не обедали. Он
вас устроит?
     - Ничего, кажется, неплохое местечко. Во всяком случае, тихое.
     - Тогда давайте перекусим перед обратной дорогой. Мы сели за столик.
     -• Как хотите, а я все-таки не верю,  будто одной лишь силой воли можно
заставить  себя  безболезненно пройти  по огню. И  почему платье на  ней  не
вспыхнуло, на этой смелой девице? Я каждую минуту боялась.
     - Оно  из несгораемого материала, надо  будет это  перенять,-  деловито
ответил Жакоб, принимаясь за паштет.
     -  Нет,  тут  все-таки  наверняка есть какие-то секреты,  только вы  не
хотите их мне раскрыть, - не  унималась я.  - Опять  профессиональная тайна?
Кодекс факирской чести не позволяет?
     -  В данном случав  я  ничего от  вас не  скрываю, честное  слово.  Вся
разгадка, видимо, в  том,  что, когда я иду по  раскаленным  углям,  обильно
выделяется  пот, и образующиеся шарики жидкости предохраняют ноги от ожогов.
Плюс, конечно, влияние самовнушения на  симпатическую нервную систему. Да вы
сами наверняка проделывали, и  даже не  раз, такой  фокус, только не в столь
эффектном оформлении.
     - Я? Каким образом?
     - Пробуя  пальцем, хорошо ли нагрелся  утюг. Вспомните: вы всегда перед
этим смачиваете палец слюной,
     - Верно...
     - Водяные  пары между пальцем  и горячим утюгом и  предохраняют вас  от
ожога. А опытные паяльщики ухитряются даже, смочив ладонь слюной, направлять
рукой в  нужную сторону  поток  расплавленного олова. Сейчас я готовлю номер
еще эффектнее.
     - Это какой же? - насторожилась я.
     - Лизну языком докрасна раскаленный стальной брусок.
     -  Ужас!  Только  мне-то  уж  этот фокус не  показывайте. И  вообще  не
портите, пожалуйста, мне аппетит.
     Доктор Жакоб покорно склонил  голову, и мы  принялись за яблочный торт.
Когда очередь дошла до кофе, я сказала:
     - Да, а вы понимаете, что этой  - простите меня - мальчишеской выходкой
вы себя выдали? Теперь они знают, что вы интересуетесь их деятельностью.
     - Ну, они меня и так хорошо знают,- не очень уверенно ответил Жакоб.
     - Но сегодня-то они вас явно не ждали.
     - Да, похоже. Всеведущий "голос" тут что-то оказался не на высоте.
     Когда  мы  выбрались  из тесноты  кривых  улочек  на  простор шоссе,  я
сказала:
     - Ну, а  теперь выкладывайте ваши выводы. Что вы новенького высмотрели,
мистер Шерлок Холмс?
     - Я видел то же, что и вы,- засмеялся он.
     - Ладно, ладно, не кокетничайте.  Я-то вижу  эти  чудеса впервые, а  вы
ведь  приезжали специально,  чтобы  проверить свою гипотезу о том, будто эти
шарлатаны  каким-то  образом влияют  на мою  тетку.  Ну  и  что вам  удалось
выяснить?  Если  они и  шарлатаны, то весьма талантливые и ловкие. Я человек
спокойный  и абсолютно неверующий,  но, признаюсь, на меня все  это  зрелище
произвело  сильное  впечатление. Началось  панегириком  во  славу  науки,  а
потом...
     -  Да,  нынешние  мистики  не чета прежним. Идут в  ногу  со  временем,
научились   маскировать    свои   суеверные   бредни   в   ультрасовременные
псевдонаучные  одежды.-  Жакоб  посмотрел  на   меня  и  добавил:-  Так  что
разоблачить современных  мистиков вовсе не так-то легко и просто. Они весьма
умело  пользуются  тем,  что,  как  ни  могущественна  наука,  она не  может
опровергнуть существование бога.
     - Почему? - удивилась я.
     - А как опровергнуть то, что не имеет доказательств?
     - Да, это у них ловко получается, - согласилась я. - Христос и Пифагор,
Эйнштейн и Циолковский, какие-то "гималайские великаны". Ужасающая мешанина,
а вот действует, впечатляет.
     - В том-то  и  беда. Все  свалено  в кучу: оккультизм, буддизм,  учение
йогов,  самые  вульгарные суеверия -  и приправлено научными  терминами.  На
многих  это действует,  привыкли слепо верить авторитетам.  Широко известные
имена гипнотизируют.
     -  Да, впечатление  производить они умеют,  надо  отдать  им  должное,-
задумчиво проговорила я.- Хорошо, что я  видела перед этим ваше выступление.
Оно   оказалось  неплохим  психологическим  противоядием  против  всей  этой
мистики.
     - Правда? - обрадовался Жакоб.
     - Правда.  А то бы я, наверное,  в  самом деле поверила в чудеса с этой
девицей. Как она внезапно появилась из ничего. А как она угадывала мысли?
     - Они с этим  проповедником выступали  раньше  с  якобы телепатическими
опытами. Были у них тогда номера гораздо эффектнее... Но береглись, никак не
давали возможности проверить их и уличить. А теперь ударились  в откровенное
шарлатанство.
     - И со слепой как  ловко было подстроено... Жакоб покосился  на  меня и
ответил:
     - Вы  ошибаетесь,  тут не  было никакого обмана. Она  в самом деле была
слепой.
     - И прозрела?
     - И прозрела. Ничего чудесного в этом нет. Я же вам как-то рассказывал,
что гипнотическим внушением  можно  излечивать  некоторые заболевания,  если
только  они  возникли  на  нервной  почве  и  не   связаны  с  органическими
повреждениями. Я сам не раз возвращал зрение таким слепцам и ставил  на ноги
паралитиков. Этот способ так и называется:  "молниеносный гипноз".  А вообще
да, спектакль с  выдумкой. Это  самое важное, в чем  я сегодня убедился. Тут
чувствуется рука опытного режиссера. Одному Горану это не по силам. И кто-то
снабжает  их  весьма  совершенной техникой. Надо будет как следует  заняться
этими  космическими  огнепоклонниками. Похоже,  к ним  будет  нелегко  найти
лазейку...
     - Конечно, они теперь вас и близко не подпустят.
     - Ничего, как-нибудь проберемся в их тайное тайных.
     -  Слушайте,  а  может,  с  угадыванием  мыслей  у  них  тоже  не  было
подстроено? Может, это все-таки телепатия?
     - Ну, какая там телепатия. Обыкновенное жульничество.  У нее где-нибудь
спрятан  приемник, -  может быть, даже  в  ухе.  У  него  - радиопередатчик.
Современная техника позволяет  делать приемники величиной с маслину или даже
с горошину. И такие пройдохи весьма широко используют технические новинки.
     - Вы не верите в телепатию?
     -  Я ученый, исследователь, а наука  не религия. В науке "верю" или "не
верю"  - не  аргумент. Вокруг телепатии  за последние  годы напущено столько
всякого мистического  туману и распространяется разных  домыслов, что каждый
трезвый  исследователь  обязан  относиться  к   этим   вопросам   с   особой
осторожностью. О телепатических явлениях мы вообще вынуждены судить  лишь по
чисто  субъективным рассказам  людей. Но человеческая психика столь сложна и
мы ее еще так мало изучили, что субъективные  впечатления могут  быть весьма
обманчивы.,.  Так  мы  ехали, проносясь мимо  засыпающих  городков  и  тихих
селений,  болтали   о  всяких   интересных  вещах,  полные  впечатлений   от
"мистического представления".
     -  Какие же  будут  мне  задания, мосье  Шерлок  Холмс?  - спросила  я,
расставаясь с Жакобом.
     - Все  те  же:  внимательно наблюдайте за тетей и все  записывайте,  не
надеясь на память: что случилось  и точное время. И за прислугой внимательно
присматривайте,- многозначительно добавил он.
     Это мне уж совсем не понравилось.
     -  А в  случае каких-нибудь происшествий или появления  в  окрестностях
вашего дома подозрительных лиц немедленно звоните мне.
     - Вы думаете, происшествия еще будут?
     - Непременно,  -  ответил  он -  Так легко  они  не отступятся. Судя по
всему,  работу  они  уже  провели  немалую.  Все  потайные  ниточки   хорошо
замаскированы. Я  думаю, теперь они даже станут  действовать активнее, чтобы
опередить нас.
     Мне стало вдруг страшно, и дрогнувшим голосом я спросила:
     - А в чем может проявиться их активность? Чего мне ждать?
     - Не знаю, - честно ответил он. - Но  помните, я в любой момент поспешу
к вам на помощь, когда бы вы ни позвонили.
     - Спасибо!
     - Мы должны помешать им во что бы то ни стало. Не говоря уже о здоровье
вашей тети, речь идет ведь и о солидных деньгах.
     - Да, при одной мысли, что они станут вытворять в своем  огненном храме
на тетины деньги, у меня мурашки бегают по коже. Бр-р...
     - Вот именно. Ну, спокойной ночи.
     - До свидания. Надеюсь, она будет спокойной.

9. СУМАСШЕДШИЕ ДНИ

     Дома  все было  спокойно  и тихо. Тетя  еще  не  ложилась,  ждала меня,
раскладывая пасьянс, сама напоила чаем с медом. Сославшись на  усталость,  я
поспешила отправиться спать.
     И ночь  прошла спокойно.  Утром тетя  была такой  же милой, заботливой,
веселой. Поспела малина, и мы весь день собирали ее. Тетя  увлеклась и стала
напевать забавные песенки,  которые слышала  в  юности от  садовниц на сборе
ягод.
     А на  следующее утро,  когда я вышла в  столовую к завтраку и привычным
движением потянулась поцеловать тетю, она вдруг резко отстранила меня, почти
оттолкнула и спросила:
     - Где ты была позавчера?
     Я молчала, потупившись, словно уличенная во лжи девчонка.
     - Я все знаю. Зачем ты так нагло лгала мне? - продолжала она.
     - Ты  опять слышала "голос"? -  спросила я  убито, не  решаясь  поднять
головы.
     - Да! И он рассказал мне все о вашем подлом сговоре. Зачем ты связалась
с  этим  проходимцем,  Морисом Жакобом?  Каким грязным  вещам он  тебя учит?
Отвечай!
     - Но он вовсе не проходимец. Мы хотим тебе помочь,- пробормотала я.
     Но тетя гневно оборвала:
     - Не лги! Я прекрасно знаю, что вы задумали. Голос открыл мне глаза. От
него не скроешься, поняла?
     Она стремительно встала и вышла из комнаты. А я осталась стоять посреди
пустой столовой в полной растерянности.
     Глухой, темный ужас  поднимался  во  мне. Неужели от этого  "голоса"  в
самом деле ничего не скроешь?
     Я   пыталась   себя   успокоить,   что   ничего  сверхъестественного  и
мистического   в  этом   проклятом  "голосе"  нет.  Он  вовсе  не  небесного
происхождения, а принадлежит людям, каким-то пока еще не пойманным  злодеям.
А они, как все люди, конечно,  не всемогущи. Доктор Жакоб непременно поможет
мне...
     Но плохое настроение не проходило. Весь  день я бродила по дому и саду,
как затравленная. Тетя заперлась у себя в комнате. Вокруг все было так тихо,
что начинало звенеть в ушах.
     Утром,  придя к  завтраку, тетя поздоровалась со мной  довольно сухо, с
доктором Ренаром, который  был  уже  здесь, как всегда,  приветливо.  У меня
отлегло от сердца.
     Мы  начали завтракать,  постепенно завязался какой-то  общий разговор о
всяких  пустяках.  Все шло  совершенно  нормально,  и  с  каждой  минутой  я
успокаивалась  и  веселела. Ночные страхи  начинали казаться пустыми и  даже
забавными...
     Как  вдруг я услышала странную фразу -  тетя  произнесла ее все тем  же
обыденным, ровным тоном, обращаясь к доктору:
     - Ну, как  же вы не помните, это случилось  в прошлом году, через  день
после пожара. Да, именно через день, я прекрасно помню.
     Мне показалось, что я ослышалась. Я переспросила:
     - После какого пожара, тетя?
     -  Как после какого? У нас, слава богу,  был лишь один пожар. В прошлом
году, разве ты забыла?
     Мы с доктором Ренаром переглянулись, но я все-таки робко возразила:
     - Но у нас не было никакого пожара в прошлом году.
     - Что же, мне изменяет память? - тетя потерла лоб.- Нет, я же прекрасно
помню, что это случилось именно в прошлом году, пятнадцатого апреля. Вы тоже
должны  помнить, доктор.  Вы же прибежали одним из первых. Пламя  уже начало
охватывать кровлю.
     Я точно знала, что никакого пожара у нас никогда не было.
     Наверное, я смотрела на тетю с таким ужасом, что она вдруг снова пришла
в ярость, как и вчера
     - Ты опять притворяешься, будто  я все это выдумала!  -  закричала она,
так  сильно стукнув по  столу, что чашки запрыгали.-  Хватит изображать меня
сумасшедшей. Ты  же  прекрасно  помнишь  этот пожар,  сама получила  сильные
ожоги.
     Не  было никакого пожара, и не могло  от него остаться  следов на  моей
руке.  Но  тетя  возмущалась  так  убедительно,  что  и  я  тоже  пристально
уставилась на собственную руку.
     Нет,  на ней не было  никаких шрамов. Но доктор Ренар,  делая мне знаки
глазами, сказал:
     - М-да, похоже на старый ожог. Теперь я вспоминаю...
     Тетя оттолкнула мою руку, швырнула на пол салфетку и, гневно крикнув:
     - Наглая, лживая девчонка! - выскочила из столовой.
     Дверь за ней так хлопнула, что  жалобно  зазвенели хрустальные подвески
старинной люстры.
     -  Что же это  такое! - простонала я. - Ведь не было никакого пожара, и
шрама у меня нет, ну, посмотрите, - и залилась слезами.
     - Конечно, не было,- сказал доктор Ренар, поглаживая меня по руке.
     - А вы ей поддакиваете.
     -  Но с  ней нельзя  спорить, когда  она в таком  состоянии.  Вы должны
сдерживаться, дорогая моя, и не противоречить ей,
     - Соглашаться с любой глупостью, какую она скажет? Подтверждать  каждое
бредовое  видение,  какое ей  только привидится?  И вы считаете, будто таким
образом мы ей поможем? Ведь она сходит с ума  на наших  глазах, доктор, а мы
ей бессильны помочь.
     -  Придется,  видимо,  все-таки  вызвать  опытного  психиатра,-   тяжко
вздохнув, ответил Ренар.- Позвоните доктору Жакобу, посоветуйтесь с ним,
     - А, что он может! - махнула я рукой, но все-таки пошла в свою комнату,
вытерла слезы и набрала номер домашнего телефона Мориса Жакоба.
     Через несколько минут в трубке раздался встревоженный голос:
     - Здравствуйте. Что у вас стряслось?
     Я рассказала об ужасной утренней сцене.
     - И  все?  -  ответил Жакоб с явным облегчением. - Ну, чего  же  вы так
перепугались?  Обыкновенные  внушенные  так называемые  ложные воспоминания.
Ничего  страшного,  завтра ваша  тетя будет опять  нормальной.  Уж доктор-то
Ренар должен был разобраться...
     -  Доктор  Ренэр считает,  что  тетю надо непременно показать  опытному
психиатру. Поэтому он и посоветовал позвонить вам.
     - Ну, по-моему, такой нужды нет. Удивляюсь, что старый опытный врач так
переполошился. Хотя, впрочем, он в шорах: упорно считает, будто у вашей тети
какое-то психическое  заболевание, а "голос" - лишь навязчивая галлюцинация.
Но вы не пугайтесь.  Утреннее происшествие  снова подтверждает мою  правоту.
Ложные воспоминания бывают и у нормальных людей,  непроизвольные. У тети это
явно внушенное воспоминание...
     - "Голосом"?
     - Несомненно.  Я вас  очень прошу: проверьте  хорошенько, незаметно для
тетки, нет ли все-таки у нее в спальне каких-нибудь репродукторов. Они могут
быть  совсем  миниатюрными,  прятаться  в  подушке,  где-нибудь в  изголовье
кровати, в ночном столике, даже в лампе.
     - Постараюсь, - ответила я, - только это трудно.  Тетя  в последние дни
явно подозревает меня в чем-то, не  доверяет мне. Это, наверное, ей  внушает
"голос".
     -  Крепитесь, -  сказал  доктор  Жакоб  и, оживившись, добавил: - Да, я
навел справки о той женщине...
     - О какой женщине?
     - Ну, о слепой, которая от внушения  прозрела. Помните, вас еще так это
поразило? Ее зовут Агнесой Рутен.
     - Ну?
     - Как я и предполагал,  у нее не  было органических расстройств зрения.
Просто  полгода  назад от  сильного нервного потрясения  возник истерический
амвроз, это вполне излечимо. Жалко, не встретил я ее до того, как она попала
в лапы этих шарлатанов. Одной атеисткой было бы больше...
     Я слушала его, и во мне закипала злость.
     - Вами движет чисто научная любознательность, как и доктором Ренаром, а
я тут с ума схожу!
     -  Но ведь тетя ваша здорова, вы можете  успокоиться,- смутился Жакоб.-
Наберитесь только терпения, мы их скоро поймаем...
     Весь день мы сидели в своих комнатах - я и тетя.
     Однако  доктор  Жакоб оказался  прав.  На  следующее  утро тетя вышла к
завтраку опять  вполне  нормальной.  Разговаривала, шутила, смеялась,  потом
уселась на террасе с вязанием.
     И  обед прошел  тихо и  мирно. Была суббота, и после обеда,  как  у нас
повелось, тете принесли накопившиеся за неделю счета на подпись.
     - Принеси, пожалуйста, мои очки и ручку, они в спальне,- попросила меня
тетя. Я выполнила ее просьбу.
     - Что со мной? - вдруг растерянно пробормотала тетя.
     Я подняла  голову и  с изумлением увидела,  как  она пытается взять  со
стола  ручку и  не может.  Пальцы  ее  не слушались.  Я  подскочила к  тете,
схватила ручку и вложила в ее пальцы. Тетя держала ее, смотрела на ручку, но
явно не знала, что же с ней делать дальше.
     - Ну, пиши,- сказала я.
     - А как? -  каким-то ужасно  жалобным  и перепуганным  голосом спросила
тетя.- Я не знаю, как это сделать.
     Тетя не  притворялась.  Она  пыталась  двигать  ручкой  по  бумаге,  но
неуверенно и  совершенно беспорядочно,  точно  маленький ребенок, схвативший
карандаш, но еще не умеющий провести даже простую линию.
     Не только я, но и сама тетя была на этот раз перепугана,
     -  Доктор,  что  со  мной?  - простонала она.- Я разучилась  писать.  Я
больна?
     - Не волнуйтесь, это  пройдет,- пытался _ успокоить ее Ре-нар.- Обычный
писчий спазм,  к сожалению,  весьма распространенный в наше время. А  все от
этих шариковых  ручек. Положите ее и не волнуйтесь. Пойдемте, я осмотрю вашу
руку. Сделаем примочку, и все пройдет.
     Он увел  ее  и долго не  возвращался.  А я ждала,  нервно расхаживая по
террасе и теребя в руках носовой платок.
     - Что с  ней? - кинулась  я  к  появившемуся,  наконец, Ренару.  Старый
доктор сокрушенно покачал головой и, понизив голос, ответил:
     - Я думал, что это писчий спазм, но, боюсь, дело серьезнее. Скорее, это
системный  паралич. Все  другие функции мускулатуры  плечa  не  обнаруживают
никаких отклонений от нормы, она только потеряла способность писать.
     - Отчего?
     Он пожал плечами.
     Но я-то знала: это натворил опять проклятый "голос"...
     -  Надо будет  отвезти ее  в  город, показать специалистам,- озабоченно
проговорил  Ренар,  поглядывая  на  старинные  часы  "луковкой".-  Она   так
перепугана, что, конечно, согласится поехать.
     Мы решили с ним уговорить тетю поехать в понедельник в город.
     Но первое, что я услышала, проснувшись на следующее утро, был радостный
тетин голос:
     - Я умею писать! Я умею писать!
     Я  взяла  у нее  исписанный  листок с  некоторой  опаской.  Торопливые,
налезающие одна на  другую фразы, по смыслу не связанные между собой. Но они
вполне логичны, никаких ошибок. Незаметно  никаких признаков помешательства.
Я вздохнула с облегчением.
     Но тетя  тут  же села  за  стол,  выписала чек на  пять  тысяч франков,
вложила в конверт и велела сейчас же отправить его "Внимающим Голосам"...
     На  другое  утро тетя выглядела  опять  совершенно нормальной, но после
завтрака  вдруг выкинула  нелепый  поступок:  внезапно  сняла  с подоконника
цветочный  горшок  с кактусом, завернула его  в  платок, поставила на стол и
трижды низко поклонилась ему.
     А потом как ни в чем не  бывало повернулась к  нам с доктором Ренаром и
стала продолжать прерванную беседу.
     Во  вторник тетю вдруг  поразила  глухота.  Она ничего не слышала, была
ужасно напугана, металась по  всему  дому,  плакала, умоляла  доктора Ренара
спасти ее от глухоты. На нее страшно было смотреть. Нам приходилось все свои
ответы и слова утешения писать ей на больших листах бумаги.
     Доктор Ренар вызвал из  города  знакомого врача-ушника. Тот  немедленно
приехал, и они в столовой, где было светлее, начали осматривать тетю.
     Похоже, консилиум грозил затянуться  надолго. Я  решила воспользоваться
удобным моментом  и осмотреть спальню тети,  как  просил  доктор Жакоб. Надо
непременно  найти, где  же  прячется  этот губительный "голос".  Я  не могла
больше вынести тревоги и мучения, которые он доставлял и тете и мне.
     Я лихорадочно перерыла всю спальню, тщательно  проверила каждый уголок.
Ничего нет.
     - Что ты здесь делаешь? - вдруг услышала я встревоженный голос тети.
     Она стояла на пороге и смотрела на меня.
     Залившись густой краской, я начала лепетать что-то невнят