остую, но эффективную процедуру для  таких  случаев.  Вот  и  теперь  он
достал лучевой пистолет и провел невидимой струей строго по месту стыковки
люка и обшивки - этого оказалось достаточным, чтобы люк открылся.
     После переходной они  направились  в  дезокамеру.  Стоя  под  струями
жидкости, Стафо задумчиво наблюдал, как с его скафандра  клочьями  спадает
на пол бурая летучая масса. Что касается Роба, то ему процедура, казалось,
доставляла удовольствие, он вертелся под струями так и этак  и  не  спешил
выключать душ.
     Но, видимо, Стафо переоценил свои силы, да и вылазка переутомила его.
Перед глазами штурмана появилось странное мерцание,  которое  стремительно
усиливалось.  Он хотел вызвать на помощь Роба, но губы и язык одеревенели,
стали непослушными.  В довершение всего вспыхнул  экран,  который  с  того
часа, когда Антуанетта легла в анабиоз, включать было некому.  Из  глубины
его надвигался на Стафо огромный  серебристый  паук.  Щупальца  его  хищно
двигались, поверхность колыхалась.
     Стафо почувствовал, что летит .  в  бездонную  пропасть.  Пальцы  его
разжались, и пробирка упала на пол.  Глухой стук  -  было  последнее,  что
слышал штурман.



                                  * * *

     Дор недоумевал: единственная светящаяся точка,  оставшаяся  на  чужом
корабле, вдруг покинула очерченную для нее область...  <Существо  покинуло
корабль и вышло в открытый космос?> - констатировало Око вселенной. Что же
это  могло  значить?  У  особи  острый  приступ  клаустрофобии  -   боязни
замкнутого пространства? Или, быть может, она просто  повредилась  в  уме,
оставшись одна на борту?
     Светящаяся  точка  после  некоторого  времени  возвратилась    внутрь
области, очерченной на биоэкране.  Светлячок погас было на  короткий  миг,
затем снова разгорелся, но тлел очень слабо, еле  заметно.  Око  вселенной
следило за биоэкраном круглые сутки, не полагаясь  на  отбившихся  от  рук
помощников.  Дор не хотел пропустить момент, когда светлячок  окончательно
погаснет с тем чтобы вблизи  изучить  корабль.  Все  складывалось  удачно.
Корабль, который, очевидно, некому было  вести,  резко  терял  скорость  и
скоро должен был зависнуть в неподвижности в самом центре силовой ямы.



                                  * * *

     Проснувшись, Стафо поначалу не  мог  сообразить,  что  произошло.  Он
давно уже покинул манипулятор и спал в своем гамаке, но почему-то висел  в
воздухе рядом плавало одеяло.  Он сделал резкое движение, пытаясь схватить
одеяло, и больно ударился локтем о стенку. Это его привело в себя.
     Невесомость!
     Какое-то время  Стафо,  кувыркаясь,  плавал  в  пространстве  отсека,
погружаясь в давно забытые ощущения невесомости.  Затем, перебирая  руками
по штанге, бросился к головному пульту.
     Обзорный  экран  был  по-прежнему  закрыт  сменяющими   друг    друга
картинами, в которых штурман отчаялся уловить хоть какой-нибудь  смысл.  К
счастью на пульте имелись приборы, дублирующие работу друг друга.  Один из
них показывал, что все дюзы <Ренаты> отключились.
     Хорошенькое дело!  Пока  он  спал,  автоматы,  видимо,  уже  включили
механизм  пробуждения  экипажа.  Лента  не  работала.  Стафо  прыгнул    в
манипулятор и помчался в биозал.  Он  отвык  от  состояния  невесомости  и
чувствовал себя неуклюже.  Что касается манипулятора, то он  приспособился
быстро и теперь покрывал огромные отрезки коридора, совершая математически
рассчитанные прыжки.
     Вот и биозал.  У Стафо перехватило дыхание. Где-то здесь, за одной из
этих двадцати семи дверей, крепким сном спит Антуанетта.  Меньше чем через
сутки он увидит ее!..
     Штурман медленно обошел все двери.  Там,  за  герметическими  люками,
происходит таинство пробуждения к жизни организма, погруженного в  мертвый
сон.  Там действуют сложнейшие приборы, клеточка  за  клеточкой  возрождая
тело. Антуанетта когда-то рассказывала ему про анабиоз, и Стафо корил себя
сейчас за то, что не столько слушал, сколько смотрел на нее.  Впрочем,  из
ее рассказов он запомнил, что за двадцать  часов  до  выхода  человека  из
анабиотической ванны циферблат  часов  над  дверьми  начинает  мерцать.  И
пришедшая в движение часовая стрелка, обегая за  кругом  круг,  говорит  о
том, что процесс пробуждения проходит нормально.
     Роб, расставив на доске шахматные фигуры, решал задачу,  которую,  по
всей вероятности, сам и придумал - он любил подобные упражнения.
     Постепенно штурманом начало овладевать беспокойство.  Он снова  обвел
взглядом темные циферблаты.  Неужели до пробуждения экипажа  остается  все
еще больше двадцати часов?
     Тишина в зале становилась гнетущей.
     - Роб, когда на корабле воцарилась невесомость?- спросил штурман.
     - Семь часов одиннадцать минут назад, - ответил робот,  не  отрываясь
от доски.
     Стафо произвел несложный подсчет.  Пробуждение должно  занять  сутки.
Механизм его должен был включиться семь часов назад...  Значит, циферблаты
над люками должны мерцать уже в течение трех часов!..
     Что-то неладно. Быть может, механизм пробуждения по каким-то причинам
не включился? Что делать? Механизм действия биованн ему неведом.  <Подожду
еще немного>, - решил растерявшийся Стафо.
     Казалось, низкий потолок биозала опустился еще ниже и  давит,  мешает
дышать.
     У Стафо вдруг вспыхнуло желание подскочить к Робу,  смешать  шахматы,
забарабанить кулаками по мягкому, податливому  туловищу.  Но  в  следующее
мгновение разум подсказал ему, что Роб ни  в  чем  не  виноват.  Круг  его
возможностей хоть и велик, но не безграничен...
     <Если бы я был там, в биованне, то по крайней мере погиб бы со всеми.
А так умру в  одиночестве.  И  <Рената>  навеки  останется  в  дьявольской
ловушке, подстроенной коварным космосом...>
     - Подожду еще час, - вслух произнес Стафо, посмотрев на свои часы,  -
а потом, если ничего не изменится, попробую разобраться, что  же  все-таки
произошло? Почему не включается механизм пробуждения?



                                  * * *

     По  команде  Дора  на  главных  стапелях  безымянной  планеты  спешно
сооружался корабль-перехватчик.  Он должен был подойти к  чужому  кораблю,
замершему на дне ловушки, снять с него все  ценные  приборы,  и  в  первую
голову аппарат в носовой части, могущий свертывать пространство впереди по
курсу. После этого надлежало изучить все, что находится внутри корабля.
     Дор твердо решил: как  только  ракета-перехватчик  будет  готова,  он
сразу ее пошлет к чужому кораблю, несмотря на упорный светлячок, никак  не
желающий гаснуть.
     Сооружение перехватчика, однако, шло не так быстро, как  хотелось  бы
Дору.  Ему  даже  пришлось,  впервые  за  полторы  сотни  лет,    покинуть
хрустальную башню и самому отправиться на центральные стапели. Это помогло
делу - за несколько дней сборка корабля была почти завершена.
     Передвигаясь по сборочной площадке, Дор почувствовал, что  выбивается
из последних сил.  Палящее солнце заставляло его жалко ежиться, и  никакая
противорадиационная защита не помогала. Ночи тянулись бесконечно долго: он
никак не мог отключиться, а без  этого  энергия  в  его  блоках  не  могла
аккумулироваться. Внимание Ока вселенной то и дело рассеивалось, и три или
четыре раза  он  отдал  манипуляторам  команды  невпопад,  а  это  грозило
серьезными осложнениями: самостоятельные системы могли  выйти  из-под  его
повиновения. Щупальца робота подгибались, лишенные былой силы.
     Обратно до хрустальной башни Дор еще добрался.  Старался перемещаться
уверенно, без рывков, как в былые годы.  Знал: на него отовсюду устремлены
тысячи внимательных взоров. Только рухнешь - пощады не жди!..



                                  * * *

     Карлос Санпутер глубоко вздохнул и открыл глаза; Он навзничь лежал  в
контейнере, биораствор едва заметно колыхался, щекоча подбородок.
     Тело капитана затекло, но он знал: шевелиться нельзя еще, по  крайней
мере, час.  Об этом ему напомнил ласковый шепот пробуждающего  устройства,
об этом же говорило и табло, вспыхнувшее перед глазами.  Руки и ноги  были
крепко обвиты многочисленными щупальцами-датчиками. Либеро Кромлинг назвал
эту  стадию  пробуждения  <объятиями  спрута>.  <Малоприятный  этап,  зато
последний>, - подумал капитан.
     Голова после анабиоза была на редкость ясной как  бы  стеклянной,  но
тело мучительно покалывали миллионы иголок.  Это нервные клетки -  нейроны
пробуждались к новой жизни.
     <Вероятно, я выйду отсюда последним, -  подумал  капитан.  -  Ведь  я
вошел в биованну позже всех...  Нет ошибаюсь. Последним, видимо,  оказался
Стафо.  Он должен был вскочить в  свой  отсек  после  третьего  аварийного
сигнала>.  Они с Либеро Кромлингом ждали его до последнего момента,  но  у
Стафо оставалась еще целая резервная минута.
     Уровень  биораствора  постепенно  понижался.  Щупальца   все    более
расслаблялись. Капитан с наслаждением пошевелил пальцами.
     С улыбкой  Карлос  Санпутер,  слегка  пошатываясь,  вышел  из  своего
отсека.  Тишина  и  безлюдность  зала  его  поразили.  Капитан  недоуменно
огляделся. Где же экипаж?



                                  * * *

     Когда Дор убедился, что за то время, пока его не было  в  хрустальной
башне, на борту чужого корабля  вместо  одного  светлячка  оказалось  два,
мысль робота лихорадочно  заработала.  Что  же  за  существа  находятся  в
подлетевшем корабле? Быть может, они, чего доброго, размножаются делением,
как одноклеточные организмы?
     Дор связался с центральными стапелями.
     - Запускайте корабль на перехват пришельца, - отдал он команду.
     Манипулятор, ответственный за сборку корабля, помедлил с ответом.
     - В чем дело? - строго спросил Дор.
     Его помощник был <последним из могикан>:  он  принадлежал  к  первому
поколению манипуляторов, созданных Дором на  безымянной  планете.  Ветхий,
поскрипывающий механизм был одним  из  немногих,  кому  Дор  доверял,  как
самому себе.  Помощник был почти так же стар как основатель цивилизации на
планете.
     - Корабль стартовать не может, Око вселенной, - сказал помощник.
     - Почему? Когда я был на стапелях...
     - С тех пор кое-что изменилось, Око вселенной.
     - Что это значит?
     - Несколько минут назад один из монтажеров разогнался  и  врезался  в
корабль. Сам погиб и кораблю нанес серьезный урон.
     - Случайность?
     - Думаю, нет. Логически сопоставляя...
     - Кто он? - перебил Дор, весь напрягшись: он начал уже  догадываться,
в чем дело.
     - М-11, - сказал помощник, подтверждая его догадку.
     М-11...  Это  дочерний  механизм  бустера,  которого  Дор  послал  на
разведку к чужому кораблю.
     - Каковы разрушения? - спросил Дор,
     - Дюзы выведены из  строя.  Поправить  дело  в  ближайшее  время  нет
никакой возможности... - В голосе помощника Оку вселенной почудилось плохо
скрытое злорадство.
     - Разберемся после, - отрезал Дор. - А сейчас  возьми  все  свободные
манипуляторы и готовь к старту <Электрон>.
     - <Электрон>? - Помощнику показалось, что он ослышался. - Но ведь  он
не был в полете с тех пор, как...
     - Неважно.
     - У нас нет штурманов: ни один из посланных в космос не возвратился.
     - Я сам поведу <Электрон>.
     Когда <последний могиканин> отключился, Дор подумал,  что  опасность,
которая  нависла  над  безымянной  планетой,  даже  больше,  чем  он   мог
предполагать поначалу.



                                  * * *

     - Добрый  день!  С  пробуждением,  капитан!  -  произнес  незнакомец,
приближаясь к Карлосу Санпутеру.  Держался  он  сутуло,  темная  кожа  еще
больше подчеркивала страшную худобу. Седые пряди волос - и почти юношеское
лицо.
     Неужели это... Не может быть! Но вот человек усмехнулся, и у капитана
исчезли все сомнения.
     - Стафо!
     - Добрый день, капитан! -  повторил  штурман  со  странной  застывшей
улыбкой. - А где же остальные?
     Полтора часа кропотливого осмотра ничего не  дали.  Капитан,  немного
разбиравшийся в технике анабиоза, проверял одно внешнее  реле  за  другим.
Стафо, Роб и манипуляторы  ему  помогали.  Реле  времени  было  исправным,
однако на пробуждение не  включалось.  Это  могло  означать  только  одно:
повреждение следует искать не снаружи, а там, за массивными люками.
     - Вскроем двери, - предложил Стафо.
     -  Нельзя,  -  покачал  головой  капитан.  -  Это  грозит  опасностью
усыпленному организму.
     - Но на Земле... - вставил Роб.
     - В земных условиях - дело другое, - повернулся к нему капитан. - Там
есть для этого специальные приспособления, которых мы лишены.
     Карлос и Стафо продолжали разговор, а  Роб  подкатился  к  одному  из
люков - на нем красовалась цифра 13 - и принялся что-то  рассматривать  на
полу, раздвигая щупальцами мягкие ворсинки.
     - В каком состоянии <Рената>? - спросил капитан, после того как Стафо
вкратце рассказал о своих злоключениях, начиная с того  часа,  как  экипаж
погрузился в анабиоз.
     - Тут сведений немного.  Видимо, вокруг корабля продолжают  клубиться
бурые облака. Те самые, пробу которых я взял.
     - И это все?
     - Все.
     - Действительно, немного,  -  нахмурился  капитан  -  Ты  не  собирал
сведений об открытом космосе?
     - Видишь ли, Карлос...  Каждый день на всех  экранах  корабля  вместо
картин окрестного космоса я видел... - Штурман замялся.
     - Говори! - приказал капитан.
     Стафо рассказал с загадочных видениях, фактически  лишивших  <Ренату>
зрения.
     - Дело серьезное, - сказал  Санпутер,  внимательно  выслушав  рассказ
штурмана.
     - Может быть, кто-то пытается вступить в контакт с нами?  -  высказал
предположение Стафо, глядя на копошащегося Роба.
     - Нужно разобраться, с чем мы имеем дело.  Пройдем  по  самым  важным
отсекам корабля.
     - С чего начнем? - спросил штурман, делая шаг к двери. - С  головного
отсека?
     - Нет, с сектора Арпады.
     - Антуанетты?
     - Для нас нет  сейчас  важнее  задачи  пробуждения  остальных  членов
экипажа. Попробуем поискать решение ее в биопроцессах, - сказал капитан.
     - Разумно, - согласился Стафо.
     - Роб, ступай с нами! - крикнул капитан.
     Обзорный экран встретил их огненной свистопляской, к которой  штурман
успел уже привыкнуть, но которая поразила капитана.
     - Да-а, дела, - только и сказал он и  провел  рукой  по  лицу,  будто
прогоняя наваждение.
     Несколько минут они оба стояли как завороженные, глядя на калейдоскоп
сменяющих друг друга картин.
     ...Гибкий сильный  отросток  ударяет  по  клавише,  и  на  перфоленте
посреди  математических  символов  выскакивает  дополнительный   знак    -
маленькая горизонтальная черточка.
     ...Шар  с  колышущейся  поверхностью,  снабженный  быстрыми  упругими
щупальцами, огромными скачками несется по слегка всхолмленной поверхности.
     - Пойдем, Стафо. Экранами займемся позже. У нас есть дела поважнее, -
сказал Карлос Санпутер и направился к выходу.  Он был уже  почти  у  люка,
когда его остановил крик штурмана.
     - Человек! Человек! - повторял Стафо.
     - Где человек?
     - Здесь, на экране, когда ты отвернулся, промелькнул человек.
     - Гм, гм.
     - Главное - этот человек был похож на тебя, Карлос! Такой же высокий,
чуть сутуловатый... Вислоусый, широкоскулый...
     - И все это ты рассмотрел за доли секунды?
     - Жаль, Роба не было здесь. Он бы зафиксировал все на фотопленке! - с
отчаяньем произнес штурман.
     - Значит, чудеса еще не перевелись на белом свете!  Ладно,  пойдем  в
отсек Антуанетты,  Роб  там  дожидается  нас.  Авось  я  еще  когда-нибудь
появлюсь на экранах <Ренаты>, - усмехнулся Санпутер.
     Ленты на корабле еще не работали, и  до  отсека  Арпады  им  пришлось
добираться пешком, точнее,  пользуясь  штангой  невесомости.  Оба,  словно
сговорившись, ни словом не упоминали о том, что больше всего их тревожило,
- о  судьбе  остальных  членов  экипажа,  которые  в  положенный  срок  не
пробудились от анабиоза.
     Когда они вошли в биоотсек,  там  уже  действительно  находился  Роб.
Почти скрытый установкой для анализа микрометеоритов, он  что-то  делал  у
герметического куба.  Это был  контейнер,  в  котором  Антуанетта  хранила
обломки вещества, доставляемые ей из внешнего пространства.
     - Вот здесь я упал в обморок, когда  вернулся  с  вылазки,  -  сказал
Стафо, указывая на пол. - Хлопнулся, как барышня кисейная.  Спасибо Робу -
привел меня в чувство.
     - Переутомление и перегрузки - это все понятно, - перебил капитан.  -
Но давай разберемся поглубже.  Ни до, ни после  в  обморок  ты  не  падал.
Логика такова: вступил ты в контакт с бурым веществом - у  тебя  наступило
резкое ухудшение самочувствия. Ушел от контакта - состояние улучшилось.
     - Твоя логика хромает, Карлос.
     - В чем?
     - В том, что не было у меня с этой мерзостью никакого контакта?..
     - А вылазка?
     - Я был в гермоскафандре,  а  потом  прошел  дезокамеру.  Что  же  я,
космической инструкции не знаю? - воскликнул Стафо.
     - Представь себе, например, некий  магнит,  -  начал  Санпутер  после
паузы.  -  Ты  не  знаешь  его  свойств,  но  хочешь  избавиться  от   его
воздействия.  С этой целью ты запираешь его в  герметический  контейнер  и
думаешь, что достиг желаемого.  Между тем магнит продолжает воздействовать
на окружающее пространство и на тебя тоже...
     - Боже, какой же я идиот! - воскликнул Стафо и хлопнул себя по лбу.
     - Чем ты занят, Роб? -  обратился  капитан  к  роботу.  Тот  в  ответ
промычал что-то нечленораздельное.
     - Чудеса продолжаются, - покачал головой Карлос Санпутер.  -  Впервые
за годы полета Роб не отвечает на вопрос!
     Стафо, заинтригованный донельзя, вслед за капитаном подошел к роботу.
Тот, подогнув мощные щупальца, стоял перед контейнером, что-то  напряженно
изучая. О трудной работе мысли говорил кустик антенны, вращающейся быстрее
обычного.
     Дверца контейнера была открыта настежь.  Стафо  нагнулся  и  заглянул
внутрь - колба с бурым веществом лежала на  месте,  и  штурман  облегченно
вздохнул.  Опасения, возникшие после  разговора  с  капитаном,  показались
далекими и нереальными.
     Лицо Санпутера,  однако,  оставалось  озабоченным.  Он  опустился  на
корточки рядом с Робом и принялся рассматривать контейнер.  Провел ладонью
по месту на поверхности, на которое указал робот, и сказал:
     - Гладко.
     - Без оптического прибора вы ничего не увидите, - сказал  Роб  людям.
Не сходя с места, он далеко протянул щупальце и,  взяв  на  рабочем  столе
Антуанетты микроскоп, отдал его Карлосу.
     Капитан приблизил микроскоп к подозрительному  месту  на  контейнере,
прильнул к тубусу и энергично завертел винты настройки.
     - Что там? - спросил Стафо.
     Вместо  ответа  капитан  присвистнул  и  через   несколько    секунд,
подвинувшись, уступил место у микроскопа штурману.
     Штурман прильнул к тубусу. Перед ним блестела бесконечная серебристая
поверхность передней грани контейнера.  А посреди нее зиял глубокий кратер
с рваными, как бы обожженными краями.
     - Что это? - прошептал Стафо.
     - Из контейнера произошла утечка, - бесстрастно, как всегда, произнес
робот.
     - Утечка чего? - повысил голос Стафо. - Ведь колба, как мы только что
убедились, в порядке: она на месте и герметично закрыта!
     Роб помолчал, раздумывая.
     - Это верно, - сказал  он,  -  бурое  вещество  на  месте,  но  могла
произойти утечка его эманации.  Вот  точка,  куда  она  упала,  -  показал
щупальцем Роб.
     Люди низко склонились над полом.
     -  Вмятина  слишком  мала.  Невооруженный  человеческий  глаз  ее  не
различит, - предупредил Роб. - Вижу: капилляр тянется к двери.
     Капитан распорядился:
     - Роб, веди нас по следу. Мы пойдем за тобой.
     Санпутер и  Стафо,  ведомые  роботом,  покинули  отсек  Антуанетты  и
двинулись  по  коридорному  сектору.  Роб  то  еле  д