Михаил Петрович МИХЕЕВ
   Рассказы

СТАНЦИЯ У МОРЯ ДОЖДЕЙ
ШКОЛЬНЫЙ УБОРЩИК

   Михаил Петрович МИХЕЕВ
   СТАНЦИЯ У МОРЯ ДОЖДЕЙ

                                 Рассказ



     Роботов  под  маркой  ТУБ  -  Типовые    Универсальные    Биотокового
программирования  -  выпускал  единственный  в   стране    Завод    Высшей
Кибернетики.
     Эти  хорошие  машины  -  предельно  сложные    в    изготовлении    -
предназначались для оснащения экспедиций только на особо трудные планеты и
оказались там незаменимыми помощниками человеку в опасных,  не  по-земному
жестоких  условиях  далекого  космоса.  Газеты,  описывая  подвиги  ТУБов,
частенько предоставляли им свои первые страницы...

     <...Космонавты  успели  установить  купол  станции  -    защиту    от
раскаленных  вихрей  свирепой  планеты.  Запасы  воды,  пищи  и  кислорода
подходили  к  концу.  Люди  устали   безмерно.    Пора    было    покидать
негостеприимную Венеру.
     На  планете  оставался  один  ТУБ.  Аккумуляторы  его  были  заряжены
полностью, двигатели работали исправно, и ему не нужны были  ни  вода,  ни
пища, ни кислород.
     Он будет ждать прилета следующей экспедиции.
     ТУБ стоял в дверном тамбуре станции  и  через  прозрачную  стенку  из
защитного дельта-стекла следил за отлетом корабля.
     Уже запустили стартовые двигатели. Четыре бело-розовых столба пламени
с  неистовым  ревом ударили в скалистую поверхность планеты.  Низ корабля,
опоры  треножника,  затем  все  вокруг  заволокло  дымно-огненное  марево.
Включив   поляризационные  видеолокаторы,  ТУБ  сквозь  пелену  стартового
пламени увидел, как корабль вздрогнул, шевельнулся, готовый подняться... И
в  этот  миг одна из опор стартового треножника провалилась во вскрывшуюся
от жара трещину.
     Корабль покачнулся набок.
     Трещина оказалась невелика,  он  отклонился  от  вертикали  всего  на
несколько градусов, но стартовать из такого положения уже  не  мог.  Чтобы
освободить провалившуюся опору, нужно поднять ее домкратом, но в стартовом
пламени этого сделать невозможно, а выключить двигатели тоже нельзя  -  на
вторичный запуск может не хватить горючего, и космонавты окажутся в  плену
у планеты. А помощь с Земли может запоздать...
     Киберлогика,  управляющая  действиями  ТУБа,  решила  эту  задачу   в
считанные доли секунды.
     Он покинул защитный купол станции, включил охлаждение своего  корпуса
на полную мощность и вошел в  огненный  вихрь,  бушевавший  под  кораблем.
Метапластик его корпуса, несмотря на охлаждение, моментально накалился  до
критической температуры, реле защиты подало сигнал <Опасно!> и включило  в
цепь киберлогики приказ <Назад!>.
     Тогда ТУБ выключил защитное реле.
     Он успел стать над трещиной и ухватиться метапластиковыми пальцами за
раскаленный металл провалившейся опоры.  Он успел подать на двигатели  все
напряжение  своих  аккумуляторов,   прежде    чем    перестала    работать
киберлогика...
     Когда корабль вошел  в  зону  спокойного  полета,  из  люка  выбрался
механик в скафандре.  Он нашел ТУБа, висящего на опоре треножника.  Пальцы
его заклинились, разжать их оказалось невозможно,  а  ТУБ  уже  не  слышал
команд.
     Чтобы  освободить  его,  пришлось  вырезать  часть  опоры  плазменным
резаком>.

     Преддипломную практику студент Института Космотехники Сергей  Алешкин
проходил как раз на Заводе Высшей Кибернетики.  В технологии и конструкции
ТУБов разбирался достаточно хорошо, поэтому  заметку  в  утреннем  выпуске
газеты прочитал за завтраком со  вниманием,  но  без  лишнего  восторга  -
поведение ТУБа было именно таким, какое и следовало ожидать от этой умной,
талантливо запрограммированной машины.
     И  конечно,  он  не  подумал,  что  описанный  случай  будет    иметь
непосредственное отношение к его судьбе...


                                  * * *

     Получив после защиты диплом с отличием, Алешкин  надеялся  попасть  в
состав экспедиции на Венеру.  Или в крайнем случае на Марс. И когда узнал,
что полетит на Луну, решил, что ему здорово не повезло.
     Конечно, кому-то нужно было летать и на Луну.  Уже несколько  лет  на
ней,  кроме  автоматов-лунников,    работает    МНИС    -    Международная
Научно-Исследовательская Станция по широкой программе.  Каждые два  лунных
месяца меняется состав участников...
     Но что такое нынче Луна? Давно обжитая планетка  под  самым  боком  -
ракета летит до нее какие-то пятнадцать часов.  Все там исхожено  вдоль  и
поперек.  Трудностей  и  неожиданностей  никаких  нет  -  не  планета,   а
космический санаторий! Правда, там иногда падают метеориты, но, по  теории
вероятности, опасность, что в тебя попадет метеорит, ничтожно мала...
     В двадцать лет человек думает о своей работе, о своем месте  в  жизни
иначе, чем в шестьдесят.  Алешкину как раз было двадцать, ему не  хотелось
спокойной работы, ему хотелось...  словом,  желаний  у  него  было  много.
Поэтому, получив желтый, <лунный>, бланк  назначения,  а  не  голубой  или
коричневый, которые выдавались  счастливцам  -  участникам  экспедиции  на
Венеру или на Марс, - Алешкин, прежде чем отойти от  стола,  с  огорчением
повертел его в руках.
     Но  дисциплина  и  сопутствующие  качества  у  студентов    института
Космотехники  стояли  в  первых  графах  зачетных  карточек;   специальных
экзаменов по этим предметам студенты не держали, но отметки там ставились,
и других отметок, кроме <отлично>, там быть и не  могло.  Поэтому  Алешкин
ничем не выдал своих огорчений, только вздохнул  горестно,  да  и  то  про
себя.
     Декану, который  вручал  путевки,  было  уже  за  шестьдесят.  Старый
межпланетник, он без  труда  разобрался  в  тайных  переживаниях  молодого
инженера и улыбнулся сочувственно. Впрочем, тоже про себя.
     - Знаете  что,  -  сказал  он,  -  считайте  все  же  это  назначение
признанием ваших способностей.
     Алешкин решил, что его утешают, и уже открыто помрачнел.
     - Постараюсь, - сказал он.
     - Нет, на самом деле, - продолжал декан. -  Начальник  вашей  будущей
<Луна-38> синьор Паппино - вы его знаете как  космофизика  -  настоятельно
просил включить в состав экспедиции инженера-кибернетика. Вы хорошо прошли
этот курс, и ученый совет специально остановился на вас.
     - Зачем синьору Паппино кибернетика? - не понял Алешкин. -  Насколько
я знаю, киберов на Луне никогда не было.
     - Не было, - согласился декан. -  Пока  не  было...  Впрочем,  синьор
Паппино при встрече объяснит вам это подробнее. А пока желаю вам удачи.
     И декан протянул Алешкину руку.


                                  * * *

     В космопорт Алешкин прилетел утром.
     Городок при  космопорте  был  небольшой.  Когда-то,  в  эпоху  начала
освоения космоса, здесь был построен экспериментальный  ракетодром.  Место
оказалось самое  подходящее  -  кругом  простирались  необжитые  казахские
степи, а по тем временам  запуск  орбитальных  ракет  не  считался  вполне
безопасным занятием. Из этих же степей был запущен на земную орбиту первый
искусственный спутник, а затем и корабль <Восток>  с  Юрием  Гагариным  на
борту.
     Сейчас здесь  находился  Центральный  космопорт  страны,  снаряжающий
корабли на планеты Солнечной системы.
     Городок жил интересами и заботами космопорта.  Поэтому неудивительно,
что главная улица городка именовалась Бульвар Млечный Путь,  а  поперечные
девять улиц носили названия планет по порядку их расположения: ближайшая к
космопорту была улица Меркурия, самая отдаленная - Плутона.
     На углу бульвара Млечный  Путь  и  улицы  Венеры  находился  ресторан
<Галактика>.
     Все это было известно Алешкину, так как за время учебы он бывал здесь
не раз.  И как ни велико было нетерпение  узнать,  зачем  синьору  Паппино
понадобился  инженер-кибернетик,  Алешкин  решил  вначале  позавтракать  и
направился в <Галактику>.
     В отличие от большинства ресторанов  страны  этот  ресторан  был  без
автоматического  обслуживания.  Официантками  здесь  работали    студентки
местного Института Космологии - профессиональные навыки  по  сервировке  и
кулинарии входили в программы обучения, им приходилось заниматься  этим  в
космических рейсах.  Мужчины в должности космических  стюардесс  выглядели
хуже.
     Столик, за который сел Алешкин, обслуживала знакомая по прошлому году
студентка. Они хорошо поговорили. Алешкин помог ей решить хитрую задачу по
гравитации, а она принесла ему новое изделие ресторана -  лангет  <Фобос>,
фаршированный специально приготовленными орехами.  Как в каждом порядочном
ресторане, в <Галактике> имелись свои  фирменные  блюда.  Была,  например,
яичница <Сатурн>, где круглый желток на сковородке  окружали  разноцветные
кольца гарниров.  Имелось и  мороженое  <Астероид>,  и  другие  изделия  с
аналогичными   названиями,   которые   свидетельствовали   о   космическом
направлении творчества шеф-повара.
     После <Астероида> Алешкин спустился в вестибюль к стереовизору.
     С астрофизиком, синьором Паппино,  он  был  знаком  только  заочно  -
слушал его лекции из Болоньи по интервидению. Ученый тотчас же появился на
экране.  Некоторое время он недоверчиво  разглядывал  Алешкина  и  спросил
вроде  бы  с  сомнением:  что,  именно  его,  синьора  Алешкина,  институт
рекомендовал как хорошего кибернетика?
     Синьор Алешкин самолюбиво заалел.
     Итальянский язык входил  в  число  пяти  обязательных  языков  любого
космонавта, и Алешкин с хорошим русским акцентом ответил,  что  ничего  не
может добавить к характеристике института и постарается оправдать  ее  при
случае. Возможно, что с русским акцентом фраза прозвучала несколько резко,
но лицо синьора Паппино не выразило никаких эмоций.  Он только сказал, что
будет рад встретиться на  служебном  поле  космодрома  в  семь  вечера.  И
выключил стереовизор.
     Алешкин прибыл на космодром без пятнадцати семь.
     Синьора Паппино не было видно ни  на  поле,  ни  в  холле  служебного
здания. Алешкин поднялся в лифте на последний этаж и прошел в кафе.
     Через застекленные стены был виден  весь  космопорт  -  ровное  поле,
уходящее к  горизонту,  покрытое  травой.  Белели  пластиковые  дорожки  к
пандусам  подземных  складов.  Закопченными  кругами  расположились  плиты
стартовых площадок, ажурные фермы стояли над ребристыми крышками  колодцев
ракет Малого космоса.
     Людей в кафе было немного, все работники земной службы  космодрома  в
серых форменках.  Алешкин прошел к стойке. Две девушки сидели  на  высоких
табуреточках и вели разговор на извечную тему: <А  он  тебе  нравится?>  -
<Конечно!> - <Так чего тебе нужно?> - <Так он же межпланетник, все  летает
и летает...>
     Заметив Алешкина, девушки замолчали.
     Наливая стакан <Тропического>,  он  заметил  над  полем  пассажирский
ракетовертолет службы надземной Космической станции. Он медленно опускался
на посадочную площадку, значит,  кто-то  вернулся  на  Землю  из  космоса.
Тормозной ракетный двигатель был  уже  выключен,  и  конусообразная  белая
кабинка планировала, распустив  над  собой  поблескивающий  веер  лопастей
воздушных винтов.  Ее сильно понесло  ветром,  но  пилот  наклонил  винты,
спланировал боком и сел мягко и точно.
     <Умеет!> - отметил Алешкин.
     Из кабинки выпрыгнул пилот в голубом  скафандре  работников  Ближнего
космоса.  За ним выбрались три космонавта, двое в оранжевых костюмах, один
- в синем. Оранжевых встретили женщины, синего не встречал никто, но и ему
досталось  по  поцелую.  Потом  все  направились  к   служебному    зданию
космодрома.
     Алешкин помнил: когда он заканчивал среднюю школу - каких-то семь лет
тому назад, - космонавтов встречали толпы народа, тогда каждое возвращение
оттуда было событием.  Теперь это  стало  будничным  делом,  ежедневно  на
космодром прилетали и улетали с него люди.  И только экспедиции с  далеких
планет встречали в праздничной обстановке.
     К ракетовертолету подкатил автопогрузчик -  небольшая  самодвижущаяся
платформа на резиновых колесиках, с суставчатой - очень похожей на рачью -
клешней.  Пилот вытащил  из  грузового  отсека  тяжелый  длинный  предмет,
упакованный в  пластик.  Автопогрузчик  ловко  подхватил  его,  уложил  на
платформу и покатил к люку подземного склада.
     Алешкин допил  свой  <Тропический>,  глянул  вниз  и  увидел  синьора
Паппино.
     Он стоял возле люка, заложив руки за спину, с таким видом, будто ждет
здесь уже давно, хотя всего пять минут назад его там и в помине не было.
     Алешкин спустился и вышел на поле.
     Увидя его, синьор Паппино кивнул и, не прибавив  к  этому  ни  слова,
подошел к открытому люку и спустился по пандусу вниз.  Это могло означать,
что Алешкину следует идти за ним.  Но можно было понять и как  предложение
дождаться его здесь.
     Алешкин подумал и пошел следом.
     Поднимавшийся навстречу пустой автопогрузчик предупреждающе гуднул  и
посторонился - в его автомате имелся биоанализатор и в близости  от  людей
он двигался с повышенной осторожностью.
     На складе было прохладно. Горели бледно-фиолетовые светильники. Пахло
бензоридином - горючим для ракет Ближнего космоса.
     Тут же, возле стеллажа с запасными дюзами, стоял и синьор Паппино. Он
смотрел себе под ноги.  Алешкин не сразу разглядел, что там лежит. Подошел
ближе, пригляделся. Потом опустился на одно колено.
     - Великий Юпитер! - сказал он.
     Перед ним лежал ТУБ. Весь покрытый дымными языками въевшейся копоти и
серыми нашлепками расплавившегося гранита.  Усики локаторов на шлеме  были
смяты и оплавлены.  Опущенные защитные шторки на объективах видеолокаторов
походили на закрытые веки.  Правая рука, выбитая из шарового шарнира, была
прикручена к корпусу проволокой.  В ее пальцах так и остался зажатым кусок
стартовой фермы корабля. Это был тот самый ТУБ...
     Без  всякой  надежды  на  успех  Алешкин  включил  клавишу   главного
выключателя, попробовал кнопку биоуправления.
     - Здорово ему попало, - сказал Алешкин.
     - Здорово? - не понял синьор Паппино.
     Конечно, у него было мало практики в  разговорном  русском  языке,  и
Алешкин повторил по-итальянски.
     - Да, - согласился синьор Паппино. - Здорово испортился.  Его списали
со станции на Венере.
     - Нужно отправить его на завод, - сказал Алешкин. -  Там  его  сумеют
восстановить.
     - Разумеется,  -  согласился  синьор  Паппино,  -   там  его   сумеют
восстановить.
     Он сказал это таким тоном, что Алешкин сразу понял: от  него  ожидали
других слов. Он также понял, что лежавший у его ног разбитый, искалеченный
ТУБ и есть та причина,  которая  заставила  синьора  Паппино  запросить  у
института инженера-кибернетика.
     Восстановить поврежденного ТУБа кустарным способом?..
     Алешкин понимал, что это значит, и с великим сомнением уставился себе
под ноги.
     - Конечно, - продолжал синьор Паппино, - если  его  отремонтируют  на
заводе, то в состав станции <Луна-38> он уже никак  не  попадет.  Его  нам
просто не дадут.  А он так бы нам помог.  В  этом  полугодии  ожидаются  и
метеоритные дожди, а панцирь ТУБа не пробивают мелкие метеориты...
     Алешкин все это, конечно, знал.
     Что ж,  в  конце  концов  ему  придется  подтвердить  характеристику,
выданную институтом...
     Синьор Паппино тоже кивнул головой и сказал, что Алешкин может занять
для себя целый коттедж, который отведен для состава станции <Луна-38> и  в
котором пока никто не живет.  Что  в  его  распоряжении  <Кентавр>,  стоит
здесь,  на  площадке.  А  инструменты  и  материалы  ему  выдаст  техотдел
космодрома - уже обо всем договорено.
     Автопогрузчик подъехал, подхватил ТУБа, отвез его  на  автостоянку  и
легко  засунул  на  заднее   сидение    <Кентавра>.    Алешкин    поправил
подвернувшуюся руку ТУБа, хотел проститься с синьором Паппино, но тот  уже
ушел.


                                  * * *

     Несколько  десятков  типовых  домиков,  собранных  из    разноцветных
пластмассовых блоков, вытянулись в ряд, образуя последнюю  улицу  городка,
улицу Плутона.
     Полоса гибридных кипарисов отгораживала улицу от степи, защищая ее от
летних суховеев и зимних вьюг.  Коттеджи были одноэтажные и  просторные  -
места в городке хватало, и он еще не начал тянуться вверх,  как  растение,
лишенное солнца.
     Дом Алешкина оказался последним по улице. Его окружал маленький садик
из цветущих флоксов, канн и гибридных кустарников - роскошь, которую могли
себе позволить только жители городка космопорта.  Планировкой Алешкин тоже
остался доволен.  В большую гостиную  выходили  двери  четырех  комнат;  в
каждой стоял отличный ДК-8 (диван-кровать,  типовая  мебель)  и  такой  же
РСУ-2 (рабочий стол универсальный). На кухне в холодильнике имелся богатый
набор консерватов, а возле фоновизора - карточка с  номерами  АБО  (ателье
бытового обслуживания), которое могло доставить на  дом  все,  начиная  от
зубной щетки и кончая электромобилем для личного пользования.
     При доме имелся также и гараж.  Алешкин решил  использовать  его  под
мастерскую. <Кентавр> мог пока постоять и под окнами на улице.
     В гараже  Алешкин  обнаружил  велосипед  -  старинную,  неведомо  как
попавшую  в  молодой  современный  городок  примитивную  конструкцию.   На
мотоциклах Алешкин ездил, конечно, но на велосипедах - никогда.  Он тут же
уселся на него... и, вылезая из первого же куста, решил в будущем заняться
практикой на улице.
     Он выдвинул верстак на середину гаража,  пылесосом  очистил  стены  и
пол, застелил верстак простыней из белого пластика. Вернулся к <Кентавру>,
с трудом выволок тяжеленного ТУБа с заднего  сиденья,  перехватил  его  за
голову - так тащить было удобнее всего,  -  приволок  в  гараж  и  кое-как
взвалил  на  верстак  эту  груду  скомплектованных  деталей   -    нелепый
механический труп.
     - Ничего! - сказал он. - Ты  у  меня  еще  оживешь.  Ты  у  меня  еще
зашевелишься, заходишь как миленький.
     Алешкин хорошо представлял себе трудности, которые его ожидают, когда
он начнет восстанавливать ТУБа, искать обрывы в  функциональной  проводке,
где полным-полно крохотных деталей, которые не разглядишь без  лупы  и  не
ухватишь без микроманипулятора.  Но ему  уже  не  терпелось  приняться  за
работу вот сейчас, поэтому он не поехал в <Галактику> обедать,  а  наскоро
поел сосисок, которые разогрел в термобаре.
     Потом он укрепил над <операционным столом> пару мощных люминесцентных
светильников.  Надел чистый рабочий халат, шапочку. Присоединил к газовому
баллону  плазменный  резачок.  Дунул  на  него  -  на  счастье!  -  и   по
контрольному шву вскрыл грудную клетку ТУБа.


                                  * * *

     Как всегда в середине  лета,  после  очередных  дождей  степи  вокруг
космопорта покрылись пестрым ковром аэросеянных цветов.  По вечерам  тихий
ветерок нес на город густой медовый  аромат.  Коттеджи  на  улице  Нептуна
стояли пустые, обитатели их разъехались в летние отпуска. Никто не посещал
Алешкина, синьор Паппино уехал на полмесяца,  собираясь  вернуться  только
перед отлетом станции на Луну.
     Алешкин сидел в гараже.
     Установив над вскрытым корпусом ТУБа широкопольную лупу, он перебирал
зажимами микроманипулятора крохотные кристаллики и проводнички,  отыскивая
обрывы, и менял сгоревшие и повредившиеся от перегрева детали проводки. От
напряженной возни с микродеталями к концу  дня  начинали  нервно  трястись
руки и деревенела спина.
     Для разрядки по вечерам Алешкин катался на велосипеде.
     По  степным  пешеходным  дорожкам,  сторонясь    вечно    торопящихся
монтеров-линейщиков на мощных мотоциклах, он доезжал до первых  посадочных
маяков - восемнадцать километров в один конец -  и  возвращался.  Шел  под
газированный душ, ужинал.  Наливал объемистую кружку  крепкого  индийского
чая, опускал туда половинку лимона, выходил на  крыльцо,  присаживался  на
гладкие и холодные  литопластовые  ст