овеком.
   ...За  несколько  часов  до прилета  вертолета пятнадцать  обессиленных
волков  сделали  невозможное. Они  смогли нагнать стадо и  отбить маленького
теленка, который родился уже после облучения. И в утробе, и с молоком матери
он  впитал измененный Геном  Жизни.  Он  впитал  Ответный  удар  Природы  на
Беспредел Планетарных  Бандитов. Маленькому  сайгаку  не  хватило сил в этом
марафоне по снегам Кулунды.  Как  только  он  стал  отставать,  его окружили
молодые сильные быки для охраны. Но ярость и страсть  догонявших волков была
так велика,  что сайгаки  ничего не смогли противопоставить хищникам.  Волки
сделали вид,  что нападают  на взрослых  быков. Рискуя попасть на рога,  они
вцепились  в  ляжки нескольких сайгаков, но тут  же отпрыгнули, не дожидаясь
контрудара. Сайгаки в испуге отпрянули,  оголив теленка, который тут  же был
взят в кольцо, и волки погнали его в сторону от стада. Для пятнадцати волков
это  было очень мало.  Но  вожак не дал съесть  даже  это. Он, слизав только
кровь с  еще теплого животного, взобрался на снежный бархан, пытаясь увидеть
хвост стаи...
   Он отогнал  от аппетитного и пахнущего мяса четырнадцать матерых волков
и погнал  их опять  на  уходящее  в даль стадо... А  через  пятнадцать минут
прилетел вертолет...  И  генерал не  знал, как  не знали и сами изобретатели
торсионного  генератора, что информация  с  теленка  через  слизанную  кровь
передалась  вожаку.  В  нем  произошла  неизвестная  мутация,  и  волк  стал
смертельно опасен даже после смерти...
   Чикатало  удовлетворенно посматривал  на худых, но  огромных,  с густой
здоровой  шерстью,  степных  хищников...  Он незаметно  отсоединил магазин у
экспериментальной  винтовки  новейшего  образца   и  присоединил  другой,  с
разрывными пулями повышенной  эффективности. Расчет был прост: разорванных в
клочья сайгаков он забирать не будет, и другие не возьмут. А это значит, что
честь  генерала останется  незапятнанной и чистой, как белоснежная сорочка в
рекламе бракованного порошка...
   Сайгаков  он стрелял с упоением, спокойно и уверенно переходя с цели на
цель.  Теперь он  не  метился в  голову.  Он стрелял в тела  животных. Через
некоторое время вертолет опять сел, собирая добычу. Но среди разбросанных по
степи тел половина была изуродована разрывными пулями. Пришлось их выбирать,
на  месте производя экспертизу, и стаскивать по  две-три туши вместе.  После
этого  вертолет,   подпрыгивая,  как  горный  козел,   проглотил   их  своим
металлическим   чревом.  Смеркалось...  Довольный   и  смеющийся   вертолет,
насытившись  чужой жизнью,  запив ее  водкой  сибирского  разлива,  разрубая
морозный воздух свистящими лопастями, натружено взлетев, ушел в ночь.
   Стемнело.   Рассыпанные  по   черному  бархату  неба  звезды   освещали
бриллиантовый снег Кулунды.  Нехотя и устало, след в след,  по степи  бежали
измученные и голодные волки -- десять старых волчиц и девятнадцать годовалых
щенков,  еле  передвигавшие свои уставшие лапы. Впереди бежала  старая сука,
много повидавшая на своем  веку. Она часто оглядывалась и смотрела  в  конец
вереницы, следя за  тем, чтобы никто не отбился от каравана. Иначе ослабшего
и отставшего волка нельзя будет спасти.
   Вдруг она остановилась, почувствовав опасность.  Впереди пахло Смертью.
Но, там  пахло и  едой, мясом.  Свежим мясом.  Волчица,  сколько  было  сил,
прибавила  бег.  Но  опасность  встретилась  раньше,  чем  желанная еда.  На
светящемся бриллиантами снегу  чернела кровь. Это была кровь волка,  который
был  отцом  ее  щенков.  В первый момент  старая  сука  отпрыгнула, но потом
подошла и внимательно  все изучила. Это было необходимо, чтобы выжить. Самое
главное  -- это  информация, знания. Волчица определила, что собак  не было,
подходили только люди, после того, как он был убит. Но перед смертью волк ел
сайгака. Волчица пошла на поиски сайгака. Она была уверена, что его оставили
для  хвоста...  Она и девять  старых волчиц стояли в стороне, и ждали, когда
утолят голод  первогодки.  Когда старые волчицы отогнали  первогодок, то  на
снегу лежал уже один скелет. Им осталось только глодать кости. Утолив первый
голод, стая во главе со старой сукой пошла дальше. Волчица изучала все пятна
крови на снегу. Следом за ней,  свои любопытные носы толками в окровавленный
снег пара десятков годовалых щенков. Когда она подошла с последней застывшей
лужи крови,  то  поняла, что не  выжил никто из пятнадцати сильных, в полном
расцвете  сил, волков. Она медленно перевела взгляд на рослого щенка, самого
веселого, любопытного и  сообразительного. Он,  ничего не понимая, уставился
на нее, пытаясь навострить свои уши, которые болтались пока, как у спаниеля.
   Задрав голову вверх, волчица заунывно запела прощальную песню Памяти.
   Спавший в шикарных гостиничных апартаментах генерал Чикатало  проснулся
от леденящего душу  ужаса. Ничего не понимая, повернувшись на другой бок, он
сразу уснул...
   Стая пошла  дальше.  Через  несколько километров она вышла на несколько
мертвых сайгаков, от которых сильно пахло  тротилом.  Но  другого выхода  не
было -- стая будет бродить в округе, постоянно возвращаясь к  этой пище, что
бы пережить  последние  зимние  недели.  Волчица осталась за вожака.  Теперь
помощи ждать было неоткуда.
   Зараженные сайгаки  выполняли  свою  роль  не  только  в  биологическом
смысле,  но  в   информационном.  Не   один  сатанинский  ученый,  создающий
смертоносное оружие ради собственной выгоды, служа своим хозяевам-мертвякам,
не мог этого предположить. Волчата и  волчицы кружили  вокруг разорванных  в
клочья сайгаков,  пахнущих порохом  и супертротилом, в течение пяти  недель,
возвращаясь  к  ним  через день или два.  Стало  тепло.  Волчата  возмужали,
выросли и повзрослели. Уши стояли торчком.
   Весна  пришла резко и неожиданно. Озера талой воды, как звезды на небе,
рассыпались по Кулунде. Порой, среди тающих барханов снега, казалось, что по
водной  глади  океана  плывут айсберги.  Старая  волчица, глядя  на  молодых
волков, пыталась понять, что же с ними произошло. Они  были  ДРУГИМИ. Они не
выли ночью. Они не выли  днем. Они молча смотрели в небо, замирая все разом,
рождая зловещую  и жуткую  тишину,  от которой шерсть  вставала дыбом.  Было
чувство, что они чего-то ждали.  Или с кем-то разговаривали.  Но глаза у них
были не волчьи. Глаза у них были другие. Они смотрели, как ЛЮДИ. Но при этом
оставались волками. Они  ждали ЧЕЛОВЕКА.  Но кого именно,  старой волчице не
дано было понять.
   Молодой волк все чаще брал  в  свои  руки обязанность вожака. На охоте,
когда  погоня  за выбранной жертвой подходила к решающей схватке, он обгонял
задыхающуюся волчицу и вел за собой молодых волков, первым вгрызался в горло
жертве и следил за порядком во время еды стаи.
   Снег почти растаял. В это время стая уже  распадалась. Но волки не дали
рассыпаться  стаи. Напротив,  молодые волчицы  после спаривания и  не думали
уходить  на "вольные хлеба".  Отколоться пытались только старые волчицы.  Но
молодые  не дали. Это чем-то напоминало вечную стаю африканских гиен. Но это
были кулундинские  волки, и это  было очень странно. Старая волчица заметила
еще  одну   вещь:  волки  избирательно  следили  только  за   одним  стадом,
обязательно  возвращаясь  к нему  через несколько дней, и  во что  бы  то ни
стало,  доставали только  то животное, какое им понравилось больше всего. Но
при  этом они его не ели, а охраняли тушу, позволяя съедать его всем другим,
кто готов был насытиться свежениной  задаром. Они следили  за стадом до  тех
пор,  пока  не  свалили на  молодую растущую  весеннюю траву всех сайгаков с
радиомаяками  из облученного  стада...  Когда от животного оставался  только
один скелет с  валяющимся рядом  радиомаяком, они уходили подальше от него в
степь.

ГОРОД
   Генерал  Чикатало,  приехав  в  город,  первым делом отдал  тушу  волка
первоклассному скорняжнику.  Через несколько  дней  шикарная  шкура украшала
стену над диваном, где генерал  любил полежать после тяжелого трудового дня.
Там же он любил выпить водочки с близкими или коллегами по работе... Все шло
спокойно  и гладко. Работа  была, как обычно, дома было все хорошо. Холодный
леденящий  ужас больше не появлялся. Иногда Чикатало вспоминал про него,  но
списывал  на  нервную  усталость,  вызванную  нелегким  трудом,  и  весенний
авитаминоз. Жизнь прекрасна для сильных мира сего...
   Когда   генерал   чувствовал  недомогание,   он  приезжал  в   Институт
экспериментальной  медицины  и лежал в геомагнитной камере, уходя в нирвану.
Моделирование  космического  вакуума  положительно  влияло   на  него,  как,
впрочем,  и  на  других  генералов,  полковников  и  чиновников  руководства
области.  Захаживали сюда и  блатные  бизнесмены,  но  с них сразу  пытались
содрать  деньги,  да  и  вообще,  не  любили "загрязнять" вакуум. Официально
камера была  экспериментальной, но уже давно  было установлено положительное
действие  размагниченной  среды.  Поэтому  и  не  торопились  опубликовывать
научные данные, что бы не вызвать нездоровый интерес и ажиотаж. Естественно,
бывали здесь и экстрасенсы, тайные сотрудники отдела психотропной травли.
   Днем экстрасенсы  официально снимали  порчу  и сглаз  за деньги,  давая
рекламу в газетах,  а вечером  и ночью  доводили заказных  жертв до безумия,
умопомешательства и  смерти.  Иногда, в случае необходимости, эту работу они
делали  и  днем. Контроль за результатами основной,  то есть  ночной работы,
вели  подразделения  слежки.  Они устанавливали  подслушивающие микрофоны  и
специальные регистраторы биоизлучений человека в комнаты,  или поблизости от
квартиры жертвы, отправляя результаты в отдел анализа, где данные изучались,
устанавливалась  степень  поражения  жертвы,  определялась сила  и  мощность
экстрасенса,  и планировались новые действия. В случае  необходимости в дело
вступала уличная и  автомобильная  слежка,  терроризируя незаметно и  скрыто
жертву везде,  где  он  появлялся. В  такое  время под контроль брались  все
знакомые и друзья, коллеги  по работе. Все они испытывали непонятный страх и
ужас, общаясь  с  жертвой,  и  только  настоящие друзья не  сдавались  и  не
предавали.  Все  виды  связи  были  под  полным   контролем.  Отдел  анализа
интересовала  вся  информация,  о  жертве: что  он  читает,  какие программы
смотрит,  какое  радио слушает,  какие  читает книги и  так  далее. Но самое
главное  было  в другом.  Жертва  выбиралась не  случайно. Ими  были те, кто
попадал в список категории "А". И первый шаг  в  начале  этой  работы делали
женщины. Если  психологи и экстрасенсы определяли, что жена  жертвы не любит
мужа, а просто  выполняет супружеский долг, то через месяц она либо изменяла
мужу,  либо  устраивала  дома жуткие  скандалы  --  это уже зависело  от  ее
собственной сексуальности и  особенности  характера. Если же муж и жена жили
душа в душу, то появлялась очаровательная девушка, скрытая или явная путана.
Это опять  зависело от  особенности  привычек и образа жизни  жертвы.  Порой
женщина этого не знала  сама -- ею  управляли невидимые "кукловоды". Главное
-- заставить человека  паниковать, нервничать и страдать. Силы дьявола очень
любили  своих  жертв. В таком состоянии она излучает  энергию  жизни в эфир,
старея  на  глазах,  которую  впитывали вампиры секретных подразделений, как
пауки, молодея при этом как от глотка сосуда Грааля.
   Руководил работой отделов Высоких технологий, Особого отдела,  и Отдела
наружного контроля,  генерал  Чикатало. При  необходимости генерал подключал
оперативные   подразделения  других   ведомств.  Особенно   хорошо  работали
сотрудники ОБЭПа. Это связано, прежде всего с тем,  что, держа под контролем
коммерческие фирмы,  многие из них во всю  брали на лапу. Поэтому компромата
на них было хоть отбавляй, поэтому и работали они очень  исправно, всю жизнь
ходя под петлей.
   Мощность  такой коллективной  системы  неограниченна в отношении одного
человека.  Свои  люди,   обработанные  годами,  были  везде  --  в  суде,  в
прокуратуре,  в медицине...  А психбольницы, так  те, никогда не подчинялись
Минздраву. В застойные времена  они были подконтрольны  КГБ, являясь  просто
специализированными  тюрьмами.  Высшие  силы  долго  следили и  изучали  это
явление в стране, которая  должна  спасти весь мир  от неизбежного вымирания
планеты...
   Но это -- отдельный разговор.
   А пока,  пока Владимир Абрамович жил хорошо  и  счастливо,  наслаждаясь
жизнью.
   Однажды вечером он читал книгу  "Майн  Кампф". Очень  интересная книга.
Сильная.  Хорошо  помогает в  работе.  К  нему подошел сын, что  бы он помог
разобраться с новой игрушкой диск которой заботливый папаша принес накануне.
Генерал с отеческой улыбкой отложил книгу и помог ему выбрать оружие, защиту
и способы передвижения.
   "Вот игрушки пошли,  как у нас на  работе. Невидимые  лучи, блокирующие
ловушки,  сверхскоростные глаеры... Если  бы такую штуку  выпускали у  нас в
стране, то уже давно бы запретили", -- подумал он про себя.
   --  Ну  вот,  сынок, теперь воюй,  -- сказал он с улыбкой. В ответ  сын
повернулся  к  отцу  и  приветливо  кивнул.  Дикий  ужас  охватил  Владимира
Абрамовича. На него  приветливо смотрели,...  глаза  волка!  Нет, лицо  сына
улыбалось. Но  глаза...  Стальные,  с  узкой  щелью  зрачков... Неумолимые и
холодные  в своей жестокости, безжалостные  и  безрассудные,  справедливые и
неприветливые  одновременно. Генерала охватил леденящий  ужас, пробивший его
до самых пяток.  Что-то невероятное пронеслось  мимо,  заволокло  коричневым
туманом Смерти.  Как разъяренный бык, словно в бою, чекист тряхнул  головой.
Он всегда  делал  так в  минуту смертельной опасности. Видение  пропало.  Он
нагнулся над сыном и заглянул ему в глаза. На него смотрели простые  детские
глаза,  избалованные  и чуть нагловатые.  У  Владимира  Абрамовича отлегло с
души. Жизнь пошла обычным своим чередом.
   На следующий день, ужиная за  столом, когда уже покушав, он по привычке
читал газету, а жена мыла посуду, произошло тоже самое с женой. Обернувшись,
она спросила о планах на выходные. И опять эти же глаза волка... Генерал  не
спал всю ночь. Периодически он выходил в  зал, и смотрел на висящую на стене
шкуру.  Здоровый  и  густой мех  слегка  светился  отраженным светом  ночных
фонарей городской улицы. Трогая густой мех, он не чувствовал ничего опасного
или враждебного. На следующий день  генерал прошел медкомиссию. Специалистам
он  не  сказал  о волчьих  глазах,  прекрасно  понимая,  что  его  посчитают
сумасшедшим. Он говорил только о недомогании и плохом сне. Проглядев его  на
всех мыслимых и немыслимых приборах, взяв все анализы, врачи развели руками.
Экстрасенсы  изучив  "биополе",  не  нашли  ничего  подозрительного. Никаких
энергетических дыр, впадин  и  хвостов. После  этого,  слегка  успокоившись,
Владимир Абрамович взял  двухнедельный отпуск  и уехал в  пригород в элитный
закрытый санаторий.  Виденья  прошли. Две недели на свежем воздухе, прогулки
по лесу  благодатно повлияли на него. К Чикатало опять вернулось спокойствие
и уверенность,  желание жизни  и работы.  Вечером, перед отъездом, он собрал
свои вещи и лег спать.
   Ему снился сон.
   Молодой лейтенант парит над  праздничным городом, залитым ослепительным
светом.  Ему радостно  от веселых лиц,  ярких шаров,  праздничных плакатов и
флагов. Звучит веселый  марш, но  какой --  он понять не может.  Да это и не
важно.  Молодой  лейтенант  опускается ниже и ниже,  вот  он уже капитан,...
подполковник,... генерал. Он плывет над самыми  головами, задевая  своими до
блеска начищенными сапогами лица  людей.  В  ответ  они  смеются,  некоторые
показывают пальцами.  Озадаченный генерал пытается  вглядеться в  лица, и...
узнает их.  Это --  его  жертвы.  Как человеку честному  и порядочному,  ему
нечего делать  с преступниками. Он  изо всех  сил пытается подняться  ввысь,
ближе   к   солнцу,  но  лазурное  небо  становится  свинцово-черным,  своей
неумолимостью  прижимая к земле. Генерал летит сквозь  толпу, но  никого  не
задевает. На него никто не обращает внимания. Он никому не мешает. Он никому
не нужен. Его  не замечают. Людская масса редеет, становится  реже и реже, и
вскоре исчезает совсем. Чикатало летит  низко  над  землей.  Нет города, нет
широких улиц  и кварталов.  Только голая  степь с выжженной  от раскаленного
солнца рыжей землей. И тут полет резко кончается. Он остановился перед стаей
волков. Тех самых, которых  он  стрелял с вертолета. Они смотрят спокойно  и
уверенно.  Взгляд их чист, добр, и человечен. У них ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД. Они
смотрят на генерала без  интереса, с безразличием. От этого генерал возмущен
и ошарашен одновременно. Он понимает, что  они добрее и благороднее, чем он.
Вдруг земля раздвигается, и он проваливается в пропасть. Вечную пропасть.
   Генерал  проснулся весь мокрый. Холодный  пот  тек ручьями.  Пересохшее
горло  судорожно глотало воздух  в поисках воды.  Владимир  Абрамович  сел в
постели, осушил стакан воды и закурил. Он понял, что доработать до повышения
в Москву с получением  квартиры и последующим уходом на пенсию не получится.
"Пора уходить  на пенсию, доработался",  --  подумал  он,  дрожащими  руками
поднося  сигарету  к  губам.  Мысли  путались в  сплошной  клубок,  исчезла,
казалось, навсегда, былая ясность ума и спокойствие.
   Генерал  прекрасно  знал всю военную статистику, выработанную  годами в
вечных битвах и сражениях. Для расстрела дезертира  нужен взвод  солдат.  Но
человека можно убить и с помощью одного килера. Что бы человека свести с ума
спокойно  и  официально,  тоже нужен  взвод "солдат"-оперативников,  а  если
тайно, то хотя бы два мощных экстрасенса. В  бою  потери нападающих в десять
раз больше, чем у тех, кто обороняется.  Но если расстреливать мирную  толпу
из укрытия, то потери равны  нулю. Психотропное  оружие -- это тот же  самый
расстрел  толпы из укрытия. Но, как ни странно, здесь есть потери среди тех,
кто расстреливает. Генерал знал эту статистику, он так же знал, что механизм
ответного  удара  не понятен  и  не  изучен.  Но  потери,  в  зависимости от
некоторых параметров, иногда могут  составлять до десяти процентов. Владимир
Абрамович понял, что он попал...  Он  попал в  эти самые десять процентов...
Эти десять процентов  после срыва живут очень  мало  --  два-три месяца. Как
правило, все они кончают суицидом, либо несчастный случай  за счет их полной
рассеянности в состоянии полного стресса.  Долго живут только  те, у  кого в
психушке полностью  отшибают память. Правда, они при этом плохо  помнят даже
свое имя. Генерал знал эту неумолимую статистику. Он знал, что у него только
два  пути  -- либо  смерть  максимум  через  три  месяца, либо психушка.  Но
Чикатало  решил  бороться. Бороться  по-настоящему.  Ради себя,  ради  сына.
Теперь он знал, что делать. Рано утром, вызвав машину, он заехал домой, взял
свой  дорожный  дипломат и тут же улетел в  Москву.  Улетел, чтобы  написать
рапорт об отставке и посоветовать правопреемника. Через три дня  он вернулся
обратно. Очень хороший знакомый, точнее сексот, нашел очень дешевый  вариант
приобретения загородного коттеджа на  берегу реки, в сосновом бору. Чикатало
купит его и будет  думать о воспитании ребенка, и об  устройстве мироздания.
Он  перехитрит статистику. Он сильный. Он выживет.  Договорившись  на завтра
насчет ознакомления  с коттеджем,  генерал  последний раз,  стоя на  пороге,
оглядел свой кабинет. Свой второй дом, а, может, даже первый. Он часто ловил
себя  на мысли, что на  первом плане  была его  секретная работа, а уж потом
жена и дети.
   Придя домой, он поужинал и зашел в комнату сына. Сын не играл в военные
игры  на  телевизионной  приставке последней  модели.  Сын  сидел и  рисовал
солнце. Яркое ослепительное солнце было закрыто решеткой из стальных прутков
и  обмотано  колючей  проволокой.  Генерал  оторопел.  Холодный  пот бр