- Нет, змея тихо... Эти очень громко.
    - Может, это был голос другого  динозавра-хищника,  -  заметил  я,
обращаясь к Джонсону.
    - Вроде нашего тираннозавра? Может, так, а может, и нет.
    Я открыл полевую сумку и достал фотографию тираннозавра.  Протянул
ее Квали.
    - Ты не слышал о таком звере?
    Африканец   осторожно   взял   фотографию,   стал   с    интересом
разглядывать, потом возвратил мне:
    - Квали не видел такой... Не слышал тоже.
    Я  попросил  Вуффа  перерисовать  изображения  животных  со  стены
пещеры.
    Мой заместитель скорчил недовольную гримасу:
    - А вы не уйдете отсюда?
    - Ну, а если уйдем? Вы же вооружены.
    - Я один тут не останусь, - объявил Перси.
    - Успокойтесь. Мы никуда не денемся. Будем  осматривать  остальные
пещеры.
    Перси проворчал что-то и велел одному из носильщиков принести ящик
с красками.
    Мы пробыли у священных камней  до  вечера.  Голосов  "злых  духов"
больше не слышали. Ни единого звука не доносилось  со  стороны  болот.
Только тростник временами начинал шелестеть от порывов ветра.  Джонсон
устроился в тени обрывов и несколько часов следил за болотами,  но  не
заметил  ничего  подозрительного.  Мы  с  Квали  лазали  по   пещерам,
распугивая змей, которые прятались там от дневной жары. В  большинстве
пещер стены были покрыты рисунками. Однако все  это  были  изображения
животных, встречающихся и поныне  в  Экваториальной  Африке.  Рисунок,
сделанный отцом Квали, был единственным.
    Я попытался узнать, что означают все эти рисунки, но Квали не смог
объяснить. Ему не хватило слов.
    - Но твой отец, Квали, видел больших зверей не здесь?
    - Нет, начальник. Он видел у озера. Один день пути  отсюда.  Квали
там не был. Завтра пойдем...
    - Скажи, Квали, а за что бельгийцы убили твоего отца?
    Лицо молодого  африканца  стало  мрачным,  и  в  глазах  вспыхнули
недобрые огоньки.
    - Ты какой земля, начальник? Англичанин?
    - Нет, я поляк. Есть такая страна  -  Польша,  там,  далеко.  -  Я
указал на север. - Советский Союз знаешь?
    Квали кивнул.
    - Это рядом. Только Советский Союз - большая страна, большая,  как
вся Африка, а моя страна - маленькая...
    - Знаю, - сказал Квали, - учитель говорил.  Квали  учился...  Один
год, - пояснил он и вдруг улыбнулся. - Школа очень  хорошо.  Советский
Союз - очень хорошо, и твой страна - хорошо. Квали твой друг, - сказал
он. - Ты хороший человек. Квали тебе помогай,  начальник.  -  Он  взял
меня за большой палец правой руки и сильно потянул, а  потом  протянул
мне свой большой палец, и я тоже подергал за него.
    Мы заключили дружественный союз.
    Вечером с помощью Джонсона удалось узнать у  Квали,  что  означают
рисунки в пещерах.  На  плато  раньше  происходили  обряды  посвящения
воинов. Бросали жребий, и каждый  молодой  охотник  должен  был  убить
стрелой того зверя, который выпал ему на  долю.  Если  это  удавалось,
охотник рисовал  на  стене  пещеры  изображение  убитого  животного  и
становился  воином.  Если  от  восхода  до  заката  охотник   не   мог
подстрелить свое животное, обряд посвящения откладывался на год.  Мясо
убитых животных не употреблялось в пищу. Пока охотник рисовал  убитого
зверя, старшие воины уносили тела животных на берег озера и  оставляли
там как жертву злым духам Больших болот. Раньше на этом  плато  обряды
посвящения были особенно торжественными и происходили раз в пять  лет.
Потом,  когда  бельгийцы  захватили  места  для  охоты   и   запретили
африканцам  охотиться  на  крупную  дичь,  плато  стало   своеобразным
заповедником, куда не смогли проникнуть европейцы, и обряды посвящения
происходили здесь каждый год.
    Мы сидели у костра. Над нами было черное  небо  и  неправдоподобно
яркие звезды.  Легкий  ветерок  доносил  из  джунглей  пряные  ароматы
каких-то цветов. Вдали пронзительным смехом заливались гиены.
    - Смейтесь, смейтесь, - проворчал Перси  Вульф,  прислушиваясь.  -
Смеется тот, кто смеется последним...
    Когда восток начал светлеть, мы с Джонсоном взяли карабины и пошли
к краю плато. Вскоре позади послышались чьи-то шаги. Нас догнал  Квали
с длинным копьем в руках. Я отдал ему нести свой карабин.  Он  схватил
его жадно и бережно, погладил вороненый металл и осторожно забросил за
плечо. Мы остановились на краю  обрыва.  Было  тихо.  Внизу  шелестели
тростники.
    Я вслушивался в дыхание спящих болот и думал о том, что  неведомое
всегда заманчиво, что природа полна загадок и что  величайшее  счастье
дано тем, кто, очутившись на пороге  загадки,  не  задумается  сделать
следующий шаг.
    Путь к озеру занял целый день. Мы вышли на рассвете. Самые  жаркие
часы переждали в тени обрывов,  а  когда  зной  начал  спадать,  снова
двинулись вдоль края плато на запад. По обнаженным  плитам  известняка
идти было легко. Стада полосатых зебр пробегали невдалеке среди густой
высокой травы и, казалось, не обращали на караван никакого внимания.
    Я вначале недоумевал, почему Квали предпочел  пеший  маршрут.  Но,
когда мы начали пересекать глубокие ущелья, уходившие от края  обрывов
далеко в глубь плато, убедился,  что  машины  здесь  действительно  не
прошли бы. Наконец обрывы повернули к северу.
    Внизу простиралась холмистая саванна,  поросшая  группами  высоких
деревьев. Холмы доходили до самого края болот. Между крайними  холмами
блестело Большое озеро. С севера в него впадала  река,  вытекающая  из
глубокой расщелины в обрыве плато.
    - Там, - сказал Квали, указывая на озеро.
    До озера оставалось еще около  трех  километров.  Мы  остановились
передохнуть.
    - Будем спускаться? - спросил я у Квали.
    - Нет. Лагерь надо ставить на гора у реки.
    - А почему не у озера?
    - Нельзя. Плохо будет...
    - Боишься злых духов?
    - Нельзя, - настойчиво повторил Квали. - Моя знает...
    Пришлось согласиться. Мы повернули к северу  вдоль  края  обрывов.
Носильщики, которые раньше растянулись длинной цепью, теперь сбились в
кучу. На ходу они перебрасывались тревожными восклицаниями и с опаской
оглядывались вниз, на озеро.
    Я догнал Джонсона.
    - Как вы думаете, Джонсон, это те же болота, по окраине которых мы
с вами лазали до наступления периода дождей?
    - Кто их знает. Может, и те... - Джонсон помолчал,  потом  спросил
что-то у Квали.
    Африканец долго объяснял,  указывая  на  юг,  на  восток  и  рисуя
пальцем круги в воздухе.
    - Выходит, не совсем те, - сказал Джонсон, когда Квали замолчал, -
хотя вот он уверяет, что они соединяются где-то на юге. Только  дороги
туда нет.
    - Мы взяли теодолит. Завтра определим  координаты  озера  и  точно
узнаем, где находимся, - пообещал я.
    - А что толку? - заметил Джонсон. - Карты все равно нет.
    - Нарисуем на глаз. А в следующий раз захватим с собой топографа.
    - Вы думаете, сюда придется приезжать еще раз?
    - Без сомнения, и не один.
    Джонсон вздохнул. Я понял, что,  несмотря  на  красоту  окружающей
местности и обилие дичи, такая перспектива ему не улыбалась.
    Место для лагеря выбрали на высокой террасе вблизи водопада.  Река
вырывалась  здесь  из  узкого  ущелья  и  падала  шумными,   пенистыми
каскадами. Ниже водопада река растекалась  широкими  протоками.  Между
протоками  виднелась  масса  мелких  островов,   заросших   травой   и
кустарником. В полутора-двух километрах ниже по  течению  поблескивала
спокойная  гладь  озера.  По  его  берегам  тянулись  густые   заросли
тростника, но в дельте реки тростника было меньше, а  местами  желтели
косы и пятна песчаных пляжей. Значит, берегом реки  было  легче  всего
добраться до озера.
    Холмистая саванна по берегам озера  казалась  пустынной.  Это  нас
удивило. Ведь невдалеке, на плато, мы только что видели стада  зебр  и
антилоп. Пустынна была и зеркальная поверхность озера.
    Пока разбивали лагерь, солнце село, и почти сразу стало темно.  Мы
поужинали мясом антилопы и улеглись спать.  По  совету  Джонсона  была
поставлена охрана. Черные воины должны были сменяться через два часа и
всю ночь жечь большой костер.
    Ночь  прошла  спокойно.  Утром  Квали  рассказал,  что  караульные
слышали голоса разных животных, но "злые духи" молчали. Впрочем, звуки
с болот едва ли могли достигать лагеря. Кроме  того,  их  заглушил  бы
немолкнущий гул близкого водопада.
    С первыми лучами солнца мы двинулись к  озеру.  Настроение  царило
торжественное. Все были немного взволнованны:  ведь  мы  находились  у
цели нашего путешествия. В лагере я оставил только  троих  африканцев,
остальных взял с собой в расчете на  то,  что  придется  "прочесывать"
кустарник на островах и заросли тростника.
    Черные воины были настроены уже не так панически, как  вчера.  Они
шли охотно, некоторые улыбались и шутили. Каждый из них  был  вооружен
длинным копьем с широким стальным лезвием и большим ножом, похожим  на
короткий меч. У многих были луки  и  колчаны  со  стрелами.  Некоторые
воины шли почти голыми, на других были надеты белые плащи,  такие  же,
как у  Квали.  Джонсон,  Перси  и  я  были  вооружены  десятизарядными
карабинами и крупнокалиберными  автоматическими  пистолетами.  Джонсон
захватил и свой старый штуцер, которому  доверял  больше,  чем  любому
новейшему оружию.
    Мы спустились к берегу реки.  Здесь  на  песчаной  отмели  увидели
множество следов  антилоп  и  буйволов,  которые  ночью  приходили  на
водопой. Квали нашел след небольшого носорога.
    Я велел разыскать брод, но  черные  воины,  едва  ступив  в  воду,
тотчас же с воплями  выскочили  на  берег.  Река  кишела  крокодилами.
Одного из них, который в пылу преследования  выполз  на  песок,  воины
мгновенно закололи своими длинными копьями.
    Джонсон  указал  мне  на  темные  колоды,  неподвижно  лежащие  на
противоположном берегу реки.
    - Что это? - не понял я.
    - Тоже крокодилы, господин профессор, - не  без  ехидства  ответил
охотник. Он поднял свой штуцер, прицелился и выстрелил.
    Одна из колод  подскочила  и  закрутилась  на  месте,  свиваясь  в
спираль и снова распрямляясь, остальные  поспешно  сползли  к  реке  и
исчезли в воде. Движения раненого крокодила становились все медленнее,
и наконец он затих.
    Черные воины разразились громкими, торжествующими криками, а потом
отплясали вокруг Джонсона стремительный танец, подпрыгивая на согнутых
ногах и ударяя в землю древками своих копий.
    - Превосходный  выстрел,  -  похвалил  я.  -  Интересно,  куда  вы
целились?
    - Туда же, куда и попал. В глаз.
    Это было почти невероятным: попасть в глаз крокодилу с  расстояния
добрых ста пятидесяти метров.
    Я с уважением пожал руку старому охотнику:
    - Знал, что вы прекрасный стрелок. Но  этот  выстрел  феноменален.
Никакой тираннозавр нам уже не страшен.
    - Пустяки, - сказал польщенный Джонсон.
    Один Перси Вуфф был недоволен.
    - Незачем было  стрелять,  -  ворчал  он.  Этак  распугаете  более
крупную дичь...
    - Более крупная дичь не испугается, - спокойно возразил Джонсон. -
Она еще не знает, что такое выстрел.  А  сегодня  надо  шуметь,  чтобы
узнать,  кого  скрывают  прибрежные   заросли.   Не   за   куропатками
приехали...
    Перси пробормотал что-то сквозь зубы. Последнее время он все  чаще
огрызался вполголоса, шепча  непонятные  слова.  Его  былая  дружба  с
Джонсоном окончательно разладилась.
    Мы целый день лазали по прибрежным зарослям. Много раз  переходили
вброд мелкие протоки, "прочесали" тростники на  берегу  озера,  но  не
встретили никого, кроме крокодилов  и  змей.  На  илистых  берегах  не
попадалось  следов  крупных  животных.  Зеркальная  гладь  озера  была
спокойна. Мы возвратились в лагерь немного обескураженные.
    Прошло  еще   несколько   дней.   Поиски   продолжали   оставаться
безуспешными. Вокруг озера не было заметно ничего  подозрительного,  а
болота  были  слишком  далеки.  Дичи  на  плато  встречалось   великое
множество, но не она интересовала нас.
    Посоветовавшись, мы решили разделиться и продолжать  поиски  тремя
группами, чтобы охватить большую площадь.  Я  взял  себе  в  помощники
Квали и еще двух черных воинов - Н'Кора и  Мулу.  Это  были  стройные,
веселые парни с приплюснутыми носами и толстыми губами, очень  похожие
друг на друга. Оба были украшены хитроумной татуировкой,  напоминавшей
рисунки художников-абстракционистов. Впрочем,  Н'Кора  носил  короткие
клетчатые штаны и имел ожерелье из костей и зубов леопарда. У Мулу  ни
штанов, ни ожерелья не было. Все его  одеяние  составляла  набедренная
повязка.
    Пока Джонсон и Перси Вуфф со своими помощниками работали к  западу
от реки, мы вчетвером исколесили большой кусок саванн и берег озера на
юго-востоке  от  нашего  лагеря.  Во  время  походов   мы   напряженно
прислушивались, надеясь, что  снова  зазвучат  странные  голоса  "злых
духов". Теперь мы страстно желали услышать их. Но все  было  напрасно.
Тростники молчали. Тишина царила над озером. По ночам ее нарушал  лишь
насмешливый хохот гиен.
    Я уже несколько раз предлагал возвратиться  к  главному  лагерю  и
начать поиски в болотах там, где  мы  впервые  услышали  голоса  "злых
духов", но Квали утверждал,  что  только  здесь,  у  озера,  мы  можем
рассчитывать на успех.
    - Ждать, начальник, надо, ждать, - твердил он.
    И мы продолжали свои походы в окрестностях озера и ждали.
    Наступило очередное воскресенье, и Перси Вуфф и Джонсон  объявили,
что они остаются в лагере. Все были утомлены непрерывными маршрутами и
невыносимой жарой. День отдыха был необходим.  Сначала  я  тоже  хотел
провести этот воскресный  день  в  лагере,  но  после  завтрака  решил
сделать  небольшой  маршрут  по  долине  реки  выше  водопада,   чтобы
посмотреть  геологический  разрез  плато.  Квали   охотно   согласился
сопровождать  меня.  Помимо  карабина   и   пистолета   я   вооружился
геологическим молотком. Квали повесил за спину рюкзак, и мы  тронулись
в путь.
    В глубоком ущелье возле шумной  стремительной  реки  не  было  той
изнуряющей жары, от которой мы страдали  во  время  походов  к  озеру.
Местами можно было идти в тени отвесных скал.
    Я осматривал обнажения, кратко описывал их. Квали отбивал образцы.
Мы быстро продвигались вперед и к полудню отошли километров на  десять
от лагеря. Здесь мы устроили привал под навесом  известняковой  скалы.
Квали достал из рюкзака завтрак. Мы ели  мясо  жареных  уток,  которых
настрелял Джонсон у озера, и запивали его холодной водой из источника.
Потом я прилег  в  тени,  подложив  под  голову  рюкзак.  Незаметно  я
задремал.
    Разбудил меня Квали.
    - Смотри, начальник, - сказал он,  протягивая  какой-то  блестящий
предмет. - Квали нашел это в камнях.
    Он держал в руках изуродованные остатки кинокамеры.
    Камера была расплющена, словно ее били тяжелым  камнем.  Стекол  в
объективе не осталось. Кассеты не было. Только обрывок  пленки  торчал
между изогнутыми передающими барабанами. Сбоку  сохранились  фабричная
марка "Вильд" и номер.
    - Где ты ее взял?
    - Пойдем, Квали покажет.
    Невдалеке от места, где лежала камера, я  нашел  среди  нескольких
кусочков стекла осколки объектива.
    Квали, сообразив, что его находка заинтересовала  меня,  продолжал
поиски. Вскоре я услышал призывный крик. Квали сидел на уступе склона,
метрах в десяти выше меня, под самым  обрывом.  Над  ним  громоздилась
вверх почти вертикальная стена ущелья. Он что-то показывал  издали.  Я
поднялся к нему, и он протянул мне расплющенное кольцо объектива.
    - Здесь лежало, - пояснил, указывая пальцем, где поднял кольцо.
    Я огляделся... и понял.
    - Аппарат брошен оттуда, - сказал я, - с обрыва на противоположном
берегу реки. Он пролетел над рекой, ударился здесь,  разбился;  кольцо
осталось, а аппарат отскочил к тем камням, где ты нашел его.
    Квали закивал головой, соглашаясь, что так могло быть.
    Мы продолжили поиски в ущелье, но больше ничего не обнаружили.
    - Полезем наверх, - предложил я.
    Мы перешли по камням реку и начали карабкаться  на  крутой  склон.
Через несколько минут уже стояли на краю ущелья, над тем  местом,  где
Квали  нашел  кинокамеру.  Здесь  была  небольшая   зеленая   лужайка,
окруженная  причудливыми  красноватыми  скалами.  Между  скалами   рос
колючий кустарник с большими желтыми цветами.  Из-под  кустов  вытекал
родник.
    "Отличное место для лагеря", - подумал я.
    - Смотри, начальник, - сказал Квали.
    Он поднял большой камень, размахнулся и швырнул в  ущелье.  Камень
пролетел над рекой, ударился о карниз, на котором было найдено  кольцо
объектива, разбился, и осколки скатились  к  тому  месту,  где  лежала
кинокамера.
    - Все правильно. Хорошо, - похвалил я.
    - Хорошо, - согласился Квали.
    Первая часть задачи была решена.
    На краю лужайки мы нашли остатки костра.
    - Когда его жгли? - спросил я у своего спутника.
    Квали задумался. Он  раздвинул  молодую  траву,  уже  выросшую  на
пепелище, растер в пальцах перемешанную с  пеплом  красноватую  почву.
Нашел несколько угольков, попробовал их зачем-то на зуб.
    - Луна пять-шесть раз успел родиться, - сказал он наконец.
    - А может, поменьше? - усомнился я.
    - Нет...
    Эта  дата  тоже  совпадала.  Теперь  надо  было   убедиться,   что
несчастный Грдичка действительно был здесь с другим белым.
    - Квали храбрый воин и ловкий охотник, - сказал я. - А  вот  может
ли Квали сказать, сколько человек жгли этот костер?
    Молодой африканец нахмурился и покачал головой, потом опустился на
колени и снова принялся  исследовать  пепелище.  Я  тщательно  обыскал
поляну, но не заметил ничего примечательного. После того как  на  этой
лужайке побывали люди, прошли тропические дожди. Они смыли все следы.
    Квали продолжал ползать по лужайке, осторожно  раздвигая  траву  и
вглядываясь в красноватую почву. Я присел на камень  и  ждал.  Наконец
африканец поднялся и подошел ко мне.
    - Квали думай так, - начал он. - Люди  был  тут  два  раза.  Квали
нашел другой костер. Один раз был два белый и черные. Другой раз - два
белый. Один белый курил  трубку,  другой  -  папироса,  вот.  -  Квали
протянул мне бумажный мундштук, на котором еще можно  было  разглядеть
рисунок чешского льва и надпись "Брно". - Один белый носил  ботинка  с
желтый гвоздь. - Квали протянул медную шляпку гвоздя: такими  гвоздями
многие африканские охотники подбивают  подошвы  своих  сапог.  -  Один
белый, - продолжал Квали, - имел  большой  карабин,  вот!  -  И  Квали
показал мне пулю чуть не восьмого калибра.
    Все это походило на чудо.
    - А как ты узнал, что тут были и белые и африканцы? - с  сомнением
спросил я.
    - Кости, - пояснил Квали. - Белый человек не  грызет  кости.  Негр
грызет. Один костер - кушал белый и африканец... Другой костер - кушал
белый. Африканец не кушал.
    - Ясно, - сказал я. - А какой костер был раньше?
    - Тот, где кушал негр и белый, - без колебаний ответил Квали.
    - А куда же делись африканцы?
    - Квали не знает, начальник.
    - Мне кажется, -  медленно  произнес  я,  смотря  в  глаза  своему
спутнику, - что один белый  тут  убит...  Тот,  у  кого  был  аппарат,
который ты нашел в ущелье. Надо это проверить.
    - Как проверить? - не понял Квали.
    - Найти его тело или скелет.
    - Как найдешь? - возразил африканец.  -  Гиена,  начальник.  Очень
много гиена. Все таскал, ничего не оставлял.
    - А все-таки попробуем, Квали очень ловкий следопыт.
    Африканец гордо выпрямился.
    Мы продолжили поиски в ближайших окрестностях  поляны.  Однако  на
этот раз даже искусство Квали оказалось бессильным. Больше мы не нашли
ничего.
    Солнце уже склонялось к западу. Пора было возвращаться.
    Остатки кинокамеры, осколки стекла, окурок и пулю мы  упаковали  в
бумагу, и Квали спрятал их в рюкзак, где лежали образцы горных пород.
    На пути в лагерь я уже мысленно  нарисовал  картину  преступления.
Двое белых и д