обежались по молниям и
застежкам. - Были в джунглях?
   Скотт криво усмехнулся.
   - Я выгляжу так, как если бы летел водолетом?
   - Не всю дорогу, капитан, не всю дорогу.
   Бриггс напоминал старого бульдога. Это был один из людей,
подтверждающих правоту старой песни: "Старые солдаты не умирают,
а просто уходят в тень". Бриггс мог выйти в отставку десять лет
назад, но не захотел. В Свободных Отрядах всегда найдется место
для старых солдат, даже для неквалифицированных. Некоторые
становились техниками, другие - строевыми инструкторами,
остальные - ординарцами. Форт был их домом: перебравшись в
какую-нибудь Крепость, они умерли бы от скуки.
   А Бриггс никогда не получал повышения, не знал стратегии,
артиллерии, ничего другого, кроме обычного боя. Но он был в
Отряде Дуне сорок лет, из них - двадцать пять на действительной
службе. Он уже разменял седьмой десяток, крепкое тело
сгорбилось, как у старого медведя, некрасивое лицо покрывали
шрамы.
   - Нормально. А теперь приготовь душ, хорошо?
   Бриггс вышел, а Скотт стянул грязную одежду и последовал за
ним. Он наслаждался колющими струями - сначала горячая вода с
мылом, потом спиртовая смесь и, наконец - чистая вода, горячая и
холодная. Это было последнее, что он сделал сам, все остальное
взял на себя Бриггс. Когда капитан вытянулся на лежанке,
ординарец смазал лекарством его покрасневшие глаза и принялся
массировать тело - ловко и сильно, чередуя ручной массаж с
регенерирующим биологическим облучением. Под конец он сделал
Скотту укол, чтобы ликвидировать усталость. Когда Бриггс кончил,
Скотт был готов приступить к своим обязанностям: разум его
прояснился, а тело отдохнуло.


   Вошел Бриггс со свежим мундиром.
   - Я вычищу старый, капитан. Нет смысла выбрасывать его.
   - Ничего не выйдет, - заметил Скотт, натягивая майку. - После
того, как я вывалялся в грязи... Но делай, как знаешь. Скоро он
мне уже не понадобится.
   Пальцы ординарца, застегивающие куртку Скотта, на мгновение
застыли, потом снова забегали по ткани.
   - Я не ослышался капитан?
   - Нет. Я подаю в отставку.
   - Переходите в другой Отряд, капитан?
   - Ну, не так круто, - напомнил ординарцу Скотт. - Тут вовсе
не то. А если бы и так, что ты сделаешь? Отдашь меня под
трибунал в своем лице и на рассвете расстреляешь?
   - Нет, капитан. Прошу прощения, но я решил, что вы сошли с
ума.
   - Один Бог знает, почему я тебя терплю, - заметил Скотт. - Ты
дьявольски упрям. В твоей тупой башке нет места новым мыслям. Ты
- квинтэссенция догматизма.
   Бриггс кивнул.
   - Наверное, так, капитан. Когда человек живет по определенным
правилам так долго, как я, и правила эти подтверждаются, он
поневоле становится догматиком.
   - Ты - сорок лет, а я... двенадцать.
   - Вы быстро идете в гору, капитан. Вы еще будете у нас
цинком.
   - Это ты так думаешь.
   - Вы следующий на очереди после цинка Риса.
   - Но я покидаю Дуне, - объяснил Скотт. - И держи это при
себе, Бриггс.
   Ординарец кашлянул.
   - Не понимаю, капитан. Если вы не вступаете в другой Отряд,
куда же вы идете?
   - Ты когда-нибудь слышал о Крепостях?
   Бриггс позволил себе уважительно фыркнуть.
   - Конечно. Они хороши, чтобы там выпить, но...
   - Я хочу поселиться в одной из них. В Крепости Монтана.
   - Крепости построили машины. Я помогал строить форт Дуне.
Здесь кровь смешана с пластиком. Нам пришлось сдерживать напор
джунглей, пока работали техники. Восемь месяцев, капитан, и не
было ни одного дня без нападения. А нападения означали потерю
людей, ведь у нас были только земляные защитные валы. Корабли
вели заградительный огонь, но и сквозь него можно пройти. Это
была настоящая битва, капитан.
   Скотт вытянул ноги, чтобы Бриггс мог начистить его ботинки.
   - И чертовски хорошая битва. Я знаю. - Он взглянул сверху на
лысину ординарца: на коричневой коже местами росли седые волосы.
   - Вы знаете, но вас здесь не было, капитан. А я был. Сначала
мы динамитом расчистили полукруг за охранными валами и начали
копать. За нами шли техники они ставили пластиковые столы так
быстро, как только могли. Оружие привозили на баржах, на берегу
стояли машины с амуницией. Над нашими головами то и дело
свистели снаряды, и это был приятный звук, поскольку мы знали -
все о'кей, пока продолжается заградительный огонь. Но он не мог
продолжаться день и ночь. И джунгли все же прорывались. Целыми
месяцами здесь пахло кровью, и это привлекало врага.
   - Но вы его отразили.
   - Разумеется. Цинком был тогда Эдисон Дуне. Он сколотил Отряд
за несколько лет до этого, но форта у нас тогда не было. Дуне
сражался вместе с нами. Честно говоря, однажды он спас мне
жизнь. Так или иначе, мы построили этот форт, точнее, не мы, а
техники. Никогда не забуду, как был взволнован, когда из орудия,
стоящего на стене, сделали первый выстрел. После этого было еще
много работы, но когда выстрелило орудие, мы поняли, что чего-то
добились.
   Скотт кивнул.
   - Думаю, в тебе живет чувство собственности на этот форт.
   Бриггс удивленно уставился на него.
   - На этот форт? Не в этом дело, капитан. Есть много фортов,
но речь идет о чем-то большем. Не знаю точно, о чем. Сам вид
флота... Набор рекрутов... Старые, добрые тосты в кантине...
сознание, что... - Он замолчал, запутавшись в собственных
словах.
   Скотт улыбнулся.
   - Я вижу, ты и сам не знаешь, Бриггс.
   - Чего не знаю, капитан?
   - Почему остался здесь. Почему не можешь поверить, что я
ухожу.
   Бриггс слабо пожал плечами.
   - Ну, причина в самом Дуне, - сказал он. - Вот и все,
капитан. Просто в Дуне.
   - А какое, черт возьми, это будет иметь значение, когда форту
исполнится несколько сотен лет?
   - Полагаю, никакого, капитан. Но не нам думать об этом. Мы -
люди Дуне, и это все.
   Скотт не ответил. Он легко мог указать ошибки в рассуждениях
Бриггса, но какой в этом смысл? Он встал, и ординарец снял
невидимую пылинку с его куртки.
   - Все в порядке, капитан.
   - Хорошо, Бриггс. Меня ждет еще одна битва. Привезти тебе
какой-нибудь сувенир?
   Ординарец отсалютовал, скаля зубы в улыбке, и Скотт вышел.
Чувствовал он себя прекрасно, высмеивая в глубине души фальшивые
ценности, к которым должен относиться серьезно. Разумеется, во
время строительства форта погибло много людей, но могло ли одно
это стать источником традиции? Какая польза от форта? Через пару
веков он утратит свое значение, станет реликтом прошлого.
Цивилизация движется вперед и даже сейчас с трудом переносит
армию. Так какая же от них польза? Для возникновения
привязанности требуются серьезные основания. Свободные Отряды
сражались яростно, стойко, с безумным мужеством - сражались ради
собственной гибели. Извечные причины войны исчезли.
   Так как же все-таки с пользой? По всей Венере гасли огни
крупных фортов. И они уже не зажгутся вновь - в ближайшие тысячу
поколений!



                                    5

                                      Мы на равнине, покрытой мраком,
                                      Влекомые смутной тревогой
                                      битвы и полета,
                                      Где невежественные армии столкнулись
                                      в ночи.
                                                            Арнольд, 1870.

   Форт полностью самообеспечивался, скорее, в военном смысле,
нежели в социальном. Не возникало необходимости развивать
сельское хозяйство, поскольку полных осад никогда не было.
Продукты доставляли из Крепостей по морю или по воздуху.
   Однако военная продукция оставалась необходимой, поэтому в
жизни форта важную роль играли техники - от
физиков-экспериментаторов до сборщиков. Всегда была потребность
в ремонте, поскольку в битвах бывали потери, а оружие непрерывно
совершенствовалось. Стратегия и вооружение были не менее важны.
Немногочисленный флот мог побить значительно более сильный при
помощи прикладной психологии.
   В доках Скотт встретил лейтенанта Бинне, наблюдавшего за
спуском на воду новой подводной лодки. Злость его еще явно не
прошла - салютуя, он сохранял на лице мрачное выражение.
   - Приветствую, лейтенант, - сказал Скотт. - Я провожу
инспекцию. Вы свободны?
   Бинне кивнул.
   - Работы у меня немного.
   - Что делать... рутина. Мы закончили эту подводную лодку как
раз вовремя, верно?
   - Да. - Бинне не скрывал радости при виде тщательно
отделанного корабля, скользящего вниз по рельсам. Скотт тоже
почувствовал, что сердце его бьется быстрее, когда лодка с
плеском вошла в воду и через мгновение закачалась на волнах. Он
взглянул туда, где на якоре стояли двенадцать серо-зеленых
чудовищ из плакированного металла - линкоры. Каждый из них нес
снаряжение для планеров, но эти складные самолеты были еще за
пределами поля зрения. Между броненосцами стояли малые эсминцы,
похожие на волков с ввалившимися боками. Кроме того, тут же были
пришвартованы два быстрых авианосца, груженные планерами и
водолетами, торпедоносцы и один приземистый монитор,
непотопляемый и с мощным вооружением, но медлительный.
Уничтожить его могла только серия прямых попаданий. Как и все
мониторы, "Армагеддон" был похож на жабу с выгнутой спиной и
покрыт, за исключением орудийных портов, броней в форме
перевернутой супницы, прочно закрепленной изнутри. "Армагеддон"
делился на секции водонепроницаемыми отсеками и имел
многочисленные вспомогательные двигатели; даже если монитор
погибал, от него всегда что-то оставалось в отличие от
легендарного "Ровера". В целом он напоминал динозавра. Такому
чудовищу можно было отстрелить голову, но оно продолжало
сражаться когтями и хвостом. Тяжелые орудия затрудняли
передвижение этого монстра, но главная проблема заключалась в
том, как ввести его в сражение. Он был невероятно медлителен.
   Скотт нахмурился.
   - Кажется, мы будем сражаться над Венерианской Впадиной?
   - Угу, - буркнул Бинне. - Так мы договорились. Морские
Дьяволы уже движутся в сторону Крепости Монтана, а мы остановим
их над Впадиной.
   - Когда час "Икс"?
   - Сегодня в полночь.
   Скотт прикрыл глаза, пытаясь представить их курс на карте. Не
очень-то хорошо. Когда битва завязывалась близ архипелага, была
возможность укрыть монитор за островками, но сейчас этот номер
не пройдет. И очень плохо, потому что Морские Дьяволы - отряд
сильный, к тому же, они еще более усилились со времени недавнего
объединения с Легионом О'Брайена. Даже учитывая помощь Банды
Мендеса, нельзя было предсказать исход битвы. "Армагеддон" мог
бы оказаться решающим фактором.
   - Я вот подумал... - сказал Скотт. - Нет, пожалуй, это
невозможно.
   - Что именно?
   - Замаскировать "Армагеддон". Если Морские Дьяволы заметят,
что подходит монитор, они уведут сражение в сторону. Я думал о
том, чтобы ввести его в бой так, чтобы противник ничего не
понял.
   - Он и сейчас замаскирован.
   - Но только цветом. Это можно разгадать. У меня мелькнула
мысль превратить его в остров или мертвого кита.
   - Для кита он слишком велик, а плавающие острова всегда
вызывают подозрение.
   - Да, конечно. Но если бы ввести "Армагеддон" в битву, не
привлекая внимания противника... Гм. У мониторов есть тенденция
переворачиваться вверх дном, не так ли?
   - Ага. У них высоко расположен центр тяжести. Но они не могут
сражаться вверх дном. Это не самая удачная мысль, капитан. - На
мгновение глаза Бинне вспыхнули. Скотт кашлянул и отвернулся.
   - Ну, хорошо. Пошли дальше.


   Флот оказался в образцовом порядке, и Скотт отправился в
мастерские. Там работали над несколькими новыми корпусами, но
шансов закончить работу до часа "Икс" не было. Вместе с Бинне
они прошли в лабораторные помещения. Ничего нового, никаких
сбоев или неожиданностей. Военная машина работала гладко.
   Прежде чем осмотр закончился, у Скотта возникла новая идея.
Он велел Бинне идти дальше одному и направился к цинку Рису.
Цинк сидел в своем кабинете. Когда вошел Скотт, он как раз
выключал телевидео.
   - Это был Мендес, - объяснил Рис. - Они встретятся с нашим
флотом в ста милях от берега и, разумеется, перейдут под наше
командование. Мендес хороший командир, но до конца я ему не
верю.
   - Думаете, он ведет двойную игру?
   Цинк Рис небрежно махнул рукой.
   - "Брут - человек уважаемый во всех отношениях"...
[У. Шекспир. Юлий Цезарь, 3 акт, сцена 2] Нет, он
будет придерживаться договора. Но я не стал бы играть с Мендесом
в открытую. Как Свободный Легионер он заслуживает доверия, а как
человек... Ну да ладно. Как у нас дела?
   - Отлично. У меня есть план относительно "Армагеддона".
   - Завидую, - честно признался Рис. - Мы никоим образом не
можем ввести эту лохань в бой. Как только Морские Дьяволы его
заметят, они перенесут битву в другое место.
   - Я думал о маскировке.
   - Монитор есть монитор, его ни с чем не спутаешь. Ты не
сможешь придать ему другой облик.
   - За одним исключением. Он может выглядеть поврежденным
монитором.
   Рис сел, удивленно глядя на Скотта.
   - Интересно... Продолжай.
   - Смотрите. - Капитан нарисовал на листке бумаги силуэт
монитора. - Сверху "Армагеддон" похож на купол, а снизу -
несколько иной, главным образом из-за киля. Почему бы не
смонтировать на мониторе фальшивый киль, чтобы он выглядел
перевернутым?
   - Это можно.
   - Всем известна слабость мониторов - при залпе всем бортом
они порой переворачиваются вверх дном. Если Морские Дьяволы
заметят перевернутый "Армагеддон", дрейфующий в их сторону, они
наверняка решат, что корабль не способен сражаться.
   - Это безумие, - заметил Рис. - Сумасшедшая идея, но она
может сработать. - Он отдал по телевидео короткие приказы. - Все
ясно? Хорошо. Отправляйте "Армагеддон" в путь, как только
погрузят снаряжение. Изменения провести в море - нельзя терять
время. Если делать это в доке, монитор никогда не догонит флот.
   Цинк прервал соединение. Его худое, изрезанное шрамами лицо
скривилось в улыбке.
   - Надеюсь, это сработает. - Он щелкнул пальцами. - Чуть не
забыл. Племянник президента был с тобой, когда случилась авария,
верно? Я все думаю, стоило ли освобождать его от обучения? Как
он вел себя в джунглях?
   - Неплохо, - ответил Скотт. - Я не спускал с него глаз. Из
него выйдет хороший солдат.
   Рис внимательно посмотрел на капитана.
   - А как с дисциплиной? Кажется, это его слабое место.
   - Пока не жалуюсь.
   - Ну что ж, возможно. Банда Старлинга не могла быть хорошей
школой, особенно для неоперившегося молокососа. Кстати, о
Старлинге. Цинк Мендес знает, что он использует атомное оружие?
   - Нет. Если Старлинг действительно это делает, то держит все
в строгой тайне.
   - После битвы изучим этот вопрос. Нельзя допустить... нам не
нужна еще одна атомная война. Хватит того, что мы потеряли
Землю, а человечество понесло огромный урон. Если такая война
повторится, люди погибнут.
   - Не думаю, чтобы угроза была настолько велика. На Земле люди
утратили контроль над крупными атомными базами. А у Старлинга в
самом худшем случае может быть только ручное оружие.
   - Это верно. С его помощью не взорвешь мир. Но наш закон...
"Никакой атомной энергии на Венере".
   Скотт подтвердил.
   - Хорошо, это все. - Рис жестом отпустил капитана. - Хорошей
погоды.
   Пожелание это в вечно облачном мире имело ироническую окраску.


   После обеда в кают-компании Скотт вернулся в свою комнату,
чтобы покурить и немного отдохнуть. Отказавшись от сеанса
массажа, предложенного Бриггсом, он послал ординарца в буфет за
свежим табаком.
   - И смотри, чтобы дали "Двадцать Звезд", - предостерег он. -
Я больше не хочу этой зеленой гидропонной капусты.
   - Я свое дело знаю, капитан. - Слегка обиженный, Бриггс
вышел, а Скотт со вздохом уселся в кресло.
   Час "Икс" - в полночь. Последний час "Икс" в его жизни. Весь
день он не вспомнил о том, что в последний раз выполняет свои
обязанности.
   Он мысленно вернулся в Крепость Монтана, вновь переживая
минуты, проведенные в другом мире, на окутанном тучами Олимпе,
вместе Илен. Странно, но он не мог вспомнить лица девушки.
Возможно, она была символом, и тогда ее внешность не имела
значения. И все же она была чудесна.
   Но иначе, нежели Джина. Скотт взглянул на трехмерный цветной
снимок Джины, стоящий на столе. Кнопка на рамке включала
движение и звук. Наклонившись вперед, он коснулся маленькой
выпуклости. Фигура Джины в глубине фотографии с улыбкой
шевельнулась, красные губы приоткрылись.
   Голос ее, хоть и тихий, был вполне естественен.
   - Привет, Брайан. Хотела бы я сейчас быть с тобой. Вот тебе
мой подарок, дорогой. - Она послала ему воздушный поцелуй и
вновь замерла.
   Скотт еще раз вздохнул. С Джиной ему было хорошо. Но... Черт
побери, она не хотела меняться! Да и почти наверняка не смогла
бы. Вероятно, Илен была не менее догматичной, но она
символизировала жизнь в Крепости, а в этом Скотт и нуждался.
   Жизнь Илен была искусственной, но она честно признавалась в
этом, зная, что все эти идеалы фальшивы. По крайней мере, она не
делала вид - как делали это Свободные Легионеры - что есть
идеалы, за которые стоит умирать. Скотт вспомнил Бриггса. Для
старого ординарца большое значение имел факт, что во время
строительства форта Дуне погибло много людей. Но он никогда не
спрашивал себя - зачем? Зачем они умирали? В чем основная цель
строительства форта Дуне? Война. А войны вскоре прекратятся.
   Каждый должен верить в какие-то идеалы, прежде чем отдать за
них жизнь. Человек должен чувствовать, что помогает этим идеалам
выстоять - поливая их собственной кровью, чтобы наконец расцвел
цветок. Красный цветок Марса цвел долго. Как там в старой песне?

                  "Верно лишь одно, все прочее - иллюзия,
                  И этот цветок скоро увянет".

   Это была правда, но Свободные Отряды делали вид, что
ярко-красный цветок по-прежнему свеж. Они не хотели признать,
что даже его корни засохли и с трудом впитывают кровь, льющуюся
ради удовлетворения их безнадежной жажды.
   Расцветут новые цветы, откроются новые почки, но в Крепостях,
а не в больших фортах. Сейчас зима, и уже исчезли цветы
прошедшего сезона, но почки нового уже пробуждаются к жизни.
Жизни, питающейся гниющими лепестками цветка войны.
   В прибрежных фортах, охраняющих Крепости, по-прежнему
сохраняли видимость старого. Скотт с отвращением скривился.
Слепое, бессмысленное безумие. Он прежде всего человек, а не
солдат, а человек по своей природе - гедонист, независимо от
того, связан он с человечеством или нет.
   Скотт был далек от подобной связи. Он не чувствовал ничего
общего с подводной культурой, и никогда не могло стать иначе. Но
он мог бы забыться в гедонистическом вихре Крепостей, в пене,
венчающей любое общество. Будучи с Илен, он мог по крайней мере
искать счастья, избегая горькой самоиронии, с которой жил уже
так долго, и перестать высмеивать свои эмоциональные слабости, в
которые не верил.
   Илен была честна, признавала, что обречена, поскольку, к
своему несчастью, была умна.
   "Потому-то, - подумал Скотт, - мы могли бы составить
идеальную пару".


   Капитан поднял голову - в комнату вошел лейтенант Бинне. Под
загаром его лицо налилось кровью, тяжелые веки прикрывали полные
злобы глаза. Захлопнув дверь, он остановился, покачиваясь, и
грозно смотрел на Скотта.
   Потом бросил в адрес капитана какое-то ругательство.
   Капитан встал, холодный комок ярости застыл в его желудке.
   - Ты пьян, Бинне, - очень тихо сказал он. - Убирайся.
   - Конечно, пьян, мой маленький оловянный солдатик. А ты
любишь приказывать, верно? И делать пакости - тоже. Сегодня ты
отнял у меня командование левым флангом. Мне хочется блевать,
когда я смотрю на тебя, капитан Брайан Скотт.
   - Не строй из себя большего идиота, чем ты есть! В личном
смысле ты нравишься мне не больше, чем я тебе, но это не имеет
ничего общего с Отрядом. Я предлагал поставить тебя командиром.
   - Лжешь, - покачиваясь, заявил Бинне. - Я тебя ненавижу.
   Скотт побледнел, а ш