ра.  Впрочем, задуматься об этом факте у  штурмана
не было времени.  Он продолжал со всепоглощающим любопытством вглядываться
в картины, которые, то ускоряясь, то замедляясь, сменяли  на  экране  друг
друга.
     <Сейчас ракета должна стартовать, - сообразил Стафо. - У них нет  еще
антиграва.  Значит, старт и движение корабля основаны только на реактивном
принципе>.
     Видение толпы вдруг  растаяло.  Его  сменило  замкнутое  пространство
корабельной рубки. Штурман <Ренаты> не без интереса рассматривал старинное
навигационное оборудование, о котором знал только из книг.
     После головной рубки по экрану потянулись другие  отсеки  корабля.  В
некоторых  из  них  хранились  материалы  и  законсервированные  механизмы
неизвестного назначения.
     Людей, однако, Стафо на  борту  чужого  корабля  не  обнаружил,  хотя
напряженно искал их, вглядываясь в свой экран до боли в глазах.
     Неужели  это   всего-навсего    заурядный    автоматический    бустер
(<Элеонора>? <Элегия>? <Элефант>?) Почему же люди Земли  провожали  его  с
такой торжественностью? В том, что корабль  стартовал  с  Земли,  а  не  с
какой-нибудь другой планеты, у Стафо сомнений не было: такая  великолепная
растительность, которая перед этим проплыла на экране, возможна только  на
благословенной Голубой планете!



                                  * * *

     За годы полета <Ренаты> ни всему экипажу, ни кому-то  одному  из  его
членов погружаться в анабиоз  ни  разу  не  приходилось:  вход  корабля  в
очередную пульсацию и выход из нее осуществлялись для людей безболезненно.
<Ныряем в одном созвездии, выныриваем в другом>, - любил говорить по этому
поводу Карранса.  На участках обычного полета больших перегрузок,  опасных
для человеческого организма, до сих пор также не бывало.
     Но наступил  грозный  час  испытаний,  когда  без  анабиоза  было  не
обойтись...
     В биозале - приземистом, но просторном отсеке овальной  формы  -  шли
последние приготовления.  Отсек был расположен в срединной сфере  -  самом
сердце корабля.  Вдоль стен, на равном расстоянии друг от друга,  тянулись
люки - двадцать семь дверей, по числу членов экипажа <Ренаты>.  За  каждой
располагалось небольшое помещение со сложнейшим и тончайшим оборудованием,
которое позволяло удерживать человеческий организм в  течение  длительного
времени на грани небытия.
     Группа  Либеро  Кромлинга  в  составе  четырех  человек  с    помощью
специализированных манипуляторов придирчиво  проверяла  аппаратуру  каждой
биованны, тщательно следя  за  закладкой  полученных  расчетных  данных  в
электронные индивидуальные устройства.  От работы группы  зависела  теперь
жизнь всего экипажа.  Немалый объем работы падал на манипуляторы. Там, где
требовались беспристрастность, точность и терпение, они были незаменимы.
     Пройдет немного  времени,  капитан  отдаст  команду,  и  он,  главный
кибернетик  <Ренаты>,  повернет  белую  пластикатовую  ручку   рубильника,
которой ни разу еще не приходилось касаться...  И ровно через десять минут
сработает реле автономного времени.  От людей тогда уже  ничего  не  будет
зависеть.  Все члены экипажа к этому моменту будут лежать каждый  в  своей
ванне, стараясь, по инструкции, дышать как можно медленнее и равномернее и
полностью  расслабив  мускулы.  Тело  их  будет  по  грудь  погружено    в
биораствор.  Затем уровень жидкости  в  контейнере  начнет  повышаться,  а
организм - все глубже и глубже проваливаться в бездонный  сон,  близкий  к
небытию.
     ...Главный штурман сидел в кресле, откинувшись на  спинку,  в  полной
прострации.  После короткого разговора с Антуанеттой,  когда  он  отключил
видеофон, экран опять  ожил,  наполнился  непонятными  видениями,  которые
нахлынули с новой силой. Разобраться в них было нелегко.
     Действие теперь происходило в отсеках и переходах чужого корабля. Там
кипела  непонятная,  но  бурная  деятельность.  Люди  в  ней,  однако,  не
принимали никакого участия: ни одного человека на борту бустера Стафо  так
и не обнаружил.  Что ж, значит, его предположение оказалось справедливым -
корабль и в самом деле автоматический.  В самом по себе этом факте  ничего
странного не было.  Непостижимым было другое - действия серебристого шара.
Судя по всему, этот шар представлял собой киберсистему достаточно высокого
класса, единственную  на  борту.  Однако,  вместо  того  чтобы  заниматься
целенаправленной  деятельностью,  шар  вытворял  бог   знает    что.    Он
беспорядочно метался по отсекам, больше всего времени, как заметил  Стафо,
уделяя головной рубке.
     Штурман  <Ренаты>  разобрался  в   одном:    чужой    корабль    вела
автоматическая система по курсу,  который  был  проложен  еще  до  старта.
Однако  у  Стафо,  который  неплохо  разбирался  в   звездной    навигации
трехмерного пространства, быстро создалось впечатление, что шар  стремится
изменить курс, поломать заданную схему, причем делал он это неумело, чтобы
не сказать - беспомощно.
     <Он погубит корабль: либо перегреет двигатели, либо взорвет  баки  со
световым топливом, либо нарушит баланс>.
     Шар, поверхность  которого  непрерывно  волнообразно  колебалась,  то
пробегал щупальцами, словно пианист гибкими пальцами, по клавиатуре кнопок
управления,  отчего  корабль  начинал  угрожающе  рыскать,    то    дергал
ограничитель скорости, то начинал вертеть все подряд верньеры на пульте.
     Вскоре,  однако,   действия    серебристого    шара    стали    более
упорядоченными.  И тут Стафо совсем перестал понимать что бы то  ни  было.
Шар зачем-то начал  расконсервировывать  манипуляторы  и  механизмы,  явно
предназначенные для работ на новой планете после высадки на ней.  Пробудив
энергию очередного манипулятора, шар вкладывал в него какую-то программу.
     Затем курс чужого корабля выровнялся - в этом Стафо  убедился,  кинув
опытный взгляд на пультовые приборы.
     Через некоторое время видения на  экране  <Ренаты>  начали  тускнеть,
размываться.  К этому  моменту  Стафо,  хотя  и  вновь  обрел  способность
двигаться, почувствовал себя вконец обессиленным.  На несколько  мгновений
он прикрыл глаза.
     <Я схожу с ума>, - холодно, как о ком-то постороннем, подумал Стафо.
     Его вывел из задумчивости сияющий экран вызова. Стафо поразился тому,
как за несколько часов осунулось и постарело лицо капитана.
     - Как у вас дела, Стафо?
     - Все в порядке, капитан.
     - Навигационный пульт?
     - В норме.
     - Курс корабля?
     - Задан киберсхеме вплоть до пробуждения экипажа.
     - Идите в биозал.
     - Есть.
     - Не задерживайтесь, - предупредил капитан. -  На  реле  времени  уже
подана  команда.  Пожалуй,  езжайте  лучше  на  аварийном  эскалаторе,  он
доставит вас за полторы минуты.
     Экран погас.
     Стафо,  преодолевая  слабость,  рывком  поднялся,  привычно   одернул
противорадиационный комбинезон - никто  из  членов  экипажа  после  начала
тревожных событий так и не снимал его. Затем торопливо нажал кнопку вызова
отсека Антуанетты.  Перед ним  медленно  проплыла  такая  знакомая  каюта,
тесная от многочисленных  установок.  Цвета  изображения  были  достаточно
четкими, и штурман ясно различал каждую пробирку, колбу и реторту.
     Отсек был пуст.
     <Наверно, Антуанетта уже в биозале>, - решил Стафо.  На всякий случай
он включил экран обзора коридорной системы корабля. И тут же увидел, как в
конце коридора, ведущего в центральный ствол, Арпада пытается открыть люк.
Она отчаянно дергает его, но люк не  поддается.  В  чем  дело?  Такого  на
<Ренате> еще не бывало.  Стафо ударил по кнопке увеличения, и перед ним во
весь экран выросла тоненькая фигурка девушки.  Особенно бросились в  глаза
ее руки, вцепившиеся в дверную ручку, по-детски прикушенные губы и  полные
слез глаза.
     <Анта, я иду к тебе>, - хотел крикнуть Стафо, но вспомнил, что  связь
с коридорами односторонняя.
     Каждый  шаг  требовал  неимоверных  усилий.  <Сказывается,    видимо,
увеличение силы тяжести>, - подумал он.  Стафо не знал  еще,  что  причина
здесь совсем другого порядка...
     <Быстрей, быстрей!> - подстегивал себя Стафо.  Он пошатывался и часто
хватался за зеленоватые стены, а один раз больно  ушибся  об  острый  угол
кондиционера воздуха.  Иногда он на миг терял  сознание,  и  волны  марева
затопляли пылающую голову... Но натренированные ноги несли Стафо вперед. И
когда в минуту просветления Стафо  оглянулся,  он  увидел,  что  преодолел
почти весь  путь.  Последние  метры  совпали  по  направлению  с  нынешней
траекторией <Ренаты>.  Сила тяжести  из  заклятого  врага  превратилась  в
друга.  Стафо кубарем прокатился по коридору и с размаху ударился  о  люк.
Влетев в отсек, Стафо поспешно оглянулся.  Да, это  тот  самый  отсек,  из
которого Антуанетта не могла выбраться.
     Но Антуанетты тут не было.



                                  * * *

     Запыхавшись от быстрой ходьбы, Арпада вошла в биозал.  Тут еще никого
не было, кроме Карлоса Санпутера и Либеро Кромлинга.
     - Что стряслось? -  спросил  капитан,  посмотрев  на  раскрасневшуюся
Антуанетту.
     - Задержалась, потому что заклинился один из люков, - сказала Арпада.
     - Да, мне об этом сообщили многие... - задумчиво произнес капитан.  -
Но все уже на подходе, сейчас соберутся.
     Словно подтверждая слова капитана,  несколько  входных  люков  начали
один за другим открываться, пропуская членов команды.
     - Не  будем  терять  время,  -  озабоченно  сказал  Карлос  Санпутер,
обращаясь к Антуанетте. - Занимайте свое место.  Номер вашего отсека...  -
капитан посмотрел на подошедшего Либеро Кромлинга.
     - Тринадцатый, вот он, перед вами, Антуанетта, - кивнул  Кромлинг  на
матовую приземистую  дверцу,  ничем,  кроме  номера,  не  отличающуюся  от
соседних.
     Пока  они  разговаривали,  в  биозале  собрался  почти  весь  экипаж.
Антуанетта быстро огляделась: Стафо среди собравшихся не было.
     - У вас счастливый номер.  Не нужно терять время, - капитан  легонько
подтолкнул девушку к ее отсеку.
     - Разрешите подождать Стафо? - негромко сказала Антуанетта,  взявшись
за ручку отсека.
     - Для беспокойства нет никаких оснований, -  ободряюще  улыбнулся  ей
Санпутер. - Я недавно говорил с ним по видеофону, у него все в порядке, он
появится здесь с минуты на минуту. Спокойной ночи!
     Антуанетта медленно вошла в отсек, и капитан  сам  захлопнул  за  ней
дверцу.
     Между тем зал быстро пустел.  Озабоченный  Либеро  Кромлинг  указывал
каждому его отсек, и люди входили туда.



                                  * * *

     Быстро раздевшись и аккуратно сложив  одежду,  Антуанетта  шагнула  в
пустой контейнер.  На нее  тут  же  обрушились  циркулярные  струи  густой
маслянистой жидкости, в ушах зазвучала стремительно нарастающая музыка. Из
тысяч отверстий в стенках  били  сильные  и  злые  змейки.  Но  уже  через
несколько секунд Арпада перестала  их  ощущать.  Постепенно,  по  сложной,
специально рассчитанной для нее кривой,  она  насыщалась  ионами,  которые
действовали на организм как наркотики.
     Антуанетта не удержалась, покачнулась, и чуткие  щупальца  киберсхемы
бережно подхватили ее, не давая упасть.
     Девушка знала, что через несколько минут эти  же  щупальца  перенесут
ее, уже полубессознательную, в биованну, наполненную ледяной жидкостью,  и
осторожно  опустят  туда.  Над  поверхностью  жидкости   останется    лишь
подбородок.  Она будет еще дышать, но все медленнее и медленнее. А уровень
жидкости миллиметр за миллиметром будет подниматься все выше.  И  затем...
затем провал в мертвый сон.
     И те же автоматы вызовут ее  к  жизни,  когда  приборы  сообщат,  что
бешеный бег <Ренаты> прекратился и на корабле воцарилась невесомость.
     <Интересно, в какой кабине Стафо? Вот если бы в соседней...> Это было
последнее, что успела подумать Антуанетта.



                                  * * *

     Когда Стафо убедился, что Антуанетты  в  отсеке  нет,  его  в  первое
мгновение охватила острая радость: значит, она сумела открыть люк и теперь
находится в биозале.
     Ну что ж.  Если он, Стафо, и  погибнет,  это  не  собьет  <Ренату>  с
правильного курса.  Его друзья,  безусловно,  разгадают  тайну  торможения
пульсолета и найдут путь к родной планете.
     Однако  же  чертовски  глупо  погибнуть  вот  так,    из-за    пустой
случайности.  Но нет, он так просто не сдастся. Стафо облизнул  пересохшие
губы.
     Прежде всего нужно принять меры против перегрузок.  Времени в  обрез.
Лента  по-прежнему  не  работает.  Бежать  назад,  в  рубку,   где    есть
противоперегрузочное кресло? Нет, не успеет...
     Корабль  под  воздействием  внешних  неразгаданных  сил  уже  начинал
наращивать ускорение, и тело исподволь наливалось тяжестью.
     Ага,  есть  идея!  Стафо  наглухо  затянул  до   самого    подбородка
герметическую <молнию> комбинезона и быстро повернул регулятор баллона  со
сжатым воздухом, вмонтированного в ткань комбинезона, - это был  аварийный
запас на случай катастрофы. Комбинезон сразу раздулся, словно шар, плотная
прорезиненная ткань облегла, стиснула штурмана, погнала  кровь  в  верхнюю
часть  тела.  От  прилива  крови  к  голове  Стафо  почувствовал    легкое
головокружение.
     В этот момент сила тяжести резко, рывком возросла. Непреодолимая сила
швырнула Стафо к стенке коридора.  Штурман не успел выставить рук и больно
ударился лбом о шершавый пластик, который  продолжал  спокойно  светиться.
Стафо  яростно  швырнуло  еще  раз,  на  стальную   штангу-поручень.    Он
почувствовал во рту солоноватый привкус.  Одновременно к горлу  подступила
тошнота. <Ну вот и все>,  -  только  и  успел  подумать  Стафо.  Последним
усилием воли  он  забрался  в  уголок  коридорного  отсека,  за  воздушный
кондиционер, который мирно жужжал.



                                  * * *

     Он очнулся оттого, что автосистема комбинезона  включила  кислородную
подачу. Стафо жадно глотал острую, восхитительно свежую струйку кислорода,
бившую ему прямо в лицо.
     Сила тяжести на корабле успела вырасти неимоверно.
     Сколько времени прошло? Стафо  высвободил  из-под  многотонного  тела
левую руку и медленно пододвинул ее к глазам.  На это у  него  ушло  минут
десять. Но усилия штурмана оказались напрасными: часы разбились от удара о
стальную штангу.
     Стафо бросил взгляд на отражающую поверхность кондиционера. <Я  похож
в раздутом комбинезоне на тот серебристый шар>, - подумал он.
     Малейшее движение стоило штурману невероятных  усилий.  Кровь  тяжело
стучала в висках.
     Прежде,  всего  выключить  кислородную  подачу:  кислород  необходимо
беречь.  Кое-как дотянувшись до узкого резинового патрубка, отходящего  от
шлема, Стафо стиснул его зубами и едва не вскрикнул  от  боли  -  передний
зуб, которым он надавил, был выбит и еле держался. Стафо выплюнул его. Рот
снова наполнился кровью, перед глазами поплыли цветные круги.
     <Не раскисать!>, - приказал себе штурман.
     Самое время подкрепиться.  При одной мысли о еде  Стафо  почувствовал
тошноту.  Но это не остановило его. Медленно, очень медленно двигалась его
рука к карману комбинезона, где лежал пакет НЗ. Через каждые пять минут он
разрешал руке отдохнуть.  Вытащив пакет и надорвав пленку, он уже не сумел
поднести его ко рту: тяжесть пакета превысила его силы.  Пакет выскользнул
из пальцев и глухо стукнулся о стенку, прилипнув к ней, -  такой  огромной
была сила, тяжести.
     Тогда Стафо решил применить новый маневр.  Он  медленно  и  осторожно
наклонился  к  пакету  и  вцепился  в  него    саднящими    зубами.    Ему
посчастливилось достичь цели, и он жадно впился в сочную, ароматную  массу
хлореллы.  Превосходная пища, насыщенная витаминами,  быстро  восстановила
его силы, и Стафо почувствовал  себя  немного  лучше.  Затем  ему  удалось
высосать из плоского термоса несколько глотков крепкого  кофе.  Он  поднял
голову, она не была уже такой тяжелой.
     <Раз уж я остался один из бодрствующих на борту, нужно  добраться  до
рубки управления и проверить, как работают механизмы>, - решил он.
     Хотя раздутый комбинезон сильно мешал, Стафо не решался выпустить  из
него воздух.  Он отлично понимал, что только благодаря сжатому воздуху все
еще переносит перегрузки.  А ускорение силы тяжести - штурман это ощущал -
продолжало возрастать. И потому надо было торопиться.
     Кое-как    втиснувшись    в    штурманское    кресло    и     включив
противоперегрузочную  систему  на  полную  мощность,  Стафо   почувствовал
облегчение. Но это длилось недолго. Снова стала мучить огромная тяжесть.
     Очнувшись  от  тяжелого  забытья,  Стафо  пошевелился    в    кресле,
устраиваясь поудобнее. Дышалось тяжело, в груди хрипело.
     Роб, Роб! Как он мог забыть о Робе!
     Стафо нажал кнопку вызова, и  через  несколько  минут  в  штурманскую
рубку как ни в чем не бывало вкатился Роб.  Выглядел он как обычно, только
движения его стали, пожалуй, более замедленными.
     - Где ты был, Роб?  -  спросил  Стафо,  насилу  ворочая  распухшим  и
тяжелым языком.
     - В кают-компании, - с готовностью пророкотал робот в  ответ.  Он  не
выразил ни малейшего удивления, что  видит  штурмана  бодрствующим,  хотя,
конечно же, знал что все члены экипажа <Ренаты> должны в настоящий  момент
находиться  в  глубоком  анабиозе.  Традиция  не  программировать  роботам
эмоций, Стафо это знал, восходила к седой древности.
     - В кают-компании для тебя нет работы, - заметил Стафо.
     - Знаю, - согласился робот. - Но я не мог выйти оттуда.
     - Люк заклинился? - воскликнул Стафо, живо вспомнив недавние события.
     - Верно, и люк.  Но это было потом. А поначалу я не мог  подняться  -
лежал ничком: конечности подгибались.  Повышенная сила тяжести, -  пояснил
Роб.
     - Как же ты поднялся?
     - Потом щупальца адаптировались, все пришло в норму.
     <Вот что значит самонастраивающаяся система! - подумал Стафо.  -  Роб
автоматически  приспособился  к  условиям  повышенной  тяжести...    Права
Антуанетта: как несовершенен человеческий организм!>
     - Весь экипаж лег в анабиоз? - спросил Стафо.
     - Весь, кроме тебя, штурман. А почему ты...
     - Об этом потом, - оборвал Стафо.  Хорошо, что Антуанетта сейчас там,
со  всеми.  В  состоянии  глубокого   анабиоза    человеческий    организм
нечувствителен к перегрузкам.
     - Ты должен сконструировать для  меня  новый  манипулятор,  -  сказал
штурман.
     - Слушаю.
     - Мне необходимо в этих условиях перемещаться по кораблю.
     - Ясно.
     - Но помочь тебе в конструировании я не в силах, - морщась,  произнес
Стафо. Каждое слово давалось ему с трудом.
     -  Цель  понятна.  С  заданием  справлюсь,  -  пророкотал  Роб  после
непродолжительной паузы и выкатился из отсека.
     Через некоторое время - Стафо потерял счет  часам  -  робот  неуклюже
ввалился в штурманскую рубку, таща за собой странное  сооружение:  во  все
стороны от него торчало множество рычагов и трубок.  В центре манипулятора
помещалось сиденье, похожее на кокон.
     Робот пододвинул манипулятор  вплотную  к  креслу,  в  котором  лежал
беспомощный Стафо, и помог ему перебраться в кокон.
     Итак, за дело!  Сначала  -  в  капитанскую  рубку.  Добравшись  туда,
штурман  включил  внешнее  круговое  наблюдение.  За  время  его  перехода
ситуация снаружи  резко  изменилась.  Если  прежде  поле  наблюдения  было
чистым, то теперь <Ренату> окружало светящееся облако.  Оно  шевелилось  и
потому казалось живым.  Близ боковых дюз - из них вырывалось ослепительное
пламя, препятствующее движению корабля, - облака не  было:  казалось,  оно
боится огня.  Зато все остальные части корабля, и в особенности нос,  были
сплошь окутаны бурой пеленой, которую  не  без  труда  пробивали  локаторы
<Ренаты>...



                                  * * *

     Он был стар, очень стар.  Тысячи и тысячи лет успели  протечь  с