ления это почти то же
самое, что в СССР. Если верить данным Сахарова, это будет 1,7 миллиона
заключенных на 250 миллионов населения в СССР. И 1,33 миллиона заключенных на
210 миллионов населения в США. Это составляет 0,63% в США и 0,68% в СССР.
- Кроме того, нужно учитывать, что в США совершается в год в среднем 9 миллионов
преступлений, но только 1,5% преступников, совершивших эти преступления,
попадает в тюрьму. А если бы в США пересадить в тюрьму всех преступников, то это
будет теоретически 9 миллионов человек.
- А в распроклятое царское время максимальное число заключенных в России в 1910
году, после революции 1905 г., составляло только 174.728 человек. На 147
миллионов населения это будет 0,12%, то есть в 5-6 раз меньше, чем в СССР или в
США сегодня. Но, к сожалению, вот этот низкий процент и привел к революции.
- А теперь посмотрим, что пишет Марченко. Он заика, что есть невроз, обычно
связанный с судорогами других мышц - гримасы, подергивание рукой или ногой и так
далее. Он всем грубит, дерзит и противоречит, даже когда нет никаких причин
(стр. 39). Зек Сергей почему-то прибивает себе мошонку гвоздем к скамье (стр.
129). А другой зек-чудак просто отрезал себе половой член и выбросил в форточку
(стр. 166). Но это вовсе не протест, а комплекс кастрации. Как учил Иисус
Христос: "Ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело
твое было ввержено в геенну" (Матф. 5:29).
- В книге часто повторяется слово "педерасты". Бериевцев, то есть бывших
сотрудников Берия, в тюрьме называли педерастами (стр. 148). Таких много и среди
за-ключенных - и среди тюремщиков. На странице 131 педераст Субботин вдруг
почему-то взял и проглотил целую партию домино из 28 костяшек. Много всякой
психопатологии, вроде людоедства, но автор называет всех этих психов нормальными
людьми (стр. 155).
- А вот какой-то зек-чудак отрезал себе ухо. Рану залечили, а его поместили в
психиатрический корпус, где он отрезал себе второе ухо, проглотил ложку и куски
колючей проволоки. Пришлось оперировать. За 40 дней до освобождения он проглотил
целую партию шахмат, все фигуры, и белые и черные. Его опять оперировали. "Был
ли он помешанным?" - спрашивает Марченко и отвечает: "На вид он производил
впечатление человека гораздо более нормального, чем другие зеки" (стр. 307).
- А вот суть всей книги. Автор пишет: "Я часто слышал от разных зеков, что среди
нас, если как следует подумать, нет ни одного нормального человека... Почти в
каждой камере владимирской тюрьмы находится зек, "чокнутый" по-настоящему...
Отбой - Саня ложится и ждет, когда все уснут. Тогда он поднимается, подходит к
чьей-нибудь койке и справляет нужду прямо на спящего сокамерника, да еще
старается попасть на лицо. И так каждую ночь". А вот второй чудак: "А его
причуда состояла в том, что всю еду в своей миске он разбавлял содержимым
параши". И угощал других: "Ты попробуй, мне мама в детстве такую кашу варила,
вкусно очень!" (стр. 176-177).
- То "чокнутые", а вот нормальные. Один уголовник по кличке Воркута режет себе
вены. А другой, венгр по кличке Мадьяр, подставляет свою миску, собирает кровь,
крошит туда хлеб - и ест эту тюрю (стр. 183).
- Диагноз врача-психиатра: уринофилия, копрофилия, матерный комплекс, вампиризм.
И вот всю эту пакость ЦРУ печатает под маркой издательства "Свободная пресса",
якобы как "демократическое движение в СССР".
- Затем Марченко пишет: "Среди уголовников процветает гомосексуализм. Этим
занимаются почти поголовно все бытовики". Ловили только тех, кто исполнял роль
женщины. А те, кто исполнял роль мужчины, тех и за педерастов не считали, они
ходили в героях. А первых, пассивных, презирали (стр. 312-313). Вот вам и связь
между психическими болезнями и гомосексом.
- Может быть, они это делали, так как не было женщин? Но нет, Марченко пишет,
что в лагерях разрешались свидания с женами, включая половую жизнь: отдельные
комнаты, с ночевкой, свидания иногда до 3-х дней (стр. 260-262). В лагерях масса
зелени и цветов, стадион, волейбол, библиотека (стр. 292). Это вам уже не
сталин-ские концлагеря, а хрущевские, либеральные. Это уже не лагерь, а
санаторий.
- Выйдя из лагеря в 1966 году, Марченко сразу же присоединился к еврейским
диссидентам. То есть опять в лагерь просится. В конце концов он женился на
еврейке-диссидентке Ларисе Богораз-Брухман, бывшей жене еврея-диссидента Юлия
Даниэля, напарника Синявского-Терца.
- Но скажу вам по секрету: если гой женится на еврейке - это дурная примета.
Значит, у этого шабес-гоя что-то не в порядке. Как он сам пишет в своей книжке:
"Я часто слышал от разных зеков, что среди нас... нет ни одного нормального
человека".
- А теперь посмотрим на писания писателя-диссидента Владимира Максимова,
которого мы выбросили за границу. Беру его главную книжку "7 дней творения",
изданную в 1971 году издательством "Посев"-НТС, которое существует на деньги
того же ЦРУ.
- Детство Максимова очень запутанное. Воспитывался он в детдомах и, возможно,
что он сам не знает, кто его родители. По времени это совпадает с Великой
Чисткой, когда перманентных революционеров расстреливали как
контрреволюционеров, а их детей сдавали в детдома с клеймом РВН - родственники
врагов народа. Уже в 16 лет, будучи малолетним преступником-рецидивистом,
официальной медицинской экспертизой Максимов был признан "невменяемым", то есть
сумасшедшим. Замечу, что 16 лет, период полового созревания - это опасный
возраст, когда у людей с дурной наследственностью, у дурноследов, вместе с полом
просыпается и их дурноследство - психические болезни.
- В 1967 году Максимов был членом редколлегии журнала "Октябрь", но затем попал
в сумасшедший дом. По причинам, как говорится, невыясненным. А выйдя из этого
сумасшедшего дома, присоединился к диссидентам. Обычно диссиденты кончают в
дурдоме, а Максимов начал с дурдома.
Сидевший в аудитории Министр культуры СССР шепнул своему соседу:
- Знаешь, кто этот дядя? - он кивнул в сторону профессора. - По совместительству
он главный цензор СССР. Советский Победоносцев... Прокурор синода новой
советской инквизиции...
- А теперь полистаем "7 дней" Максимова. Главный герой - бывший комиссар Красной
Армии и большевик Петр Лашков, у которого руки немножко в крови. Имя у него
чисто русское. Но из наших архивов я знаю еще другого Лашкова - Генри
Самуиловича, старого еврея-чекиста и генерала НКВД, который во время Великой
Чистки в 1937 году сбежал в Японию.
- Затем Максимов описывает не просто детдома, а СПЕЦдетдома, но что это такое -
не объясняет. Что же это за спецдома? Это специальные детдома, куда помещали
детей типа РВН - родственников врагов народа. В том числе и детей Генри
Самуиловича Лашкова.
Внук старого Лашкова - Вадим, понимай, Владимир Максимов, так как в книге много
автобиографического. И этот Вадим почему-то очень интересуется психколонией для
душевнобольных, устроенной в бывшем монастыре. Заметьте связь: бывший монастырь
- и психколония. И почему это Вадима туда тянет? Прямо как пьяницу к водке (стр.
341-342).
- Но вскоре Вадим и сам попадает в психбольницу. У читателя, естественно,
возникает вопрос - почему? Но здесь Максимов всячески мутит и отмалчивается. Он
детальнейше описывает жизнь своего героя в сумасшедшем доме, но почему он туда
попал - неизвестно. Кстати, дурдом - это самое интересное место в книге. И
только с большим трудом, этак между строк, узнаешь, что Вадима посадили в дурдом
за попытку самоубийства. Однако это же самое делают не только в СССР, но и в
США. Это стандартная процедура.
- Опять вопрос - почему? И только случайно узнаешь, что Вадим пытался покончить
самоубийством, так как жена, которую он вовсе не любил, бросила ему упрек, что
он "недееспособен" (стр. 338). Но даже и здесь термин какой-то уклончивый, как
все у Максимова. Почему бы не сказать прямо - импотенция, половая слабость?
Итак, импотента посадили в дурдом, чтобы спасти его от самоубийства. А Максимов
наводит тень на плетень и раздувает из этого политическое дело.
- В книге часто встречаются хромые и косые, алкоголики и самоубийцы. Кстати, сам
Максимов сухоручка и алкоголик, бухарик. На странице 396 муж и жена алкоголики,
как пишет Максимов - "выблядки". В конце концов муж повесился. Масса вульгарных
выражений, как: "Не повезет, так на родной сестре триппер поймаешь" (стр. 416).
И все это перемешано с ханжескими причитаниями о Боге. Какое-то юродство.
- В книге довольно много секса, но все это как у собак и кошек: под лестницей,
на грязном полу, в самое неподходящее время, без любви, как в "Без черемухи".
Много жестокости, где попахивает садизмом, но автор душой всегда с
преступниками. Все это типично для вырожденцев с больным полом и психикой. Вот
они и переносят все это в литературу. И требуют, чтобы их печатали.
- Язык книги тоже какой-то хромой и косой, обрывистый, запутанный, как будто все
это писалось с перепоя.
Критики из дегенератиков называют это "орнаментальной прозой". А психиатры
называют это шизофрения, мозговой разжиж. Например, вместо "смертельная
бледность" они вам скажут "смердная блядность" - и будут уверять вас, что это
модернизм, язык будущего. А вы, дурак, этого просто не понимаете.
- Видно, что Максимова беспокоит "еврейский вопрос". Начинается, как будто, с
антисемитизма (стр. 369-370). Но вслед за этим жидоед вдруг превращается в
жидолюба: вдруг появляется некий идеальный еврей Ося Меклер, перед которым
стелятся все гойки. Но потом и этот идеалист-счастливчик тоже кончает
самоубийством.
- Почему? Опять какая-то тайна, загадка. Ох, любит Максимов писать загадками. Но
я разгадываю вам и эту загадку. Дело в том, что действительно есть некоторые
гойки, которые специализируются на евреях. Как правило, это минетчицы,
француженки, 69-ницы, что означает латентную или подавленную гомосексуальность.
И лезут они к евреям, так как знают, что там этого больше всего.
- Подходит такая шабес-гойка к идеальному еврею Осе Меклеру и говорит: "Эй, Ося,
хочешь любовь по-французски? Да ты не бойся. Ведь я ж знаю, что ты ничего
другого не можешь". Вот потому-то Ося и повесился. Вы уж извините меня за такие
выражения. Но без этого вы не поймете всех этих модернистов.
- Это знают миллионы вырожденцев, но писать об этом, конечно, не полагается. Это
- табу. С точки зрения нашего генерал-архиепископа Питирима, это называется
союзом сатаны и антихриста, к которому склонны многие ведьмы. Но результаты
этого частенько довольно печальны. Если присмотреться, то все это вы увидите и
среди ваших знакомых.
- В принципе: Максимов описывает вырождение семьи Петра Лашкова - или
еврея-чекиста Генри Самуиловича Лашкова - якобы в наказание за кровь, пролитую
им во время революции (стр. 466). Все его дети - выродки всех сортов и оттенков.
Последний мужской отпрыск этого рода - "недееспособный" Вадим - уже сидел в
сумасшедшем доме. Дочь Антонина, старая дева, до 40 лет живет с отцом, потом
выходит замуж. Но затем она, в 40 с гаком, почему-то спуталась с молодым
еврейчиком, тем самым идеальным Осей Меклером.
- Тут наш Максимов петляет, как заяц, говорит намеками, и понять его трудновато.
Насколько я понял, ребенка Антонина делает не от мужа, а от этого самого
неотразимого еврея Оси Меклера, который от такого счастья сразу же повесился.
Муж исчезает, как одуванчик, а Антонина возвращается с полуеврейским сыном к
отцу. Весь цимис, вся символика Максимова в этом ребенке, зачатом от еврея - это
якобы прощение за грехи, возрождение жизни. И все это пересыпано юродствующими
рассуждениями о Боге. Но что это за Бог? Или это союз сатаны и антихриста?
- Все это кажется сплошным идиотством, бредом сумасшедшего. Но я встречал
подобные фокусы и в реальной жизни. Дело в том, что некоторые дегенератки
выходят замуж за дегенератов, а детей умышленно делают от чужого дяди. Чтобы эти
дети были не полными дегенератами, а хоть полудегенератами. От этого и
происходит такое, на первый взгляд, непонятное выражение: на чужом х... в рай
проехать. Или еще "пальцем деланный", что означает искусственное осеменение - по
тем же причинам. Все эти смачные выражения пустили в обиход сами вырожденцы,
которые прекрасно знают, что это означает. А нормальным людям это никогда и в
голову не придет.
- Западные рецензенты многозначительно вещают, что наши диссиденты,
инакомыслящие и несогласники пишут своего рода тайнописью, криптограммами,
шифровками, для понимания которых нужно иметь ТРЕТИЙ ГЛАЗ, глаз мудрости, как
тот магический кристалл, лунный камень, что во лбу у индусских богов. Но и мы в
13-м Отделе КГБ тоже имеем этот третий глаз, при помощи которого можно читать
всю эту тайнопись. Люди лунного света Розанова, Декаданс-с.
- Во всех "7 днях" есть только одно честное место, где советский архитектор
говорит перманентным революционерам-диссидентам так:
"Вы зовете социальных и духовных люмпенов. Отбросы, которые жаждут
самоутвердиться на крови. Чужой крови. И вашей, кстати, тоже... Но, так как ваш
новый эксперимент влетит России в новую кровавую копеечку, - я против...
Поэтому, если вы начнете, я сяду за пулемет и буду защищать этот самый порядок,
с которым не имею ничего общего, до последнего патрона... Лучше - что есть, чем
вы. Вы - тьма. И Боже упаси от нее Россию".
- В своем очередном опусе "Карантин" Максимов сообщает, что мать Сталина делала
Сталина методом "на чужом х... в рай проехать" (стр. 83). Кстати, отец Сталина
был алкоголиком, а Сталин - сухоручкой. А Максимов и алкоголик, и сухоручка.
Встречается в "Карантине" и французская любовь, минет или 69, что означает
латентную или подавленную гомосексуальность и что является причиной большинства
разводов и дефективных детей - 69 способов быть несчастным. Там же и
совокупление с лошадью, то есть содомия, или скотоложство, якобы просто так, от
скуки. И все это опять под соусом ханжеских причитаний о Боге. Но с точки зрения
третьего глаза - и нашего 13-го Отдела КГБ - это трупный яд рода человеческого.
Духовная зараза.
- Вот потому-то, в порядке санитарно-политического карантина, мы и выбросили
алкоголика-сухоручку Владимира Максимова за границу. Кстати, его сестра Катя
Брейт-барт замужем за евреем и живет в Израиле. Опять та же печальная
закономерность.
- Заключение третьего глаза. Ведь Максимов - дитя детдома времен Великой Чистки.
Но оппозиция тогда, как и диссидентская теперь, в большинстве состояла из
психующих евреев, которых перестреляли в НКВД, где большинство тогда составляли
те же евреи. И так продолжалось, пока они в борьбе за власть не перестреляли
друг дружку. По первому марксистскому закону единства и борьбы
противоположностей.
- А детей этой Великой Чистки сдавали в детдома как РВН, откуда их частенько
брали приемные родители. И судя по тому, что Максимов пишет, он вряд ли знает,
кто его настоящие родители, и сам подозревает, что он с прожидью. В своей книге
"Прощание из ниоткуда" Максимов пишет, что 5 "самых близких ему существ",
понимай родственников, выехали в Израиль (стр. 2). А сам он застрял в Париже и
кропает там неотроцкистский журнал "Континент".
- Ну а на десерт почитаем теперь мэтра наших диссидентов Солженицына. Для смеха
я иногда буду говорить языком автора, нобелевского лауреата. Итак, прошмоним его
рассказон "Матренин двор", который некоторые западные критюхи расхваливают ну
прямо-таки с пенью у гавкала, как в западке эпилепсии. Кстати, героиня этого
рассказона Матрена тоже эпилептичка. А теперь я вставляю себе в лоб третий глаз,
глаз мудрости - и что же я там зырю...
Генеральный цензор СССР и прокурор синода новой советской инквизиции потер себе
пальцем лоб, словно проверяя свой третий глаз:
- Солженицын мухляет Матрену в качестве святой и праведницы: "...без которой, по
пословице, не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша".
- Хм, Матрена эпилептичка. Но поскольку апостол Павел тоже был эпилептиком, то
простим это и святой Матрене. Но вот что плохо: У Матрены было 6 детей, из них 2
мертворожденные, а 4 умерли в колыбели, не дожив и до 3-х месяцев. Как вы уже
знаете, нечто подобное было у гениального Гете. Но Матрена не гений, а простая
колхозница, главная задача которой - рожать детей. И святая Матрена для мужа -
это самое большое проклятие, какое только может быть в крестьянской семье.
Колхозная дегенератка! И что получилось бы из села, если бы все бабы были
такими? Не стояло бы это село? Ни город! Ни вся земля наша!
- И подобные принципиальные извращения истины у Солженицына повсюду. Дефектовую
Матрену расхвалюкивая и гавкукая, народ остальной весь охаюкивает и гадючит он
яко сплошное кодло-падло: пьянюги, самогонюги, жаднюги, стяжелюги, вонюги,
лентюги, жратюги, хапуги, паразитюги. И только один Солженицын хороший. Ах,
полюбуйтесь, какой я хороший на этом темном фоне. А все остальные, в общем,
унтерменши, жлобы, злыдни.
- Если у Максимова люди хромоногие, то у Солженицына, у его Матрены, даже кошка
колченогая, о трех ногах. А кругом только пьяницы, мыши, клопы да тараканы.
- А теперь займемся немножко фрейдовским психоанализом. Рассказ этот
автобиографический. Солженицын приезжает из ссылки в поселок, где живет Матрена.
Вы помните то послевоенное время: мужиков мало, баб-молодок много, и они рвут
мужиков на части. А Солженицын, сидя в концлагере, за бабами, видно,
изголодался. Но почему же вместо бабы-молодки, которая даст ему все, он селится
у старухи Матрены? Чего он боится? И то же самое повторяется и в других его
писаниях: и в "Случае на станции Кречетовка", и "В круге первом", и в "Раковом
корпусе". О женщинах только разговорчики. А как только доходит до дела герой под
благовидным предлогом смывается, ухайдакивается, затюривается, размамжеливается.

- Папеле Фрейд здесь скажет: "Хм, тут что-то не так..." А профессор Ломброзо
скажет: "Да, типичный случай". Но мы все эти премудрости теперь и сами знаем. На
то у нас и третий глаз.
- Закон здесь такой: если у человека в штанах (или под юбкой) что-то не в
порядке, то и в голове у него частенько тоже не в порядке. Это как закон
сообщающихся сосудов в физике, которую когда-то преподавал Солженицын. Потому
народная мудрость и говорит: "Моча в голову шибает".
- Для поверхностного читателя вещи Солженицына и других дессидентов могут
показаться как будто хорошими, но... Это как бочка меду, в которую вкатили не то
что ложку, а целое ведро дегтя. Например, извращение истины в деле святой
Матрены.
- Наши диссиденты в литературе - это просто замаскированные неодекаденты.
Философы называют эту декаденцию экскрементами больной обезьяны, той обезьяны
Господа Бога, которую богословы называют дьяволом, который обезьянничает,
подражая Господу Богу, но делает все в темноте, сзади и наоборот. Вот так же
обезьянничают Максимов и Солженицын, придуряясь под неохристиан. Вот потому-то,
в порядке санитарно-политической профилактики, мы и сажаем этих диссидентов в
дурдома -спецпроект "Голем". Или выбрасываем их за границу -спецпроект
"Агасфер".
Генеральный цензор СССР и прокурор синода новой советской инквизиции постучал
себе карандашом по лбу:
- На то у нас и третий глаз... Да, меня спрашивали, что это за шифровки "Голем"
и "Агасфер". Голем - это очень поучительная еврейская легенда, как мудрый
еврейский раввин Иуда Лев бен Безалил (1520-1609), из средневековой Праги,
вылепил из глины слугу, при помощи кабалы вдохнул в него душу и поручил ему
защищать евреев от антисемитизма. Но оживший Голем вдруг почему-то начал лупить
самих же евреев. Вот так же, как Голем, повернулась против евреев и советская
власть, которую они создали своей марксистской кабалой.
- А насчет нашего спецпроекта "Агасфер"... По библейским легендам Агасфером
звали еврея, который насмехался над Иисусом Христом, когда он нес крест на
Голгофу. За это Агасфер был якобы осужден вечно скитаться по миру до второго
пришествия Христа как Вечный Жид. Отсюда и наш спецпроект "Агасфер", или "Вечный
Жид".
Сидевший за партой член Политбюро подтолкнул своего приятеля, члена Верховного
Совета:
- Ух, хорошо подкована папская гвардия нашего Красного П