иться на работу?
     - Да, сэр, - степенно ответствует эльф.
     - Посмотрим.  Кто-нибудь  тебе  объяснил,  что  ты  будешь для  нас
делать?
     - Нет, сэр. - Джо и Тесла потихоньку выдыхают.
     - Хорошо.  -  Он  оглядывает ее,  пытаясь  нащупать слепой  мозг  в
соседней комнате.
     - Ты знаешь, что такое реклама?
     Он  говорит  гадкие  вещи,   он  хочет  шокировать.   Глаза  Дельфи
расширяются,  маленький подбородок вздергивается.  Джо  -  в  экстазе от
того,  какое  сложное  выражение удается проецировать Ф.  Берке.  Мистер
Кэнтл ждет.
     - Это,  ну,  когда они раньше говорили людям,  покупать вещи, - она
сглатывает. - Это не разрешается.
     - Совершенно верно, - мистер Кэнтл торжественно откидывается назад.
- Реклама,  какой она  была  раньше,  противозаконна.  Показ иного,  чем
законное  использование  продукта,  предназначенный для  увеличения  его
продаж. В прошлые времена любой производитель имел право навязывать свои
товары любым способом,  в  любое время и  в любом месте,  какие мог себе
позволить.  Все  средства массовой информации и  большая часть ландшафта
были  захвачены  экстравагантной конкурирующей  рекламой.  Сама  реклама
стала неэкономичной. Общество взбунтовалось. С введением так называемого
Акта Барышника продавцы были ограничены,  цитирую,  "показом или  самого
продукта,    увиденного   в    процессе   его   установленного   законом
использования, или в ходе продаж на территории продавца". - Мистер Кэнтл
подается вперед.  -  Теперь скажи мне, Дельфи, почему люди покупают один
продукт, а не другой?
     - Ну...  -  очаровательная озадаченность на личике Дельфи. - Они...
гм,  они его увидели,  и  им понравилось,  или они о  нем от кого-нибудь
слышали?  (Вот здесь прощупывается след Ф.  Берке:  она  не  сказала "от
друга или друзей".)
     - Отчасти. А почему ты купила именно этот телоподъемник?
     - У меня никогда не было телоподъемника, сэр.
     Мистер Кэнтл хмурится;  из  каких канав они вытаскивают эти отбросы
для Удаленок?
     - Хорошо, какой марки воду ты пьешь?
     - Просто ту, что течет из крана, сэр, - смиренно отвечает Дельфи. -
Я... я, честное слово, пыталась ее кипятить...
     - Господи милосердный,  -  мистер Кэнтл мрачнеет; Тесла цепенеет. -
Ладно, как ты ее кипятила? На плитке?
     Сияющая желтая головка кивает.
     - Какой марки плитку ты купила?
     - Я ее не покупала, сэр, - губами Дельфи произносит перепуганная Ф.
Берке. - Но... я знаю, какая самая лучшая! У Ананги стоит "Берн-бэби", я
видела название, когда она...
     - Вот  именно!  -  снова  вдруг включается отеческое сияние Кэнтла;
счет  "Берн-бэби" к  тому  же  довольно крепок.  -  Ты  видела,  что  ею
пользуется Ананга,  и потому решила,  что она,  наверное, хорошая, да? А
плитка и вправду хорошая,  иначе такой чудесный человек,  как Ананга, не
стал бы ею пользоваться. Совершенно верно. А теперь, Дельфи, знаешь, что
ты  будешь делать для нас?  Ты  будешь показывать определенные продукты.
Как по-твоему, звучит не слишком сложно?
     - О, нет, сэр... - недоуменный детский взгляд; Джо злорадствует.
     - И  ты  никогда,  никогда не  должна никому рассказывать,  что  ты
делаешь,  -  глаза  Кэнтла  впиваются в  мозг  за  этим  соблазнительным
ребенком.  -  Разумеется, ты спрашиваешь себя, почему мы просим тебя это
делать.  На  то  есть очень серьезная причина.  Все  товары и  продукты,
какими пользуются люди:  еда,  и медикаменты,  и плитки,  и пылесосы,  и
одежда,  и  машины -  все  это  кто-то  производит.  Кто-то  вложил годы
тяжелого  труда  в  их  разработку  и  изготовление.   Скажем,   человек
придумывает,   как  совершенно  новым  способом  улучшить  продукт.   Он
обзаводится фабрикой и станками и нанимает рабочих.  Так вот. Что если у
людей нет никакого способа узнать о его продукте? Молва слишком медленна
и  ненадежна.  Может,  никто и  никогда не  наткнется на  этот его новый
продукт и не узнает, насколько он хорош? А тогда он и те, кто работал на
него, все они разорятся, верно? Так вот, Дельфи, должен же быть какой-то
способ  сделать  так,  чтобы  большое число  людей  смогли  взглянуть на
хороший новый продукт,  а?  Как? Дать им увидеть, как ты им пользуешься.
Ты даешь шанс этому человеку.
     Хорошенькая головка Дельфи кивает со счастливым облегчением.
     - Да, сэр, теперь я понимаю... но, сэр, это кажется таким разумным,
почему они не позволяют...
     Кэнтл печально улыбается.
     - Переборщили,  моя дорогая.  История - как маятник. Люди реагируют
излишне  резко  и  принимают  жестокие  нереалистичные  законы,  которые
пытаются  растоптать жизненно  важный  социальный процесс.  Когда  такое
происходит, люди знающие должны по мере сил продолжать делать свое дело,
покуда маятник не качнется назад,  -  он вздыхает.  - Законы Барышника -
дурные,  нечеловеческие законы,  Дельфи,  несмотря на  все  свои  благие
намерения.  Если бы их в точности соблюдали,  они бы посеяли смуту. Наша
экономика, наше общество были бы безжалостно уничтожены. Мы вернулись бы
назад, в пещеры!
     Тут   прорывается  его   внутренний  огонь:   применяйся  буквально
указанные Законы Барышника, он вернулся бы к набиванию банка данных.
     - Это наша обязанность, Дельфи. Наш священный долг перед обществом.
Мы  не  нарушаем закон.  Ты будешь использовать продукт.  Но люди нас не
поймут,  узнай они  об  этом.  Они  расстроятся точно также,  как  и  ты
поначалу.  Так что ты должна быть очень,  очень острожной и не упоминать
никому ничего из сегодняшнего разговора.
     (А  кто-то  будет  очень,   очень  острожным  и   станет  тщательно
отслеживать речевые цепи Дельфи.)
     - Ну,  теперь мы все выяснили? Наша маленькая Дельфи вот здесь... -
он обращается к невидимому существу за дверью.  -  Наша маленькая Дельфи
будет вести захватывающую жизнь.  Она  станет девушкой,  на  которую все
смотрят. И она станет использовать такие чудные продукты, что люди будут
только счастливы,  что о них узнали, и тем самым Дельфи поможет тем, кто
эти продукты производит. Ты внесешь поистине весомый вклад в общество. -
Он добавляет после паузы:  -  Существо в темноте,  наверное, старше этой
куклы.
     Дельфи переваривает все это с восхитительной серьезностью.
     - Но сэр, откуда я...
     - Ни  о  чем не беспокойся.  За тобой будут люди,  работа которых -
подбирать для  тебя самые достойные продукты,  а  твоя работа -  в  том,
чтобы делать,  как они говорят.  Они покажут тебе, какие наряды надевать
на вечеринки,  какие солнцемобили или видики покупать и так далее. Вот и
все, что тебе придется делать.
     Вечеринки  -   наряды   -   солнцемобили!   Розовый  ротик   Дельфи
открывается.  В  изголодавшемся семнадцатилетнем мозгу  Ф.  Берке  этика
спонсорства продукта уплывает далеко-далеко.
     - А  теперь скажи мне собственными словами,  в чем заключается твоя
работа, Дельфи.
     - Да, сэр. Я... Я должна ходить на вечеринки и покупать разные вещи
и  пользоваться ими,  как мне скажут,  и  помогать тем,  кто работает на
фабриках.
     - Ты забыла самое главное...
     - О... Я никому не должна давать знать... ну, о вещах.
     - Верно!  Повезло той девушке, которая может веселиться вволю и при
этом делать людям добро, а? - он озаряет собравшихся улыбкой. Немедленно
следует движение стульев. Несомненно, все прошло удачно.
     Джо,   усмехаясь,   выводит  Дельфи:  бедная  дурочка  думает,  они
восхищаются ее координацией движений.
     Настало время Дельфи выйти в мир,  и на этом этапе задействуют ходы
наверх,  и...  Со  стороны  администрации -  открываются реестры счетов,
активируются субпроекты.  Со  стороны техподдержки -  открывают допуск к
зарезервированной частоте передач (модем-поле,  помнишь?). А Дельфи ждет
новое имя,  имя,  которое она  никогда не  услышит;  Это длинная цепочка
бинарного кода,  которая спокойно крутилась себе в базе данных ВКК с тех
самых пор, как однажды уснул и не проснулся некий Расчудесный Человек.
     Мигнув,  имя-код  исчезает из  цикла  обращений,  протанцовывает из
импульсов в модуляции модуляций, со свистом проносится через фазирование
и  врывается в гигачастотный луч,  устремленный к спутнику на синхронной
орбите над Гватемалой. А оттуда луч изливается двадцать тысяч миль назад
на  землю,  образуя всепроникающее поле структурированных энергетических
потоков,  обеспечивающее информацией  точки  съема  по  всему  квадранту
АмерКан.
     С этим полем, если ты кредитоспособен, можно, сидя за ВКК-консолью,
управлять настроенным на твою частоту экстрактором руды. Или если у тебя
есть какие-нибудь простенькие полномочия -  вроде умения ходить по воде,
можешь закинуть свой  эпизод в  сетевое голошоу,  идущее день  и  ночь в
каждом доме,  на каждом стадионе или курорте. Или можешь создать уличную
пробку на весь континент. Есть еще вопросы, почему ВКК как святая святых
охраняет эти коды доступа?
     "Имя"  Дельфи появляется как  крохотная анализируемая неделимость в
общем потоке,  и  она бы очень гордилась,  узнай об этом.  Ф.  Берке это
показалось бы магией чистой воды: Ф. Берке так и не поняла, как работают
робокары.  Но  Дельфи -  ни  в  коем смысле не  робот.  Зовите ее уолдо,
анимированной куклой,  если уж  вам так неймется.  Факт в  том,  что она
просто девушка,  живая девушка с  мозгами не  на своем месте.  Несложная
он-лайн система с  большой скоростью передачи данных в реальном времени,
точно такая же, как ты или вон он.
     Смысл всего этого железа (и  не так уж его и  много по меркам этого
общества  будущего)  в   том,   что  Дельфи  может  выйти  из  подземных
апартаментов -  подвижная точка съема информации,  стягивающая данные из
вездесущего модем-поля.  И  она так и делает,  восемьдесят девять фунтов
нежной девичьей плоти и  крови с несколькими металлическими компонентами
выходят на  солнечный свет,  чтобы  их  отвезли в  новую жизнь.  Выходит
девушка, у которой все есть, включая собственную свиту медтехов. Девушка
делает   несколько   очаровательных   шажков,    останавливаясь,   чтобы
умилительно  расширить  от  удивления  глаза  на  нагромождение огромных
антенн над головой.
     Та мелкая деталь,  что нечто по имени Ф. Берке осталось под землей,
не имеет ровным счетом никакого значения. Ф. Берке совершенно не сознает
себя и  счастлива,  как моллюск в раковине.  (Ее постель уже перевезли в
комнату со шкафом кукловода.) И Ф.  Берке -  вовсе не в шкафу;  Ф. Берке
сходит с аэробуса на легендарном ранчо,  заповеднике в Колорадо, и зовут
ее Дельфи.  Дельфи глядит на живых волов вымершей породы шаролэ и  самые
настоящие хлопок и  тополя,  золотые на фоне синего тумана,  и шагает по
живой траве, отвечает на приветствия жены управляющего ранчо.
     Жена управляющего давным-давно ждет приезда Дельфи и  ее друзей,  и
по   счастливой  случайности  здесь  же   съемочная  группа  голозаписи,
снимающая ролик для любителей природы.
     Теперь  сам   можешь  дописать  сценарий,   пока  Дельфи  заучивает
несколько правил структурной интерференции и  о  том,  как  обращаться с
небольшим отставанием по времени, возникающим вследствие нового, в сорок
тысяч миль парентезиса ее  нервной системы.  Совершенно верно,  ребята с
арендованным голообрудованием,  разумеется,  считают,  что  тени золотых
тополей гораздо лучше смотрятся на бедре Дельфи,  чем на воле.  А личико
Дельфи улучшает и горы,  - когда их видно. Но любители природы почему-то
не так рады, как ожидалось.
     - Увидимся в Барселоне, котенок, - кисло говорит старший по группе,
когда они пакуются.
     - В  Барселоне?  -  эхом  отзывается Дельфи с  такой очаровательной
(совсем крохотной) задержкой в  подсознании.  Она  видит,  где лежит его
рука, и отступает на шаг назад.
     - Остынь,  она тут ни причем, - устало говорит другой и отбрасывает
со лба волосы с проседью.
     Дельфи смотрит им вслед,  когда они уходят грузить бобины с записью
для отправки на  обработку в  ВКК.  Ее  рука блуждает по груди,  которой
коснулся мужчина. В подземельях под Карбондейлом Ф. Берке узнала кое-что
новое о своем Дельфи-теле.
     О различиях между Дельфи и собственной мрачной тушкой.
     Она всегда знала,  что у Дельфи почти нет чувства запаха или вкуса.
Это ей объяснили: частоты вещания не хватает. Тебе же не нужно пробовать
на вкус солнцемобиль,  а? И слабая чувствительность кожи - с этим Дельфи
тоже  знакома.  Ткани,  от  которых зудела бы  даже собственная шкура Ф.
Берке, кажутся Дельфи прохладной пластиковой пленкой.
     Но  пустые места...  Ей  понадобилось время,  чтобы их заметить.  У
Дельфи нет ни уединения,  ни мелких тайн:  у капиталовложений ее размаха
их  не  бывает.   Но  она  не  торопится  распознать,   что  есть  некие
определенные места,  где  распластанное тело Ф.  Берке чувствует что-то,
чего не испытывает грациозная плоть Дельфи.  Гм-м-м!  Опять проходимость
канала,  думает она -  и  забывает об этом на фоне чистейшего блаженства
быть Дельфи.
     Ты спросишь, как девчонка может о таком позабыть? Да ладно тебе: Ф.
Берке до представления о том,  что такое девушка,  дальше,  чем до Луны.
Да,  она -  женского пола,  но для нее секс - это слово из четырех букв,
которое пишется,  как Б-О-Л-Ь.  Она не совсем девственница. Подробностей
тебе  не  захочется;  ей  было  лет  двенадцать,  а  охотники до  уродов
наширялись до  слепоты.  Когда  же  они  прозрели,  то  выбросили  ее  с
маленьким  отверстием в  анатомии  и  смертельным в  другом  месте.  Она
потащилась купить первый и последний в своей жизни укол,  и до сих пор у
нее в ушах стоит циничный гогот продавца.
     Теперь понятно,  почему Дельфи усмехается,  потягивается всем своим
изящным  и  бесчувственным тельцем на  солнце,  которое едва  чувствует?
Лучится улыбкой, говорит: "Пожалуйста, теперь я готова".
     К чему готова?  К Барселоне,  как и сказал кислолицый,  к городу, в
котором его любовь к  природе теперь расцветает в любительском отделении
Фестиваля.  Высший класс!  И  как  он  и  сказал,  еще  полно хищнически
выработанных шахт,  и  дохлую рыбу едва отскребли,  но  кому какое дело,
если милое личико Дельфи видно отовсюду?
     Так  что  настало  время  личику  Дельфи  и   другим  ее  прелестям
показаться на барселонской Плайя Неува.  А это значит,  ее переключат на
канал синхроспутника квадранта ЕвроАф.
     Перевозят ее  ночью,  так,  чтобы наносекундная переброска даже  не
была замечена той незначительной частью Дельфи, которая живет в пятистах
футах под Карбондейлом и так возбуждена,  что няне приходится следить за
тем,  чтобы она  ела.  Каналы переключают,  пока  Дельфи "спит" -  иными
словами, когда Ф. Берке нет в кукло-шкафу. Когда Ф. Берке подключается в
следующий раз, чтобы открыть глаза Дельфи, никакой разницы восприятия, -
а ты что, замечаешь, через какое реле тебя соединяют по телефону?
     Теперь переходим к событию, которое превратит куклу в ПРИНЦЕССУ.
     В  буквальном смысле.  Он  -  принц,  или  точнее инфант старинного
испанского рода,  который  начистили под  неомонархию.  К  тому  же  ему
восемьдесят один год и  у  него страсть к  птицам:  тем,  каких видишь в
зоопарке.  А теперь вдруг оказывается,  что он не так уж и беден. Совсем
наоборот;  и  его  старшая сестра хохочет в  лицо адвокату по  налогам и
начинает  реставрировать фамильную  гасиенду,  в  то  время  как  инфант
пытается ухаживать за  Дельфи.  И  маленькая Дельфи начинает жить жизнью
богов.
     Что делают боги?  Ну,  все красивое.  Но  (помнишь мистера Кэнтла?)
главное здесь  -  Вещи.  Ты  когда-нибудь видел бога  с  пустыми руками?
Нельзя быть богом,  как  минимум,  без волшебного пояса или восьминогого
коня.  Но  в  старые времена богу  на  жизнь хватало и  каменных таблиц,
крылатых сандалий или колесницы с запряженными в нее девственницами.  То
время прошло!  Боги теперь следят за  модой.  Ко времени Дельфи охота за
новым бого-обмундированием выворачивает сушу  и  море наизнанку и  тянет
отчаянные рученки к звездам. А что имеют боги, того желают смертные.
     Так что Дельфи начинает с  вакханалии покупок в супермаркете "Евро"
с  инфантом  в  роли  верного  оруженосца и  тем  самым  оттягивает крах
общества.
     Крах чего?  Ты разве не понял, что к чему, когда мистер Кэнтл вещал
о мире,  где запрещена реклама и пятнадцать миллиардов потребителей,  не
отрываясь,  смотрят свои голошоу? Один капризный самостоятельный бог - и
все, тебе конец.
     Возьмем бойню  носовых фильтров.  Годами  промышленность потела над
созданием крохотного,  почти невидного энзимного фильтра.  И вот однажды
парочка поп-божков объявляются на  публике с  носовыми фильтрами в  виде
огромных пурпурных летучих мышей.  К  концу недели весь  рынок с  воплем
требует пурпурных летучих мышей.  А потом переключается на птичьи головы
и  черепа,  но к тому времени,  когда промышленность перестроилась,  эти
сумасброды уже  бросили птичьи головы и  ввели в  моду впрыскиваемые под
кожу капсулы. Кровь!
     Помножь это на миллион потребительских продуктов и поймешь,  почему
экономике необходимо хотя бы несколько подконтрольных товаров. Особенно,
если учесть,  какой ломоть вещательного пространства Департамент мирного
урегулирования  отдал   под   научные  исследования  и   конструкторские
разработки,   а   налогоплательщики  только  рады   сбыть  его   с   рук
какому-нибудь учреждению вроде ВКК,  о котором все знают:  это все равно
что общественный фонд.
     А потому ты - или, скорее, ВКК - находишь существо, вроде Ф. Берке,
и  даешь ей Дельфи.  А  Дельфи помогает держать все тип-топ и  в должном
порядке,  она же  делает то,  что ты ей говоришь.  Почему?  Вот именно -
мистер Кэнтл ведь так и не закончил свою речь.
     Но  приходит пора  тестирования,  и  курносый носик Дельфи начинает
мелькать в бурном потоке новостей и развлечений. И ее заметили. Обратная
связь показывает, что зрительское стадо прибавляет звук, когда эта детка
из  глубинки опутывает себя новыми коллоидными побрякушками.  Она  также
блистает на двух-трех серьезных клубных вечеринках, а когда инфант дарит
ей солнцемобиль...  Малютка Дельфи,  пробующая солнцемобили - это просто
горячие  пирожки!  И  устойчивая реакция  в  странах  с  высоким уровнем
кредита.  Мистер  Кэнтл  бормочет  себе  под  нос  счастливый  мотивчик,
вычеркивая опцион  подсети Бенилюкса выпустить Дельфи  в  качестве гостя
кулинарного ню-шоу под названием "Труд Венеры".
     А на очереди -  сверхроскошная свадьба!  В гасиенде -  мавританские
бани, и шестифутовые серебряные канделябры, и настоящие гнедые лошади, и
молодых  благословляет  испанский  Ватикан.   А  завершающее  событие  -
великолепный бал  с  престарелым принцем  и  его  маленькой инфантой  на
балконе под балдахином.  Она,  любо-дорого поглядеть, - просто куколка в
серебряных кружевах -  без  оглядки  пускает игрушечных голубок в  своих
новых друзей, кружащихся в танце внизу.
     Принц  сияет  улыбкой,  морщит острый носик на  аромат ее  сладкого
нежного возбуждения.  Доктор очень помог,  весьма.  Разумеется,  теперь,
после того  как  он  был  так  терпелив со  всеми этими солнцемобилями и
прочей ерундой...
     Дитя  поднимает на  него  взор,  говоря что-то  нечленораздельное о
"Дыхании".  Он  догадывается,  что она жалуется на трио певцов,  которых
сама же умоляла пригласить.
     - Они изменились!  -  удивляется она. - Ну разве они не изменились?
Они просто ужасающие. Теперь я так счастлива!
     И Дельфи падает в обморок на готический варгуеньо.
     Подбегает  американская  дуэнья,  зовет  на  помощь.  Глаза  Дельфи
открыты,  но Дельфи тут нет.  Дуэнья бьет Дельфи по щекам.  Старый принц
гримасничает.   Он   понятия  не  имеет,   что  она  такое,   -   помимо
распрекрасного решения его  проблем с  налогами,  -  но  в  молодости он
охотился с  соколами.  На  ум  ему приходят мелкие птахи с  подрезанными
крыльями,  которых  подбрасывают к  небу,  чтобы  подстегнуть охотничьих
птиц. И он удаляется проектировать новый вольер для п