и  увидели,  что  он, приложив ладонь козырьком,
заглядывает в темное маленькое окошко.
     - Похоже, это задняя  комната лавчонки, - сказал инженер, уступая место
Жакобу. - Ну-ка, посмотри. Жакоб приник к грязному стеклу.
     - Видишь? - спросил его Вилли.
     - Вижу.
     - Зачем бы ему тут стоять, в этой лавочке?
     - Что вы там увидели? Покажите и мне! - нетерпеливо попросила я.
     Жакоб  подвинулся,  я  заглянула  в окошко  и  увидела  посреди  пустой
полутемной комнаты какое-то странное сооружение.
     - Что это?
     -  Зубоврачебное  кресло,  - ответил Жакоб. Я  удивленно посмотрела  на
него:
     - Значит, дантист тут все-таки жил?
     -  Вероятно. И надо устроить, чтобы он снова здесь появился, -  добавил
Морис многозначительно.
     -  Может, заглянем внутрь?  - предложил Вилли. -  Я открою дверь в  два
счета. - Он уже начал шарить в своей сумке.
     - Не  стоит, - остановил его Жакоб. - Это надо делать с  представителем
власти. Пошли отсюда, а то мы уже привлекаем внимание соседей.
     Мы доехали до почты, и Морис  позвонил комиссару Лантье,  попросив  его
немедленно приехать к нам в Сен-Морис.
     - Дело очень срочное! Мы будем ждать в кафе возле моста, понял?
     Потом он позвонил в Монтре какому-то доктору Калафидису и тоже попросил
его срочно приехать, захватив все необходимые инструменты...
     -  Кроме  кресла.  Кресло  здесь  есть.  Ничего,  ничего, ты  не можешь
отказать  своему старому клиенту. Нет,  по телефону не могу. Приезжай и  все
узнаешь. Жди нас в кафе у моста,
     События все ускорялись, приобретая какой-то бешеный ритм.
     Вскоре   приехал  комиссар  Лантье.  Они  с  Жакобом  ушли   в  местное
полицейское управление, где пробыли довольно долго.
     Наконец Жаков с комиссаром вернулись.
     - Лавочка закрыта вот уже месяцев пять, - рассказал Жакоб.  - Ее снимал
для мелкой торговли некий мосье Мутон. Судя по описаниям, на проповедника он
не похож, видимо,  какое-то  подставное лицо  из его помощников. Ни  о каком
дантисте  здесь не  слышали и  очень удивились, узнав  о кресле. Так что нам
разрешено вскрыть замок и осмотреть эту загадочную лавчонку.
     Вилли сразу оживился, достал из сумки какие-то щипчики и крючки, весьма
подозрительно похожие,  по-моему,  на  отмычки, и через  несколько минут  мы
вошли в таинственную лавочку.
     - Здесь пока ничего трогать не будем,  - сказал  озабоченно комиссар. -
Пройдем сразу во вторую комнату.
     Но во второй комнате осматривать было нечего. Она была совершенно пуста
- только зубоврачебное кресло высилось каким-то глупым, нелепым памятником.
     - Ух, какая тут грязища! - брезгливо сказала я. - Сколько пыли.
     -  Да, придется навести тут порядок, а то избалованный доктор Калафидис
откажется  здесь работать, - сказал  Жакоб, почесывая  затылок, - И придется
вам этим заняться,  Клодина,  а мы  поедем  обратно в кафе. Калафидис должен
вот-вот подъехать. Потом мы заедем за вами. Часа вам хватит?
     - Надеюсь.

16. ПОДМЕНЕННЫЙ ГОЛОС

     Только я  успела  закончить  уборку,  как  послышался  шум  подъехавшей
машины.
     Наша  "сыскная  бригада" все  росла: к ней прибавился высокий черноусый
лысеющий человек в щегольском спортивном костюме. Он галантно поклонился мне
и представился:
     - Доктор Калафидис.
     Все столпились у двери, пяля глаза на нелепое кресло.
     - Здесь я должен вести прием? - возмущенно  спросил доктор Калафидис. -
Но это невозможно! Я дорожу своей репутацией.
     - Завтра с утра  ты должен  быть здесь  и ожидать  нас... -  настойчиво
заключил Жакоб.
     - Но я забыл захватить халат.
     - Ничего, мы тебе его привезем. Заедем за тобой в гостиницу.
     Бедному доктору Калафидису пришлось окончательно капитулировать.
     -  Поедемте  скорее  домой!  -  взмолилась  я,  -  Тетя  наверняка  уже
беспокоится. Я и так опоздала к обеду.
     -  Да,  надо спешить,  - поддержал меня озабоченно Жакоб,  - У нас мало
времени, а работы много.
     "- Что же вы все-таки задумали, объясните наконец?  - спросила я, когда
мы тронулись в обратный путь.
     -  Просто решили  заменить исчезнувшего  дантиста гораздо более опытным
доктором Калафидисом, чтобы проверить зубы у вашей тети.
     - Вы думаете, приемник прячется у нее во рту?
     - Возможно.
     -  А  если  она  передумала  ехать  к  дантисту?  - довольно  ехидно  и
раздраженно спросила я. - Ведь зуб у нее перестал болеть.
     - Такая возможность предусмотрена, - невозмутимо ответил Морис. - Мы ее
постараемся уговорить, вашу милую тетю.
     Как  я и знала, тетя рассердилась на меня за то, что опоздала к  обеду.
Но  я  выкрутилась,  сочинив,  будто  пришлось  отправиться  в  деревню,  на
кирпичный заводик, за недостающими деталями к нашему "оппель-капитану".
     - Ведь ты же сама просила отвезти тебя завтра к дантисту.
     - Ну, можно было и не спешить, - ответила, уже смягчаясь, тетя. - Зуб у
меня совсем не болит, так что можно и повременить...
     Так. Посмотрим, как станет ее уговаривать самонадеянный Морис.
     Вечером, когда тетя ушла спать, я снова поспешила в дом доктора Ренара,
превратившийся  в нашу  постоянную ночную штаб-квартиру. И  всех сыщиков  я,
конечно, нашла за работой. Жакоб с инженером возились с  аппаратурой в своей
передвижной лаборатории, а обер-лейтенант и доктор Ренар наблюдали  за ними,
заглядывая в распахнутую дверь фургона.
     - Ну, скоро она ляжет? - потирая руки, спросил меня Жакоб.
     - Она только что ушла к себе.
     - Чудно!  -  сказал  Жакоб,  придвигаясь к магнитофону. -  Подождем еще
минут пять, когда в спальне погаснет свет, и начнем.
     Эти  минуты показались мне очень  длинными.  Недоуменные  вопросы так и
вертелись у меня на языке, но я не решалась нарушить напряженную тишину.
     - Включаю, - сказал Жакоб, посмотрев на Вилли.
     Диски  магнитофона закрутились, и вдруг  из динамика  раздался знакомый
голос проповедника:
     - Спите... Спите... По всему вашему телу разливается чувство  приятного
успокоения и дремоты... Что это Морис  задумал? Жакоб погрозил мне  пальцем,
чтобы я молчала и слушала.
     - Теперь я  буду говорить  другим голосом...  Слушайте его внимательно,
слушайте  его  внимательно... Так  надо... Так  надо,  чтобы обмануть  наших
врагов... Спите спокойно и слушайте его внимательно,
     Небольшая пауза  с убаюкивающим стуком метронома  - и я услышала  голос
Жакоба!
     Он говорил так же властно, убежденно, негромко:
     - Вам становится все лучше  и лучше... Сонливость сильней и  сильней...
Вы  больше  ни о чем не  тревожитесь,  вы больше ничего не  чувствуете... Вы
слышите только мой голос...
     Вытаращив  глаза, я  уставилась  на Мориса.  Он приложил палец к губам,
показывая взглядом на магнитофон.
     -  Завтра утром  у вас снова заболит зуб... Но это  не страшно, это  не
страшно... Вы поедете к  дантисту, и  он  вам  поможет... Это очень  опытный
дантист, гораздо  лучше, чем прежний... Он  вам поможет,  он вам  поможет...
Теперь вы  будете крепко спать  до утра  и забудете, что слышали  меня... Но
утром у  вас  заболит зуб, и вы  поедете к  дантисту... Спите  крепко, спите
спокойно...
     Едва дождавшись, когда Жакоб выключит магнитофон, я спросила:
     - Как это вам удалось? Откуда вначале взялся голос проповедника?
     - Смонтировали, - весело  ответил Жакоб. - Вилли у нас маг и волшебник.
Склеили  по словечку, выбрав  их  из  подлинных записей  "гласа  небесного".
Пришлось-таки повозиться.
     И вдруг из динамика донесся голос проповедника:
     - Спокойно... Утром вы проснетесь  бодрой и  полной свежих сил... Спите
крепко... спите крепко... спите крепко...
     Он умолк. А мы переглядывались в полной растерянности.
     - Я включил на всякий случай приемник и вот... - виновато сказал Вилли.
- Как толкнуло меня что-то.
     - Он вел передачу одновременно с нами? - спросил у него Жакоб.
     - Она слышала и вас и его? - догадалась я. - Что же теперь будет?
     Вилли пожал плечами и начал копаться в инструментах.
     - Посмотрим,  -  неуверенно  ответил Жакоб.  -  Попробуем  для верности
повторить внушение снова, попозже. Может быть,  как раз угодим в тот момент,
когда у нее начнутся сновидения. Это тоже подходящее время для гипнопедии.
     Он помолчал, посмотрел на ошеломленные лица комиссара и доктора Ренара,
заглядывавших в распахнутую дверь фургона, и пробормотал задумчиво:
     - Хотел бы я знать, что же он внушал ей сегодня одновременно с нами?..
     Проснулась  я  с  тревожными  мыслями,  но  сразу  успокоилась,  когда,
поднявшись в спальню  тети, увидела, что она сидит на кровати и  со  стонами
раскачивается, держась за левую щеку.
     - Ужасно  болит зуб! - с трудом  выговорила она. - Думала, обойдется, а
он так разболелся... Ой! Еще ночью начал зудеть. Поедем скорее к дантисту.
     Я побежала к себе в комнату и позвонила Жакобу.
     - Отлично! - обрадовался он. - Все идет как надо. Мы сейчас же выезжаем
в Сен-Морис, а вы следуйте за нами.
     Я нарочно немножко  потянула сборы, чтобы дать им время  уехать, как ни
жалко мне было тетю. Боль ее донимала, видно, нешуточная.
     Всю дорогу она  молчала, прикорнув на  заднем сиденье,  только  жалобно
постанывала время от времени.
     Я остановилась перед лавчонкой возле моста, заметив неподалеку знакомый
зеленый фургон.  Значит, они успели,  но зачем прикатили в своей лаборатории
на колесах, - думают, она понадобится?
     Не веря своим  глазам,  я посмотрела на  белую эмалированную дощечку на
двери: "Опытный дантист. Принимает в  любое время", - и нерешительно  нажала
кнопку звонка.
     Дверь тут же открылась.  Я чуть не ахнула, увидев перед собою  Вилли  в
белом халате, едва сходившемся на широкой груди.
     - Что вы хотели? - невозмутимо спросил Вилли.
     -- Простите, дантист здесь?  - пролепетала я. - У моей тети очень болят
зубы.
     - Прошу вас, - Вилли склонил голову, приглашая нас войти.
     Он исчез за дверью второй комнатки.
     Тетя  ничего  не  замечала вокруг.  Или,  может,  видела  под  влиянием
внушения настоящую приемную с белыми стенами и удобными креслами?
     Тут,  к  счастью,  на  пороге появился  приветливо  улыбающийся  доктор
Калафидис и пригласил, потирая руки:
     - Заходите, заходите,  прошу. А  вы,  мадемуазель,  будьте так  любезны
обождать здесь. Это займет совсем немного времени.
     Халат  на нем был слишком короток,  -  тоже с плеча  доктора Ренара, но
тетю ничего не смущало.
     А  рядом  со  мной  очутился  вдруг  Морис,  неслышно появившийся из-за
портьеры.
     -  Не волнуйтесь так, - шепнул  он, придерживая меня  за локоть