ь-то, - оскорбился Ключник. - Я вот скажу Директору про
    твои   браконьерские   дела.   Посмотрю   потом,   как   ты  покрутишься
    годик-другой в штрафниках.

    Руки  Зверобоя  сжались  крепче,  он  глядел  прищурившись, с нехорошей,
    кривоватой ухмылкой, и Ключник испугался.

    - Ну ты, пусти, - закряхтел он. - Чего еще, ну-ка. Ишь!

    Зверобой  внезапно  разжал  руки,  и Ключник потерял равновесие, чуть не
    свалился.

    - Пыли, - сказал Зверобой. - Давай, дуй. Авось и правда зачтется.

    Ключник  решил не выяснять отношения со Зверобоем и не возмущаться пока.
    Потом  он  успеет  ему  припомнить, а сейчас торопиться надо - и Ключник
    поспешно припустил по тропинке, ведущей к дирекции.

    А  Зверобой  сплюнул  и  зашагал  в  противоположную  сторону, поудобнее
    устроив на плечах свой мешок.

    Он  подкрался к Эри и Мирто незаметно, будто на охоте, но чтоб не пугать
    их внезапным появлением, деликатно кашлянул.

    Оба вздрогнули. Мирто побледнел, а Эри схватился за карабин.

    -  Я это... предупредить хотел, - вежливо произнес Зверобой, сделав вид,
    что  карабина  не  замечает.  -  Тут  Ключник крутился. Думаю, побежал в
    дирекцию  докладывать.  Вы  бы уходили. А то явятся эти... Из Инспекции.
    Вроде как по требованию населения. Тут они быстро...

    Не  выпуская  карабина,  Эри  поднялся  на  ноги  и  сразу почувствовал,
    насколько  он  еще  слаб. Да и нога не отошла до конца, не слушалась как
    следует.

    Зверобой и Мирто подметили его слабость.

    - Как же ты пойдешь? - спросил Мирто. - У тебя и сил-то совсем нет.

    -  Доберусь,  -  без  особой уверенности ответил Эри. - Мне сейчас домой
    нужно, в Центр. Там придумаем, как доктору помочь и ребятам. Спасибо вам.

    Он кивнул Зверобою и шагнул к забору.

    -  Не  дойдет,  - сказал Зверобою Мирто. - Вы бы взяли его к себе, пусть
    окрепнет  немного. Вы же один живете. Укройте его дня на два. А я поесть
    приносить стану.

    От неожиданного предложения Зверобой закашлялся.

    -  Да...  уж  тут...  -  растерянно начал он, - это трудно, не могу я...
    Одно  дело предупредить, а другое... Да и дома у меня, знаешь ли... Ведь
    твой же папаша в соучастники и запишет, а тогда...

    Он  повернулся  и  быстро  зашагал по улице, пряча лицо. Мирто подал Эри
    его самодельный костыль. Опершись на костыль, Эри ощутил себя увереннее.

    - Прощай, Мирто, - сказал он. - Надеюсь, встретимся.

    Он  сделал  шаг,  обернулся,  скинул  с плеча карабин и после некоторого
    колебания проговорил:

    -  Я  вот о чем тебя хочу попросить. Ты не спрячешь это на время? Он мне
    пока ни к чему. Да и тяжелый, мешает.

    Мирто  кивнул.  Эри  скрылся в кустарнике, растущем здесь так густо, что
    уже  в  пяти  шагах от дороги можно было запросто потерять направление и
    сбиться с пути.

    ЗА  УЖИНОМ Директор, совсем уже успокоившийся и очень довольный собой, с
    увлечением  рассказывал  жене  о  событиях дня. Жена ахала, всплескивала
    руками,  переспрашивала  -  словом,  демонстрировала  жгучий  интерес  и
    восхищение  умелыми  руководящими  действиями  супруга.  Между делом она
    пару  раз  напомнила ему о бассейне и как бы невзначай рассказала, какую
    прекрасную  обшивку  стен сделал себе директор соседнего района, с женой
    которого она была в хороших отношениях.

    Краем  глаза  Директор видел, что и сын слушает его очень внимательно, и
    это было очень приятно.

    - Зачем же им нужно было уничтожать склады? - вдруг спросил сын.

    Почему-то  Директору  очень  хотелось,  чтобы сын удивился. Чему угодно,
    только  на  его  глазах,  искренне,  как  много  лет  назад. Он внезапно
    осознал,  что  уже  давно  и очень остро ему не хватает именно удивления
    собственного сына - искреннего и непосредственного.

    -  Должен  тебе  сказать,  - доверительно начал он, - склады они жечь не
    собирались.

    - Как же! - всплеснула руками жена.

    Сын вежливо молчал.

    -  Нет,  не собирались, - повторил Директор. - У них другой был замысел.
    Хотели  они  выступить  по районным каналам с призывом к населению. Это,
    знаешь  ли,  посерьезнее.  Про  склады-то  я  так, чтобы народ побыстрей
    поднять.  Там  некогда  объяснять было. Вообще-то склады поджечь трудно,
    не  горят  они.  А  эта  банда  хотела,  чтобы  люди  сами отказались от
    Всевозможных  Благ,  от  любой  помощи  Далеких Друзей. Тут-то и была их
    основная  ошибка! Не знают они людей, - Директор многозначительно поднял
    палец.  -  А  я знаю. Очень хорошо знаю. Но самое главное, не знали они,
    что  во  всех  миссиях  теперь  заложена  особая  программа. Если кто-то
    чужой,   без  допуска  туда  рвется,  вся  аппаратура  немедленно  будет
    уничтожена.  Там  ведь  не  только  связь,  видео...  Там  и посерьезнее
    вещи...  Для  нас,  к слову, тут есть определенный положительный момент.
    Система  индивидуального  опознавания настроена на меня, перенастраивать
    эту  механику  даже  для  Далеких  Друзей  дело  сложное  и кропотливое.
    Поэтому,  как  я  слышал, директоров теперь будут менять не через четыре
    года, а через восемь.

    -  Что  же  теперь  станет  с  этими людьми? - так же спокойно и вежливо
    спросил сын. Ну хоть бы искорка удивления промелькнула в его глазах!

    -  Их  отправят  в Центр Перевоспитания. Говорят, очень приличное место.
    Далекие  Друзья  ко  всем  относятся  гуманно,  даже  к нарушителям. Ну,
    естественно, полечат, разъяснят заблуждения, ошибки и отпустят.

    - И поделом им, нахалам, - сказала жена. - Сынок, тебе пудинга не добавить?

    - Всех троих в Центр, - повторил сын, задумываясь.

    -  Почему  троих?  Четверых,  - поправил Директор и наконец-то увидел на
    лице сына выражение истинного, неподдельного удивления.

    - Почему четверых?

    -  Четвертого  совсем  недавно  поймали.  На  дороге, что ведет от нас к
    Научному  Центру.  Спокойненько  дождались, пока он появится. А куда ему
    деться?  Дорога-то  одна.  И  поймали.  Об  этом мне буквально час назад
    сообщили.

    Да,  это  было  настоящее  изумление.  Но  радость  Директора  несколько
    омрачалась   тем,  что  к  удивлению  сына  примешивалось  еще  какое-то
    непонятное чувство, затаенное, скрываемое ото всех.

    Протекли  секунды,  и  лицо сына вновь сделалось вежливо-безучастным. Он
    взял с тарелки огурец и с хрустом разжевал.

    - Скажи, папа, а как лечат в Центре Перевоспитания?

    Этого  Директор  совершенно не знал, но признаваться в неосведомленности
    ему не хотелось, и он стал припоминать, какие ходили на данную тему слухи.

    -  Там  показывают  объемные фильмы. Собственно, не просто фильмы, а как
    бы  сны...  Разного  содержания. Наглядно, так сказать, объясняют, какие
    цели преследуют Далекие Друзья, что было раньше и как стало теперь...

    - И какие цели они преследуют?

    Директор  посмотрел  на  сына  со  смутным  подозрением,  но  тот  очень
    внимательно, с ясными глазами ожидал ответа.

    - Чай вскипел, - сказала жена. - Тебе какого варенья класть?

    -  Ты  же  сам прекрасно знаешь, - укоризненно произнес Директор. - Цель
    Далеких  Друзей  -  счастье  человека.  Воспитание  в  людях  доброты  и
    гуманности.  Об  этом  же  тебе в училище с первого года твердят. В этом
    наша вера.

    - А если их фильмы не подействуют?

    - На кого? - не понял Директор.

    - На тех, кого направили на перевоспитание.

    - Такого не может быть... Ну, я не знаю... Значит, еще один курс назначат.

    "Действительно,  -  подумал Директор, - а если не подействует?" И тут же
    вспомнил  Канонира,  которого  забирали в Центр Перевоспитания за буйный
    нрав  и  драки  с  соседями.  Это  было давно, Директор тогда еще не был
    директором  и женат тоже не был. Спустя год Канонир ненадолго появился в
    поселке.  Сделался  он  очень тихим, даже робким, и толком не мог или не
    хотел   рассказать,   как   провел   этот  год.  Отмалчивался,  улыбался
    застенчиво,  чего  никогда  делать  не  умел.  А  позже  Канонир куда-то
    пропал.  Никто  даже  не понял, когда именно это случилось, - до того он
    стал тих и незаметен. И забыли его быстро, будто вовсе не было такого.

    -  Этого  не  может  быть, - решительно повторил Директор. - Обязательно
    подействует.

    -  Ты  знаешь, папа, - задумчиво сказал сын. - Может, мне тоже не мешало
    попасть в Центр Перевоспитания? Не ощущаю я в себе необходимой веры.

    -  Ты  что  говоришь,  сынок? - всплеснула руками жена. - Разве можно не
    верить? Отец, ты только послушай, что он говорит!

    -  Ну  знаешь! - Директор от возмущения даже голос потерял. Но только на
    мгновение.  -  Марш  из-за  стола!  -  гаркнул  он. - И чтоб впредь этих
    глупостей я от тебя не слышал! Мать, понимаешь, из сил выбивается...

    Сын  вылез  из-за  стола как обычно, боком, и послушно поднялся к себе в
    комнату.

    Чтобы  как следует успокоиться. Директору пришлось выпить один за другим
    три стаканчика домашней наливки.

    В  КОМНАТЕ  было  совсем темно, но Мирто не стал зажигать свет. Он запер
    дверь,  открыл стенной шкаф и, сдвинув в сторону доску на задней стенке,
    осторожно  достал из тайника карабин. От него пахло незнакомыми запахами
    горелого  машинного  масла и пороховой гари. Мирто погладил полированный
    приклад,  попробовал  взвести  затвор.  Звонко  щелкнул  металл, и Мирто
    испуганно  замер.  Потом  убрал карабин на место, замаскировал тайник и,
    не раздеваясь прилег на кровать.

    "Надо  попросить  Зверобоя,  чтобы  научил  стрелять,  -  подумал  он. -
    Зверобой  должен  уметь.  Это  пригодится, - думал он засыпая .- Как это
    сказал Эри про то, что нужно учиться борьбе? В училище это не проходят..."

    Эта  мысль  была последней за сегодняшний день, но на следующий он с ней
    проснулся, и больше она его не покидала.

    "Изобретатель и рационализатор", 1988, ‘ 1 - 4.