молельным  домом,
которая вывешивалась за несколько дней до начала выступлений. Пайас, однако,
отказался от такого скромного оповещения. Он настоял на том, чтобы  во  всех
роликах новостей за неделю до первого выступления появились  объявления;  он
заказал афиши, которые расклеил едва ли  не  по  всем  стенам.  Он  разослал
рекламные листовки во все дома района, где намечалось его выступление.  Если
бы на Пуританин существовало радио или видеовизоры, он добился бы рекламного
времени и там. Он даже некоторое время носился с идеей  устроить  парад,  но
Иветта решила, что это уж слишком, и отговорила его.
   Он начал свое турне с маленьких городков, рассчитывая именно там  создать
себе репутацию, которая впоследствии докатится и до более  крупных  центров.
Кроме того, сельское  население  скорее  заинтересуется  его  выступлениями,
поскольку в глубинке очень редко происходило что-либо достойное внимания.
   Обитатели городка не сразу  смогли  определить  свое  отношение  к  этому
Кромвелю Ханрахану, ранее  неизвестному  проповеднику  с  его  самоуверенной
манерой держать себя и поднятой им рекламной шумихой.  Многие  находили  его
поведение шокирующим, считая, что консультант даже более  простого  человека
должен обладать скромностью и смирением перед очами Господа нашего и  являть
для других пример чистой и простой жизни. Других приятно возбуждало  -  хотя
они никогда бы не признались в этом во всеуслышанье, - что нашелся  человек,
не побоявшийся вести себя так открыто  и  экстравагантно,  как  они  сами  с
удовольствием  бы  держались,  если  б  посмели.   Находились   даже   люди,
придерживающиеся и того и другого мнения одновременно. Но что бы  ни  думали
люди о новом странном консультанте, количество  публики,  желавшей  посетить
его увещевание, все прибывало.
   Пайас  не  разочаровал  своих  зрителей.  Он  смело  вышел  на  сцену   с
нахально-уверенным видом, напомнившим Иветте ее дальнего  родственника  Анри
д'Аламбера, главного зазывалу Цирка. Голос его гремел и расносился по  всему
залу, кроме того, он энергично жестикулировал, подчеркивая смысл его слов.
   - Братья и сестры, - начал Пайас, -  все  мы  любим  Бога.  Я  смотрю  на
собравшихся здесь и по вашим лицам вижу, что все вы - добрые, хорошие  люди,
заботящиеся о спасении своих душ. Но вы так возгордились своей праведностью,
что обратились спиной к делу рук  Божиих,  отвергли  дары  Его,  которые  Он
предназначил для вас.  Говорю  вам,  братья  и  сестры,  Господь  не  станет
милостиво смотреть на  человека,  что  презрел  дары  Его,  которые  сам  Он
предложил по доброй воле Своей.
   Тут  Пайас  почувствовал,  как  аудитория  замерла,  ошеломленная   таким
заявлением. Они привыкли к тому, что консультанты увещевают их отдавать себя
Богу; никто еще не говорил им  о  том,  что  Бог  дает  им.  Любопытство  их
возросло еще больше.
   - Как часто мы слышим, что блаженны дающие? Как часто  напоминают  нам  о
том, что мы должны давать другим, чтобы  стать  достойными  милости  Божией?
Священные книги всех религий утверждают одно и то же: давать по доброй  воле
и открыто из богатств своих тем из ближних наших, кто менее счастлив, чем мы
сами, есть проявление высшей степени благородства. Сам святой  Павел  ставил
дарение милостыней выше надежды и веры. Разве это не верно?
   По толпе пробежал легкий  шепоток.  У  них  не  было  причин  опровергать
заявление Пайаса, но они по-прежнему не могли понять, к чему тот клонит.
   - А если это  верно,  значит,  грех  лишать  кого-либо  возможности  дать
милостыню. Если некто, обеспеченный лучше, чем вы  сами,  предложит  вам  по
доброй воле дар, то отвергнуть  дар  этот  не  означает  ли  лишить  дающего
милости  Божией,  Божьего  благословения?  Вы  лишаете  его  спасения  души,
отказывая ему в возможности заслужить милость  Господню.  Братья  и  сестры,
говорю вам: Господь единый имеет право и власть судить в таких делах.
   Но тогда мы поступаем в миллион раз хуже. Господь дал нам эту  Вселенную,
богатства  которой  непостижимы  для  ума,  дал  нам  для  того,  чтобы   мы
пользовались ею для вящей славы Его. Чудеса Вселенной неисчислимы,  щедрость
ее превосходит всякое воображение. И, однако, мы сидим тут без  дела,  ведем
нашу "чистую и простую жизнь",  отвергая  дары,  которые  Господь  по  своей
доброй воле ниспослал нам. Так погрязли мы в  своей  праведности,  что  идем
прямою дорожкою в ад.
   Господь дал нам глаза, чтобы мы могли видеть красоты природы.  Он  создал
все вокруг нас. Господь дал нам  уши,  чтобы  мы  могли  слышать  сладостную
гармонию звуков, что издают Его творенья. Он дал нам рты и  носы,  чтобы  мы
могли наслаждаться восхитительным вкусом вещей и их божественными ароматами,
которые он разложил, как для трапезы, перед нами. Это дары, не имеющие цены,
которые Он предоставил нам по своей доброй воле, потому что  Он  любит  нас.
Возблагодарим же Господа за обильные дары Его!
   В толпе раздалось несколько  беспорядочных  возгласов,  эхом  ответивших:
"Возблагодарим Господа!" - но большая часть людей хранила молчание,  так  же
как во время увещеваний Клунард. Может, такое молчание являлось общепринятой
нормой  поведения,  а  может,  они  задумались,  не  еретик  ли  этот  новый
проповедник, не  безумец  ли?  Его  на  первый  взгляд  здравые  рассуждения
совершенно не соответствовали пуританской религии.
   Но Пайас не собирался сдаваться, он жаждал отклика на свои речи.
   - Я сказал - возблагодарим Господа за обильные дары Его!
   На сей раз толпа реагировала лучше, но недостаточно для Пайаса, решившего
взять власть над толпой, повести людей за собой.
   - Ради спасения душ ваших, грешники, - рявкнул он, - громче! Пусть  стены
дрогнут и потолок затрясется от вашей любви к Богу. Возблагодарим Господа!
   Теперь уже ответ прозвучал довольно громко и  дружно,  хотя  стены  и  не
задрожали. Но Пайас надеялся, что с каждым разом реакция  будет  проявляться
все активнее.
   Пайас вошел в роль и сам заводился от своих слов. Он шагал взад-вперед по
сцене, как пантера по клетке,  смущая  пристальным  взглядом  сомневающихся,
размахивая шлейфом  своего  кафтана  так,  что  полы  взвивались  роскошными
полукругами, бросая вызов всякому, кто посмел  бы  оспорить  истинность  его
утверждений.
   - Но вы обратились спиной своей к Господу! - взревел  он.  Закинув  шлейф
кафтана на правую руку, он уставил  обличающий  перст  на  аудиторию.  -  Вы
сказали: "Отказать глазам моим в созерцании красоты Его есть  святость".  Вы
сказали: "Отказать ушам моим в радости слушать музыку Его есть благочестие".
Вы сказали: "Отказать моим органам  чувств  во  вкусах  и  запахах,  которые
Господь в извечной милости своей предназначил  для  них  есть  высшая  форма
богослужения". И произнеся это, вы отвергли дары Божий, которые Он предложил
вам. Вы отвергли и Самого Господа, потому как не присутствует ли Он во  всех
чудных творениях Своих? Страшитесь, о грешники! Трепещите за души свои,  ибо
отринули вы дары Господа!
   Какая-то  женщина  болезненно  вскрикнула,  и  Пайас  понял,  что   толпа
постепенно приходит в возбуждение. Теперь он переходил к части, уже знакомой
его слушателям, а значит, они и поймут  его  лучше.  Обличать  пуританина  в
грехах его - все равно что лить бальзам на душу. Не давай ему  ни  пить,  ни
есть - дай покаяться в грехах.
   Пайас, развивая  тему,  одновременно  обличал  паству  в  противубожеских
поступках и старался, чтобы его слова и идеи крепко засели в душах пуритан.
   - Господь дал нам руки, самые чудесные орудия во Вселенной.  Он  дал  нам
руки, чтобы мы могли использовать их, строя и творя, как  Он  творил,  чтобы
воистину мы уподобились образу Его. Он хотел, чтобы мы  создали  порядок  из
хаоса во имя славы имени Его.
   Но как вы поступаете с этим божественным орудием? Вы держите  под  спудом
таланты свои, как некогда поступили негодные и нерадивые рабы из притчи.  Вы
обрабатываете землю, но лишь  настолько,  чтобы  не  умереть  с  голода,  вы
изготавливаете самые простые механизмы и строите самые незатейливые  здания,
и  думаете,  будто  выполняете  волю  Господню.  А  на  самом  то  деле  вы,
вероломные, лишаете Господа славы, которая  по  праву  Его!  Потому  подобно
нерадивому рабу из притчи, вы будете ввергнуты во тьму,  и  тогда  воздается
плач великий и скрежет зубовный!
   Из зала послышались горестные крики,  и  Пайас  сделал  паузу,  давая  им
возможность осмыслить сказанное, а затем продолжил: -  Величайший  из  даров
Господа - наш ум. Господь дал нам этот  замечательный  инструмент,  дабы  мы
исследовали загадки, поставленные им  перед  нами,  и  каждый  новый  секрет
Вселенной, разгаданный нами, заставляет нас еще выше ценить чудеса Господни.
Но  вы,  праведные  грешники,  вы  отвернулись  от  чуда  науки,  от   чуда,
настигаемого умом, вложенным в нас Богом. Некоторые из вас утверждают, будто
любая техника  есть  зло,  и  поскольку  облегчает  человеку  бремя  земного
существования, она не может быть угодной Богу. Но я утверждаю,  что  техника
есть  благо,  дарованное  нам  Господом  нашим,  чтобы  мы  не   переставали
изумляться чудесам Его. Разве не Он дал нам  мозг,  который  создал  машину?
Должны ли мы отвергнуть Его  великий  дар  разума,  и  жить  в  несчастье  и
невежестве, подобно животным, выше которых поставил Он человека? Говорю вам:
поступить так - значит оскорбить Бога, отвергнуть  Его  дары,  отринуть  его
любовь. Я утверждаю: продолжать жить так, как мы жили, - означает  совершить
худший из грехов, какой только можно вообразить, и все мы  достойны  вечного
проклятия, и геенны огненной и ада.
   Пайас перевернул с ног на голову вероисповедание пуритан. Он проповедовал
эпикурейство стоикам, гедонизм аскетам, нарушая все известные им правила. И,
однако, так ловко он играл  их  аргументами,  так  хорошо  манипулировал  их
эмоциями, что в конце концов пуритане остались без ума от его  проповеди.  К
концу  речи  почти  четверть  аудитории   превратилась   в   его   преданных
последователей и более половины отнеслись к его идеям вполне терпимо.
   - Ну, - спросил он Иветту после первого  выступления,  -  что  ты  теперь
скажешь?
   - Я скажу, - ответила она, - что если ты и дальше будешь продолжать в том
же духе,  то  Трезе  Клунард  с  ее  Армией  Справедливых  придется  у  тебя
поучиться. Полагаю, они очень скоро обратят на тебя внимание.
   И она оказалась абсолютно права.

   ГЛАВА 8

   ОКАЛИНА

   В ожидании встречи с Чактаном, поставщиком оружия, Жюль  и  Вонни  решили
поработать над своей внешностью. Жюль наклеил усы, с помощью контактных линз
изменил цвет глаз, придал  коже  более  темный  оттенок,  добавил  несколько
морщин на лице, а в волосах появился намек  на  седину.  В  результате  всех
манипуляций  он  стал  выглядеть  примерно  на  десятилетие  старше   своего
настоящего возраста.
   Вонни выкрасила свои каштановые волосы  в  ярко  рыжий  цвет  и  выщипала
брови, превратив их в две тончайшие линии. Она покрыла лицо и руки, а  также
все прочие открытые участки кожи сверкающим тональным кремом  по  последнему
крику  моды  в  секторе  Тридцать  Один  и  надела   сапоги   с   каблуками,
прибавлявшими добрых шесть сантиметров к ее росту.
   Встреча намечалась в самом центре открытого со всех сторон  поля,  оттуда
на многие километры просматривались все окрестности, что полностью исключало
возможность засады. Д'Аламберы приехали на своем автомобиле за два  часа  до
назначенного времени и тщательно обследовали всю местность. Убедившись,  что
все спокойно, они сели в машину и стали ждать.
   За пять минут до срока вертолет Чактана появился на  горизонте.  Вертолет
не спеша приблизился и сел в  двадцати  метрах  от  машины  д'Аламберов.  По
требованию Жюля, на свидание прибыли только Чактан и Панджи. Оба  они  вышли
из вертолета и широко раскинули руки в стороны,  демонстрируя  отсутствие  у
них оружия. Жюль кивнул  жене,  и  они  тоже  выбрались  из  машины.  Четыре
человека встретились как раз посередине между вертолетом и автомобилем.
   Внешность Чактана не производила  особого  впечатления:  среднего  роста,
среднего телосложения человек с темной кожей и загрубевшими руками, с  лицом
хотя и грубоватым, по не лишенным привлекательности, несмотря  на  небольшую
лысину. Но походка его и манеры  свидетельствовали  о  твердом  характере  и
уверенности  в  себе.  Совершенно  очевидно,  противодействовать  ему  будет
нелегко. Этот орешек окажется покрепче, чем Панджи.
   - Ну khorosho, все здесь, - сказал Жюль, когда они с Вонни приблизились к
своим  визави.  -  Мы  делегированы  нашей   организацией   и   уполномочены
действовать и говорить от ее имени. Что вы можете предложить?
   Ответил  ему  Чактан;  Панджи  присутствовал  лишь  для  опознания   этих
неизвестных чужаков, к переговорам он не имел  никакого  отношения:  -  Этой
борьбе между нами необходимо положить конец. Слишком велики потери  с  обеих
сторон.
   - В самом деле? Я как-то  не  заметил,  что  наша  сторона  несла  вообще
какие-то потери.
   Если замечание Жюля и возымело какой-то эффект на Чактана,  то  он  сумел
это прекрасно скрыть.
   - Но и прибылей вы не имели. Взрывая наши грузы, вы  добились  лишь,  что
клиенты вообще не получили никакого товара -  ни  от  вас,  ни  от  нас.  Вы
потратили так много сил и энергии, стремясь  причинить  нам  урон,  но  сами
ничего на этом не заработали. А ведь бизнес тем лучше, чем больше доходы, не
правда ли?
   Жюль с минуту постоял молча, затем медленно кивнул.
   - В ваших рассуждениях есть рациональное зерно, но в любом  случае  мы  в
выигрыше. Рынок остался и требует товара. Продолжая нашу  тактику,  мы  рано
или поздно уничтожим вас, и тогда весь рынок достанется нам.
   - Вы и в самом деле так думаете? - Чактан вопросительно поднял  бровь.  -
Если клиенты останутся без товара слишком долго, найдется кто-то другой, кто
поставит им все необходимое. Вам придется бороться  с  новыми  конкурентами.
Ваше время и деньги уйдут на уничтожение новых поставщиков, опять не принеся
никакой прибыли. Вряд ли ваша организация одобрит подобные действия.
   - Надо полагать, вы желаете предложить альтернативное решение.
   - Да - партнерство. Мы не станем жадничать - чем терпеть и дальше  убытки
из-за ваших набегов, лучше объединиться  с  вами  и  работать  вместе,  деля
доходы сообразно вкладам.
   - А что вы можете сделать для нас такого, что не под силу  нам  самим?  -
первый раз подала голос Ивонна.
   Чактан обернулся к ней.
   - У нас имеются уже проверенные контакты; вы затратите  месяцы,  если  не
годы на создание сети, размером не уступающей нашей. У нас же есть клиенты и
система распределения, удовлетворяющая их нужды.
   - У нас тоже имеются кое-какие клиенты, о которых вам ничего  неизвестно,
- небрежно обронила Вонни и увидела, как  при  ее  словах  загорелись  глаза
Чактана. Если он действительно являлся членом подпольной организации Леди А,
то эта новость очень скоро поступит в главный штаб. - Мы получаем наш  товар
с  пары  небольших  военных  заводов,  владельцы   которых   ведут   двойную
бухгалтерию и таким образом морочат имперцев. А вы?
   Чактан улыбнулся, довольный возможностью продемонстрировать  преимущество
собственной системы.
   - Нам нет нужды возиться с такими пустяками. У  нас  имеется  собственный
завод,  надежно  скрытый  от  посторонних  глаз  и  производящий   продукцию
прекрасного качества, которую он продает исключительно нам.
   Хотя Жюль и  Ивонна  давно  уже  догадались  о  существовании  секретного
завода,  они  сделали  вид,  что  поражены  этим  открытием.  Они  попросили
разрешения поговорить наедине и притворились,  будто  деятельно  совещаются.
Затем они захотели узнать  о  местоположении  завода,  но  Чактан  отказался
предоставить  такую  информацию.  После  чего  они  задали  несколько  чисто
технических вопросов о возможностях завода и его производительности, о числе
работников и размере прибыли. На одни вопросы Чактан отвечал четко  и  ясно,
на другие - в туманных выражениях, третьи он и вовсе игнорировал.
   Жюль и Вонни вновь попросили оставить их вдвоем - на сей  раз  в  машине,
чтобы переговорить с "другими руководителями"  их  организации.  Усевшись  в
автомобиль, они довольно убедительно изобразили бурные  дебаты  по  радио  -
благо они находились вне предела слышимости Чактана и  Панджи,  чем  убедили
двух последних в том, что агенты СИБ действительно члены большой  группы,  а
не одиночки, действующие на свой страх и риск. Выбравшись  из  машины  после
мнимых переговоров, они  направились  к  месту,  где  изначально  состоялась
встреча.
   - Мы согласны, - сказал Жюль, - но  при  одном  условии.  Нам  необходимо
осмотреть  ваш  завод  и  убедиться,   что   он   действительно   производит
качественную продукцию.
   Чактан отрицательно покачал головой.
   - Если после осмотра  завод  не  произведет  на  вас  впечатления,  и  вы
откажетесь от  сделки,  то,  зная  точно  его  местоположение,  вы  получите
возможность нанести нам колоссальный урон, ничем не рискуя.
   - А что же предлагаете вы? - спросила Вонни.
   - Дайте нам список клиентов, о которых вы упомянули, это нас  уравняет  -
секрет за секрет. Если мы все же станем партнерами,  каждая  сторона  станет
обладателем тайной информацией другого.
   Жюль и Ивонна переглянулись, затем Ивонна кивнула: - Khorosho. По рукам.
   Разумеется, никакого списка клиентов, которых обслуживала бы  организация
д'Аламберов, не существовало в природе. Жюль и Ивонна потратили целый  день,
составляя более или менее правдоподобный  список.  Убедительности  ради  они
переслали список местному отделению СИ Б с просьбой  включить  эти  имена  в
официальные досье Службы на случай, если  люди  Чактана  займутся  проверкой
основательно.
   Другая сложность заключалась в том, что  Чак-тан  категорически  возражал
против полета д'Аламберов на планету, где размещался  подпольный  завод,  на
собственном космическом корабле, приводя в  свою  защиту  довольно  логичные
аргументы. Д'Аламберы, зарекомендовавшие себя людьми довольно враждебными  к
его организации, узнав местонахождение  завода,  способны  полететь  туда  и
разбомбить все вдрызг. Жюль и  Ивонна  выдвигали  контраргументы:  если  они
отправятся на корабле Чактана, с ними может произойти "несчастный случай".
   Наконец они пришли к соглашению. В путешествие отправятся два  корабля  -
"La Comete Cuivre" и один из кораблей Чактана. Сам Чактан полетит с Жюлем на
"Комете", Вонни же отправится с  командой  другой  стороны;  каждый  из  них
окажется  заложником,  гарантирующим  соблюдение  интересов  обеих   сторон.
Д'Аламберам  не  хотелось  пускать  Чактана  на  "Комету"  -  слишком  много
сверхсекретного оборудования находилось на ее борту. Но они не представляли,
как по-другому добиться своего. Пришлось  спрятать  все  самые  значительные
приборы, а остальное  закамуфлировать  под  обычное  корабельное  оснащение.
Хорошо еще, что  Джордж  Чактан,  сам  не  являясь  пилотом,  совершенно  не
разбирался в приборах космического корабля.
   Как только они снялись с поверхности Нампура, Чактан  дал  Жюлю  указание
держать курс на систему, в которую входила планета Трегания,  отстоявшая  от
них на двадцать три световых  года.  Жюль  же  передал  Чактану  конверт,  в
котором были имена их фиктивных клиентов, и они отправились в путь.
   Когда они достигли новой Солнечной системы, Чактан  велел  Жюлю  изменить
курс - двигаться не к Трегании, четвертой по  счету  планете,  а  к  первой,
находившейся ближе всех к Солнцу и не имевшей официального имени. Там, вдали
от любопытных глаз, оружейный завод и выдавал свою продукцию на-гора.  Люди,
работавшие на этой планете, дали  ей  исключительно  подходящее  прозвище  -
Окалина.
   Окалина представляла собой лишенный атмосферы каменный шар  десяти  тысяч
километров в диаметре, вращавшийся  на  расстоянии  всег