ворил Тяжеловес.


   - Это слово  -  эпитет,  которым  награждается  любой  подозреваемый  в
недовольстве существующим строем,  -  продолжал  Тяжеловес.  -  Исходя  из
определения, ты Джон - тоже хетеник. Именно поэтому ты здесь. - Он  поднял
руку, предупреждая мои возражения.  -  Я  не  отрицаю,  что  формально  ты
виновен - ты покинул свой пост. Но тебя вынудили к этому обстоятельства и,
думаю, ты согласишься,  что  тебя  отнюдь  не  удовлетворяла  ситуация  на
"Тиране".
   - То, против чего я возражал, абсолютно не  касалось  формы  правления,
Тяжеловес...
   - Ошибаешься. Ты наблюдал этого Краудера в деле и понял, что он человек
Компании. А потом ты понял, что твоему другу Дэнтону грозит  беда.  Ничего
случайного, все было санкционировано, Джон. Они собирались убить его, а ты
хотел помешать, и с этого момента подписал себе приговор.
   - Постарайся понять меня. Тяжеловес. Мне действительно не нравится  то,
что происходит. Но мне бы хотелось найти средство, не выходящие  за  рамки
законов Флота. Я не люблю анархию.
   Тяжеловес осторожно прикоснулся к своему изуродованному лицу.
   - Как бы ты назвал режим в Ливорч-Хене?
   - Хен - это свалка, Тяжеловес. Она вне закона и порядка...
   - Но Симрег - человек Компании, ведь так? Фактически...
   - Продолжай.
   Он задумчиво смотрел на меня. Два печальных темных глаза на лице-маске.
   - Я не случайно сослан в Хен, Джон. Все сделано специально.
   - Да и я здесь не по своему желанию!
   -  Вот  мы  и  подошли  к  главному.  Я-то  здесь  как  раз  по  своему
собственному желанию.
   Я смотрел на Тяжеловеса и ждал.
   - Они выследили здесь последнего из наших и убили. Нужна была замена, и
вызвался я.
   - Как ты проскочил патруль?
   Он замотал головой.
   - Мне не пришлось этого делать. Я, так же как и ты,  прошел  через  всю
процедуру:  военно-полевой  суд,  ссылка.  С  одной  лишь  разницей:  тебя
приговорил Флот, а я сам себя приговорил.
   - Если ты думаешь, будто я что-нибудь понял, то ты ошибаешься.
   - Компании - Хозяева Звезд - долго заправляли делами,  Джон.  Их  конец
ближе,  чем  они  думают.  Мы  почти  готовы.  Мы  ждем...  Есть  какое-то
недостающее звено, Джон. И как только оно будет восстановлено, мы начнем.
   - Ты меня удивляешь, Тяжеловес. Ведь ты - флотский и  должен  знать,  в
чьих руках сила. Кроме нескольких пистолетов в полиции,  все  существующее
вооружение отдано Флоту.
   - На Флоте много членов нашей организации. Например,  старший  помощник
Пол Дэнтон.
   - Я так не считаю. Пол серьезно относился к присяге. Ничто не заставило
бы его предать...
   - Но ведь что-то все-таки заставило?  Неужели  ты  не  понимаешь?  Если
такой человек, как Дэнтон, поверил в  революцию,  значит,  в  этом  что-то
есть, а?
   - Я попытаюсь объяснить снова, Тяжеловес. Все не так сложно. Я за мир и
порядок. Я за существующие законы, нормы жизни, структуру  общества,  даже
если она несовершенна. Если я попал рукой в машину, и  она  втянула  меня,
искорежила и выплюнула - это мои  личные  неприятности.  И  это  вовсе  не
означает, что машину надо ломать.
   - Да, но если эта  машина  дает  власть  и  богатство  лишь  нескольким
Хозяевам за твой счет...
   - Я спокойно отношусь к тому, что люди, создавшие современную  технику,
получают от этого выгоду...
   - Разве богатства природы не принадлежат всем?
   - Природа создает океаны, но рыба, которую я там ловлю, - моя.
   - Предположим, кто-то опустошает твои сети? Или уводит твою лодку?
   - У меня нет доказательств этого!
   - А если я их тебе предоставлю?
   - Ну что ж, я взгляну на них.
   - Идем!
   Он повел меня через главную пещеру  туда,  где  Джорджи  подбрасывал  в
костерок брикеты из все того же лишайника. Над костром в каменном  котелке
кипела вода.
   - Джорджи, расскажи ему свою историю, - попросил Тяжеловес.
   Джорджи посмотрел на нас и погладил свою длинную бороду.
   - Я был младшим артиллерийским офицером  на  линкоре,  -  начал  он.  -
Однажды ночью я принял сигнал аварии от  старшины:  попадание  энергии  на
статические батареи. Осмотрев всю цепь, мы  решили,  что  неисправность  в
энергоблоке. Я пытался найти  энергетика,  но  тот  запропал  куда-то.  Мы
вернулись к блоку, шел  дым  и  температура  поднималась  до  критической.
Вызвали отряд  Особой  Полиции,  и  они  тут  же  оцепили  трюм.  Один  из
полицейских задержал моего сержанта, и пока он его  допрашивал,  я  прошел
мимо охраны. Дым шел из передаточного  отсека.  Там  царила  паника,  люди
носились в дыму по палубе и, казалось, не понимали, что случилось. На меня
никто не обращал внимания. Я хотел выяснить, нужно  ли  мне  отключить  от
питания мою батарею. Открыв  массивную  дверь  в  целый  фут  толщиной,  я
оказался в пустом помещении. Вернее, почти пустом. В центре на полу  стоял
странный прибор, от которого начинался целый лабиринт труб и  трубочек.  А
вокруг суетились пять-шесть человек. Они вытащили из  механизма  небольшой
ящичек и рассматривали внутри него нечто похожее на яйцо,  подвешенное  на
тоненьких проволочках. Длинное и тонкое, белое, глянцевое, почти как воск.
К одному концу этого яйца были прикреплены разноцветные провода.
   Джорджи сделал паузу и снял котелок с водой.
   - Я разглядел только это,  а  потом  меня  начали  бить.  Очнулся  я  в
больничной палате. У моей койки стояли четыре охранника. Как только я смог
ходить, меня препроводили в танцзал, где и был разыгран спектакль.
   Он поднял осколок камня и начал срезать свою бороду.
   - Эта идея пришла мне, когда Тигр резал  тебя  на  кусочки,  Тяжеловес.
Больно, но дело все-таки идет.
   - Рассказывай дальше, - сказал Тяжеловес.
   - А дальше нечего рассказывать. Я слушал речи в суде и вдруг обнаружил,
что  меня   увольняют   с   Флота.   Я   пытался   защищаться,   но   меня
предусмотрительно  накачали  наркотиками.  Я  не  мог  говорить,  не   мог
двигаться. А пытался, должен вам  сказать!  Все,  что  я  сумел,  так  это
выдавить несколько слезинок, когда какой-то старый дурак срывал пуговицы с
моего кителя. Как я потом понял, их отрезали заранее, а  потом  прикрепили
тонкой ниточкой. Спектакль! Ой!
   Джорджи побрил одну сторону лица  и  повернулся  ко  мне.  Меня  словно
громом поразило.
   - Я помню, гардемарин Блейн. Я присутствовал при этом.


   - Наш план довольно прост, - сказал Блейн. - Мы совершим переход ночью,
к рассвету доберемся до Ливорч-Хена, а потом  убьем  или  возьмем  в  плен
Симрега и его команду. Заключенные  нас  поддержат.  И  через  полчаса  мы
хозяева положения.
   - Согласен, это просто, - сказал я.
   - Затем, без промедления, нанесем удар по Главной  Станции.  На  дорогу
туда уйдет три дня, но у нас есть люди, которые могут взять на себя  связь
с Ливорч-Хеном. Не думаю, что База заподозрит  неладное.  Сначала  приедет
машина, и особая команда захватит бараки охранников; потом прибудут  пешие
группы и покончат с противником. И опять заключенные окажут нам помощь.
   - А как насчет той энергопушки, что, как мне помнится, торчит на  крыше
конторы? - спросил я.
   - Жертвы будут, но это не должно нас останавливать.
   - А что будет после того, как вы возьмете Главную Станцию?
   - Мы захватим грузовой корабль. И улетим.
   - Улетите? Хорошо, Джорджи, - сказал я. - Ты удивляешь меня. Этот  план
был бы смешон, если б не был так трагичен. У вас нет ни малейшего шанса.
   - Мы  не  одиноки,  Тарлетон,  -  сказал  Тяжеловес.  -  Когда  новость
распространится...
   - Они придут с сачком для бабочек, и все  вернется  на  круги  своя,  -
сказал я. - Не будет только тех, кто при этом погибнет.
   Какое-то время все молчали. Блейн вздохнул  и  вновь  принялся  скрести
подбородок.
   - Мы знаем, что шансов мало, но  лучшей  возможности,  чем  сейчас,  не
представится. В любое время нас могут  обнаружить;  могут  усилить  охрану
Базы или улучшить вооружение охранников. Мы должны начать  именно  сейчас,
когда заключенных много, а противник слаб. Вот почему так важно, чтобы  ты
был с нами. Ты - недостающее звено, которого нам не хватает.
   Тяжеловес знаком велел ему замолчать, но слово уже было сказано.
   - Вот оно что, - сказал я. - И вы тоже! Вам нужна моя Великая Тайна?  -
Я посмотрел на Тяжеловеса. - А я-то удивлялся, что  это  ты  со  мной  так
подружился. Спасибо, что объяснили...
   - Не делай поспешных выводов, Джон, - сказал Тяжеловес. - Это не...
   - Очень жаль, - проговорил я, вставая. -  Мне  не  известно  ничего  из
того, что могло бы вам пригодиться. Но даже если бы я и знал, то не сказал
бы. Я не с вами, ясно? А если бы и встал на вашу сторону, то все равно ваш
план безнадежен.
   И я ушел. Спиной я чувствовал их взгляды.


   Факел из высушенного и растолченного лишайника почти не дымил  и  горел
довольно долго. С таким факелом я исследовал лабиринт пещер,  оставляя  на
стенах отметки, чтобы не заблудиться. Я с трудом пробирался через  низкие,
изрезанные оврагами пещеры. Шедшие от них ответвления  представляли  собой
вымоины в виде извилистых туннелей,  с  неожиданными  откосами  и  крутыми
обрывами. Я набрел на  грот,  в  котором  на  многочисленных  естественных
клумбах рос лишайник. Из отверстия в стене, клокоча и булькая,  вырывалась
вода и наполняла широкий бассейн в скале. Оттуда  она  текла  по  глубоким
канавкам между клумбами лишайника. Я проследил путь воды  до  того  места,
где пещера резко сужалась и пол уходил  вниз.  Когда  вода  падала  в  эту
пропасть, ручеек издавал звук, похожий на вздох.
   Я собрался было уйти, как вдруг мне почудилось,  что  очертания  пещеры
очень симметричны.  Просматривающиеся  за  сталактитами  стены  напоминали
слегка наклонные плоскости. В тех местах, где  не  было  следов  эрозии  и
сталагмитов, пол казался почти плоским.
   Почти искусственным.
   Я исследовал  клумбы  и  обнаружил,  что  лишайник  растет  в  основном
прямоугольными участками, хотя обычно он  образует  островки  неправильной
формы. Канавки между клумбами служили как бы маскировкой, размывая  четкие
прямоугольники.
   Я зажмурился, и видение, как это обычно  бывает,  исчезло.  Это  просто
пещера, где буйно растут сорняки, и ничего больше. Человек одинок в  своем
уголке Вселенной. Два столетия космических исследований не  выявили  такой
формы  жизни,  которая  была   бы   сложнее   полукузнечика-полусаламандры
величиной с палец - повелителя планеты Райджел-4,  населенной  безмозглыми
пресмыкающимися. Я возвращался обратно на солнечный свет, не позволяя себе
увлечься мыслью о том, что в путанице переходов  угадывается  определенный
рисунок, схема, а в пересечении туннелей и пещер - разумный план. Когда  я
достиг главной пещеры, все псевдоархеологические заскоки тут же  выскочили
из моей головы благодаря приему, который меня там ожидал.


   Все одиннадцать отверженных стояли у костра. Блейн с решительным  видом
подошел ко мне, Тяжеловес с лицом агнца божьего встал сбоку.
   - Мы тут обсудили твой вопрос, Джон, - начал Блейн, - и решили,  что  в
сложившейся ситуации ты либо с нами, либо - против нас.
   - По крайней мере, без всякой благородной ерунды, - сказал я.
   Я был спокоен. Невзгоды,  через  которые  я  уже  прошел,  лишили  меня
способности волноваться.
   - Наша цель - победить. И чтобы добиться ее, мы пойдем на все.
   - Если вы хотите завербовать меня, то избрали неверную тактику.
   - Решай.
   Я пошел на них, они расступились и строем проследовали за мной до входа
в пещеру. Розовые сумерки окрасили скалы.
   - Ты нам нужен, Тарлетон, - сказал Тяжеловес. - Мы  должны  знать,  что
нашел Дэнтон! Если бы он был жив, он бы сказал нам!
   - Вы не можете оставить меня здесь, - проговорил я не глядя на  них.  -
Вдруг я услышу, о чем вы говорите на своих совещаниях,  и  -  бегом  через
пески доносить Симрегу и Компании. И вышвырнуть вы меня не можете  по  той
же причине...
   Я говорил, и как бы случайно на шаг или два приблизился к выходу. Блейн
следовал за мной. В моей  голове  не  было  никакого  плана  действий,  но
инстинкт толкал меня на простор, на свободу.
   - Не болтай  глупости,  Тарлетон,  -  огрызнулся  Тяжеловес.  -  Мы  не
собираемся...
   - Может быть, ты и не собираешься, - отрезал я, - но думаю,  что  Блейн
уже готов.
   Сказав это, я оттолкнул Блейна, стоявшего на моем пути, и побежал  вниз
по склону. Позади меня, совсем близко, слышались крики и топот ног.  Через
несколько секунд я выбился из сил, свернул в  сторону  и  боковым  зрением
увидел быстро приближающегося Блейна. Тяжеловес отставал от  него  на  шаг
или два.  Между  нависшими  скалами  неясно  вырисовывалась  расщелина,  я
бросился к ней, но споткнулся, подвернул ногу  и  рухнул  на  землю.  Рука
Блейна почти коснулась моих ног, но  кто-то  более  тяжелый  бросился  ему
наперерез и - Блейн с Тяжеловесом покатились вниз. А я встал,  прихрамывая
добрался до расщелины, которую высмотрел на бегу,  и  протиснулся  внутрь.
Слева открылась еще одна расщелина; я пробрался туда, вскарабкался выше  и
пошел дальше. Сзади и справа от меня слышались  крики.  Я  остановился  за
выступом скалы и вжался в камень. Здесь было почти  прохладно.  Я  немного
полежал. Крики постепенно  затихали.  Кажется,  я  задремал.  Воздух  стал
бесцветным. Я ждал. Холод начал пробирать меня до костей; тогда я вылез  и
забрался на вершину огромной расколотой плиты.
   В нескольких ярдах от меня приветливо светился вход в  пещеру.  На  его
фоне выделялся силуэт крупного человека. Он расхаживал взад-вперед,  потом
остановился, вглядываясь в темноту. Тяжеловес... Интересно, он  специально
столкнулся с Блейном? Хотелось бы верить, что это именно так.
   Еще не поздно вернуться, раскаяться и вступить в Великую  Революционную
Армию. Конец, вероятно, будет тот же, но, по крайней мере, немного  позже.
Правда, цена этому - тайна, которой я не обладал. А этому они  никогда  не
поверят.
   - А что, если бы я знал тайну? - спрашивал я себя.
   Все простые, ясные ответы ушли вместе с простой ясной жизнью.
   - Я убежал от отверженных, - сообщил я пустыне. - Но я не предатель.
   - Что ж, это хорошо, - ответило мое второе я.  -  Не  забудь  попросить
Орден Орла за свой героизм.
   Я определил свое  местонахождение  по  тому  же  созвездию,  которое  в
прошлый раз привело меня на тропу, и отправился в путь



6

   Ночь и пустыня. И то и другое в огромном  количестве.  Жестокий  холод;
зыбучий песок, ускользающий из-под ног; галька,  о  которую  спотыкаешься;
скалы, по которым карабкаешься; валуны, на которые наскакиваешь. Ни  пищи,
ни воды, ни цели, к которой можно стремиться. Вывихнутая нога болела, но я
не обращал на нее внимания. Боль - лишь сигнал опасности,  который  подает
организм. Все это казалось сейчас чем-то посторонним.
   Я мог либо остаться там, где был,  и  ждать  смерти,  либо  пройти  еще
немного и ждать смерти там, куда дойду. Удивляясь сам  себе,  я  продолжал
идти. Возможно, меня вело  недостойное  желание  заставить  Блейна  и  его
маленькую группу псевдопатриотов помучиться над вопросом, вернулся ли я  в
Ливорч-Хен и приведу ли карателей? А может, это был  тот  самый  инстинкт,
который заставляет потерпевшего крушение  моряка  судорожно  хвататься  за
плавающее бревно до тех пор, пока в руках есть сила.
   Я назвал планеты Вишня и Виноградина. Из-за их цвета. Вишня  была  чуть
побольше. То сближаясь, то расходясь, они кружили в небе и уплывали, но  я
не дал себя одурачить, я мысленно перевернул мир и продолжал следовать  за
ними, не торопясь, но и не упуская их из виду.
   Каким-то образом Вишня  и  Виноградина  оказались  прямо  над  головой.
Провели меня все-таки. Как вы очутились в зените? Я  не  могу  летать.  Не
могу даже идти. Тогда ползи. Еще ярд. Еще фут, еще дюйм.
   Нет, даже на дюйм не продвинуться. Все, Тарлетон. Все. Ложись и спи.  И
не просыпайся никогда... Конец пути.
   ...Свет  бьет  в  глаза.  Все  наверх,  и  ты,  Тарлетон,  тоже!  Глаза
открылись. На серой стене напротив я увидел красное горячее пятно. Это  не
учения, все на самом деле - корабль горит...
   Серая стена замерцала и превратилась в серое небо; горячее пятно уплыло
далеко-далеко и стало простым солнцем.
   Восход солнца на планете Розовый Мир.
   И я еще живой.
   Все выглядело  ужасно  глупо.  Я  засмеялся,  и  смех  постепенно  стал
напоминать рыдания. Я замолчал и,  напрягая  ноющие  мышцы,  сел.  Высокие
скалы нависали надо мной со всех сторон, подобно  разрушенному  надгробию.
Кладбище Дьявола. Какое значение имеет еще один труп? Одним больше,  одним
меньше? И силы нечего тратить. Я снова лег и увидел сон.
   Из отверстия в земле вылезает Пол Дэнтон. Он держит что-то в  руках.  Я
вытянул шею, чтобы разглядеть, что именно,  но  он  отвернулся,  прикрывая
"это" от меня своим телом. Я попытался крикнуть, чтобы он показал мне, что
там у него, но не смог издать ни звука.
   Неожиданно мне страшно захотелось пить.  Пламя  обжигало  мое  лицо.  Я
глубоко вдохнул, чтобы проглотить пламя и  покончить  с  этим  фарсом,  но
только закашлялся. И кашлял до слез. Потом я вытер  слезы  и  краем  глаза
глянул на отражавшийся от скал пурпурный блеск  солнца.  Подходящее  место
для зажаривания цыплят. Неподалеку от меня лежала полоска  темно-пурпурной
тени. Напрягая искалеченные конечности я дополз до  нее  и  снова  потерял
сознание.
   Солнце сделало прыжок, и тень стала вдвое меньше. Я поджал ноги. Лежать
было нельзя, я сел, прислонившись  к  камню.  Стало  очень  жарко.  Трудно
дышать. Я посмотрел вниз, на пологий спуск между скалами. Там было  больше
тенистых мест; завлекая меня, тени мерцали и плясали,  как  эльфы.  Я  еще
ничего не  решил,  но  вдруг  выяснилось,  что  я  уже  ползу,  а  точнее,
соскальзываю по склону. Тень, которую я увидел, оказалась  глубокой  узкой
щелью. Мне не нужно было долго думать, как поступить. Я перевалился  через
край и, увлекая за собой поток гальки,  пролетел  ярд  или  два.  Прохлада
охватила меня со всех сторон. Я глубоко вдохнул, чтобы утонуть сразу, но с
удивлением обнаружил, что вдыхаю тень так же легко, как и воздух. Открытие
показалось  мне  настолько  замечательным,  что  я  решил  при  первой  же
возможности сообщить о нем ученым.
   - Люди могут дышать тенью, - торжественно объявил я.
   Неподалеку послышалось тихое брюзжание.  Всегда  найдется  какой-нибудь
скептик. Но ведь все было именно так. Но если я  могу  дышать,  значит,  я
смогу и плавать. Как рыба. Без усилий, бездумно...
   Кажется, когда-то я уже думал об этом. Я  попытался  сделать  несколько
взмахов руками, но было очень больно. Я очутился на  дне  аквариума,  там,
где обычно лежат цветные камешки. Здесь темно, а наверху свет.  Необходимо
погасить свет, иначе рыбки будут плавать, пока не умрут.
   Я снова очнулся и понял, что лежу на боку на дне узкой щели в скале.  Я
подумал, что вся тень может вытечь через дыру, и я  начну  задыхаться.  На
мгновение меня охватила паника: вот если бы мне удалось завалить эту  дыру
камнями!..
   Я подплыл к дыре, это  было  трудно,  потому  что  мое  брюхо  все  еще
тащилось по дну, и проскользнул в нее.
   Я оказался в пещере.
   А там, где пещеры, там и лишайник.
   -  Там,  где  есть  пещеры,  -  сказал  я  вслух,  стараясь   тщательно
выговаривать слова, - есть и лишайники.
   Никто не ответил. По крайней мере, никто  мне  не  возразил.  Это  было
добрым знаком. Где-то поблизости был лишайник; я знал об этом, потому  что
мне только что об этом сообщили. Позже я подумаю, кто это был,  но  сейчас
важнее поесть, например бифштекс. И даже совсем не  обязательно  бифштекс.
Достаточно горячей сосиски с горчицей. Толстые,  нежные,  сочные  сосиски,
намазанные острой, кисленькой, ароматной горчицей.
   В мою челюсть вонзились иглы, я начал жевать, но вскоре понял, что  еще
не откусил сосиску. Пока у меня ее даже не было. Но она находилась  где-то
поблизости. Я чувствовал запах. И пошел на этот аромат...
   Казалось, я шел довольн