ейко не даст мне ни одного.  А у нас с Николаем такое впечатление, что мы
нашли. Нашли то, что искали.
     -- Вы ошибаетесь, -- сказал Александр Синяев. -- Вы нашли другое.
     -- Что вы имеете в виду?
     -- Предмет прямо по курсу, -- сказал Александр Синяев. -- Это корабль.
     -- Корабль? -- переспросил Монин. -- Признаться,  у нас с Николаем тоже
возникла такая гипотеза. Но подождите. Как вы догадались, что впереди что-то
есть? Ведь вы не прослушивали бортжурнал!
     -- Там не хватает звезды, -- сказал Александр Синяев.
     -- Удивительно,  сказал  Монин. -- По-моему, там их  слишком  много. Не
правда ли, Николай?  Но ладно.  Будет смешно,  если я стану вас уверять, что
впереди ничего нет.
     -- Почему вы думаете,что это корабль? --  спросил штурман  Бабич. -- На
нем нет никаких огней.
     -- А зачем огни? -- спросил Александр Синяев.
     -- Но есть же определенные правила, -- сказал Монин. -- Устав, наконец.
     -- И вы думаете, что все должны ему подчиняться?..
     --  Все?  --  повторил Монин.  -- Но  почему  бы и  нет?  А сами вы как
считаете?
     -- Земному уставу?
     --  Вы  хотите сказать, что этот  корабль не наш?  --  грозно  произнес
Монин.  -- Вы хотите, чтобы я  поверил, что  этот корабль  -- чужой? Что  мы
запросто, в ординарном рейсе, встретили неземной звездолет?..
     Александр Синяев ничего не сказал. Все шло как надо.
     -- Но почему обязательно звездолет? -- спросил штурман Бабич. -- Почему
не какой-нибудь астероид?
     -- В черных  оазисах не бывает астероидов,  -- сказал Александр Синяев.
-- Но зачем спорить? Пощупайте его локатором.
     --  Остается  подчиниться,  --  сказал  Монин.  --   Как  вы  считаете,
Николай?..



2. Профессия.

     Пилот-инструктор, командир десантного катера Александр Синяев полулежал
в кресле  перед  приборной панелью и глядел на незнакомые, но и  не  слишком
сложные  индикаторы.  Штурма  Бабич  устраивался  за  его  спиной, на  месте
наблюдателя; никак не мог управиться с застежками привязной системы.  Бабич,
похоже,  был  бы  от приключения  в  полном  восторге,  если  бы  не  мешало
возмущение действиями спасенного  пилота. Разругаться с  безобидным стариной
Мониным! И кто это делает? Человек, только что  подобранный  в  безысходной,
казалось бы, ситуации! Что он предпринимает, едва успев отдышаться?  Учиняет
скандал!   А  Бабичу-то  это  спасение   показалось  поначалу  загадочным  и
романтичным.  Сверхъестественное предчувствие  и все  такое.  Романтика!  Но
настоящая  романтика, как  выяснилось,  началась чуточку  позже.  Правда, не
натолкнись они  на этого  субъекта, вылазку, пожалуй,  пришлось  бы все-таки
отменить. Во-первых, некому было вести катер. Пилот -- профессия дефицитная.
Потом никто бы  не догадался, что  встреченный  предмет  --  чей-то корабль.
Посчитали  бы за астероид. Чужой корабль, надо  же! Но зачем делать вид, что
всю  жизнь  ты  только  и  лазал  по  чужим кораблям?  Только  этим будто  и
занимался!  Ну угадал  один раз, бывает.  Так и скажи,  зачем  же  разводить
демагогию?!  Он, видите  ли, против Бабича,против его участия. Почему? Якобы
опасно.  Опасно! Чтобы все  лавры,  значит,  ему.  Он  один умный, остальные
дураки.  Хорошо еще,  Монин  мужик  обстоятельный, на  шантаж  не  поддался.
Объяснил новому, что есть что и кто есть кто. Требовать от него, от штурмана
высшего   класса  Бабича,   беспрекословного   подчинения!  Тоже   начальник
выискался! Это мы еще поглядим, кто кому будет подчиняться. Нас, видите  ли,
могут  обстрелять противометеоритные устройства  корабля! Но кто сказал, что
есть  такие устройства? Кто сказал, что корабль мертв? Кто  сказал, наконец,
что ему действительно миллиард лет?..
     --  Не  распаляйтесь, --  попросил  Александр  Синяев.  --  Думайте как
угодно,  а  слушаться вам  придется.  Я  назначен  официально,  приказом  по
звездолету. Монин подписал его при вас. Поберегите нервы. Когда мы доберемся
до места, они еще пригодятся. На чужих кораблях бывает по-всякому.
     --  На  чужих кораблях!..  --  повторил  человек за  спиной  Александра
Синяева. -- Но что вы  можете о них знать? Ведь с ними до нас никто  никогда
не встречался! Никто! Мы первые! Неужели не понимаете?!
     Катер лежал на месте, в самом начале пускового канала,  словно торпеда,
готовая к  пуску.  Ангар  не был  пока  изолирован от  внутренних  помещений
"Земляники", и в голове Александра Синяева шумели человеческие голоса.
     Штурман  Бабич,  наконец,  немного  успокоился  и  покончил  со  своими
застежками.  Вакуумные   присосы  люка  глухо  чмокнули,  отделив  ангар  от
внутренних  помещений. Шум  голосов  исчез.  Далеко  позади  лязгали запоры,
задраивались переборки, выравнивалось давление. Впереди открывался  пусковой
канал. Ангар,  бывший только  что одним  из  отсеков  "Земляники",  оказался
теперь снаружи, по  ту сторону  толстой  брони высшей защиты. Магниты  мягко
толкнули катер к выходу. Штурман Бабич заворочался, поудобнее устраиваясь  в
кресле  и  с  вызовом глядя  на  затылок  пилота,  загораживающий ему  пульт
управления.  "Первые!  -- думал  он. -- Самые  первые! Тысяча километров для
нас, сто лет прогресса для человечества. Куда тебе это понять!"
     -- Напрасно вы так  себя  настраиваете, -- осторожно  сказал  Александр
Синяев. -- Сколько, по-вашему, во вселенной брошенных звездолетов?
     -- Ну и сколько же?..
     -- Очень много. Неимоверное количество.
     --  Потрясающе  точная   цифра!  --  восхитился  Бабич.  --  Плюс-минус
бесконечность!
     --  Цивилизации  гибнут,  корабли   остаются,   --  спокойно  продолжал
Александр  Синяев.  -- Если  планета  строит  их всего  тысячу,  то  среднее
расстояние  между  звездолетами  уже  на  порядок  меньше  расстояния  между
цивилизациями; если  миллион --  то  на  два порядка. Все они, как  правило,
давно пережили хозяев.
     --  Перестаньте,  поморщился  сзади Бабич. --  Теория и практика разные
вещи. Что вы знаете? По-моему, ничего.
     -- Зачем знать? Все и так очевидно. Нельзя отрицать, что звездолетов во
вселенной множество и в основном это пустые, брошенные машины...
     -- Посещать которые очень опасно, -- подхватил Бабич.
     -- Именно по этой причине, -- сказал Александр Синяев, -- вы, видимо, и
прихватили свою пушку?..
     Бабич рефлекторно поправил  на  поясе  пистолет,  выданный Мониным  под
расписку, но не ответил. Возмущаться уже не было ни сил, ни желания. Подумал
только,  что  пилот,  очевидно, вдобавок злится  на  него  из-за  пистолета.
Ничего, пусть  позлится. Официально назначенный!!!  Генерал без шпаги  ты --
вот кто. Человек с пустой кобурой...
     -- Вы хоть стрелять-то умеете? -- поинтересовался Александр Синяев.
     "Уж получше тебя!" --  подумал Бабич, но вслух  ничего не сказал. Пилот
на работе, не стоит его отвлекать. Потом, в чем-то он прав: побережем нервы.
Взаимно. Пускай делает свое дело...
     Пока что, правда, работали автоматы. Экраны все еще оставались слепыми.
Катер, уже  без  ускорения,  медленно  шел  на  выход  по невидимым  рельсам
магнитного  поля.  Александр  Синяев  чувствовал,  как  спереди  надвигается
выходное отверстие  и как с  такой же неотвратимостью их нагоняет бесплотная
лапа толкателя.
     Катер вырвался наружу.
     Кругом  был мрак, но глаза, привыкшие к  темноте, уже  различали мелкую
звездную россыпь на экранах  кабины.  Почти во  всю заднюю  полусферу  зияла
продолговатая  яма -- черный  силуэт  "Земляники". Тень звездолета  медленно
сжималась к центру экрана.
     Александр Синяев молча смотрел вперед. Там, на  фоне плотного звездного
поля, возникло круглое черное пятно. Тень  "Земляники" потерялась за кормой.
Тень  чужого  росла.  Не  в  центре  экрана,  а  чуть  сбоку.  Ничего,  дело
поправимое.
     Александр  Синяев ощутил  спиной  кресло. Катер  сильно  тряхнуло.  Его
магнитные искатели  нащупали  цель,  и  ракеты подправили курс.  Тень чужого
росла, переместившись в центр экрана. Катер мчался безмолвный, как магнитная
торпеда в борт океанского лайнера.
     -- И почему молчат ваши метеоритные батареи?..
     Александр Синяев не ответил. Он внимательно смотрел вперед, но  все там
было спокойно.  Он физически ощущал, как катер обволакивает тормозным полем.
Да,  они  были магнитной торпедой, только со знаком минус. Россыпь  звезд на
экранах  крутнулась.  Катер  развернулся кормой  вперед. Готовясь к встрече,
умная машина заботилась о пассажирах.
     И снова Александр Синяев ощутил  свой вес. Его плотно вжимало в кресло.
Тормозное поле почуяло массу чужого.
     -- А как  мы попадем внутрь, по-вашему? -- не надеясь на ответ, спросил
Бабич.
     -- Через  дверь, надо полагать, -- сказал Александр Синяев. Черная тень
чужого  звездолета заслонила уже всю  переднюю  полусферу.  Катер  тормозил,
приближаясь к цели.

     -- Вот так. А теперь так. Видите, как все просто?  --  произнес штурман
Николай  Бабич, очень довольный  собой.  -- Эти штуки  называются  магнитные
якоря. Теперь никуда  он не  денется. Но я,  признаться,  не понимаю, как вы
можете кого-то учить, не зная таких элементарных вещей.
     -- Ну  теперь-то  я  их  уже  знаю, --  примирительно  сказал Александр
Синяев.
     Облаченные в легкие  скафандры, они стояли  в  центре  плоской равнины,
тускло сиявшей светом  далеких звезд. Чужой звездолет был  громаден. Рядом с
ними чернел  высокий силуэт  десантного катера, окаймленный ходовыми огнями.
Катер,  благодаря  познаниям штурмана,  был  сейчас  надежно  пришвартован к
гладкому металлу. Люди стояли рядом с катером, прочно привязанные магнитными
подошвами  к  поверхности  чужого корабля.  Судя  по  всему, он  принадлежал
древнейшей  галактической культуре  Маб из центральных  областей  Галактики.
Если так, он пустовал уже много миллионов лет.
     --  Вы... Ничего не чувствуете?.. --  внезапно спросил Бабич. Александр
Синяев  понял.  Он  знал,  о  чем Бабич пытается сейчас  думать: о том,  как
почетно первыми из людей  ступить  на  борт чужого  звездолета, построенного
неизвестно когда;  о том, что  новый  пилот  оказался  кругом  посрамленным,
особенно с этими магнитными якорями; о других столь же приятных вещах. Но ни
о чем  таком  Бабич  думать  не мог, хотя  и пытался: все его мысли тонули в
беспричинном, казалось бы, страхе.
     --  Мне кажется, из  какой-нибудь  щели вот-вот полезут... чудовища, --
тихо говорил Бабич. -- Да, чудовища. Так почему-то мне представляется. Здесь
живут чудовища,  а  не люди. Омерзительные, хищные,  страшные. Всякая ерунда
лезет в голову...
     -- Ничего, скоро пройдет,  -- успокоил штурмана Александр Синяев. Он-то
хорошо знал -- так, конечно, и будет, но теперь,  после  слов  спутника, ему
уже тоже слышались отголоски  зова внутренней биосферы, ослабленного толстой
броней корабля. --  А вот щель бы и вправду хорошо отыскать. Впрочем, скорее
она найдет нас сама.
     Осторожно переставляя  магнитные башмаки,  он  пошел  прочь от стоящего
вертикально катера. Бабич последовал за ним. Два ярких пятна бежали впереди:
прожекторы  катера  указывали дорогу. Люди  брели  куда-то среди  темноты  и
безмолвия...
     -- Где катер?  -- крикнул вдруг штурман Бабич. Александр Синяев тряхнул
головой. Их окружала тьма. Исчезли ходовые огни, обозначавшие силуэт катера;
бесчисленные звездочки Млечного Пути; их отражения в потускневшей от времени
обшивке звездолета.  Исчезло,  казалось, все... Но нет --  все оставалось на
месте.  Это  люди  перенеслись  в недра звездолета,  построенного корабелами
древнейшей галактической культуры.
     Привыкнуть  к гипершлюзованию невозможно. Александр Синяев отлично знал
его  механизм,  тем не  менее секунду растерянно озирался,  не понимая,  что
произошло.
     Глаза  зажмурились от  яркого белого света, но спустя  мгновение  снова
открылись.  Два человека  стояли  в  тамбуре  звездолета,  и  он принадлежал
культуре Маб. Так гласила надпись на древнегалактическом языке, опоясывающая
тамбур.  Приводились и другие  сведения, в  том числе название  корабля,  но
оно-то было совсем  бесполезно: произношение затерялось  в эпохах. Александр
Синяев при всем желании не мог воспроизвести его вслух, хотя и знал уже, как
оно записывается древними символами.
     Штурман Бабич  молчал,растерянно  оглядывая  стены.  Тамбур  был  очень
велик,  он ничем  не напоминал  тесные шлюзы земных  космолетов.  Уже  много
миллионов лет здесь не  ступала нога  разумного существа. Поэтому  следовало
держаться настороже. Природа не  любит пустоты, и сквозь массивные переборки
до сознания  доносились  беззвучные  вопли  жизни,  обреченной на бессрочное
заключение.
     -- Вы ошиблись, -- сказал Бабич. -- Разве корабль мертв? Смотрите...
     -- Я не утверждал, что он мертв, --  осторожно сказал Александр Синяев.
-- Звездолеты не умирают. Но экипаж ушел отсюда очень и очень давно.
     Штурман Бабич смотрел на него с сомнением.
     --  Нас никто  не встречает,  --  пояснил Александр Синяев. --  Значит,
встречать некому. И  не  глядите  так. Очень многие  памятники  культуры Маб
великолепно сохранились.
     -- Культуры Маб? Что вы хотите сказать?..
     -- Это написано здесь. -- Александр Синяев показал на покрывающий стены
орнамент. -- К тому же их корабли легко узнать по внешнему виду.
     -- Перестаньте! -- поморщился Бабич. -- Вы  же  ничего не  знаете! Даже
того, насколько я счастлив! Мы все-таки  первые здесь, хоть вам и не хочется
этого! А  если у вас разыгралась фантазия, то скажите, куда девались все эти
люди?..
     Несколько секунд Александр Синяев молчал.
     -- Не люди. Разумные существа, так будет вернее.
     -- И почему же они погибли? Атомная война,  как водится? Или даже взрыв
Сверхновой?..
     --  Нет,  --  сказал  Александр  Синяев.  --  Естественное   вымирание.
Биологические формы не вечны. Их губят мутации. Сначала вы копируете эталон,
потом копии. Как далеко вы уйдете за миллион поколений? Причем необязательно
в сторону улучшения...
     Черные  тени кружили далеко в коридорах,  выжидая. В тамбуре ничего  не
было, в тамбуре было светло и чисто.  Мощный поток  сжатого воздуха ворвался
сюда  перед появлением  людей и вынес коридорную  нечисть в другие помещения
корабля.
     -- Ладно, -- с  подъемом сказал Бабич. -- Извините, я был не  прав.  Вы
здорово придумываете, мне нравится. Что будем делать?
     --  Смотря  что  вы  хотите.   Для  вас  лучше  всего  возвратиться  на
"Землянику". Сейчас же. В конце концов, это приказ Монина, вашего командира.
Провести разведку -- и тут же назад.
     -- Приказ, вот еще! А вы?
     -- Мне нужно в рубку.
     -- Нужно?.. -- повторил Бабич. -- Не возражаю. Значит, идем в рубку.
     -- Не торопитесь,  --  сказал Александр  Синяев.  -- У нас  ничего нет.
Единственный  транспорт  --  ноги,  и  кулаки  вместо  оружия.  А  до  рубки
километров  десять,  из них  пять  по оранжерейному  поясу. Остальное  -- по
темным тоннелям.
     Штурман Николай Бабич положил ладонь на выданный Мониным пистолет.
     --  Почему вы  все  время  хотите  меня  напугать?  --  усмехнулся  он,
окончательно принимая правила  новой игры. -- Оранжереи -- прекрасно! Темные
тоннели -- великолепно! А преисподней здесь нет, случайно?..
     -- Ну  разница не такая  большая, -- рассеянно сказал Александр Синяев.
Он внимательно смотрел на стену, у которой они стояли.  Потом, найдя  нужную
точку, толкнул в нее кулаком.
     Стена расступилась.
     Мгновение спустя штурман Николай Бабич уже рвал из кобуры пистолет.
     В трех  шагах от людей, в нише, обнажившейся на  месте пропавшей стены,
стояло  чудовище.  Похожее  на  дракона  или даже на гигантское насекомое --
высоко  над  ядовито-зеленым   цилиндрическим  телом  вздымались  сочленения
сильных ног, почти сложенных пополам. Их было шесть; они впивались в гладкий
металлический пол круглыми плоскими присосками. Чудовище протягивало к людям
зубастую крокодилью пасть  на длинной, вытянутой  вдоль  пола шее.  Нет,  не
пасть  -- скорее широко разинутую  клешню.  Седьмую конечность, выставленную
вперед, как манипулятор подводного аппарата...
     А голова была у него дальше, глазастая и безротая, нераздельно слитая с
корпусом.
     Пилот-инструктор Александр Синяев ждал. Прошло две секунды, чудовище не
шелохнулось.  Бабич  справился  наконец  с  кобурой...  но  тут  же  опустил
пистолет.
     -- Механизм?.. -- почти разочарованно выдохнул он.
     Александр   Синяев  молча  кивнул.  Членистоногий  механизм   оставался
недвижным; значит, что-то  в  нем неисправно. Тогда  человек шагнул  вперед,
обошел мертвый механизм, открыл багажник, извлек  оттуда два тяжелых лучевых
пистолета и протянул один Бабичу.
     -- Возьмите. А монинскую игрушку можете выбросить.
     Потом  человек опустил  лучемет  в  свою  пустую  кобуру  и  достал  из
багажника инструменты.



3. Призвание.

     --  А теперь так, -- сказал  Александр Синяев. Могучая клешня механизма
плавно  сомкнулась,  его  суставчатые  ноги  медленно  распрямились,  подняв
цилиндрическое  тело на высоту  второго этажа, согнулись, опять выпрямились.
Казалось,  механическое чудовище  разминается, делает приседания.  Александр
Синяев аккуратно уложил инструменты в багажник и вышел из  ниши в просторный
тамбур, вытирая перчатки платком. Механизм  втянул манипулятор под корпус и,
как  большой дрессированный зверь, последовал за ним волнообразной походкой,
попарно переставляя конечности.
     Александр Синяев положил  руку  на  плечо  Бабича.  Тот,  во все  глаза
глядевший  на  механизм,  который  ожил  вопреки  всему, вздрогнул  от этого
прикосновения. Механизм остановился перед людьми, повернувшись к ним боком и
подставляя спину, обтянутую гладкой зеленой пленкой.
     Минуту они молча  смотрели в  глаза друг другу. Потом  Александр Синяев
отнял  руку,  шагнул   к   механизму,  оперся  на  его  вздыбленный  сустав,
оттолкнулся ногой от пола и взлетел, как в седло. Теплая зеленая поверхность
прогнулась  по   форме  тела.  Механизм  мелко   вибрировал,  готовый  нести
Александра Синяева куда угодно -- хоть на край света.
     Александр Синяев смотрел на Бабича, мысленно  прощаясь  с чем-то, так и
не состоявшимся. Встреча с  человечеством, внезапно реализованная, оказалась
чересчур кратковременной. Что делать -- такова жизнь.
     -- А я? -- сказал наконец Бабич.
     -- Вы? Теперь я могу только советовать. Возвращайтесь на "Землянику".
     -- Без вас?
     -- Без меня. Я объясню, как вернуться к катеру.
     -- Вы считаете, это будет по-товарищески?
     --  По-товарищески? -- повторил Александр Синяев. --  Не знаю. Но иначе
вы рискуете  не вернуться  совсем. Во всяком случае, Землю  вы скорее  всего
потеряете. Потеряете навсегда.
     Механизм  под  Александром  Синяевым  нетерпеливо   перебирал  длинными
ногами,  торопясь  вырваться  на  свободу.  Человек  ждал.  Ему  вдруг стало
мучительно  от  мысли  снова  остаться  наедине  со всем, что  его  ожидало.
"По-товарищески"...  Места  на спине  механизма  было  достаточно. Александр
Синяев ждал решения Бабича.
     Некоторое  время  тот  стоял  неподвижно. Два  пути,  и  такие  разные.
Отказаться от Земли? Нет, никогда в жизни.
     -- Прощайте,  --  сказал  Александр  Синяев. И  вдруг  Бабич,  перестав
думать, неловко вспрыгнул на спину механизма позади Александра Синяева.
     -- Нет,  -- сказал он,  -- я с  вами. Вы меня обманули, я человек, а не
буриданов осел. Перед человеком только одна дорога...
     Он замолчал. Механизм под ними пританцовывал от нетерпения.
     --  Ну  что ж, -- сказал Александр Синяев,  обернувшись через плечо, --
спасибо. -- Он посмотрел на лучемет в руке Бабича. -- Пока  можете спрятать.
В коридорах он вам не понадобится.
     --  А  потом?  -- спросил Бабич,  убирая  оружие  в  кобуру.  Пистолет,
выданный Мониным, сиротливо лежал возле стены.
     --  Я уже говорил. Экипаж покинул корабль,  но жизнь  осталась. Даже на
древних парус