дома.  Можно,  я у тебя служанкой буду!  Я даром,  мне от тебя ни
гроша не надо...
     РУМАТА. Успокойся, лапочка... Успокойся...
     Усаживает ее в кресло. Входит Уно, принимается накрывать на стол.
     КИРА. Дом  с  утра  до ночи полон этик...  серых...  Пьют,  песни
орут...  и все приводят, приводят... Вчера приволокли каких-то, семью,
видно,  целую... старика, двух парней, женщину молодую... Били их, так
били,  Румата,  все кровью забрызгали... Они уж и кричать перестали...
Не могу я так, не вернусь, лучше убей меня!
     Пауза. Уно,  застыв у стола,  исподлобья глядит на Румату. Румата
поворачивается к нему, негромко.
     РУМАТА. Кира будет жить у нас.  Отведешь ее в угловой покой. Дашь
ей  мужское платье...  из своего,  понаряднее,  вы с нею одного роста.
Жить будет под видом моего пажа,  имя потом придумаем...  Если болтать
за воротами станешь, язык вырву...
     УНО. Еще чего, болтать...
     РУМАТА. Вот   так-то   (Кире.)  Ступай,  маленькая,  переоденься,
прическу перемени и приходи сюда, будем завтракать...
     КИРА. В мужское? Так ведь грех это... И не сумею я...
     РУМАТА. Этот грех простится тебе... А Уно поможет.
     КИРА. Не хочу! Он не маленький, как он мне помогать будет?
     Уно фыркает, мотает головой.
     РУМАТА. Не капризничай!
     КИРА. Я даже при брате родном переодеваться не стала  бы,  а  при
Уно и подавно... Не маленький он - помогать мне одеваться!
     РУМАТА. Ладно.  Очевидно,  самый маленький здесь - я.  Пойдем,  я
тебе помогу.
     КИРА. Ой,  не надо,  Румата,  что ты! Сама я... (Поворачивается к
Уно.) Давай свои штаны...
     УНО. Пойдем...
     Кира и Уно уходят. Румата подходит к столу, барабанит по скатерти
пальцами.
     РУМАТА. Все дорогое,  что у нас есть,  должно быть либо далеко на
Земле, либо внутри нас. Чтобы его нельзя было отобрать у нас и взять в
качестве    заложника...   Кира,   ах,   Кира,   Кира...   (Застывает,
прислушиваясь.) Что такое!
     Входит Уно, держась за щеку.
     УНО (мрачно). Все исполнено. Дал ей одежду.
     РУМАТА. Что случилось!
     УНО. Ничего   не   случилось.   Стал   показывать,   как    штаны
зашнуровывать...  главное,  сама  же  попросила показать...  а она как
влепит!
     РУМАТА. Значит, неделикатно показывал.
     УНО. Чего там - неделикатно...
     РУМАТА. Ладно,  ступай.  Да никого в дом не пускай.  Хоть герцог,
хоть черт, хоть сам дон Рэба! ..
     Уно уходит.  В  ту  же секунду с другой стороны в гостиную входит
сгорбленный монах в черной  рясе  с  капюшоном,  надвинутым  на  лицо.
Румата круто поворачивается к нему.
     РУМАТА. Кто ты такой? Кто тебя пустил?
     МОНАХ (откидывает капюшон): Доброе утро, благородный Румата.
     РУМАТА. Ловко!  Добрый день,  славный Арата. Почему вы здесь? Что
случилось?
     АРАТА. Все как обычно.  Моя крестьянская  армия  разбрелась,  все
делят землю, на Арканар идти никто не кочет. Маршал Тоц собирает своих
недобитых латников и скоро развесит моих мужиков  вверх  ногами  вдоль
Приморского тракта, Все как обычно.
     РУМАТА. Понятно...  Садитесь,  Арата.  (Арата  садится  за  стол,
Румата придвигает к нему кушанья.) Подкрепляйтесь.
     АРАТА. Благодарю... (Принимается за еду.) Иногда мне кажется, что
мы бессильны.  Я вечный главарь мятежников, и я знаю, что вся моя сила
в необыкновенной  живучести...  (В  гостиную  тихо   входит   Кира   и
останавливается.  Арата  и  Румата  не замечают ее.  Она уже в мужском
костюме,  волосы подобраны под берет.) Но эта сила не  помогает  моему
бессилию.  Мои победы волшебным образом оборачиваются поражениями. Мои
боевые друзья становятся врагами,  самые храбрые бегут,  самые  верные
предают или умирают.  И нет у меня ничего,  кроме голых рук,  а голыми
руками не  достанешь  раззолоченных  свиней,  сидящих  за  крепостными
стенами... (отодвигает тарелку.) Спасибо, благородный Румата.
     РУМАТА. Как вы здесь очутились?
     АРАТА: Приплыл с монахами.
     РУМАТА. Вы с ума сошли. Вас же так легко опознать...
     АРАТА. Только  не  в толпе монахов.  Половина из них юродивые или
увечные, как я. Калеки угодны богу.
     РУМАТА: Ну,  хорошо.  И что же вы намерены делать? Свести счеты с
доном Рэбой?
     АРАТА: Счеты? (Смотрит на свои пальцы.) Да, он вырвал мне ногти в
своей канцелярии,  когда я попался  к  нему  в  первый  раз,  и  хотел
четвертовать  меня,  когда  я попался во второй...  Но мало ли с кем у
меня счеты?  С Соанскими богатеями - они выжгли мне клеймо на лбу... С
каким-то бароном из метрополии - он выбил мне глаз булавой в битве под
Эстором...  С графом Убанским - у меня горб от его  железных  палок...
Нет,  дело не в моих счетах.  Но дон Рэба зарвался. Не пройдет и года,
как простой люд герцогства Арканарского полезет из своих нор с  вилами
и топорами - драться с серой сволочью.  И снова поведу их я, чтобы они
били тех, кого надо, а не друг друга и всех подряд...
     РУМАТА. Вам понадобятся деньги...
     АРАТА. Да,  как обычно.  И  оружие...  (Вкрадчиво.)  Дон  Румата,
помните, после моего чудесного спасения на ваших крыльях вы рассказали
о себе...  даже показали в небе звездочку,  откуда вы к нам явились...
Признаться,  я был огорчен.  Я ненавижу попов, мне было горько, что их
лживые  сказки  оказались  правдой.  Но  бедному  мятежнику   надлежит
извлекать  пользу  из  любых  обстоятельств.  Попы  говорят,  что боги
владеют молниями...  Дон Румата,  мне очень нужны ваши  молнии,  чтобы
разбивать крепостные стены.
     Пауза.
     РУМАТА. Это невозможно. У меня нет молний.
     АРАТА. Тогда дайте мне ваши крылья... Нет? Ладно. мы еще вернемся
к этому разговору.  (Поднимается.) Мне пора,  благородный дон. Спасибо
за угощение.
     Румата молча  достает  из  стола мешочек с деньгами.  Арата также
молча берет мешочек,  прячет за пазуху и поворачивается,  чтобы  идти.
Останавливается.
     АРАТА (оборачиваясь). Между прочим, дон Румата...
     РУМАТА. Да?
     АРАТА. Я  знаю,  богам  люди  не  страшны...  но  хочу   все   же
предупредить вас: дон Рэба что-то готовит. Надвигается гроза.
     РУМАТА. Вот как?
     АРАТА. Монахи. В Арканар съехалось множество монахов. Большинство
иноземцев.
     РУМАТА. Это интересно...
     АРАТА. У многих монахов под рясами оружие...
     РУМАТА. Вы опасаетесь переворота?
     АРАТА. Опасаюсь?  Я?  Серые или черные - не все  ли  равно,  кого
рубить?
     Арата уходит.  Румата глядит ему  вслед,  затем  оборачивается  и
видит Киру, которая во все глаза смотрит на него. Он быстро подходит к
ней.
     РУМАТА. Ну как, переоделась? Ты знаешь, тебе идет...
     КИРА. Румата, я все слышала!
     РУМАТА, Что ты слышала?
     КИРА. Румата, это правда? Ты правда бог с далекой звезды?
     РУМАТА. Ну что ты, дурочка.
     КИРА. Но он говорил...
     РУМАТА. Ты не поняла. Это было иносказание.
     КИРА. Но ведь он...
     РУМАТА. Про молнии и про крылья...  Это он все в духовном смысле.
Крылья души, молнии мысли, звезды надежды...
     Кира садится в кресло.
     КИРА. Иногда я не могу понять, почему ты не бьешь меня.
     РУМАТА. То есть как это - почему не бью? Разве тебя можно бить?
     КИРА. Ты не просто  добрый,  хороший  человек.  Ты  еще  и  очень
странный человек. Ты действительно словно архангел. Без иносказаний...
     РУМАТА. Ты помнишь "Поэму о горном  цветке"?  Прекрасная  дикарка
тоже думала, что он - Бог.
     КИРА. И все-таки любила его...
     Румата садится рядом с Кирой, обнимает за плечи.
     РУМАТА. Бедная моя дикарка.  Тебе так хочется, чтобы я был Богом?
И не страшно?
     КИРА. Когда ты со мной,  я делаюсь смелой. Сейчас вот я смелая. И
я спрашиваю тебя, Румата: ты - не сейчас, а потом, когда все уладится,
- расскажешь мне о себе?
     Пауза.
     РУМАТА. Да. Когда-нибудь я расскажу тебе все, маленькая.
     КИРА. Я буду ждать...  А сейчас, если можно... (Утыкается лицом в
его грудь.) Поцелуй меня...
     Румата целует ее. С трудом отрывается, встает, трясет головой.
     РУМАТА. Не время...  Кира, ах, Кира, не время сейчас... (Звонит в
колокольчик. Вбегает Уно ) Уно, слушай меня внимательно. Быстро собери
необходимое из вещей,  возьми все деньги,  что  есть  в  доме,  седлай
коней.  Выбирайтесь с Кирой из города,  скачите в Угрюмую Берлогу, там
располагайтесь и ждите...
     Кира вскакивает, подбегает и нему.
     КИРА. А ты?
     РУМАТА. Мне  нужно быть здесь...  Обо мне не беспокойтесь.  Ждите
меня четыре дня. Если не дам о себе знать, тогда... ты слушаешь, Уно?
     УНО. Слушаю, хозяин.
     РУМАТА. Если через четыре дня я не дам о себе  знать,  полезай  в
подпол...
     Уно пятится, выставив перед собой дрожащие руки.
     УНО. Не надо, хозяин... я не смогу...
     РУМАТА. Молчи, дурак! Слушай, что тебе говорят!..
     Он обрывает  себя,  прислушивается.  За окнами гостиной возникает
многоголосый рев.  На стеклах вспыхивают отблески  багрового  пламени.
Румата подбегает к окну, всматривается.
     РУМАТА. Так,  дело дрянь. Похоже, началось... Уно, Кира, бегом на
чердак, уходите по крышам...
     КИРА. Румата!
     РУМАТА. Спокойно,  маленькая,  спокойно...  Уно, что же ты стоишь
как столб?  Бегите,  я прикрою... (Хватает с дивана шпагу.) За меня не
бойтесь, бегите!
     Множественный грохот сапог. Что-то с треском рушится за сценой, в
гостиную вбегают штурмовики во главе с Цупиком.
     РУМАТА. Назад!
     Штурмовики в замешательстве останавливаются.
     ЦУПИК. Дон Румата, вы арестованы! Именем герцога! Отдайте оружие!
     РУМАТА. Возьмите!
     ЦУПИК. Взять его!
     Штурмовики разом  кидаются  на  Румату,  Кира  визжит.  Несколько
секунд длится свалка,  затем штурмовики откатываются.  Румата,  слегка
встрепанный,  стоит  на прежнем месте со шпагой в руке,  возле него на
полу валяются несколько топоров.
     РУМАТА. Сунетесь  еще  раз  -  буду  отрубать руки!  А ну,  прочь
отсюда!
     И тут Цупик одним прыжком подскакивает к Кире, хватает за плечо и
упирает ей в бок  шпагу.  Уно  пытается  помочь  Кире,  но  падает  от
здоровенного пинка и замирает ничком, подвернув под себя руки.
     ЦУПИК. Бросай оружие,  благородный дон,  не то я продырявлю кишки
этой твоей девке в штанах!
     КИРА. Отпустите! Отпустите меня, подлый человек!
     РУМАТА. Отпусти ее, Цупик...
     ЦУПИК. Как бы не так! Ей и со мной хорошо...
     Штурмовики гогочут. Румата делает осторожный шаг к Цупику.
     ЦУПИК. Стоять на месте!
     РУМАТА. Тебе будет плохо, бакалейщик.
     КИРА (пытаясь вырваться). Бей их, Румата! Не давайся им, они тебя
убьют!
     ЦУПИК. Не дергайся, тварь!
     КИРА. Бей их, бей! Пусть лучше я умру! Бей!
     ЦУПИК. Бросай оружие,  барон! Считаю до трех, затем кишки наружу.
Ну! Раз...
     Румата бросает шпагу.  В ту же секунду в гостиную в сопровождении
двух  монахов  в черных рясах входит дон Рэба - прямой,  как доска,  в
сером узком мундире.
     РЭБА. Ну,   что  тут  у  вас?  Закончили?  Связать  и  ко  мне  в
канцелярию.
     Штурмовики осторожно  приближаются  н Румате,  на ходу разматывая
веревки. Цупик по-прежнему крепко держит Киру, уперев ей в бок шпагу.

                               ЗАНАВЕС

                              АКТ ВТОРОЙ
                            КАРТИНА  ПЯТАЯ

     По авансцене   перед   закрытым  занавесом  монахи  и  штурмовики
проводят  группу  связанных  горожан,  по  виду  ремесленников.   Двое
штурмовиков  волокут  под  руки  дворянина  в  растерзанной одежде,  с
окровавленным лицом.  Проходит с  озабоченным  лицом  Цупик,  за  ним,
цепляясь за полы его серого мундира, семенит Хозяин "Серой Радости".
     ХОЗЯИН. Верните дочку, господин капитан, не виновата она!
     ЦУПИК. Пошел,  пошел...  Дочь твоя - шлюха, штаны надела, и с нею
будет поступлено соответственно...
     ХОЗЯИН. Ну,  надела...  ну, штаны... Я сам ее выдеру... Отпустите
ее, сделайте милость, господин капитан...
     ЦУПИК. И  без  тебя  найдется,  кому  выдрать...  Двести палок по
обнаженным мягким местам, больше не на что штаны надевать будет...
     Аба в  сопровождении  двух монахов проводит связанного и избитого
Будаха.
     БУДАХ. Серая шпана...  Сукины  дети...  мокрицы  мокрые...  лишаи
серые!
     АБА (подталкивая его в спину топорищем):  Пой,  пой, книгочей, на
колу еще не так запоешь...
     Проходят. Занавес раздвигается.

     Сцена погружена во тьму, Посередине в луче прожектора сидит Кира,
возле нее лежит избитый до бессознательности Уно.  Кира держит  голову
юноши  у  себя  на коленях.  Слышится лязг засовов.  Кира настороженно
поворачивает голову, вглядывается в темноту.
     ГОЛОС БУДАХА. Нудная сволочь... бакалейщики вшивые...
     Снова лязг засовов.
     КИРА. Это вы, отец Будах?
     ГОЛОС БУДАХА. Я. Кто это там? Черт, ничего не вижу. Ты где?
     КИРА. Это я, Кира! Сюда, сюда идите!
     Связанный Будах вступает в круг прожекторного света.
     БУДАХ. Кира! Ты-то как сюда попала?
     КИРА. Взяли меня... У дона Руматы...
     Будах неуклюже, с кряхтеньем садится рядом с нею.
     БУДАХ. Вот так так...  А меня в трактире...  Черт меня  дернул  в
город притащиться...  Ну и творится же в городе,  я тебе доложу...  Ты
давно здесь?
     КИРА. Не знаю... Взяли в полдень...
     БУДАХ. Ну, сейчас вечер уже... (Уно стонет.) Кто это здесь еще?
     КИРА. Уно. Слуга дона Руматы. Избитый весь, лежит без памяти, а я
не знаю, что делать... (Всхлипывает.) Боюсь, помрет...
     БУДАХ. Эх, руки у меня связаны... Слушай, а ты?
     КИРА. Что?
     БУДАХ. Лапочка, да ты же, поди, не связана!
     КИРА. Нет...
     БУДАХ. Так развяжи меня,  что ты сидишь? Вот уж дура, прости меня
господи...
     Кира принимается  на  ощупь  развязывать Будаха.  Веревки падают,
Будах с наслаждением распрямляет плечи, потягивается.
     БУДАХ. Вот это славно...  Вот за это спасибо... Ну, мы еще теперь
посмотрим,  мы им  еще  выдадим...  Ладно.  Где  тут  этот  мальчишка?
(Нащупывает голову Уно,  принимается осторожно ощупывать его тело. Уно
вскрикивает,  стонет.)  Так...  так...  Видно,   ребра   ему   изрядно
попортили... Гм... Кровь здесь... Ага!
     КИРА. Ну, что с ним, отец Будах? Он не умрет?
     БУДАХ. Не умрет.  Парень жилистый,  я его знаю...  Оторви от юбки
лоскут.
     КИРА. Я... У меня... Я не в юбке, отец Будах...
     БУДАХ. Как это - не в юбке? Тебя что, голую взяли?
     КИРА. Срам вам говорить такое... В штанах я... в мужском...
     БУДАХ. Тьфу на тебя...  Мне лоскут материи нужен,  рану мальчишке
перевязать,  а она о глупостях...  От штанов оторви!..  Погоди,  я сам
сделаю...  (Выпрастывает из штанов нижнюю сорочку,  с треском отрывает
подол.)  Вот  так...  А  теперь  перевяжем...  (На  ощупь,  но искусно
перевязывает юноше рану на голове.) Бедолага, досталось ему...
     КИРА. Отец Будах, что с нами будет?
     БУДАХ. Меня,  наверное,  на кол посадят... Или сожгут живьем, это
они умеют,  час назад своими глазами видел...  А за себя,  лапочка, не
беспокойся. Ну, может, выпорют...
     Кира плачет  в  голос,  уткнувшись лицом в его плечо.  Он ласково
гладит ее по голове. Кира вдруг перестает плакать и выпрямляется.
     КИРА. Нет! Не даст он вам погибнуть!
     БУДАХ. Кто?
     КИРА. Румата!
     БУДАХ. Он что же - спасся? Бежал?
     КИРА. Нет, его взяли... Сам дон Рэба... Но все равно, он нас всех
спасет!
     БУДАХ. Да, да, конечно. Дон Румата такой, он все может...
     КИРА. Я серьезно говорю, отец Будах! Он все может!..
     Лязг засовов. Появляется монах с фонарем, приближается к узникам,
Будах весь подбирается.
     МОНАХ. Мальчик из дома Руматы.
     БУДАХ. Здесь он. Только без памяти. Вы ему все ребра переломали.
     МОНАХ. Это  не  есть  правда.  Ломать  ребра - не мы.  Серые.  Мы
никогда не ломаем кость.
     БУДАХ. Ну, еще бы... Вы добрые.
     МОНАХ. Ты говоришь глупое,  книгочей и  колдун.  Ломать  кость  -
легкая  смерть.  Мы  не ломаем кость.  Только в битве.  Нет битвы - не
ломаем.  Мы вынимаем глаза. Снимаем кожу. Вырываем ногти. Кость - нет.
Довольно болтать...  (Поднимает фонарь.) Ты врешь,  книгочей и колдун.
Мальчик не есть без памяти...  (Берет Киру за плечо.) Вставай.  Иди со
мной. Тебя будет видеть госпожа.
     КИРА. Я...
     МОНАХ. Если разговаривать, я выломаю зубы. Вставай, иди.
     БУДАХ. Ступам, Кира... Хуже не будет... Может, выпустят...
     Кира встает. Монах, подталкивая ее в спину, ведет к двери.

                               ЗАНАВЕС

                            КАРТИНА ШЕСТАЯ

     Апартамент дона Рэбы. В кресле сидит, положив ногу на ногу, Окана
в роскошном придворном платье,  рассматривает ногти.  Входит  монах  в
черной рясе с капюшоном.
     МОНАХ. Приказание выполнено, госпожа.
     ОКАНА. Пусть введут.
     Монах, поклонившись,  выходит.  Сейчас же другой монах, со шпагой
наголо, вводит Киру.
     МОНАХ СО ШПАГОЙ. Мальчик из дома Руматы.
     Окана взглядывает на Киру, вскакивает, подходит и ней вплотную.
     ОКАНА. Но это же не он! Это совсем другой!
     КИРА. Другой не может...  Он без памяти... Но я тоже из дома дома
Руматы.
     ОКАНА. Интересно...  (Обходит Киру кругом.) Где-то я тебя видела,
красавчик...  (Монаху.)  Иди.  (Монах  уходит.)  Ну,   хорошо,   давай
побеседуем...  (Берет  Киру  за руку,  подводит к креслам,  усаживает,
садится рядом.) Значит, ты тоже из дома Руматы... Кто же ты?
     КИРА. Я... Я его паж...
     ОКАНА. Ах,  вот как...  Паж... Определенно, я где-то тебя видела.
Мил,  очень мил!  Невинной юности пушок на розовых щеках... Вот только
глаз тебе подбили,  но это пройдет...  Если будешь вести себя  хорошо,
так и быть, возьму тебя к себе...
     КИРА. Я ни к кому не пойду от дона Руматы.
     ОКАНА. Ты так предан ему? (Кира молчит.) Ну-ка, посмотри на меня!
Нет,  где же я тебя видела!.. Ты знаешь, в твоем нежном возрасте лучше
служить  прекрасной  госпоже,  нежели самому прекрасному господину.  У
меня тебе будет хорошо.  Да,  решено.  Беру тебя к себе.  Но сначала о
доне Румате. Ты у него давно?
     КИРА. С самого начала.
     ОКАНА. С какого начала?
     КИРА. Ну... с того дня, когда он приехал в Арканар.
     ОКАНА. Ого! Почему же я ничего о тебе не знаю?
     КИРА. Разве вы все знаете про дона Румату?
     ОКАНА. Все. И кое-что сверх всего. Но спрашивать буду я. Итак, ты
все время при нем...  Рассказывай,  как он живет, много ли пьет, с кем
встречается?
     КИРА. Вы же сказали, что все о нем знаете...
     ОКАНА. Ты  очень  дерзкий  мальчишка,  но  у тебя красивые глаза.
Ничего, мы поладим. Итак?
     КИРА. Что - итак?
     ОКАНА (топает ногой): Не зли меня! Кто у него любовница?
     КИРА. У него нет любовницы.
     ОКАНА. Врешь,  красавчик.  Во-первых,  этого быть не может. Такой
превосходный  кавалер,  сразу  видно  столичное обхождение...  В нашем
маленьком Арканаре любая дама почтет за честь...  Он же  не  железный,
твой дон Румата!
     КИРА. Многие его домогались, да никому ничего не удалось...
     ОКАНА. А эта простушка,  трактирщица? Я как-то видела ее, ходит в
обносках  моды  столетней  давности,  ковыляет,  как   уточка   из-под
селезня...  Не  может  быть,  чтобы  ты  ее  не знал.  Выкладывай,  не
стесняйся. Как у него с нею?
     КИРА. Ничего такого не знаю...  Да! Вспомнилось! Дней сорок назад
заявилась было к нему этакая придворная  фря,  разодетая,  как  кукла,
накрашена, надушена, шея от грязи и пудры серая...
     ОКАНА (поднимается): Что-о?
     КИРА; Я  сама  не  видела,  мне Уно рассказывал,  наш слуга.  Дон
Румата очень потешался...
     ОКАНА (пристально глядит на Киру):  "Не видела..." Ну да, вот кто
ты,  оказывается...  Теперь  вспомнила.  Ах   ты   сучонка!   Холопка!
Оскорбительница!  В  мужское  нарядилась,  так думаешь,  тебя уже и не
узнать?
     КИРА (тоже встает):  Чего разоралась? Ну да, меня зовут Кира, и я
- единственная возлюбленная благородного дона Руматы,  а тебе  -  шиш!
(Делает оскорбительный жест.)
     ОКАНА. Кто тебе глаз подбил?  Смотри,  сейчас и  другой  подобью!
(Хватает  из-за пояса