ках, даже не погасив свет. Он не
проснулся, и когда свет погас сам,- его отключали всегда в час ночи по
времени станции.
  На четвертый день налетела страшная буря, охватившая район, где находился
аванпост. Кеннеди стоял во дворике подле самой выпуклой стены купола и с
благоговейным ужасом смотрел на хлещущие струи жидкого аммиака,
обрушившиеся на равнину, которые затем сменились летучими облачками снега
из кристаллического аммиака. Наконец все улеглось. Равнину теперь покрывал
слой свежевыпавшего снега, из которого порывы ветра принялись ваять
фантастические шпили и витые колонны. У самого купола намело громадные
сугробы, и трое в скафандрах вышли наружу, чтобы отгрести их. Вдалеке
видна была ракета, на которой он сюда прилетел. Она по-прежнему стояла,
опираясь на занесенные стабилизаторы, с залепленным снегом темным корпусом
и снежной шапкой наверху.
  Пятый день Кеннеди опять в одиночку сидел у себя, как вдруг в дверь
быстро постучали. Он засунул лингвистическую брошюру Энгела под влажную
подушку и открыл дверь.
  Там стоял астронавт Джекил.
  - Меня послал за вами Гюнтер. Пришли несколько туземцев. Они ждут возле
купола, если вы хотите их увидеть.
  Кеннеди торопливо сбежал вниз, к шкафу со скафандрами, надел свой.
Гюнтер, маленький, кругленький и подвижный, был уже готов к выходу наружу.
  - Поторапливайтесь, Кеннеди, если хотите увидеть их! Они не станут ждать
вечно!
  Вчетвером - Гюнтер, Энгел, Кеннеди и астронавт по фамилии Палисер - вышли
из шлюза. Кеннеди ощущал странное возбуждение. Существ, которых фирма
"Стьюард и Диноли" учила ненавидеть, которых Альф Хоген постепенно
выставлял врагами рода человеческого, с этими существами ему предстояло
теперь встретиться лицом к лицу.
  Их было трое, стоящих маленькой группкой в десяти футах от входа в шлюз.
Обнаженные, если не считать матерчатых поясов, безносые и с глубоко
посаженными глазами, они напомнили Кеннеди жителей экзотического острова в
Южных морях, как они могли привидеться во сне. Их бледная белая кожа
восково блестела. Уголки безгубых ртов загибались книзу скорбным
полукругом. Вначале Кеннеди удивился тому, как им удается так спокойно
переносить убийственный холод - ведь они стояли почти голышом, не
выказывая ни малейших признаков неудобства.
  "Но почему, черт возьми, им бы не переносить холод,- одернул он себя.-
Это их мир. Они дышат его вонючим разъедающим воздухом и чистят зубы, если
у них вообще есть зубы, высокооктановой смесью, которая течет в их реках.
Вероятно, они также не могут понять, как мы вообще выживаем в невыносимой
земной жаре и можем пить ядовитое соединение водорода и кислорода, так
любимое нами".
  - Эти трое из самого близкого к нам племени,- сказал Гюнтер.- Они живут в
одиннадцати милях к востоку и приходят каждый седьмой земной день
поговорить с нами.
  Аборигены действительно пытались вести беседу: один из них начал говорить
монотонным голосом, адресуясь к Гюнтеру. Кеннеди в восхищении внимал.
  Ему удавалось ухватывать только отдельные слова: несколько часов,
проведенных с брошюркой Энгела, не могли сделать его настоящим знатоком
ганнитского языка. Но те слова, которые он уловил, в высшей степени
заинтересовали его.
  Так как абориген, похоже говорил: "...снова... оставьте нас...
ненавистьнесущие... вмешиваться... когда вы уйдете... скоро..."
Гюнтер ответил быстрой серией слогов, выпалив их как пулеметную очередь,
и Кеннеди не смог понять почти ничего. Кроме одного слова - ганнитского
эквивалента полного отрицания, абсолютного отказа.
  Абориген ответил: "...печаль... боль... пока уйдете... святотатство..."
  - Могу я узнать, о чем вы беседуете? - спросил Кеннеди.
  Энгел моргнул. Гюнтер поджал губы, затем сказал:
  - Мы договариваемся о доставке припасов в их селение взамен на уступку
вождем этого селения права нам вести добычу руды. Он сообщает нам наиболее
удобное время для доставки.
  Кеннеди постарался скрыть свое удивление. Либо Гюнтер просто выдал
откровенную ложь, либо Кеннеди полностью ошибся в своем понимании смысла
слов. Ему показалось, что ганниты требовали отлета землян, а Гюнтер им
отказал. Но, вероятно, он ошибся - даже простейший язык невозможно выучить
за пару дней.
  Аборигены беспокойно задвигались. Их оратор дважды повторил
первоначальное заявление, затем откинул голову назад церемонным движением,
склонился вперед и выдохнул белое облачко. На лицевом щитке шлема Гюнтера
возникли на мгновение кристаллики аммиака. Служащий Корпорации ответил
предложением слишком кратким, чтобы Кеннеди мог его перевести.
  Затем все трое ганнитов кивнули головой и произнесли двухсложное слово,
означавшее расставание. Кеннеди его расслышал. Автоматически в сознании
всплыло ответное слово, и он произнес: "А-ях". Остальные трое землян
произнесли его же одновременно с ним. Аборигены повернулись и невесело
зашагали прочь, навстречу порывам ветра.
  Мгновением позже Гюнтер крутнулся к Кеннеди и крепко сжал ему руку своей
кистью в перчатке скафандра. За щитком дыхательной маски лицо Гюнтера
обрело почти демоническое выражение, он свирепо глянул на Кеннеди.
  - Что вы сказали? - потребовал ответа.- Что вы только что сказали? Вы
действительно ответили этому ганику на его родном языке? ~Где вы его
выучили? Кто дал вам право учить ганнитский язык?~ Я бы мог застрелить вас
за это, Кеннеди, невзирая на все ваши связи в агентстве!



  Глава одиннадцатая

  Кеннеди застыл, прислушиваясь к вою ветра и лихорадочно соображая, что
ответить. Обнаружив свое знание ганнитского языка, он совершил
непростительную оплошность.
  - Ну,- повторил Гюнтер,- как вышло, что вы можете говорить с ганиками?
  - Я...
  Он замолк. К нему на выручку пришел Энгел.
  - Это единственное известное ему слово,- сказал лингвист.- Пару дней
назад он зашел ко мне, а когда уходил, я попрощался с ним по-ганнитски. Он
спросил, что я сказал, и я объяснил. В этом нет ничего позорного.
  Начальник аванпоста неуверенно ослабил хватку. Кеннеди понял, что Энгел
спасал скорее свою шкуру, чем выгораживал его: по-видимому, разговаривать
на местном языке ему запрещалось. Но он понял и свое преимущество.
  - Послушайте, Гюнтер, я ведь не служу в Корпорации и только номинально
нахожусь в вашем распоряжении. Что вы о себе возомнили, если грозите
застрелить меня за то, что я попрощался с ганнитом на его языке? Я бы мог
сообщить об этом Булларду, и он бы вас за такие фокусы понизил до десятого
класса.
  Коротким энергичным предложением Гюнтер высказал, что он думает о главе
Корпорации Булларде. Затем добавил:
  - Пройдемте обратно в купол. Тут неподходящее место для болтовни.
  Не дожидаясь ответа, Гюнтер сделал знак открыть шлюз. Кеннеди был более
чем рад повернуться спиной к унылой ганимедской равнине.
  Они молча сняли скафандры и повесили их на место.
  - Предлагаю зайти ко мне, Кеннеди,- сказал Гюнтер.- Там мы сможем обо
всем потолковать.
  - Мне тоже пойти? - спросил Энгел.
  - Нет, занимайтесь своими делами.- И следующий раз подумайте, прежде чем
сообщать посетителям секретную информацию, мистер Энгел. Ясно?
  - Ясно,- пробормотал Энгел и отвернулся.
  Кабинет Гюнтера оказался гораздо уютнее остальных комнат аванпоста. Из
широкого окна открывался панорамный вид на окрестности станции, но
нажатием кнопки стекло можно было затемнить; койка была общего
аскетического образца, но дополнительная панель управления вентиляцией и
более яркий свет сказали Кеннеди, что Гюнтер был не из тех, кто следовал
теории, согласно которой командиры должны делить все неудобства и лишения
с подчиненными.
  Гюнтер открыл шкаф и достал оттуда ополовиненную бутылку спиртного.
Этикетка была снята и заменена другой: "Собственность Роберта Гюнтера".
  - Хотите выпить?
  Кеннеди не хотел, но намеренно кивнул.
  - Конечно. Если вы ничего не имеете против.
  - Вот лед,- сказал Гюнтер. Он налил, протянул Кеннеди бокал, и продолжал:
- Сожалею, что вспылил по такому пустячному поводу. Вы должны принять во
внимание, каково нам тут приходится, Кеннеди. Обстановка отнюдь не
благотворно действует на нервы. Совсем не благотворно. Я стараюсь держать
себя в узде, так же как и остальных, но порой нервы не выдерживают.
Сожалею, что вы как раз попали под руку в такой момент.
  Кеннеди улыбнулся.
  - Вы хотели практически подвести меня под расстрел из-за того, что я знал
ганнитское слово. Почему вдруг этот язык стал столь секретен?
  Вопрос был задан в точку. Гюнтер неловко поежился и сказал:
  - По существу, он таковым не является. Да нет, не совсем. Мы просто
стараемся следить, чтобы все торговые сделки между Землей и Ганимедом
осуществлялись через Корпорацию. Нам бы не хотелось, чтобы сюда вклинилось
другое предприятие.
  - То есть, я могу предположить, что вы заподозрили с моей стороны
намерение выучить ганнитский язык, составить по возвращении на Землю
словарь и продать его за баснословную сумму некоему, еще не существующему,
потенциальному конкуренту Ганимедского отделения Корпорации по
исследованию и развитию Внеземелья? Уверяю вас, у меня не было столь
злостных намерений. Я всю жизнь невезучий служащий отдела информации,
отправленный сюда боссом, чтобы получить непосредственные впечатления,
увидеть местность своими глазами.
  - Я ни в чем вас и не обвинял, Кеннеди. Но мы должны принимать
определенные меры предосторожности.
  - Это я понимаю.
  - Хорошо. Если вам нужно будет представить отчет, то был бы весьма
обязан, если бы вы совсем не упоминали данный инцидент. Прошу вас о таком
одолжении лично для меня.
  - Думаю, таким пустяком я могу поступиться,- беззаботно сказал Кеннеди.
  Вскоре он вышел от Гюнтера, порядком сбитый с толку. Истинные побуждения
начальника аванпоста были совершенно ясны. Гюнтер не боялся прибытия
конкурентов - потребовались бы годы на утрясание юридических тонкостей и
миллиардный капитал для основания организации калибра Корпорации. Никто не
разрабатывал нелегально план послать на Ганимед свой космический корабль и
вырвать права на разработку рудных запасов из-под острого носа Гюнтера,
воспользовавшись при этом подготовленным Кеннеди словарем ганнитского
языка.
  Нет, могла быть только одна причина столь бурной реакции Гюнтера на
проявленное Кеннеди понимание языка аборигенов. Гюнтер боялся, как бы
Кеннеди не подслушал то, что Корпорация стремилась сохранить в тайне.
  И это нечто, как подозревал Кеннеди, заключалось в факте несогласия
ганнитов с присутствием землян в их мире, не говоря уж об их полном
нежелании обсуждать передачу прав на добычу руд и требовании отлета
Гюнтера и всех его людей обратно на Землю.
  Именно к этому склонялся разговор, свидетелем которого оказался Кеннеди.
А если так, думал он, то единственным путем достижения желаемой цели на
Ганимеде для Корпорации было бы полное уничтожение ганнитов. Не простая
"полицейская акция" со стороны ООН, как убеждали Кеннеди и остальных
служащих его агентства, а развернутые военные действия, рассчитанные на
подавление местных жителей, требовались Корпорации.
  Конечно, они станут обосновывать свою точку зрения и облекать свою цель в
рациональные одежды. Ганниты, мол,- народ на нетехнической стадии
развития, обладающий огромными запасами ценных руд радиоактивных металлов
и не намеревающийся этими запасами воспользоваться. Следовательно, для
блага всей Солнечной системы только лучше станет, если эти руды у них
изымут.
  Холодная, трезвая мысль поразила его: любое обоснование такого рода
должно будет исходить из его фирмы. Как скоро станет ясно, что ганнитов
надлежит убрать силой, именно в его задачу будет входить убеждение
соотечественников, что это абсолютно необходимый и вселенски мудрый шаг.
  Дело было грязным, и он увяз в нем глубже, чем предполагал. О, он никогда
не считал его лилейно-белым предприятием, но все же, несмотря на спокойное
противостояние Мардж и горькие откровения Сполдинга, бездумно следовал
линии агентства. В качестве защиты он применял служебную маску: бездумное
самоустранение от принятия решений, позволяющее ему погружаться в
выполнение контракта, не задерживаясь на вопросах, косвенно относящихся к
делу.
  И вот теперь он видел все ясно и своими глазами. Кеннеди вернулся в свою
комнату, намереваясь пристальнее изучить ганнитский словарь. К следующей
неделе, когда аборигены придут снова, ему необходимо будет знать больше,
чтобы лучше разобраться в истинном положении вещей.
  Но когда он добрался до своего здешнего жилья, то увидел, что дверь
приоткрыта, а в комнате горит свет. Тут двери не запирались, но Кеннеди
никак не ожидал, что кто-нибудь сможет зайти без спроса. Он распахнул
дверь. Энгел сидел на койке и ждал его. Кеннеди весело махнул ему рукой.
  - Видимо, я должен вас поблагодарить. Гюнтер мог придать делу скверный
оборот, не скажи вы того, что сказали.
  - Да. Послушайте, Кеннеди - мне нужна та брошюра. Прямо сейчас. Где она?
  - Сейчас? Зачем?
  - Гюнтер высечет меня, если узнает, что я ее вам дал. С моей стороны это
была поистине непростительная оплошность, но мне показалось, что вы
заинтересовались ею, к тому же мне очень хотелось, чтобы вы увидели и
оценили мою работу.- Лингвист покраснел и перевел взгляд на свои ботинки.-
Где она теперь?
  Кеннеди обошел койку у Энгела за спиной и вытащил потрепанную книжечку
из-под подушки. Энгел потянулся к ней, но Кеннеди отдернул руку с брошюрой.
  - Отдайте ее! Кеннеди, разве вы не понимаете, что Гюнтер безусловно
отдаст приказ о моем расстреле, если узнает, что она у вас? Это секретные
сведения!
  - Почему?
  - Неважно. Отдайте немедленно.
  Кеннеди положил брошюру под мышку.
  - Не собираюсь. Хочу еще немного поизучать ее. Очень талантливая работа,
Энгел. Она действительно произвела на меня большое впечатление.
  - Если вы не отдадите,- медленно проговорил Энгел,- я скажу Гюнтеру, что
вы вошли ко мне в мое отсутствие и украли книгу. Я знаю, сколько всего
должно быть экземпляров. Мне бы не хотелось идти на это, поэтому,
пожалуйста, все же отдайте,- лингвист закусил губу и смахнул каплю пота со
лба.
  Воцарилась минутная тишина. Кеннеди покрепче прижал к себе буклет. Глядя
прямо в глаза Энгелу, он сказал:
  - Я предлагаю сделку: вы оставите у меня словарь, а я, со своей стороны,
позабочусь, чтобы Гюнтер остался в неведении относительно того, что дали
его мне вы. Словарь будет возвращен перед моим отлетом с Ганимеда. В
противном случае - попробуйте только пожаловаться Гюнтеру, что я украл у
вас словарь, и я заявлю, что вы дали его мне по доброй воле, а затем, за
стенами купола, соврали ему, чтобы выгородить себя. Конечно, свидетелей у
меня нет, но вам трудненько будет объяснить, почему вы вдруг стали меня
защищать перед Гюнтером там, снаружи.
  Энгел нервно сплел пальцы.
  - Не выйдет. Гюнтер мне доверяет...
  - Черта с два он вам доверяет. Гюнтер не верит даже себе. Оставьте
словарь пока у меня, иначе я сейчас же отправлюсь к Гюнтеру и расскажу ему
все.
  Ругнувшись, Энгел согласился.
  - Будь по-вашему, но другой раз держите рот на замке, когда
повстречаетесь с ганнитами! Если вам придет в голову справиться у местного
вождя, который час, Гюнтер нас обоих зажарит живьем.
  - Следующий раз я промолчу,- пообещал Кеннеди.
  Но время шло, и становилось ясно, что этого "следующего раза" может и не
быть.
  Из второй недели пребывания Кеннеди на Ганимеде минуло уже три дня. В
основном он штудировал составленный Энгелом словарь и каждый раз перед
сном повторял тихо ганнитские фразы. Его бормотание, видимо, досаждало
соседу за перегородкой, и тот даже стукнул в стенку и пожелал Кеннеди
заткнуться и спать как положено.
  Пару раз он колесил на "джипе" по окружающей местности. На Ганимеде
наступила ночь, конец которой должен был показаться только через четверо
земных суток,- над ним нависал, затмевая своим блеском звезды, гигант
Юпитер. Кеннеди приметил за собой инстинктивное нежелание поднять глаза к
небу и смотреть на эту разбухшую планету над головой, тошнотворно большую,
слишком давящую на психику, чтобы на нее можно было спокойно глядеть.
  Луны прямо плясали перед глазами, выскакивали из-за горизонта и
скрывались с непостижимой быстротой: мимо проносились то Ио, то Европа, то
далекая Каллисто, а вычислить орбиты их движения не всякому компьютеру
оказалось бы под силу. Кеннеди заворожил их танец.
  Местность же по контрасту была неприметной: бесконечные голубоватые
ледяные поля, без малейшего признака жизни. Раз Кеннеди спросил своего
спутника, не навестить ли им для разнообразия ганнитское селение вместо
того, чтобы колесить по ледяной пустыне.
  - Об этом вам надо спросить Гюнтера. Мне никто не давал права везти вас
туда.
  Кеннеди обратился к Гюнтеру. Тот выругался и сказал:
  - Боюсь, придется вам отказать. Селения ганнитов являются запретной зоной
для тех, кто на аванпосте временно.
  - Почему?
  - Кеннеди, тут не место спрашивать "почему". До сих пор вы шли нам
навстречу - вы не доставляли нам особых трудностей. Не заставляйте нас
менять свое мнение, не стоит портить впечатления.
  Категорическим жестом Кеннеди был отослан. Но вопросы по-прежнему
теснились в его голове.
  У себя в комнате Кеннеди просмотрел записи в дневнике. С нетерпением он
ждал следующего визита ганнитов, чтобы снова услышать их беседу и на этот
раз наверняка выяснить, каковы истинные взаимоотношения землян и
аборигенов этого мирка.
  Он задавал вопросы другим членам команды аванпоста, тщательно их
продумывая. Так, горного инженера он попросил отвезти его к главному
месторождению радиоактивных минералов.
  - Как я понимаю, Корпорация надеется здесь, на Ганимеде, добывать
трансурановые элементы в чистом виде.
  Горный инженер поскреб бороду и засмеялся:
  - Откуда вы взяли? Трансурановые элементы на Ганимеде? Возможно, они
существуют на Юпитере, но не здесь, иначе все наши представления о
строении ядер планет полетят к черту.
  - Но наши сводки содержали такие данные,- настаивал Кеннеди.- Обилие
радиоактивных руд на Ганимеде может отчасти объясняться присутствием
чистых трансурановых.
  - Лучше бы вам было повнимательнее проглядеть эти сводки, мистер. Ганимед
не может похвастаться изобилием радиоактивных руд. Можно колесить по
местным снегам сутками, и гамма-детектор не пискнет, ни разу.
  "Это уже интересно,- подумал Кеннеди.- Если на Ганимеде вовсе не
отмечалось такого богатства радиоактивных минералов о котором по секрету
толковали эти павлины из Корпорации, и если аборигены явно возражали
против каких бы то ни было действий землян на Ганимеде, тогда весь
выношенный их агентством маневр служил прикрытием прямому захвату новых
владений Корпорацией, продуманным ходом для вовлечения сил ООН в
завоевания Ганимеда для Корпорации без поддержек с ее стороны, после чего
Булларду и Кё оставалось бы только взять эту планетку с хромированного
подноса и серебряного блюдца".
  Но требовалось получить более веские доказательства. Ему обязательно надо
было самому поговорить с аборигенами, и лучше без людей Гюнтера.
  За день до ожидаемого визита ганнитов Кеннеди обмолвился Гюнтеру, что с
нетерпением ждет их нового посещения.
  - О, разве вы не слышали? Они отменили его. В селении какой-то священный
сезон, и они решили не видаться с землянами до его окончания.
  - А когда этот сезон кончится?
  - Через пять ганнимедских суток. Пройдет немногим больше месяца по
земному счету.
  И это весьма интересный поворот, подумал Кеннеди, означающий, что ему
больше не удастся ни увидеть ганнитов, ни услышать, что они говорят. А
наступление "какого-то священного сезона" представлялось слишком
рассчитанным трюком, чтобы иметь какое-либо отношение к действительности.
  Нет. Гюнтер просто не желает, чтобы он проникал в существо действий
Корпорации на Ганимеде глубже, чем ему пока удалось. По-видимому, Диноли с
Буллардом недооценили Кеннеди, сочли его менее наблюдательным, нежели он
был на самом деле, в противном случае ни за что не отправили бы его на
Ганимед, где он смог бы подметить множество неудобн