нь внимательно читала
мои  книги.  Она  делала  заметки  по  каждому   интересующему  ее  аспекту,
отстаивала свою точку зрения. Было очень интересно общаться с ними.
   Через  год они разошлись. Встретил Изабеллу я в конце 1998 года. Заходя
в метро, я увидел  ее. Она обрадовалась мне, как своей удаче. Вечно уставший
(морально и психологически) после государевой службы, я не сразу включился в
разговор. Но когда она стала говорить дальше, волосы на голове у меня встали
дыбом. Изабелла спокойно мне говорила:
   - Я решила уйти в монашки. Приехала в Колыванский  монастырь, просидела
весь день, но матушка не вышла. У них так принято  - впускать в монастырь на
второй или третий день. Но зато я хорошо разглядела монашек. Поняла их образ
жизни.  И мне  стало ясно - это не для меня.  Игорь как ты  думаешь, если  я
покончу жизнь самоубийством, куда я попаду - в ад или рай?
   - Изабелла,...  Господи, держись...  Каждый  прожитый тобою день -  это
победа над смертью. Всем тяжело. Ты красива, встретишь любовь...
   -  Любовь  моя  осталась  в прошлом. Мой  первый муж, который  погиб  в
автокатастрофе. Его на машине сбил поезд.
   Я  долго  ей говорил  в таком  духе. Уговаривал остаться. Глаза  у  ней
слегка засветились, на красивом лице появилась легкая улыбка. Она  незаметно
пятилась от моего напора,  в  итоге прижавшись спиной к побеленной стене. На
прощание  поблагодарила меня за теплые  слова и за понимание, и пошла дальше
по  делам.  Когда  она повернулась  спиной, я  ее  окликнул,  чтобы очистить
дубленку от  извести.  Убирая известь  рукой, задевая ее ниже спины, я четко
решил - приеду к ней через день в гости, и изнасилую. Пусть что хочет потом,
делает. Пусть лучше меня ненавидит. Зато жить будет.  Это было  в пятницу. В
субботу  и воскресенья я работал,  и даже на день рождения отца опоздал. А в
понедельник я узнал, что она бросилась под электричку с переходного моста...
Девушка, которая мне сказала об этом, с ужасом смотрела на меня.
   - Таня, понимаешь, я проиграл этот бой с Сатаной!
   -  Игорь, успокойся, на тебя  страшно  смотреть. Сядь, выпей кофе, тебе
станет легче.
   Как выяснилось потом, основная причина ее ухода из жизни была в другом.
До дефолта она взяла  кредит и купила новую квартиру. А  после обвала  рубля
руководство телекомпании  стало  выжимать  из  нее деньги. И  у нее  не было
поддержки близкого человека. Фактически,  ее убили директора этой  компании.
Через несколько месяцев против них было возбуждено громкое уголовное дело, и
весь город их защищал... Невероятно, но город защищал мясников-мертвяков. Но
нельзя винить в этом город, ведь он не знал  этого, и других (я думаю, их не
мало) эпизодов из жизни данных господ.
   ДИАЛОГ
   Наверное,  впервые за все последнее время, я стал по-настоящему бояться
Алесю.  Анастасия  меня ни разу не  обманывала, и после  всего прошедшего  я
понял,  что  лучше  не  "дергаться",  чтобы  не наломать дров. Хватит с меня
Изабеллы. Я не был виноват, но и не смог помочь тогда. Изабелла была хорошей
знакомой... А теперь под  такой же угрозой любимый человечек. Поэтому боязнь
была настолько сильной, что порой переходила в животный ужас. Несколько дней
подряд, колол безымянный палец левой руки. Но о ком мне хотели сказать - для
меня  осталось загадкой.  В конце  концов, разведенных много. Или это просто
нехватка энергии в канале сердца?
   Ночью этого же дня я услышал Его голос:
   - Все будет хорошо.
   Скажу честно: услышав  это, я только огорчился. "Хорошо" могло означать
в  данной ситуации  и полную  потерю Алеси. Не физически,  а духовно... Или,
действительно, я был уже настолько плох, что опять вмешался Он? Не знаю.
   Именно в эти дни я дописал "Луч Анастасии". Прекрасно понимая, что мы с
Алесей  в  этой повести  стоим практически на  втором  плане, тем не  менее,
повесть  документальная.   Поэтому   Алеся  должна  дать  ответ  по   поводу
публикации. Внутри  жила тайная надежда, что, прочитав ее,  она изменит свое
отношение ко мне, все поймет. Но  я  не  мог придумать, как принести ей  эту
повесть, которая тогда, до публикации, могла стоить жизни. В конце концов, я
вывожу на белый свет всех этих подонков, для которых огласка означает пулю в
висок. Поэтому, естественно, им проще прострелить чужой висок. Но Алеся даже
сменила номер пейджера, не желая общаться  со мной. У меня не было ни одного
варианта. Но на следующий день в метро я встретил ее подружку, ту самую, чей
парень общался с ней через пейджер Алеси. Это  был  последний и единственный
шанс для меня. Она нехотя стала говорить со мной.
   -  У  меня к  тебе просьба. Я  написал повесть. Документальную.  Я  сам
многое  понял, когда написал. Ты можешь передать ее Алеси? Просто так она ее
не возьмет. Ее нужно уговорить.
   Она посмотрела на меня убийственным взглядом.
   - Что ты хочешь?
   - Я хочу ее вернуть.
   При  этих  словах подружка  ожила.  Но  это  я  осознал только  сейчас,
вспоминая все по мелочам. В тот момент я этого не понял.
   - И еще: скажи мне пожалуйста, у нее есть кто-нибудь?
   Она  замялась,  подбирая  слова.  Было  видно, что  она  боится сказать
лишнего, но и хочет сделать так, чтобы помочь нам.
   - У нее был... молодой человек... Насколько мне известно, сейчас никого
у нее нет.
   - Я оставлю повесть на вахте. Уговори ее прочитать.
   - Хорошо,  я увижу  ее или сегодня, или завтра вечером. Приноси, - в ее
голосе была решительность и уверенность.
   Я  пулей  помчался на  работу и  напечатал самый первый  экземпляр. Уже
давно мной  замечено: сколько ни  читай  на  компьютере,  но когда видишь на
бумаге,  столько ошибок  обнаруживаешь! Кое-что  из  написанного  я вырезал,
вычеркнул. Убрал многие физиологические  подробности,  из  которых,  кстати,
следовало,  что  Алеся  была  беременна...  Было  желание  убрать  и  нудное
вступление, но что-то остановило... В итоге в этот же день повесть оказалась
на  вахте  в  общежитии  Алеси.  Попутно  я  положил объясняющую записку,  и
закончил словами: "Ты у меня - единственная". Там не было постскриптума.
   ...Когда я  запечатывал повесть в  конверт, я  услышал  фразу:  "Она не
прочитает.  Ты  не смог написать искренне..." Но  голос был  не  Настин. Мне
кажется, эти мысли на уровне слов навела прамамочка. Я оторопел. Куда же еще
искреннее?  Что я упустил?  Ведь там нет  ни слова лжи!  Но осознать это  до
конца поможет только конец мая.
   А   на  следующий  день   началось...   Господи,  боли  в  кишечнике  в
марте-апреле, когда  я рыл  себе могилу, теперь казались сущим пустяком. Они
были  действительно  сильные,  но  эта  боль...  Но  не  считайте  меня   за
слабонервного.  Однажды врачи, удаляя у меня нерв из зуба с помощью мышьяка,
не попали точно на нерв.  Тогда  я тоже  чуть не терял сознание, но спокойно
протерпел три дня. Никакие  лекарства не пил, обливался и голодал по системе
Иванова.  Врачи,  когда вскрыли зуб, переговаривались между  собой: "Вот это
сила  воли!".  А  сейчас  болела душа.  Медицинский  диагноз  -  межреберная
невралгия. Раньше уже было так. Только  намного  слабее. На  меня  натравили
тогда двух экстрасенсов...  В тот  момент  я только что дописал третью часть
"Отречения".
   ПОСЛЕ "ОТРЕЧЕНИЯ"
   Тогда я дружил  с  двумя девушками  из общежития. Не  буду вдаваться  в
подробности, но они мне очень помогли тогда  в психологическом плане.  Мы до
сих пор остались друзьями, иногда перезваниваемся. Но в тот момент они стали
буквально  не в  себе. А рядом в комнату  стал ходить некий Колокольчиков, с
горящими сверлящими глазами. Когда  он заходил в комнату по мелочам, девушки
становились, как кроликами перед  удавом. Я  молчал  до  тех пор, пока он не
выкрал  фотографии  одной из них. После этого я терпеть уже не мог.  Мы чуть
было  не подрались, хотя он выше  меня на полголовы  и толще в  два раза.  Я
применил  элементарную  (по моим понятиям) защиту.  В  итоге в  разговоре он
четыре раза спросил меня: "Ты что, Кашпировский, что ли?". В ответ я молчал.
На следующий день он вернул фотографии, и еще через день перестал появляться
там.
   Второй, молодой  хам  по  имени  Слава,  не  скрывал, что  он ментовкий
сексот,   и  давил  на  девочек  так,  что  они  автоматически,   на  уровне
подсознания,  энергетически,  цеплялись за  меня.  Было  очень  тяжело.  Его
пришлось убрать другим способом. Встретив  его около общежития,  я  попросил
его  уделить  мне пятнадцать минут. Слава  приехал на своем микроавтобусе, и
предложил доехать до фонтана. Приехав, мы гуляли по парку около него.
   - Слава, давно ты занимаешься такими экстрасенсорными штучками?
   - А что, видно? - он был явно доволен собой, - Мне многие это говорят.
   -  Слушай  меня внимательно. Если хочешь жить, то остановись. И девочек
оставь в покое. Иначе  с тобой произойдет примерно тоже,  что и с ментами из
Железнодорожного   РОВД.  Ты,  наверное,  слышал,   у  них  четыре  человека
разбилось?
   - Да,... У меня в этом РОВД много друзей, они в шоке.
   -  А теперь  слушай. Я  тебе говорил,  что работаю в техническом отделе
областного УВД. И перед первомайскими праздниками  я ремонтировал селектор у
одного из начальников, и волей-неволей слышал директиву, что на первомайские
праздники в  вытрезвители  никого  не забирать.  А  именно первого  мая были
похороны матери моего лучшего друга.  Я помогал ему с семи часов утра, потом
еще  успел свою  маму отправить на дачу, потом  сами  похороны. В  итоге  на
поминках, выпив стакан водки на голодный  желудок,  меня развезло. И не пить
было  неприлично - женщина была очень  добрая.  Очень добрая. Меня забрали в
вытрезвитель.  Хотя  я  был в  камуфляжной одежде,  с ментовскими  корочками
(гражданского сотрудника) - не помогло.  И прошел все их тесты на трезвость.
К примеру, врач остановила тест с  картинками  примерно на сороковой секунде
(не забывайте, я летал в небе, и внутренний счетчик работает всегда, даже на
земле),  а  тест  рассчитан на  минуту. Через  три  часа  меня отпустили.  Я
прекрасно  понимал, что это - просто подставка. Я не стал даже штраф платить
- отказался. Работники вытрезвителя смотрели на меня со злостью, когда я  им
говорил и показывал все их правонарушения.
   - Мы тут  ни при чем. Этот порядок придумал мэр города (это было в 1998
году). Все деньги от штрафов идут в казну города. Вот ему и говори все это!
   - У Вас у самих должна быть совесть!...
   Я не стал говорить Славе, что подставка была связана с тем, что как раз
тогда  меня  звали   работать   программистом  в  Управление  по  борьбе   с
организованной преступностью. То  есть УБОП. Не  путайте  с  РУБОПом. Именно
тогда я  и  прошел полностью общевойсковую  комиссию  - ОВК. Ведь нужно было
стать офицером МВД, работать на ставке следователя. Но с этими ребятами были
какие-то  проблемы - то есть  ставка следователя  для меня, то  ее нет.  Они
твердили  одно: "ты заходи в гости". У меня была своя основная работа, я еще
не уволился.  И бегать просто  так, как дворняжка, в  другое  здание за пять
остановок, не видел смысла. Понятно было хорошо - этим тварям нужны "танцы".
Это  понятие я  объясняю в "Отречении". В общем,  люди  без стыда и совести.
Ничего  мужского  в них  нет. Они  были  уверены, что все-таки  смогут  меня
обработать. А я включил дурака  и просто звонил им. Когда был в  тех  краях,
мимоходом заходил.  Вот  они и решили для меня сделать такую  подставку. Они
были уверены, что я  побегу жаловаться к  ним. Но я позвонил своему хорошему
знакомому  в  РУБОП.  Он созвонился с начальником  Железнодорожного  РОВД, и
перезвонил мне:
   - Он тебя ждет. Придешь и расскажешь, все как было.
   - Спасибо Вам большое.
   А через минуту перезвонил опять:
   - Знаешь что - без меня не заходи. Жди около РОВД. Я  подъеду, и зайдем
вместе. А то ты один наломаешь дров.
   ... В  кабинете,  когда  мы  сидели  втроем, начальник,  выслушав меня,
спросил:
   - Что ты хочешь?
   - Поскольку это -  чистейшей воды фальсификация и подставка, то я хочу,
чтобы документы были изъяты.
   - Я это  сделать  не могу, но не пускать  документы  дальше,  в  Единый
информационный центр - это пожалуйста.
   Я думаю, что  документы все же ушли.  Гниды из  УБОПа не для  этого все
фабриковали.  Но на поклон я  к  ним не пошел. Ради интереса "зашел" в гости
через  несколько  дней. И  тот  хмырь,  с  которым  я имел  постоянно  дело,
раздосадовано сказал: "Ты больше не напивайся". После этого я демонстративно
отворачивался от них. То есть на уровне их "танцев" посылал подальше. Иногда
с полным безразличием здоровался.
   -  Так вот,  Слава,  через  месяц  после  этой  ментовской  проституции
(извините за грубые слова, но вещи нужно называть своими именами, ведь никто
вместо  слова  "проститутка" не  применяет слово "девственница")  на  пьяной
дороге  столкнулись два автомобиля - "Жигули"  и "Волга". В "Жигулях" сидело
четыре следователя из Железнодорожного РОВД, пьяные вдрабадан,  а в  "Волге"
ехал сын настоятеля  храма Александра Невского. Из "Жигулей" не выжил никто,
а сын настоятеля отделался царапинами, вылетев через лобовое стекло. Ты меня
понял?
   Слава  почернел в лице,  надел  маску невинного  клоуна,  и  мы поехали
обратно.  Встретив  своих  друзей,  он  меня  высадил  около...  Алеськиного
общежития,  в  которое  я  буду  ходить   последние   три  месяца  уходящего
тысячелетия,  как  самый  счастливый человек в мире.  Господи,  эту деталь я
вспомнил только сейчас, когда пишу эти строки!
   И  еще одна деталь.  Прежде, чем  открыто  их давить, я  пошел к своему
хорошему   знакомому,   старшему  следователю  по  особым   делам  Областной
прокуратуры (я ему давал читать свою книгу, и он, несмотря на загруженность,
ее  прочитал.  Она  ему понравилась).  Удивительно  культурный  и порядочный
человек.  Побольше  бы таких.  Его понизили в должности  в  последнее время,
насколько мне известно. Не выгодны порядочные люди. Но об этом позже.
   - О, давно тебя не видел, привет! Как дела?
   - Плохо  у меня дела, ведь  если я  убью  человека, вы же  будете  меня
допрашивать (я имел в виду этих эстрасенсорных... "девственниц").
   -... Боже тебя упаси....
   - Что же делать?!
   - Ты успокойся, напиши все подробно, а я что-нибудь попробую сделать.
   Когда я  принес три  исписанных листа,  он убрал их  в стол, и стал мне
говорить:
   -  Игорь,  не делай  глупостей. Держись. Ведь если  ты сделаешь то, что
хочешь... Ну,...  изолируют тебя от города. А  ты ведь здесь нужен. Ты нужен
этому городу.
   Его слова  дошли  до  меня  через  три  часа.  Я  в тот  момент ехал  в
троллейбусе. "ТЫ НУЖЕН ЭТОМУ ГОРОДУ". Не знаю, может быть, он применил метод
НЛП,  что бы остановить меня  от ошибок. Тогда получается, что он говорил не
совсем правду. Но я принял его слова  в этот момент  за чистую монету. Слезы
градом хлынули из глаз. Да и этот сотрудник прокуратуры не из тех, кто врет.
Повторяю, он очень порядочный человек. Поэтому я верю в то,  что он  говорил
от чистого сердца. Смог ли он что-либо предпринять по поводу моего заявления
- мне неизвестно.
   ...Этих  девчонок от меня отсекли. Встречаться  перестали, но  друзьями
остались. Именно тогда я  испытал сильную боль  в  груди. Боль в  груди была
примерно  полгода, да  такая,  что я  уже подумывал  идти к врачам. Источник
тогда я распознать не смог. Сейчас,  оглядываясь назад, я догадался, кто жег
меня. Да ладно, это уже неважно.
   СВИРЕПЫЙ МОНОЛОГ
   Но сейчас боль была  намного сильнее. Словно содрали всю кожу с  груди,
вместе с мышцами и сухожилиями, загнав  между ребер осиновый кол. Боль  была
невыносимая.  Я вспоминаю те моменты  сейчас, и меня прошибает холодный пот.
Когда  боль становилась совсем  невыносимая, я видел  молодого рыжего парня,
который с яростью и злостью смотрел в сторону Алесиного общежития. Кто он?
   На  следующий день,  засыпая,  услышал  голос: "Делай  незаметно". Вижу
парня,  кучерявого  блондина  с легкой горбинкой носа,  худощавого.  Это  он
только   что  говорил.  Чем-то  похож  на  Вову  Глухих  (который  НЕ  ЧИТАЛ
"Мастера").  Наглое  выражение  лица.  Сидит на  кожаном диване в просторном
вестибюле. Появляется все та же Вероника  (Тварь, ты хоть понимаешь, что  ты
творишь? Я думаю, на самом деле тебя зовут иначе.  Вероника - это попахивает
НЛП-методом, то есть нет никакой веры.  Ты тогда  говорила, что тебе скучно,
что живешь на Северном поселке... С мужчиной... Снимаешь комнату. Будет тебе
комната... Только без удобств,  где-нибудь в нижних слоях ада. И слава Богу,
заслуживаешь), около нее аппарат, чем-то напоминающий проектор. Излучение из
него  голубовато-синего цвета, но  холодное, мертвое. Она  вставляет толстую
пластину  размером  с  открытку.  Мне сразу пришла  в голову голографическая
пластинка. Эта  пластина черная. Пространственно, аппарат светил со  стороны
гостиницы  "Новосибирск", с верхних  этажей.  И  я незаметно, словно  смотрю
биовизор,  проваливаюсь  в сон. Но  одна загвоздка  - я  уже  знал, что  мне
покажут "дезу". Точнее, что угодно, но только не правду.
   Идет наведенное  изображение. Большой  зал,  маленький  стол,  покрытый
белой скатертью. За ним сидят четыре человека. Среди них спиной ко мне сидит
Алеся.  Потом  мужской туалет с черным  кафелем.  Два писсуара. Она  смотрит
вверх и говорит: "Нет".
   Через  день я  нашел  этот  диван.  Стоял  около него.  Он находится  в
вестибюле гостиницы "Новосибирск". Попутно вспомнил, что давно мне говорили,
что два последних этажа в  гостинице "Новосибирск"  забиты аппаратурой  ФСБ.
Как  специалист  в  электронике, могу сказать, что  для  прослушивания всего
эфира города (а гостиница "Новосибирск" -  самое  высокое здание  в  городе,
поэтому  там  удобнее  всего  ставить  антенны  -  примут  все  и  отовсюду)
достаточно аппаратуры, которая разместится в одной комнате. Зачем два этажа?
Я  думаю,  Вы  тоже   догадались  -   для   разного  рода  электромагнитных,
ультразвуковых,  гиперзвуковых  и  других  излучателей  и генераторов.  Хотя
повторяю, самое сильное воздействие обеспечивают живые, специально обученные
и отобранные  экстрасенсы-индукторы. Это  научный  термин. А  специалисты  в
области  психотроники называют  их  "операторы".  Наверное  именно поэтому я
телепатически  видел  там зал,  в котором кроме диванов, ничего больше  нет.
Диваны  широкие  и удобные,  что  бы  "оператор"  мог  хорошо  расслабиться,
концентрируясь на своей жертве. Однажды я видел там около десяти человек.
   И  попутно  я вспомнил сон-не-сон,  который видел еще в  марте. Тогда я
видел Алесю, которая  подходит к  окну,  смотрит  на эти самые верхние этажи
гостиницы, и с  рабской,  натянутой улыбкой спрашивает: "Что  еще сделать?".
Что-то слушает, взгляд  ее становится холодным,  и  она  уходит  из  комнаты
своего общежития.  После этого  ее  действительно  часто  не  было  в  своей
комнате.
   Я  был  сам  не  свой.  Боль  жгла страшно.  Боже упаси  испытать такое
другому. Я  понял, что  Алеся что-то думала, что-то мысленно мне говорила, в
чем-то  укоряла.  У  меня  не  было никакой  возможности  узнать  конкретно,
ответить ей, объяснить и рассказать свою правду. На следующий день я написал
ей записку,  начав  со  слов: "Алесенька, милая, никому я  не  писал столько
писем, сколько тебе...." Дословно цитировать ее всю не хочу. Скажу лишь одно
- предлагал ей  даже не свою руку и сердце,  а жизнь...  Я словно  смотрел в
зеркало... На следующий день я опять зашел в  общежитие,  и оставил записку.
Оказалось, что моя повесть  еще  лежит там. Она не  появилась до сих пор.  В
итоге,  озадаченный,  я вечером  того  же дня маленькую эту  записку забрал,
оставив повесть.
   Вечером я позвонил Андрею Преображенову. Этот человек подробно описан в
"Синклите".  Впервые на  свое собственное произведение я смотрел со страхом.
Поэтому, напечатав еще один  экземпляр,  я принес его на "экспертизу" своему
другу. И сегодня решил узнать, прочел ли он повесть. Трубку  взял  его  сын,
Сергей.  И т