ледующий день снова к
морю, но она, помня тот "комфорт", не выражала большого желания.
   На следующий  день  я  получил  пейджер позвонить  ей,  звонил утром  и
вечером.  Договорились, что вечером зайду в гости. Я пришел к ней достаточно
поздно, в девятом часу, поскольку было много  работы, готовый  ехать опять к
морю. Алеся не хотела.
   - Миленькая, моя, хорошая, поехали, я тебя очень прошу.
   Она  посмотрела  на  меня  слегка сердитым взглядом, вздохнула, и стала
собираться.
   УСЛЫШАННАЯ МОЛИТВА
   Два  года назад,  когда  мертвяки  довели  меня до  состояния  смерти в
очередной раз, я,  обращаясь к Богу, просил его, повторяя одну и ту же фразу
несколько раз:
   - Учитель, мой дорогой Учитель. Не дай умереть. Ведь я еще  не любил по
настоящему. Мне тридцать три  года, но я не разу еще не любил по-настоящему.
Я  ни  разу не  слышал "Я тебя  люблю", несправедливо будет, если я уйду, не
познав этого. Помоги мне, мой дорогой.
   Через несколько дней услышал Его голос:
   - Анастасия.
   После этого  я все время  пытался  говорить  с ней, надеясь на  то, что
когда-нибудь мы увидимся, и многое прояснится. Но общение с ней  прерывалось
порой на несколько дней, иногда на месяцы, многое я не мог понять, иногда ее
сигналы понимал  с точностью до наоборот.  В общем, общение было  достаточно
трудным.  В  итоге, разуверившись во встречи, я общался с ней, как с хорошим
другом. Это  было  нормально и хорошо: мы в жизни порой  не всегда  понимаем
друзей, а здесь женщина, удаленная на не одну тысячу  верст от него, которую
не видел ни разу. Только фотография на обложке книги.
   А сейчас, забыв обо всем на свете, я страстно обнимал и ласкал Алесю  в
сырой каморке на  берегу  моря, благодаря судьбу и всю планету за счастливые
мгновения сладостных откровений...
   Заснул  я  в  пятом  часу  утра, точнее,  провалился в  небытие,  отдав
благодарной Алесе  всю  свою  страсть и нежность.  Но, только уснув, услышал
фразу,  которая прозвучала, как  гром среди  ясного неба,  как взрыв ядерной
бомбы, как невероятное событие, сравнимое с чудом:
   - Я тебя люблю...
   Мозг проснулся сразу. Оказалось, что я спал, отвернувшись к стене. Тело
было  ватным,  оно не хотело слушать приказы нервных  окончаний,  посылаемых
мозгом.  В  этот  момент у меня шевелились  только веки. Из  последних  сил,
собрав всю силу воли в кулак, я повернулся к Алесе, и глянул в ее глаза. Она
смотрела спокойно,  почти  отрешенно,  нежно  и  безропотно.  Не  зная,  что
сказать, я припал к ее губам... Она повторяла эту фразу несколько раз, нежно
и тихо. Я  просыпался сразу, и, находясь в состоянии  шока, начинал целовать
милую Алесю.
   Тогда я  не вспомнил  о  своей  молитве  двухгодичной  давности,  и  не
осознал, что она исполнилась...
   Второго октября Алеся прислала  сообщение на пейджер: "Солнышко, я тебя
люблю! Алеся". Из двухсот трех сообщений, посланных ей, таких сообщений было
семь. Словами она говорила это раз двадцать или тридцать. Но все по порядку.
   СЧАСТЬЕ
   Утром, в субботу,  мы, счастливые, опять вернулись  в город. В автобусе
Алеся сказала:
   - Сегодня моя соседка по комнате, Наташа, уйдет на вечер. Приходи после
шести часов. Можно в шесть.
   Когда в пять минут седьмого я  зашел в общежитие, она стояла у телефона
и  собиралась  звонить  мне.  Мы  поднялись  в  комнату.  Алеся  приготовила
прекрасный ужин, купила бутылку  вина. Она надела вечернее платье, выключила
свет и зажгла свечи.  Мне было как-то не  по себе,  я находился  в состоянии
какого-то постоянного аффекта, прекрасно помня о том, что происходило раньше
с моими девушками. Это называется из "огня в  полымя".  После ужина мы опять
занимались любовью до того момента, как надо было уходить.
   На следующий день, в воскресенье,  я пришел  с самого  утра. Соседка по
номеру, Наташа, еще спала. Повалявшись  в постели, пошептавшись, я предложил
сходить  ко  мне  домой,  поскольку  там  пока  не  кого  не было.  Тогда  я
сфотографировал  Алесю, впоследствии это был единственный ключ,  позволивший
многое понять.
   Несмотря на  мои  тайные вечные  опасения, наша любовь  крепла и росла,
боязнь уходила незаметно прочь,  и я  помаленьку начинал верить  в  то,  что
любовь  настоящая и  надолго. Психотропные службы  сначала  не  решались  на
очередную мясорубку  для  нас двоих.  Боялись этого  и  мертвяки  из ФСБ,  и
мертвяки из ГРУ. Тем более, что оторвать Алесю незаметно для нас  обоих было
практически  невозможно.  Впоследствии,  анализируя все по мелочам, я понял,
что пси-воздействие  шло  постоянно, но мы вдвоем  с Алесей,  сами  того  не
подозревая, спокойно его отпинывали, как прошлогодние листья под ногами.
   Через несколько  дней, задержавшись допоздна на  работе, я прогуливался
по старой привычке. Скучая, что сегодня не удалось увидеть Алесю, я шел мимо
ее общежития.  Глянув  на этаж, где  она жила, увидел фигуры двух девушек на
балконе,  одна  из  которых сильно напоминала  Алеську.  Вдруг  одна девушка
громко  завизжала.  Ошарашенный  я  встал, как вкопанный.  Девушки  постояли
несколько  минут,  судя  по движениям  силуэтов,  о чем-то говоря,  а  после
завизжали вдвоем. Тогда я еще толком не знал, куда выходят  ее окна. Поэтому
не был уверен в том, что это именно Алеся. И  тут раздался голос  Анастасии:
"Не обижайся на нее, она еще - ребенок". На следующий день, зайдя к Алесе до
работы,  узнал,  что  она  с  подружкой  Светой  пила  пиво,  а  потом   они
действительно выходили на балкон и визжали, как маленькие дети.
   Алеся очень скучала по мне,  когда я из-за работы не мог зайти к ней ни
днем мимоходом,  ни вечером. В эти  вечера она пила  или  пиво, или  вино  с
подружками. После этого я старался в любую минуту, как только она звала, или
когда  была  такая  возможность,  появиться  у  нее.  Как  правило, приходил
вечером, вместе ужинали,  а  потом  валялись на  кровати,  крепко обнявшись.
Наташа, почти  всегда сидевшая за учебниками, глядя на нас, тяжело вздыхала,
захлопывала книги, и уходила к подружкам. Мы занимались любовью каждый день,
с такой страстью, словно  это первый и последний раз. Я и Алеся  уже всерьез
обсуждали планы на  будущее, мечтая  заработать  на квартиру.  Сейчас  Алеся
предлагала уйти на  квартиру,  но я  объяснял, что так  могу лишиться  своей
части  квартиры, которую у меня пытается отобрать бывшая жена. А с чемоданом
не уйдешь, нужно  перевозить  все  "железо" и приборы, которые были нужны по
работе,  и я  часто  работал дома, на своих приборах  и со  своими деталями,
которых был  целый шкаф.  Алеся, вздохнув,  соглашалась, понимая это.  Кроме
этого, у нас  просто не было лишних (и не лишних тоже) денег, что бы снимать
квартиру.
   Но  не все  гладко было в отношениях  между  нами. Недели через две, мы
поссорились  из-за того, что я завел разговор  о необычных явлениях,  НЛО, и
всякой  всячине с парнем, который пришел в гости к Наташе. Обычный разговор,
какие ведут все  и везде, особенно по телевизору. Но я рассказывал случаи из
своего  опыта. Алеся  ходила  кругами и  была  недовольна.  Когда  мы  пошли
погулять, после часового молчания она сказала:
   - В моем доме попрошу таких разговоров больше не вести.
   Я сник духом, но  виду  не подал. В  конце концов, это было не главным.
Просто и честно, без обиды и досады, сказал:
   - Хорошо, не буду.
   Через  несколько дней  я принес ей  свои  повести. Алеся их  прочитала,
и,... ничего  не  поняла.  Она, как  журналистка,  критиковала слог,  стиль,
манеру  преподнесения сюжета, не  замечая ни  смысла, ни логики, ни основной
мысли. Это было шоком. До этого я распечатал на принтере и раздал больше ста
своих книг. Я знал, какая реакция бывает на книги у тех, кто их читал. Очень
мало было  тех,  кому они не нравились. С другой  стороны, давал я их  своим
знакомым, которые были близки мне по духу. Правда, через два дня она назвала
их гениальными, но,  похоже, это был комплимент, рассчитанный на примирение.
Но,  тем  не  менее,  я  решил, что и  это не главное.  У  нас были чувства,
нежность, ласка.  Мы  понимали друг  друга  во всем  остальном.  Алеся  была
доктором моего тела. Она  одним  махом  вылечила мне ногти, которые зудели и
чесались от не проходящего микоза, несмотря  на все мои  старания избавиться
от этого "недуга миллионов".  Она  сделала гениально просто - помазала ногти
обычным лаком. Сами ногти стали медленно заживать,  поскольку грибок лишился
доступа  кислорода, споры  перестали  сыпаться  на  кожу  между  пальцами, и
межпальцевый микоз прошел  сразу.  Не  надо никаких дорогостоящих  импортных
препаратов.
   Через  три  недели  после  знакомства, не помня,  по какому поводу, но,
вроде бы,  по  теме,  я в  шутку  сказал, когда  они прощались около  дверей
общежития:
   - Алеся, нас связывает только секс.
   Она посмотрела на меня  грустными  глазами,  сникла,  опустила  глаза и
ушла.
   На следующий день я спросил ее,  почему  она  так  отреагировала на мои
слова. Она  ответила, что испугалась, что я не  приду  никогда.  Я  в  ответ
рассмеялся и успокоил ее.
   День  рождения  Алеси  прошел  спокойно и обыденно.  Сидели  втроем,  с
Наташей. Кстати, обсуждая день рождения, я сказал ей:
   - Алеся,  между  нашими днями  рождениями существует  магическая связь.
Твой день  рождения 11.11  -  это ключ к  разгадке пророчеств  Нострадамуса,
который недавно открыли Дмитрий и Надежда Зима, написав об этом книгу. Книга
стала сенсацией года. А мой день рождения 11.04 - Нострадамус написал за всю
жизнь 1104  катрена.  С  точки зрения  обычной статистики это  - невероятная
случайность, мистика.
   Внезапно нахмурившись, она произнесла:
   - Ерунда все это.
   ПЕРВЫЕ ВОРОНЫ
   Но  мертвяки  не  спали.  В середине ноября,  подходя  к  общежитию,  я
почувствовал опасность.  Опасность  шла издалека.  Определив направление,  и
сопоставив  географически,  понял,  что  опасность  идет из  Москвы.  Спустя
примерно неделю, провожая Алесю  до общежития,  я увидел белую "Волгу" около
крыльца, из которой смотрело четыре пары глаз. Причем они смотрели только на
Алесю. Досконально  лиц я рассмотреть не  мог,  но по очертаниям, излучениям
этих мертвяков, понял, что в машине сидят оперативники ФСБ.
   В конце ноября был день рождения у моей сестры. Алеся согласилась пойти
вместе.  Я долго провозился на работе, и пришел за Алесей  только  в девятом
часу. В комнате шла пьянка. Два офицера, дальний  родственник  Наташи и  его
сослуживец, приехали в гости с водкой, вином, ликером и пивом. Увидев  меня,
Алеся  обрадовалась,  и мы сразу пошли  к  моей  сестре.  Моей  семье  Алеся
понравилась. Вечером, проводив ее до общаги, я сказал:
   -  Алесенька,  сбрось мне на  пейджер,  ушли  ли  гости.  Я  ведь  буду
волноваться и переживать.
   Она ушла за двери, и  через двадцать  минут  получил сообщение:  "Гости
ушли,  жду  тебя завтра  с  утра.  После  прогулки  ноги  красные,  наверно,
отморозились. Целую.  Алеся".  На  следующее  утро, ровно в  восемь  утра  я
получил еще одно сообщение: "Может  быть, встретимся? Скинь мне  на пейджер,
где. Алеся". Я ответил,  что бы она ждала в магазине, и сразу  побежал туда.
Выяснилось, что  Наташа  со  своим далеким братом ушла на всю ночь  в ночной
клуб,  а  его друг  остался  ночевать. Это  удалось  им  благодаря  какой-то
махинации с документами. Ночью, в одних трусах, пьяный, он подсел на кровать
к Алесе  и начал что-то говорить. Она  перепугалась,  и стала ему объяснять,
что у него и так есть жена, а у нее, у Алеси, есть любимый человек, которого
она очень любит. Что такого она искала и ждала всю жизнь,  что она  им очень
дорожит. В итоге  утром она сразу убежала из общаги, что бы не видеть пьяные
офицерские рожи,  поскольку Наташа  и  ее  брат вернулись  к  тому  времени.
Пардон, я оговорился - не пьяные офицерские рожи, а помятые лица  защитников
отечества.  В  этот  день  у  меня была  уйма  дел, я  возился с компьютером
директора своей фирмы уже несколько  недель, и  в это воскресенье провозился
тоже  до  вечера.  Периодически  мы  перезванивались  через  пейджер.  Алеся
проспала  полдня  у  подружек  на другом этаже,  а потом  часа  два сидела в
Нью-Йорк-Пицце,  готовясь к зачету. Гости в этот день  уже уехали. Но  я, на
уровне  подсознания,  почувствовал  на  себе  пристальный  взгляд   дьявола,
мертвяков ГРУ, которые дышали мне в спину, и были неуязвимы, но заметны.
   Я практически жил в общежитии, уходя из дома утром, где только спал, и,
приходя вечером, когда закрывалось общежитие, тут же падал без сил  и  сразу
засыпал.  Кончились  бессонные   ночи,  вечерние  прогулки.  Я  был  простым
счастливым человеком, каких  в наше время  очень мало.  Был, пожалуй, только
один нюанс,  который  иногда доставлял мне неудобство. Алеся так привыкла ко
мне, что никогда не  хотела отпускать  от себя вечером.  Я объяснял ей,  что
лучше не обострять отношения с вахтершами, что  десять минут  для нас ничего
не  сыграют.  В  итоге  Алеся,  обиженная,  часто провожала  меня с сердитым
выражением на лице. Я  это понимал: она очень  тосковала, брала мои майки  и
спала с ними,  что  бы чувствовать,  ощущать запах моего тела.  Поэтому и не
хотела отпускать.  Напряжение внутри  меня  от  этого не спадало, тем более,
спускаясь  с  верхнего этажа высокого здания, я  кое-как сгибал ноги. Лифт к
этому времени отключали, а после сладостных мгновений  нежности, переходящей
порой в часы, ноги не гнулись, а просто подкашивались подо мной. Я спускался
на  руках,  скользя  ладонями  по  перилам,  а ногами всего лишь поддерживал
равновесие. И вот после ноябрьских событий,  связанных с пьяными офицерами и
наглой слежкой оперативников в "Волге", начались методичные мероприятия. Идя
домой  каждый вечер в  одно  и  тоже время, на  одном и том же месте я  стал
чувствовать  сильную боль. Такая боль была  раньше, я ее хорошо знал. Болели
интимные  места. Эту боль  способны создавать  два человека -  благо, что  у
каждого человека свой неповторимый почерк воздействия! - моя  бывшая  жена и
майор  Глухих, мелочная и гнусная личность из  ФСБ. Но бывшая  жена наводила
боль  только  дома,  когда устраивала скандалы,  а Глухих  - днем, во  время
работы, когда помогали оперативники из слежки. А вот поздно вечером,  в одно
и то же время, в одном месте - это было что-то новенькое. Потом я сообразил,
что в  этом месте я попадал в зону  видимости камеры наблюдения, которая так
определяла,  когда я  шел к Алесе,  и когда уходил обратно. Кстати, я ставил
защиту на майора, и боль  сразу  прекращалась. Значит, это был действительно
Глухих. Но, похоже, аналогичные боли стали наводится  и на Алесю. Но все это
я пойму позже. Периодически она говорила, что у меня есть болячки, я убеждал
ее, что нет. Она  шла в  женскую  консультацию, делала анализы,... и просила
прощения.  Иногда,  на  ровном  месте,  она  устраивала  ссору.  Я  никогда,
повторяю, никогда на нее не повышал голос (что, кстати, не совсем характерно
для меня).  В такие минуты  я собирался и уходил, что бы  избежать настоящей
ссоры. На  следующий  день Алеся просила  прощение, говоря, что "вчера  была
дурой". После таких примирений, по биовизору было видно трех пожилых мужчин,
примерно  шестьдесят лет, очень  похожих друг на друга: седые, как  снег,  с
темно-голубыми  глазами,  достаточно  стройные   и   подтянутые  для  своего
возраста.  Без  особых  примет.  Именно  такими   писатели  любят  описывать
пенсионеров разведки  и спецподразделений.  Но это  были не  пенсионеры. Они
работали каждый день.  В такие  минуты они  смотрели  на меня  с ненавистью,
словно я  у них что-то украл. А мне  становилось легко и радостно,  что смог
сохранить любовь. Этих троих я называю "голубые шестидесятилетние мальчики".
Видимо, внуков  у них нет, как и детей, и  все  силы и  мысли  они тратят на
такой  вампиризм. Этих  "голубых мальчиков" я в жизни  не  видел. Я их увижу
позже.  Но  по  биовизору этих вампиров  показывали  часто, когда у нас были
искусственные неприятности.
   Но,  вода   и  камень  точит.  Постоянные  легкие  стрессы,  постоянные
наведенные  (пусть легкие) боли сделали свое дело. Алеся  стала  отходить от
меня.  Она  перестала  говорить,  что любит.  А  на  пейджер  я  сам  просил
сбрасывать информацию как  можно реже,  поскольку он был от фирмы, и читался
целой  толпой   генеральных  директоров.  Плюс  непосредственный  начальник,
дотошный, часто беспардонный, думающий только о работе, не понимающий многих
вещей. Через  час или два сразу после  того, как Алеся звала меня, он звонил
на пейджер, независимо от времени суток и наличия работы.
   Сам  я,  посылая  ей  сообщение,  всегда  начинал  словом  "Алесенька".
По-другому не называл. Сначала  называл Малышом, но когда понял,  что  она -
потенциальная  жена, стал называть Алесенькой. Иначе не получалось,  не мог.
Плюс  еще  один  факт.  Воспринимая  Алесю   как  будущую  жену,  незаметно,
исподволь, старался помаленьку изменить ее мировоззрение на свой лад, что бы
мы лучше  понимали друг друга. Как говорится, готовь сани летом. Иногда  это
получалось,  а иногда Алеся уходила  в себя. Но только сейчас я понимаю, что
любил ее поверхностно, словно не по-настоящему, как-то играючи.
   ПЕРВЫЕ ТУЧИ
   Но в середине января, когда прошли пророческие три месяца, по биовизору
я  увидел  Анастасию.  Про три месяца я уже забыл, было все хорошо, зачем же
поднимать "пыль"? Но по ее озабоченному лицу  я понял,  что пришла беда, или
ее начало... Спустя три  месяца  я расшифровал  этот  сигнал.  Но это  будет
намного позже... А тогда,  более простым способом, до моего  мозга Анастасия
добраться, наверное, не могла.
   Как-то  однажды  я  спросил  Алесю  о  прошлых  мужчинах.  Она ответила
уклончиво, что  не помнит. Я понимал, что этот вопрос ей неприятен, но задал
его только из тех побуждений,  что искренно любящие не боятся правды,  какой
бы она не была. Ведь любое прошлое их не пугает, ведь они живут  настоящим и
будущим. Она ответила, что обычно дружба с мужчиной продолжается три месяца.
А  потом  они  расстаются, потому что  у  нее  -  стервозный  характер.  При
упоминании трех месяцев я чуть не подпрыгнул, но виду не подал. Я говорил ей
об Анастасии, но она отвечала, что  все  это  - ерунда. Я  не обижался, ведь
изменить мировоззрение любого человека, любимой девушки, невозможно.
   В   середине  января,  после  предупреждения   Анастасии,  почувствовал
какое-то невероятное отвращение к Алесе, которое вскоре прошло.
   И мне вспомнился  один эпизод, который произошел в середине декабря, но
вскоре забылся. Тогда мне казалось, что наши отношения -  прочные и крепкие.
Если у меня были какие-либо дела  по дому, я, говоря об этом Алесе, старался
их  сделать. А после шел к ней. И в один из таких вечеров, придя  к  ней,  я
застал Алесю, которая чистила картошку и плакала.
   - Алесенька, что с тобой?
   - Ты меня разлюбил?
   - Нет,  что ты, милая, - пробормотал он, понимая, что в чем-то она была
права.
   Это было в середине декабря.
   Но вскоре и это забылось. Минутная  слабость, стечение обстоятельств. С
кем ни бывает. В конце концов, обычно  я всегда занят каким-нибудь  делом, а
тут  -  только работа и Алеся. Естественно, что пытался успеть все.  Но  она
поняла иначе. И вот, в середине января, сигнал опасности.
   Я  даже сам не заметил, как мы стали  встречаться реже.  Нет, Алесенька
была  та же,  милая,  прекрасная и  страстная.  Но она уже не  рвалась  всей
душой... Я как-то ее спросил:
   - Ты, похоже, меня разлюбила?
   Она, улыбнулась, уклончиво замотала головой, и мягко ушла от ответа.
   В конце  января она  уехала домой на каникулы. За эту  неделю  я поймал
себя  на  мысли,  что  отдыхаю.  Отдыхаю  физически,  устав  от   беготни  и
напряжения... Но, в любом случае, я соскучился по ней, как по женщине. Алеся
вернулась  через  неделю, я ее встречал. В этот день был день рождения друга
детства,  одноклассника, Дениса.  Чисто символически, по полови