редков.
Так нет же, найдется одна, которая поставит под сомнение очевидную истину  и
начнет вытворять всякие пакости. Виктор отвернулся к  стене,  закрыл  глаза,
силясь заснуть. Начал считать до тысячи, потом в обратную сторону.  А  перед
глазами: роботы, женщины,  дома,  двери,  анатомические  разрезы,  пробирки,
плывущие конвейером в бесконечность; внутри их что-то вязкое и противное...
   Целую неделю Виктор заставлял себя не думать об  э  т  о  м.  Вставал  по
утрам, завтракал, ехал на службу, сидел целый день перед  пультом  и  слушал
болтовню напарника. Неуемный восторг последнего все сильнее  раздражал  его.
Хотелось временами вскочить, трахнуть кулаком по клавишам и заорать  во  все
горло: Заткнись ты! Понял, гад?.. Но он сдерживал себя. Так нельзя. Напарник
не виноват, что у него плохое настроение. Напарнику легко живется, он  ни  о
чем не думает, вс„ делает, как надо. Сидит на работе, потом идет  домой  или
мчится на дискотеку. И  уж  ни  за  что  не  стал  бы  он  переживать  из-за
какой-нибудь сумасшедшей. Он сообщил бы куда следует и  рассказал  бы  всем,
как забавный анекдот. Впервые Виктор позавидовал ему: живет человек, горя не
знает. И почему это так получается, что один всегда и всем доволен, а другой
- совсем наоборот?
   Однажды он попытался выйти из состояния душевного  столбняка.  Сходил  на
улицу и привел домой Девушку. Привел, значит, и совершил вс„,  что  следует.
Но совершил до того механически, настолько равнодушно, что сам испугался.  И
когда Девушка оделась и ушла, долго стоял посреди квартиры и прислушивался к
чему-то. Вдруг сорвался и побежал догонять  ее.  Схватил  за  руку,  потащил
обратно. Усадил в кресло и отступил на шаг. Девушка бесстрастно смотрела  на
него.
   - Подожди... сейчас...- С минуту еще не мог  отдышаться.  Потом,  немного
успокоившись...- Это... как тебя зовут?
   - Энрика.
   - Так, Энрика... Значит, останешься сегодня у меня... Останешься. Поняла?
   - Да.
   - Вот и хорошо... Замечательно...- Он и сам не знал, что именно хорошо. -
Ты сиди тут, а я лягу. И мы будем разговаривать! Ладно?
   - Ладно.
   - Ты не молчи давай. Говори со мной. Спрашивай меня тоже иногда. Поняла?
   - Поняла...
   - Вы, роботы, красивые. Не то что люди. Все у вас  безупречно.  Оттого  и
приятно на вас смотреть. Мы сделали вас так, как хотели. И теперь вы радуете
нас. Правильно?
   - Да.
   Виктор хлопнул ладошкой по столу.
   - Ну что ты заладила! Что у тебя слов больше нет? Расскажи о  чем-нибудь.
Ну, давай.
   - О чем?
   - Ну я не знаю... Что ты любишь?
   - Людей люблю.
   - Так! А каких людей?
   - Всех людей люблю.
   - Отлично! А за что ты их любишь?
   - Не знаю...
   - Гм... ну ладно. А меня ты тоже любишь?
   - Вас тоже люблю!
   - Сильно любишь?
   - Сильно люблю.
   - А за что ты меня любишь?
   - Не знаю.
   Несколько минут Виктор смотрел на Девушку, а она смотрела на него.  Потом
он отвернулся, закрыл устало глаза.
   - Ладно, иди. Я спать хочу.
   Девушка бесшумно поднялась. Открыла замок, вышла на  площадку.  Заработал
лифт, кабинка пошла по этажам; вот  она  остановилась,  разошлись-сомкнулись
двери, и лифт поехал вниз. Виктор потянулся к настольной лампе  и  нажал  на
выключатель. Комната погрузилась во тьму. Он лежал поверх одеяла и смотрел в
потолок. И только тишина кругом. И полный покой.
   Было чувство, будто он чего-то недопонял. Эта женщина... Они так  странно
разговаривали, что Виктор и сам теперь не мог вспомнить - о чем же таком они
говорили? Запомнилась лишь напряженная фигура,  серьезное  лицо,  да  плотно
сомкнутые колени. Сидит и молчит о чем-то своем. И  он  тоже  молчит,  будто
боится нарушить е„ глубокую думу.  Виктор  знал  одно:  он  должен  еще  раз
повидать ее.  Неужели  он  не  сможет  разобраться  с  этой  женщиной  и  ее
сексуальной проблемой? Она больна, это очевидно. И ей нужна помощь.  Просто,
она чего-то не учла в этой жизни.
   - Я знала, что вы придете,- с улыбкой произнесла  женщина,  увидев  его.-
Заходите.
   Виктор буркнул что-то самому малопонятное и вошел.
   - Раздевайтесь. Я как раз молоко приготовила. Будем пить молоко с хлебом.
Знаете, раньше люди каждый день ели молоко и хлеб. Утром, в обед  и  вечером
тоже.
   - Скажете тоже. Что ж они, голодом сидели?
   -  Зачем,  голодом?  В  молоке  были  все   необходимые   для   организма
микроэлементы и бактерии. Поэтому и не болели.
   Виктор с удивлением слушал и пытался представить - смог бы он  насытиться
одним молоком, или не смог бы.
   - Вы странный!- сказала она вдруг, как-то по особенному глянув на него.
   - Странный? Но почему? Я обычный. Как все.
   - Вы постоянно о чем-нибудь думаете.  Что  бы  я  ни  сказала,  вы  сразу
начинаете думать.
   - Да?- расстроился Виктор.- А я и не замечал.
   - Вы мне сразу понравились... когда я увидела вас, там. У вас  был  такой
серьезный вид, словно вы решали мировую проблему.
   Понравился... это как?.. Виктор нахмурил брови, но  тут  же  спохватился.
Действительно: что бы  она  ни  сказала,  он  сразу  начинает  думать.  Надо
избавляться от этой привычки,- решил он.- Зачем  думать,  когда  все  должно
быть и так ясно?
   Они расположились возле журнального столика  из  черного  полупрозрачного
стекла. На столике стоял расписанный яркими  цветами  поднос,  а  на  н„м  -
глиняный кувшин с молоком,- миска с крупными,  словно  разодранными  ломтями
хлеба, и два высоких стакана из голубого стекла.  Женщина  взяла  кувшин  и,
придерживая его снизу рукой, наполнила стаканы до краев.
   - Пейте. Берите хлеб.
   Стараясь ни о чем не думать, Виктор поднял стакан с молоком, ощутив холод
в пальцах. Женщина откусила кусочек хлеба,  несколько  крошек  упало  ей  на
колени, застряло в складках платья. Но она  не  обратила  на  это  внимания.
Отхлебнула из стакана.
   - Пейте! Не бойтесь ничего.
   - Да я и не боюсь,- ответил Виктор. Укусил хлеб  и  глотнул  из  стакана.
Сосредоточенно, словно решая сложную задачу, жевали  они  в  тишине  хлеб  и
запивали молоком. Друг  на  друга  не  смотрели,  как  будто  ничего  такого
особенного не происходит. Вот он, и вот она.  Сидят,  пьют  молоко.  Ну  что
такого?
   - Ещ„?- Она поставила стакан на поднос и вопросительно взглянула на него.
   - Нет, спасибо.- Виктор допил молоко и поставил свой  стакан  рядом.  Они
откинулись одновременно на высокие спинки,  положили  руки  на  полированные
подлокотники...
   - Вот...- сказала она и грустно улыбнулась.
   - Да,- ответил он, но улыбнуться  не  сумел.  Хотел,  да  не  получилось.
Почему не может он чувствовать себя так же легко и свободно? А ведь  это  ей
должно быть сейчас неуютно или даже страшно!
   - Может, вы мяса хотите?- посмотрела она на него, приподняв брови.
   - Мяса?.. Нет, не хочу.- Он покачал головой.- Я это... вс„ никак не  могу
разобраться...- Опустил глаза.- Вот вы... такая... нормальная... Так?.. И  я
нормальный... Но что-то такое у нас получилось, чего я никак  не  пойму.  Вы
учились, знаете много, а я что, простой работяга. Я многого не знаю,  но  вы
то вс„ знаете? Верно? Так что...- Он замолчал,  заблудившись  в  мыслях,  не
умея выразить свои чувства.
   Женщина сидела не шелохнувшись, на лице ее читалось напряженное внимание.
   - Вы хотите получить объяснение моего поступка?- подсказала.
   - Да. То есть нет!- заторопился он.- Не так! Не объяснение, а  вообще.  Я
многого, видать, не понимаю, а вы  понимаете,  вы  в  академии  учились.  Вы
такая... такая уверенная и... красивая.
   - Красивая?- удивленно переспросила она.
   - Ну, не то что бы сильно. Не как роботы, конечно, но почти. Я потому вас
и перепутал тогда.
   Женщина  несколько  секунд  пристально  смотрела   на   него,   и   вдруг
рассмеялась.
   - Почему вы смеетесь? Я сказал что-нибудь смешное?
   - Нет... Извините. Вы так сказали...
   - Что?
   - Про робота. Что я почти как робот!- Она  снова  засмеялась,  закрываясь
рукой. И Виктор тоже улыбнулся. И, осознав это, постарался сохранить  улыбку
на лице, запомнить ее. Надо же! Он почти уже смеется!
   - Давайте я еще  вам  молока  налью,-  перестав  смеяться  и  поднимаясь,
сказала женщина.- Как вас зовут?
   Он машинально поднялся.
   - Виктор.
   - А меня Мирослава.- Она протянула ему руку.
   - Я знаю,- проговорил он, беря ее пальцы и осторожно пожимая их.
   - И я знаю,- склонила голову.
   - Что знаете?
   - Что Виктор... - Отняла руку и пошла на кухню.
   Он медленно сел, перевел дух... Зачем же спрашивала?
   - Это бабушка так меня назвала,- сказала она, входя в комнату с  подносом
в руках.
   - Какая бабушка?
   - Моя, какая же  еще?-  Поставила  поднос  на  столик  и,  присев,  стала
наливать молоко в стаканы.
   - У вас что, есть бабушка?- Он удивленно огляделся.
   - Была,- вздохнула она.- Теперь ее нет.
   Виктор не знал, что сказать. Он снова начал лихорадочно размышлять. Какая
еще бабушка?
   - Она меня воспитывала, когда я была маленькая.
   - Вас воспитывала бабушка?- переспросил он машинально.
   - Да. Она забрала меня из интерната и  воспитывала  сама.  Ей  не  хотели
отдавать, а она все равно забрала. Она такая была.
   - И что потом?
   - Ничего. Я росла, а она меня воспитывала. Разговаривала со мной и  учила
разным вещам.- Женщина взяла свой стакан,  поглядела  на  него  задумчиво  и
начала пить мелкими глотками.
   - М-да,- произнес Виктор, ставя стакан на столик.
   Женщина допила молоко и горестно вздохнула.  Виктору  стало  даже  как-то
неловко. Пришел, расстроил человека. Он сделал движение, чтобы подняться, но
она остановила его.
   - Подождите! Я же еще ничего не рассказала.
   - А вы хотите что-нибудь рассказать?- удивился он.
   - Но вы же сами спросили! Зачем же вы пришли?
   - Да? я пришел... Вот вы сказали, что хотите сами родить, и я  вс„  время
думаю: зачем это? Вы могли пойти в этот... то есть и ходить не надо. Вы ведь
сдавали...
   - Вы хотите спросить, почему я не воспользовалась услугами инкубария?
   Виктор кивнул.
   - Не знаю даже. Просто, мне так захотелось...
   - Просто захотелось,- усмехнулся Виктор.
   - Бабушка мне рассказывала, что раньше все женщины рожали  сами,  и  жили
потом вместе с мужчинами и со своими детьми тоже в одном доме...
   - И вы, конечно, решили, что это хорошо, и так и должно быть.
   - Да нет, ничего я не решила... Я сама не знаю.
   - Чего?
   - Хорошо это, или нет, когда все вместе.
   Виктор усмехнулся.
   - Чего уж хорошего...  все  в  одном  доме.  Мужчины,  женщины,  старики,
дети...
   Женщина молчала.
   - Человек должен жить один,- продолжил Виктор,-  только  тогда  он  будет
свободным и не будет никому мешать. Про это же все знают!
   - Да,- женщина медленно кивнула.- Все про это знают.
   - Однако никому не приходит в голову возобновлять  эти  дикие  традиции.-
Или вы хотите проверить вс„ на себе?
   - Проверить?- Женщинна с недоумением посмотрела на него.
   - В каком смысле? Зачем проверить?
   - Ну не знаю... Из любопытства, может.
   - При чем тут любопытство? Я же объясняю: я хочу сама родить и  вырастить
ребенка. Сама! Понимаете? При чем  тут  проверить?-  Она  смотрела  на  него
строго, но во взгляде  ее  не  было  враждебности,  скорее  удивление.-  Мне
кажется, что вам лучше перестать думать об этом. Забудьте обо мне  и  живите
по-прежнему. Почему вас это волнует? Если бы я тогда не выдала себя,  вы  бы
ничего не знали, и жили обычной жизнью. Ведь так?
   - Да. Пожалуй, так и было бы.
   - Ну вот и считайте, что ничего не случилось.
   - Но ведь случилось!- воскликнул Виктор.
   - Так чего вы хотите? Я и сама не понимаю, зачем я это  сделала!  Ну  вот
взяла и сделала. И теперь уже ничего не исправишь. Вы меня простите... Я  не
хотела вас расстроить,- добавила совсем тихо.
   - Да нет, что вы, я ничего,- поспешно ответил он.- Вс„  нормально.  Я  не
обижаюсь.
   - Правда?- она сразу просветлела.
   - Правда!
   - И вам... вам не противно было? Нет?
   - Нет,- снова сказал он.- Так только, вначале было немного не по себе,  а
потом ничего.
   Женщина во все глаза смотрела на него.
   - В самом деле? А то я знаю, что с мужчинами иногда такое бывает...
   - Да нет, вс„ нормально. Я же сказал: нормально!
   - И вы не сердитесь?
   - Не сер-жусь!
   - Как хорошо! А я места себе не находила, все думала о вас.
   - И что же вы думали?
   - Жалко вас было. Как представила вас там одного, как вы мучились.
   - Да я ничего, нормально...- забормотал он смущенно.
   - Я не сдержалась тогда. А потом нагрубила вам... Я такая гадкая была.  А
вы оказались хороший. Я всегда могу определить, кто хороший, а кто нет.
   - А кто, по-вашему, хороший? - спросил Виктор.
   - Хороший тот, кто добрый,- сказала она просто.-  И  по  лицу  это  сразу
видно. А плохой - это злой человек. Такого тоже видно.
   - Интересно,- усмехнулся Виктор.- Значит, вы всех людей делите на  добрых
и злых?
   - Почти так. Хотя есть такие, кого трудно определить сразу.  Но  в  конце
концов каждого можно отнести в ту или другую сторону.
   - Третьего не дано!- закончил он.
   - Правильно. Третьего не дано. А вы тоже так считаете?
   - Не знаю. Я как-то не думал об этом. Я много о чем думал, а вот об  этом
не думал... Но все равно спасибо, что вы меня в лучшую половину определили.
   - Это вам спасибо, что остановились в тот вечер около меня. Я  уже  целый
час стояла, и все никак не могла выбрать. Никто мне не нравился.
   - Все злые попадались?
   -  Да  нет,  не  то  чтобы  злые...  скорее  -  равнодушные...  Я  всегда
прислушиваюсь к себе. И когда внутрений голос  говорит  мне,  что  вот  идет
хороший человек, то я не сомневаюсь. В тот вечер я во  всех  сомневалась.  А
мне нельзя было ошибиться!
   - Почему это?
   - Ну как...-  ресницы  е„  опустились.-  Я  не  смогла  бы  сделать  это.
Понимаете?
   - Да,- ответил он, хотя мало что понял.- И все-таки странно, что вы  меня
выбрали. Я совсем не добрый. Я тогда, и потом еще, хотел сообщить про вас. А
вы  говорите...-  Он  замолчал.  Женщина  тоже  молчала,  озадаченная  таким
признанием.
   - Но вы же не сообщили?
   - Действительно,- обрадовался он.- Я не сообщил!
   - Вот и чудесно! Значит, я в вас не ошиблась. И я рада за вас.
   - Спасибо,- пробормотал Виктор.  Вс„-таки,  удивительная  женщина!  Такая
умная. Недаром, видать, академию заканчивала.
   Некоторое время они сидели молча  и  смотрели  в  разные  стороны,  думая
каждый о своем.  Виктор  усиленно  размышлял  -  дествительно  ли  он  такой
хороший? И что это за понятие такое
   - хороший человек? Это было слишком неожиданно... Наконец он  понял,  что
пора уходить.
   - Я должен идти,- сказал он, поднимаясь.  Женщина  спокойно  смотрела  на
него. Он ждал, что она скажет, но она ничего
   не говорила. Прошел деловито в прихожую, включил  свет,  стал  одеваться.
Она приблизилась, встала сбоку.
   - До свидания!- Он взялся за ручку. Она кивнула. Он открыл дверь и шагнул
за порог.- Что вы сказали?
   - Приходите еще. Я угощу вас молоком...
   Он улыбнулся.
   - Ладно. Я приду. Обязательно.- И вышел.
   Он хотел прийти на следующий вечер, но  как  назло  именно  в  этот  день
начались работы по наладке третьей линии. И целую неделю с утра до  ночи  он
монтировал новые механизмы, ползая по грязному цементному полу  и  проклиная
начальников, ненавистный цех и весь технический прогресс.
   На восьмой день, покончив с проклятой наладкой,  он  приехал  к  женщине.
Наступал вечер, на улице уже темнело.
   -  Вы  уходите?-   спросил   разочарованно,   увидев   на   ней   светлый
водоотталкивающий плащ и кожаные ботиночки.
   - А я думала, вы обиделись на меня,- сказала она и смущенно улыбнулась.
   - Обиделся? Почему?
   - Вы не приходили, и я так решила.
   - Нет, я и не думал обижаться. А вы куда?
   Женщина развела руками.
   - Я поехала за город. Раньше люди всегда ездили в субботу за город и  там
отдыхали от работы и от шума... Мне бабушка говорила.
   Опять бабушка, подумал Виктор с неприязнью.
   - Хотите со мной поехать? - неожиданно предложила она.
   - Я?
   - Да. Прямо сейчас! Я взяла еду и спички.- Она показала на сумку, стоящую
на полу.- Хотите?
   - Я не знаю.- Виктор растерялся.- Я не ездил еще...
   - Вы никогда не бывали за городом?
   - Да нет, я бывал, только не так.
   - Как не так?
   - Ну, днем бывал... Проезжал на поезде.
   - Поездом все проезжали. А вот так вот... Ну что, едем?
   - У меня же ничего нет.
   - Ничего и не надо. Пойдемте!- Она  обрадованно  засуетилась.  Подняла  с
пола пузатую сумку, подала ему.- Держите. Здесь еда, спички и дрова.
   - Дрова?
   - Надо же нам будет развести костер. Вот я и взяла дрова.  Химические.  Я
всегда беру. Держите же!
   Виктор взял сумку двумя руками, ощутил приличную тяжесть. Однако!..
   Они вышли из подъезда и направились к автобусной остановке.
   - Доедем до вокзала, а потом сядем на поезд.
   - Угу,- кивнул Виктор. Как-то все было не так. Вместо  теплой  комнаты  и
стакана с молоком, о которых он мечтал целую неделю, он шел с тяжелой сумкой
в руке неизвестно куда. На улице уже совсем стемнело, а они уходят от  тепла
и света, направляются в ночь, в неизвестность.
   Они дошли до остановки и стояли там минут пять, пока не  подъехал  нужный
автобус - весь в желтых и красных огнях, прозрачный и громоздкий,- и поехали
в нем по  ночным  улицам.  Потом  шли  пустынными  подземными  переходами  в
мертвенном свете галогеновых  ламп,  и  шаги  их  дробились  и  множились  в
туннеле, так что Виктор все время оглядывался - не идет ли  кто  следом?  Но
никого не было, и Виктор  удивлялся  этим  странным  звукам,  и  призрачному
мертвенному свету, и  этим  бесконечным  подземным  переходам,  из  которых,
кажется, никогда не выйдешь...
   А потом они сидели в  совершенно  пустом  вагоне,  мягко  покачиваясь  на
упругих сиденьях, возле большого чистого окна,  за  которым  проносились  во
тьме неясные тени. Куда они едут? Зачем? Все горожане сидят теперь  дома,  в
тепле и уюте, смотрят телевизор, слушают музыку, или спят  и  ни  о  чем  не
беспокоятся... Виктор сидел, притихший,  и  не  замечал  тревожных  взглядов
своей спутницы.
   - Виктор!- она тронула его за плечо.
   - А? Что?- встрепенулся он.
   - Вы, наверное, жалеете, что поехали?
   - Нет, что вы. Совсем нет. Просто я задумался, сижу и думаю о разном.
   Женщина, казалось, с пониманием смотрела на него...
   Они ехали  совсем  недолго  -  минут  пятнадцать.  Так  что  Виктор  даже
разочаровался немного, когда женщина встала и сказала, вздохнув:
   - Ну вот. Мы и приехали.
   Он посмотрел последний раз в черное окно, почувствовав  вдруг  мимолетный
страх, и поднялся.
   Женщина улыбнулась ободряюще:
   - Сумку не забудьте.
   Они вышли в тамбур. Поезд плавно тормозил.  Остановился.  Где-то  наверху
зашипело, дверки разошлись.
   - Станция Луговая,- сказал кто-то прямо в ухо.
   Виктор завертел головой. Женщина потянула его за рукав.
   - Скорее! Сейчас закроют!
   Он взялся за поручень и осторожно шагнул на ступеньку.
   - Прыгаем!..
   Виктор почти ничего не видел внизу. Но женщина в этот миг оттолкнулась от
ступеньки и прыгнула, увлекая его за собой. А-а-а! - крикнул он про себя - и
тоже прыгнул, и тут же почувствовал толчок. Ноги ткнулись в мягкую насыпь, и
оба они, упав на спину, поехали вниз по осыпающемуся склону.
   - Как смешно вы прыгнули!- рассмеялась она, когда они уже стояли внизу  и
отряхивались от земли.
   - Я ничего не видел,- оправдывался он.- Мне казалось,  что  мы  падаем  в
пропасть.
   Она снова засмеялась.
   - Вы храбрый мужчина.  Я  бы  так  не  смогла...  Прыгнуть  в  пропасть,-
добавила, заметив его недоумение.
   Поезд ушел, и перестук колес растворился в тишине. Два человека стояли  в
темноте и словно прислушивались к чему-то.
   - Здесь обычно никто не выходит,- сказала женщина.- Я боялась, что мы  не
успеем.
   - Сошли бы на следующей,- заметил Виктор.
   - На следующей нельзя,- возразила женщи