минуту
отыщет убежище, где можно будет спокойно поразмыслить.
     Снаружи завизжал раздираемый воздух. Иллюминатор оставался темным. Он
включил детектор, и только тогда вспомнил, что закрывал  заслонки.  Открыл
их и впустил в шлюпку свет планеты Ревело.
     Ничего подобного ему еще не доводилось  видеть.  Над  ним  проплывали
массированными эшелонами радуги - голубая, голубовато-зеленая,  розовая...
В зените распустились фейерверки ярких,  что  едва  можно  было  смотреть,
вспышек. С востока почти во  все  небо  поднялся  громадный  гипнотический
пульсирующий язык нежно-пурпурного огня.
     Диминг задрожал, однако все же настроил детектор на поиск шлюпки Дона
Рокхарда и включил автопилот.  Запустил  анализатор  наружного  воздуха  и
погрузился в ожидание.
     По той причине, что разыскиваемая шлюпка  была  столь  миниатюрна,  а
планета громадна,  ему  пришлось  значительно  увеличить  чувствительность
детектора - за счет, конечно, избирательности. Аппарат находил ему  всякую
всячину: циклопические  лоснящиеся  глыбы  самородной  меди  и  молибдена,
торчащие из  выветренных  рассыпающихся  вершин,  длинную  мерцающую  цепь
маленьких озер расплавленного свинца, и даже передатчик предупредительного
сигнала Ангелов и генератор поля смерти.  Эти  устройства  явно  никто  не
обслуживал,  и  понятно:  снабженные  автономными   источниками   питания,
помещенные в контейнеры, которым вряд ли повредил бы  термоядерный  взрыв,
они работали без поломок.
     Некоторое время спустя его стало клонить ко сну. Он установил  зуммер
детектора на предельную громкость и откинулся  на  спинку  кресла.  Каждый
раз, как засыпал, он видел сон, и всякий раз, как бы сон ни  начинался,  в
конце  концов  он  лицом  к  лицу  сталкивался  с  Ангелом,   улыбающимся,
безоружным, славным парнем, который его просто ждал.  Тут  зуммер  начинал
истошно вопить, Диминг подскакивал в кресле и таращился в окошко: что  там
обнаружил  детектор.  Он  начал  чувствовать  настоятельную  необходимость
пообщаться с кем-то, поделиться мыслями. Навязчивая идея бегства и мертвые
ухмылки добрых, но  неуступчивых  Ангелов  доводили  его  чуть  ли  не  до
истерики.  Но  когда  зуммер  оживал,  он   извещал   о   богатом   рудном
месторождении, или об особом электрическом тумане  между  двумя  железными
утесами, или ни о чем, или, наконец, о шлюпке Дональда Рокхарда.
     К тому времени, когда она отыскалась, он уже погрузился  в  состояние
тоскливого отупения - в состояние, противоположное истерике,  и  свыкся  с
монотонным чередованием сна и бодрствования,  полубреда  и  яви.  Он  даже
приспособился к этому  состоянию:  зуммер,  мгновенный  взгляд  на  экран,
разочарованное нажатие на кнопку "не то", и все сначала.  На  самом  деле,
прежде чем отдал себе отчет в этом, он уже дважды пеленговал шлюпку  Дона,
и оба раза давал отбой, однако на этот раз его кораблик принялся описывать
круги над шлюпкой, и мощное эхо не позволяло зуммеру замолкнуть,  так  что
пришлось выключить его совсем. Он завис над маленьким бурым шариком,  тупо
вглядываясь вниз и понемногу возвращаясь к действительности.
     Посадил кораблик. Самым невероятным на этой невероятной планете,  ему
показалась атмосфера: у почвы она была точь-в-точь как земная, разве  что,
с точки зрения любителя комфорта, немного слишком горяча. Он откинул купол
и, едва передвигая затекшие от  долгого  сидения  в  лилипутском  креслице
ноги, выбрался наружу.
     Ни следа Дональда Рокхарда.
     Подошел  ко  второй  шлюпке,  заглянул  в  окошко.   Купол   был   не
заблокирован. Он поднял купол и заглянул внутрь. На стойке  лежали  только
три курсовых жетона: для Земли, для Лебедя-2 и для Габрини в системе  Беты
Центавра. Он пошарил за стойкой; пальцы натолкнулись на  плоский  пакетик.
Он вскрыл его.
     Внутри было целое состояние - пачка банкнот  громадных  номиналов.  А
также карточка. И жетон.
     Карточка из неуничтожимого эллинита была украшена  знаменитым  гербом
хирургов с планеты Гребд и заполнена от  руки  чернилами,  неизвестно  как
пропитавшими насквозь этот непроницаемый пластик. Надпись гласила:  "Класс
А. Уплачено. Предъявителя принять без расспросов". Внизу змеилась  подпись
и красовалась печать с тем же широко  прославленным  гербом  Гребдианского
хирургического общества.
     Жетон, разумеется, был для планеты Гребд.
     Диминг прижал это сокровище к груди; скрючившись в три  погибели,  он
тискал его и хохотал навзрыд, так что слезы текли по щекам.
     На Гребд, за новым  лицом,  новым  сознанием,  если  захочется  -  за
хвостом, за крыльями, кому какое депо? Единственный предел - небо. (Небо -
твое небо - всегда было тебе границей).
     И после, с новым лицом, со всем остальным, соответствующим  деньжищам
- куда угодно, в любое место в Космосе, какое почту подходящим.
     - Эй! Кто вы такой? Что  там  делаете?  Убирайтесь  из  моей  шлюпки!
Оставьте это!
     Диминг не стал оборачиваться. Он поднял руки и заткнул уши как  малыш
в птичьем павильоне в зоопарке.
     - Я же сказал: выходите!
     Диминг  поднес  к  лицу  трясущиеся  руки  с  сокровищами.   Банкноты
посыпались на пол.
     - Выходите! - рявкнул голос, и он вышел, не пытаясь ничего подобрать.
Устало обернулся, держа очень, очень  тяжелые  руки  поднятыми  чуть  выше
плеч.
     Перед ним стоял молодой человек с  ввалившимися  щеками,  изможденным
лицом и широко поставленными льдистыми глазами Ричарда Рокхарда. У ног его
лежал мешок, по всей вероятности, брошенный при виде незнакомого  человека
в своей шлюпке. В руке молодого  человека  уверенно,  как  железный  прут,
лежал акустический разрушитель, нацеленный Димингу в живот.
     - Дональд Рокхард, - сказал Диминг.
     - Ну и что? - отозвался Рокхард.
     Диминг опустил руки.
     - Я прилетел, - проскрежетал он, - чтобы выкрасить тебе живот в синий
цвет.
     Некоторое время Рокхард стоял неподвижно; потом, будто его дернули за
веревочку, рука с оружием упала, а по лицу разлилась широкая улыбка.
     - Черт меня побери совсем, - сказал он. - Вас отец прислал!
     - Дорогой мой, - прохрипел Диминг.  -  Как  я  рад,  что  ты  сначала
задаешь вопросы, а уж потом стреляешь!
     - О, я не стал бы стрелять, кто бы вы ни оказались. Я  так  рад,  что
снова вижу человеческое лицо, что... А кто вы, собственно, такой?
     Диминг назвался.
     - Твоему отцу стало известно, что если шлюпка вроде твоей  продерется
сквозь поле смерти, ее вывернет наизнанку. Или  что-то  в  этом  роде.  Во
всяком случае, пожелай ты отсюда убраться, никуда уже никогда в  жизни  не
долетел бы.
     Дональд Рокхард посмотрел на безумствующее небо и побледнел.
     - Не может быть, - прошептал он. Облизнул губы  и  нервно  засмеялся.
Смех был невеселый. - Ну хорошо, но раз вы уж сюда  забрались,  чтобы  мне
это передать, то как сами отсюда выберетесь?
     - Не гляди на меня как на сорви-голову,  -  с  тенью  усмешки  сказал
Диминг. - Нужно только заменить катушку генератора поля. Именно этим  я  и
занимался в твоей шлюпке, когда наткнулся на эти  бумажки.  Знаю,  что  не
следовало бы их трогать, но ведь не каждый день  попадают  в  руки  четыре
миллиона наличными?
     - Трудно что-нибудь возразить,  -  признался  Рокхард.  -  Думаю,  вы
выдели, что там есть еще.
     - Видел.
     - Теория гласит, что если кто-нибудь направляется на Гребд,  ни  одна
живая душа не должна знать об этом.
     Диминг покосился на руки молодого человека: разрушитель на самом деле
смотрел в землю, однако все же он был не в кобуре.
     - Это уже твое дело, - медленно сказал он. - Однако твой отец доверил
мне эту информацию; тебе следовало бы знать об этом.
     - Ну ладно, - сказал Рокхард. Убрал разрушитель. - Как он там?
     - Твой отец? Не так чтобы очень. По-моему, тебе следовало  бы  сейчас
быть рядом с ним.
     - Мне? Появись я только  в  Солнечной  системе  и  пронюхай  об  этом
Ангелы, ему это дорого обошлось бы.
     - Ничего подобного, - возразил Диминг и коротко описал, что стряслось
с циклопическим зданием предприятия Рокхарда-старшего. -  В  конце  концов
эти жалкие четыре миллиона ему все равно не помогли бы.
     Дональд прикусил губу.
     - А за карту сколько можно получить?
     Диминг прищурился, кивнул.
     - Это уже кое-что.
     - Пора отсюда убираться, - сказал молодой Рокхард. - Вы уже закончили
с катушкой?
     - Пока только вынул старую.
     - Ну так заканчивайте, пожалуйста, хорошо? Я пока выберу себе кое-что
из этого. - Он вытряхнул содержимое мешка на землю и  присел  над  ним  на
корточки.
     - Ты это искал? - спросил  Диминг,  направляясь  к  своей  шлюпке  за
катушкой.
     Рокхард фыркнул.
     - Кто знает? Это могут быть и раковины, и  окаменевшие  лужи.  Возьму
лучшие для анализа... Как по-вашему, Диминг, все археологи - чокнутые, а?
     - Ясное дело, -  отозвался  Диминг  из  шлюпки  Рокхарда.  -  Однако,
по-моему, чокнутые не только археологи, но  и  асе  остальные.  -  Он  лег
животом на кресло и стал собирать кредитки. Подобрал все,  положил  сверху
карту, старательно уложил в пакет. Рокхард смотрел на него.
     - Возьмите себе что-нибудь.
     Диминг покачал головой. Сунул пакет  обратно  за  панель.  -  Я  свое
получил. - Он выбрался из шлюпки.
     Рокхард забрался внутрь и через плечо оглянулся на Диминга.
     - Возьмите немного. Можете даже много.
     - Не нуждаюсь.
     - Забавный вы парень, Диминг.
     - Может и так.
     - Еще увидимся?
     - Нет.
     Рокхард не нашелся, чем  парировать  эту  последнюю  короткую  фразу.
Тогда Диминг сказал:
     - Давай закрою купол. - Под прикрытием руки, тянущейся к краю купола,
достал игломет и  спрятал  в  рукаве;  дуло  выглядывало  между  пальцами.
Мизинец удобно лежал на гашетке. Он перенес тяжесть тела на руку,  лежащую
на кромке купола сразу же за ухом Рокхарда.
     - Прощай, Рокхард, - сказал он.
     Рокхард не отозвался.
     Диминг долго стоял, в тупом изумлении разглядывая игломет. Почему  он
не стал  стрелять?  Потом,  когда  суденышко  Рокхарда,  мигнув,  исчезло,
опустил руки и потащился по горячему песку к своей шлюпке.
     Боже, как он устал!
     - Почему ты не выстрелил?
     Диминг замер  как  вкопанный,  даже  не  закончив  шаг  -  одна  нога
выдвинута вперед,  другая  отставлена  назад.  Медленно  поднял  голову  и
посмотрел  в  смеющиеся  глаза  золотистого  гиганта,  облокотившегося  на
шлюпку. Набрал полную грудь воздуха и со стоном выдохнул.
     - Боже мой, - проговорил хриплым голосом. - Даже не могу сказать, что
особенно удивлен.
     - Успокойся, - сказал Ангел. - Теперь все будет хорошо.
     - Ну да, - сказал горько Диминг. - Выскребут теперь мозги,  а  взамен
нальют в  голову  превосходного  холодненького  кефиру;  и  будет  он  всю
оставшуюся жизнь драить полы где-нибудь в главном штабе  Ангелов,  -  ведь
есть же у них где-нибудь главный штаб. - Держи, - и добавил: -  Ничего  не
скажешь, честно заработал. - И швырнул игломет Ангелу; тот повел  ладонью,
и оружие перестало существовать на середине траектории. -  Хватает  у  вас
таких трюков, - сказал Диминг.
     - Ясное дело, - согласился  Ангел.  -  Так  почему  ты  на  застрелил
молодого Рокхарда?
     - Знаешь, - отозвался Диминг. -  Сам  удивляюсь.  Я  ведь  собирался.
Честно, собирался. - Поднял пустой ошеломленный взгляд на  Ангела.  -  Что
это со мной? Ведь все было в руках, и все выпустил.
     - Скажи мне вот еще что, - сказал Ангел. - Когда  тот  Ангел  на  Ибо
упал головою в воду, почему ты задал себе труд вытащить его на  берег?  Ты
же в него стрелял.
     - Разве я его вытаскивал?
     - Я видел. Я был там и видел.
     - Враки, - отрезал Диминг, однако, поглядев Ангелу в глаза, прочел  в
них, что тот говорил серьезно. - Знаешь... не знаю. Просто вытащил, вот  и
все.
     - А теперь скажи, почему не убил ту девушку, чтобы замести  следы,  а
только оглушил кулаком?
     - Ее звали Тенди, - подумав, сказал Диминг. - Только это и помню.
     - Отступим еще в прошлое, -  сказал  Ангел  непринужденным  тоном.  -
Тогда вечером, выйдя от Рокхарда, чтобы устроить свои  дела,  ты  упаковал
часики и отправил по почте. Кому?
     - Не помню.
     - Зато я помню. Той женщине, у которой их украл. Почему, Диминг?
     - Почему, почему, почему! Я всегда так делал, вот почему!
     - Не всегда. Только в тех случаях, когда такие часы  были  у  женщины
единственной памятью о погибшем муже, или дело было в  чем-нибудь  похожей
ценности. Знаешь, кто ты такой, Диминг? Ты тюфяк.
     - Послушай, - сказал Диминг. - Ты меня изловил,  и  теперь  я  получу
свое. Давай оставим прошлое в покое вместе с  душеспасительными  беседами,
ладно? Пошли. Я устал.
     Ангел протянул перед собой руки с немного расставленными пальцами.  У
Диминга засвербила кожа. Он явственно услышал, как в  позвоночнике  дважды
хрустнуло, почувствовал, как межпозвоночные  диски  напряглись,  раздвигая
позвонки, и опали снова. Вскинул голову.
     Ангел ухмылялся.
     - Все еще чувствуешь усталость?
     Диминг пошевелил плечами, потрогал веки.
     - Нет, - прошептал он. - Разрази меня гром, нет... - Опустил голову и
добавил, растягивая слова: - Это первый ваш трюк, что мне по вкусу, малыш.
- Еще раз посмотрел на добродушного великана в золотистой мантии.  -  Если
честно, кто вы такие? А? Ну ладно, - добавил он сразу. -  Знаю,  знаю.  На
этот вопрос вы никогда не отвечаете. Считаем, разговора не было.
     - Тебе можно спрашивать, - сказал Ангел, не обращая внимания  на  то,
что у изумленного Диминга отвалилась челюсть. - Когда-то  мы  были  просто
службой порядка. Чем-то вроде маленькой частной армии, если  тебе  понятно
это  слово.  История  человечестве  изобилует  наемниками.  Были  некогда,
например, детективы Пинкертона. Ты, верно, не помнишь, это было задолго до
твоего рождения. Нашей группой руководил  некто  Ангел,  человек  с  такой
фамилией, - отсюда и название. Таким образом, название  появилось  прежде,
чем эти корабли, не говоря уж о нашей  деятельности  на  манер  воскресной
школы, какой в настоящее время занимаемся.
     Со временем мы все тщательней,  все  придирчивей  отбирали  персонал,
вследствие чего поднимался его моральный уровень. Одновременно сокращалось
число руководителей, пока, наконец, они совсем не  перестали  быть  нужны.
Остались только мы, ну и наша уверенность, что  можно  избежать  множества
хлопот, если добиться, чтобы люди были взаимно милосердны.
     - Иной раз ваша доброта принимает слишком оригинальные формы!
     - В прошлом случалось, что человек убивал коня, сломавшего ногу.  Это
тоже было одно из проявлений милосердия.
     - В таком случае зачем ты мне все это говоришь?
     - Агитирую.
     - Что такое?
     - Агитирую, - повторил Ангел раздельно.  -  Мы  набираем  волонтеров,
вербуем новых Ангелов. Возьмем и тебя, если захочешь.
     - Ну нет, минуточку, - запротестовал  Диминг.  -  Не  станешь  же  ты
убеждать, что сделаешь из меня Ангела. Со мной такие трюки не проходят.
     - Почему?
     - Это не для меня, - упирался Диминг. - Я на это не гожусь.
     - Не годишься? А что ж это  за  человек,  который  не  в  силах  жить
единообразной жизнью, а должен параллельно разыгрывать своеобразного Робин
Гуда навыворот? Отдаешь ли ты себе отчет, что  за  все  время  не  обокрал
никого, кто в конечном счете от этого не  выиграл  бы,  чему-нибудь  таким
образом не научившись?
     - Что, в самом деле?
     - Могу показать историю всех случаев до единого.
     - Так долго за мной следишь?
     - С тех пор, как ты был в третьем классе.
     - Брось, -  сказал  Диминг.  -  Для  этого  тебе  пришлось  бы  стать
невидимым.
     Ангел исчез. Диминг заморгал, медленно подошел к шлюпке, провел рукой
по обшивке.
     - Ничего сверхъестественного, если знать, как это делается. По  какой
причине генератор мигополя нельзя  миниатюризовать  до  размеров,  скажем,
кулака? - донесся из воздуха голос Ангела. Диминг резко обернулся. Никого.
Глаза его расширились. Он прижался спиной к шлюпке. - Я  здесь,  -  весело
сказал Ангел и появился правее того места, где Диминг ожидал его  увидеть.
Откинул полу золотистой мантии и передвинул пояс на другую сторону. Диминг
успел  мельком  заметить  какую-то  маленькую  пластиковую   коробочку   с
закругленными гранями.
     - Тебе следует уяснить, - сказал Ангел, - что  человеческие  существа
по природе своей суеверны и  нуждаются  в  предмете  поклонения.  Если  их
теологию заменить наукой, они просто начнут поклоняться науке. Мы даем  им
только то, что нужно. Мы  никогда  не  тщились  выдавать  себя  за  что-то
особенное, однако в то же время не опровергаем  создавшееся  мнение.  Если
нас считают властолюбивыми работорговцами, мы представляем  доказательства
противного. Если нас окружают ореолом  полубогов  или  что-нибудь  в  этом
роде, мы не оправдываемся. И это дает эффект. Войны, не  было  так  давно,
что половина человечества не знает, что это слово  означает.  А  появились
мы, когда нужда в нас была  самая  настоятельная,  поверь.  Когда  человек
расширял рубежи своих владений среди внеземных цивилизаций, и вопреки  им,
и через них. Нужно было распространять учение, в  противном  случае,  черт
побери...
     - А в чем заключается ваше учение? В чем, собственно, суть?
     - Я уже говорил тебе, но оно так чертовски просто, что никто не хочет
в него верить, пока не увидит в действии  -  но  и  тогда  находит  другие
слова, чтобы его сформулировать. С тобой  я  попробую  еще  раз,  -  Ангел
засмеялся. - Наша доктрина формируется кратко: будьте добры друг к  другу.
И это и есть ключ от неба.
     -  Мне  надо  это  обмозговать,  -  сказал   Диминг,   угнетенный   и
подавленный. Вдруг он встрепенулся. - Обдумаю  позже...  Я  слыхал  о  вас
всякую всячину... Будто бы вы не едите...
     - Это правда.
     - И не спите.
     - Точно. Так же как и не  размножаемся  -  не  удалось  еще  нам  так
овладеть трансформацией, чтобы можно было  применять  ее  к  женщинам.  Но
когда-нибудь у нас получится... Мы  не  отдельный  вид,  не  раса;  мы  не
супермены  -  ничего  подобного.  Мы  продукт  садизма  техники,  растения
инь-янь.
     - Инь-янь?
     - Это наша мрачная и смертоносная тайна, - засмеялся Ангел. -  Ты  же
знаешь, что это зелье способно сделать с человеком,  принимающим  его  без
ограничения. Употребляемое как должно, оно делает вас зависимым от него не
более, чем обыкновенное лекарство. И видишь ли, Диминг, нельзя, ну  просто
невозможно впятеро усилить свой интеллект, не уяснив в то  же  время,  что
люди должны быть взаимно добры. Ну так вот это учение, как я  его  назвал,
не есть как таковое ни доктриной, ни  философией.  Это  просто  логическая
неизбежность. К слову сказать, если не пожелаешь присоединиться к нам, про
инь-янь не болтай; в противном случае придется сделать тебе бо-бо.
     - Что ты сказал? - вырвалось у Диминга. - Если не пожелаю... А у меня
есть выбор?!
     - Ты впрямь  способен  вообразить  ситуацию,  что  мы  заставим  тебя
призывать людей быть взаимно милосердными? - спросил Ангел, нахмурясь.
     Диминг зажмурился, отошел на несколько шагов, потом вернулся,  ударяя
кулаком по раскрытой ладони.
     - Ну ладно, значит, вы меня не заставляете. Но у меня все  равно  нет
выбора. Могу поверить вам на слово, - хоть пройдет много  месяцев,  прежде
чем всерьез в это поверю, - что вы не таскаетесь за мной по пятам.  Но  не
могу я вернуться в эту галиматью на Земле, где идет  прахом  дело  старого
Рокхарда, а власти суют нос во все его связи...
     - О чем это  ты?  -  спросил  Ангел  и  засмеялся.  -  Диминг,  какая
галиматья?
     - Но ведь Рокхард...
     - Не было никакого Рокхарда. Ты слыхал о  Рокхарде,  прежде  чем  тот
толстячок навестил тебя тогда вечером?
     - Нет, но это не значит... О господи, именно, что значит... Ну ладно,
но что с этим его генеральным провалом, с его