ы подчистую как раз вовремя. Час еще как минимум Сергей Дмитриевич Акулов планирует оставаться на рабочем месте, но я, пардон, поломаю планы владельцу престижного "фитнеса", миль пардон, Акула.
     Пытаюсь тихо-мирно пройти мимо охранника, он загораживает мне дорогу, достает из-за пазухи камуфляжного комбинезона мобильный телефон.
     - Я тебя не помню, - заявляет охранник. - Погоди, позвоню Сергею Дмитриевичу, доложу... Как о тебе доложить?
     - Обойдусь без доклада, - улыбаюсь в ответ и бью охранника собранными щепотью пальцами в точку суйгэцу, сиречь в солнечное сплетение.
     Подхватываю обмякшее тело и волоку его... где же, черт побери, дверца в подсобку? Твердо помню, вот здесь, слева, была подсобка... Ага! Неприметная дверь в подсобку оказывается справа, память меня начинает подводить. Неужели первые признаки склероза?
     Нет, помню - теперь вверх по лестнице, а теперь во-о-он туда, к вон той двери.
     Открываю дверь и сталкиваюсь нос к носу с незнакомым господином.
     - Вы, простите, кто? - спрашивает господин.
     - Конь в ворованном пальто, - ответил я в рифму и лягнул господина в пах.
     Переступаю упавшее тело, плотно прикрываю дверь в коридор, расчетливо добавляю господину на полу, на ковре, обутой пяткой по "заушному бугру", улыбаюсь, гляжу на Акулова.
     Директорский кабинет изменился, теперь он оформлен в стиле модерн - коврик яркий на полу появился, диван-луна, столик у дивана - ромбик и столешница директорского стола в другом углу тоже имеют форму ромба. А Сергей Дмитриевич все тот же, почти не постарел. Сидит за ромбовидной формы столом, глядит на меня ошалело. Но вот он сглотнул и собирается... Что? Не иначе заголосить. И к ящикам стола потянулся, шельмец.
     - И не вздумай, Сережа! И не пытайся дергаться. Успею превратить тебя в абстрактную скульптуру под названием "Человек с тринадцатью переломами" быстрее, чем ты позовешь на помощь или выудишь из стола чего-нибудь стреляющее.
     - Вы... вы кто? - моргнул Акулов, разинув рот и самостоятельно, без команды, вскинув руки выше головы.
     - Не узнал? Ха! Значит, богатым буду. Я, Сережа, пару лет назад сделал пластическую операцию фейса. Изменил форму носа, вставил зубы.
     - Се... мен?
     - Семен Андреевич Ступин, честь имею напомнить о себе!
     Лихо сбросив с плеч длиннополое пальто, сорвав с шеи шарф, а с головы шапочку, я предстал перед Акуловым в майке-тельняшке, в джинсах с вещевого рынка, в насквозь промокших китайских кроссовках и с повязкой на раненой руке.
     Акулов вздрогнул.
     - Вспомнил меня, Сережа? А ты думал, меня давным-давно рыбы съели на дне Москвы-реки, да? Ты, Сережа, не слыхал случайно про крупного бандита по кличке Стальной Кулак, который на уши поставил Златоглавую, аккурат после исчезновения твоего знакомого Бультерьера, а?
     - Ты... - Акулов сглотнул, - ты пришел меня...
     - Убить? Нет, Сережа, у меня к тебе дело чисто финансовое. Будучи Стальным Кулаком, я сильно поссорился с одним не хилым Папой, опустил его и слинял в туман. Жил я, Сережа, ежиком в тумане и не тужил до минувшей ночи. Да вот незадача - сцапали меня во время облавы под Тверью. Пришлось драпать в чем был, без денег, без документов. Вот и вспомнил я про должника Сережу, с которого начались все мои неприятности.
     - Ты!.. - Акулов побагровел. Хлопнул ладошками о столешницу, вскочил, обежал стол, храбро приблизился вплотную ко мне и бесстрашно ткнул пальцем в мою полосатую грудь. - Ты! Ты меня тогда!.. Я! Я еле отмазался!.. ФСБ! Менты! Все меня трясли как грушу!
     Я схватился за его указующий перст, слегка повернул директорский палец, Акулов вскрикнул от вполне терпимой, между прочим, боли и замолчал.
     - Не вешай лапшу своих проблем на мои красивые уши, Серега! Ах, какое несчастье: его таскали в фэизбу и мусарню! Но ведь ты отмазался, верно? Поглядеть, как бьется Бультерьер с прочими "куклами", в "Атлетик" захаживали персоны, кои тебя и отмазали, гниду, дабы ты про них случайно лишнего не сболтнул, правда? Зря отмазали, лучше бы закатали под асфальт, честное слово! Короче - мне нужны деньги. Сто штук в баксах прямо сейчас. Не дашь бабок, устрою тебе такой фитнес, мало не покажется!
     - Семен, палец! Палец отпусти!..
     Отпустил. Акулов, как ребенок, подул на покрасневший пальчик, стрельнул в меня рыбьим глазом прицельно, в повязку на плече, спросил без всякого страха, заикания, без дрожи в голосе:
     - Ранен?
     - Пустяки, царапина.
     - Танечка Миткова сегодня в семь часов рассказывала про облаву в области. Фоторобот особо опасного преступника в новостях показали. Я, дурак, еще подумал - похож на кого-то знакомого фоторобот. Подумал и забыл... Ты сюда, в клуб, как вошел? Без инцидентов?
     - Был один инцидент, сейчас в подсобке у черного хода отдыхает.
     - Живой?
     - Живее всех живых, как и этот... - Я пошевелил ногой тело господинчика на ковре. - Пока все живы. Пока!
     - "Хвоста" за тобой?..
     - Нет! Хорош трепаться. Гони бабки. Где тут у тебя сейф, скупой рыцарь платной физподготовки? Делись доходами или...
     - Хватит! - выпятил грудь храбрый Акулов. - Хватит меня пугать! Может, я думаю, как тебе помочь, а ты своими страшилками меня с мысли сбиваешь! Допустим, я дам тебе...
     - Не "допустим", а дашь! Не строй целку!
     - Дам! Сто, двести штук, но я должен быть уверен, что ты больше не появишься! Тебе за границу надо бежать! Тебе документы нужны! Чистые!
     - Гм... - Я почесал затылок. - Не откажусь.
     Глазки Акулова воровато забегали. Он соображал и быстро сообразил, как поиметь выгоду от моего внезапного появления.
     - Сема, ко мне обратилась дама, иностранка... Не совсем иностранка, у нее двойное гражданство. Она скоро уезжает за бугор, хочет вывезти с собой по-настоящему крутого телохранителя. Проверенного жизнью, надежного.
     - Стоп, Акула! Я все понял. Нужен крутой мэн, у которого дома пятки горят, да? Чтоб компромат на него был и все такое. Деньги, конечно, дамочка сулит немереные.
     - Большие деньги будешь иметь, Сема! - обрадовался моему интересу к забугорной дамочке Акулов. - Согласен?
     - Не-а, Сережа, не согласен. Вывезут меня как телохранителя, а за бугром заставят выполнять самую грязную работу. Образно выражаясь, вынудят постоянно руки до локтей в крови мочить. Это во-первых. Во-вторых, вспомни, с чего начались прошлые мои... то есть наши напряги. Вспомнил? С предложения немереных бабок за пустяковую службу.
     - Да, Семен! Да! Ты прав! Прав! Но, Семочка, я же не скажу дамочке всю правду-матку про твою крутизну! Скажу просто: есть крутой мужик с проблемами. Выберешься за бугор и там кинешь дамочку! Ты же умеешь кидать серьезных людей, Сема! Так кидать, что после твоих бросков редко кто поднимается.
     - Ха! Спасибо за комплимент, - поблагодарил я, ухмыльнулся, а про себя подумал: "Раз тебе. Акула, необходимо лишь, чтобы я сказал СОГЛАСЕН, значит, согласие, как и несколько лет назад, при любых раскладах равносильно самоубийству. Впрочем, разве я рассчитывал на что-то другое? "Мясо" поучаствует в экспериментах с "эликсиром Тора" и "мясо" уничтожат, кто б сомневался!.."
     - Семен! Иди садись за мой стол. В столе, в ящике справа, во втором сверху, лежит пистолет с глушителем и телефон. Бери пистолет и держи меня на мушке, если мне не доверяешь. Мобилу брось мне. При тебе позвоню заинтересованной дамочке, попрошу ее срочно приехать. Втроем обговорим все детали - твою оплату, проблему с твоей ксивой, мой гонорар.
     - Ты чего, Акула?! Еще и нагреться на мне собираешься?
     - А как же? Как же иначе? Хочешь жить - умей вертеться.
     - Вот теперь, Акула, я и правда тебе верю, ха-ха. Видали, каков гусь - я к нему, ха, пришел бабки снять, а он, ха-а-ха, в итоге в плюсе останется! Ха-ха-а, горбатого, блин, могила, ха, исправит, ха-ха-а-а...
     Я смеялся вполне искренне. Хитер Акулов! Еще хитрее Корейца, честное слово. Ведет себя из ряда вон достоверно, сволочь. Дурит меня, как матерый пидор первоклассника.
     - Тебя, Семочка, обманывать себе дороже выйдет, - будто бы прочитал мои мысли Сергей Дмитриевич. - Я с тобой честен, Бультерьер.
     - И правильно. Со мной в игры играть, все равно что с гадюкой целоваться.
     Обойдя ромб столешницы, я сел на низкий жесткий стул без спинки, выдвинул ящик стола, где лежали пистолет и мобильник.
     - Семен Андреич, будь ласка, подскажи, чего с этим делать? - Акулов нагнулся над господинчиком на ковре.
     - А кто это?
     - Мой бухгалтер.
     - Скажешь: устраивал проверку сотрудников. Скажешь: нанял крутого гопника, чтоб на деле проверил, как твои подчиненные поведут себя в ситуации экстремального наезда.
     - Семен, ты - гений!
     - Ошибаешься. - Я бросил Акулову мобильный телефон размером с сигаретную пачку. - Я не гений. Был бы умным, хрен бы второй раз наступил на те же грабли, хрена-два снова с тобой бы связался.
     Акулов меня слушал, он сосредоточился на телефоне, старательно набирал номер дамочки-заказчицы, покашливал, прочищая горло, как певец-пропойца перед выступлением.
     Дозвонился Акулов с первой попытки. И запел, и заверещал елейным голосом. Сергей Дмитриевич говорил намеками и полунамеками, которые расшифровал бы и ребенок, он просил даму "посетить фитнес", обещая угостить ее "марочным выдержанным", и сетовал: дескать, "бутылка откупорена, вино выдыхается". Я слушал смешной разговор и хихикал от души. Единственное, что мешало веселью, - бульканье в желудке, привыкшем регулярно переваривать пищу.
     Проблема с желудком разрешилась после третьего телефонного звонка хозяина кабинета. Звонком номер два он вызвал на ковер с абстрактным рисунком двух молодцев поперек себя шире и отругал их за отвратительную работу охранной службы. Молодцы, уходя, забрали с собой начавшего шевелиться главного бухгалтера, а Сергей Дмитриевич вновь набрал телефонный номер и приказал принести "что-нибудь и закусить".
     "Что-нибудь" я проигнорировал, хотя глоток алкоголя учитывая промокшие ноги, откровенно говоря, мне бы не помешал. Выпивал Акула сильно, снимал стресс, я же налегал на закуски. Заливное из говяжьего языка было превосходно, осетрина таяла во рту, круассаны под кофе утихомирили бунтующий желудок окончательно и бесповоротно.
     Я как раз собирался попросить еще кофе, когда раздался деликатный стук в дверь. "Войдите", - разрешил Акулов, с тоской посмотрев на уполовиненную бутылку. Дверь бесшумно открылась. Первым вошел в кабинет китаец.
     Низенький и тощий китаец смахивал на подростка. Я бы даже сказал, что он более походил на среднестатистического вьетнамца, чем на китайца. Впрочем, под обобщенным названием "китаец" скрываются желтокожие лица множества народностей. Общепринято считать китайцев низкорослыми и щуплыми, этот таковым и являлся, а вообще подданных КНР богатырского роста и телосложения гораздо больше, чем аналогичных особей в СНГ.
     Китаец вошел в модерновый кабинет Акулова, остановился, осмотрелся по сторонам. Стоял он грамотно - слегка, чуть заметно, согнув колени, немного сгорбившись, едва согнув руки в локтях. Одет китайчонок был в свободного покроя костюм, на взгляд придирчивого модника, мешковатый, а на самом деле не стесняющий движений. Туфли на низких каблуках, на взгляд того же модника, слишком остроносые, но я-то знаю, чего бывает, когда такой вот заостренный носок специальной обуви попадает в глаз.
     Мда, господа хорошие, корейца-"сульса" я сегодня уже встретил, не хватало еще встретиться с китайским мастером "линь гуй".
     Если "сульса" переводится как "лазутчик", то "линь гуй" в переводе на русский значит "лесной дьявол". Китайские "лесные дьяволы" более диверсанты, чем шпионы. Как и корейские "сульса", японские "ниндзя", вьетнамские "тхай-то", китайские "линь гуй", ежели так позволительно выразиться, произошли от китайских же "лю гай" - "бродячих монахов", придумавших так называемые "люгай мэнь" - "искусство бродяг". Трудно и опасно было в эпоху мрачного Средневековья одинокому буддийскому проповеднику бродяжничать по бескрайним просторам Поднебесной, жизнь заставила научиться противостоять вооруженным разбойникам при помощи безобидных с виду предметов. Следующий этап развития "люгай мэнь" - изобретение скрытого оружия. Следующий - направленное совершенствование психотехники одинокого бойца. И так далее, этап за этапом, пока в кулисах исторической сцены не появились невидимые с галерки шпионы-диверсанты. Как вся великая русская литература вышла из (ха!) "Шинели" Гоголя (не того, что шел сегодня утром по моим следам, другого), так и все восточные "воины-тени" являются наследниками китайских бродячих монахов. В чем-то ниндзя превосходят сульса, в другом хуай-то искуснее ниндзя, но "линь гуй" ближе всех к истокам, образно выражаясь.
     Китаец огляделся и шагнул обратно к двери. Порог переступила долгожданная дама-заказчица... Дама? Какая же это, к черту, дама. Дамами у нас в России продавщицы на базарах называют женщин пенсионного возраста, к остальным обращаются "девушка". Переступившую порог женщину язык не поворачивался обозвать дамой, а девушкой - запросто, ничуть не покривив сердцем.
     Росту в девушке за метр семьдесят. Плюс туфельки на шпильках. Короткая расклешенная юбочка прикрывает стройные ножки до середины аппетитных ляжек. Ножки в ажурных, с ума сойти, черных чулочках. Лимонного цвета блузка вызывающе прозрачна. Шитый бисером, фривольно расстегнутый жакетик, или как он там называется, пикантно подчеркивает покатость хрупких плечиков. А шея! Какая у нее обалденная шея! Мечта Отелло.
     Личико... Личико недавно подновили, подтянули кожу, убрали морщинки. Короткая прическа, а-ля Наталья Варлей, скрывает лобик и часть щечек. Видно, что девушка твердо решила никогда не переступать двадцатипятилетний возрастной рубеж, остаться если не вечно юной, то как минимум вечно молодой.
     Китаец плотно прикрыл створки двери за стройной спиной хозяйки и остался болванчиком справа от дверного косяка. Идеальная позиция - толкнут дверь, китаезу не заденут, и обзор кабинета лучше не придумаешь.
     Умело виляя бедрами, девушка подошла к полукругу дивана. Акулов с бутылкой в одной руке и с бокалом в другой поднялся ей навстречу. Девушка жестом разрешила ему сесть, уселась сама. Затылком ко мне, лицом к Акулову. Открыла изящную сумочку, похожую на старинный ридикюль, достала оттуда пудреницу и, ничуть не смущаясь, припудрила носик.
     - Это и есть "марочное выдержанное"? - спросила девушка, не глядя на меня, убирая пудреницу в ридикюль. Ее нежный голос был пропитан скепсисом круче, чем моя тельняшка потом.
     - Знакомьтесь, - светски расшаркивался Акулов, присаживаясь на диван подле чаровницы в мини-юбке. - Семен Андреевич Ступин - Бультерьер. Он же - Стальной Кулак. Он же - человек-фоторобот, которого показали сегодня по телевизору.
     - Меня не интересуют роботы, в том числе и фото, - не пожелала знакомиться мадемуазель. - Мне не интересны собаки бойцовых пород, а также деревянные, фарфоровые и стальные кулаки. Мне нужен телохранитель, сменщик для Ли.
     - Привет, Ли! - Я помахал рукой китайцу, он и глазом не моргнул, застыл живой статуей, живым образчиком идеального телохранителя.
     - Семен Андреевич идеально соответствует вашим высоким требованиям, госпожа Элеонора, - заверил Акулов, а я наконец-то узнал, как зовут девушку.
     - Мне часто приходится посещать места, куда невозможно пронести оружие, - объяснила Элеонора, как и прежде, оставаясь сидеть к столу-ромбу затылком. - Мой второй телохранитель должен уметь защитить меня и себя голыми руками не хуже, чем это умеет Ли.
     - Ноу проблем, мэм, - пожал я плечами. - Прикажете отметелить Ли прямо здесь и сейчас?
     - Вам предстоит более сложная проверка, мистер Зазнайка. - Элеонора медленно и изящно развернулась ко мне вполоборота. - Одолейте Ли голыми руками, не нанеся ему никаких травм.
     - Ага! Ему, значит, можно меня ломать и валять как заблагорассудится, а мне фиг, да? Что ж, пальто я уже снял, руки у меня, в натуре, голые, майку снимать не буду, а он пускай ботинки снимет, ладно?
     - Ли останется в обуви, - изрекла Элеонора, открывая ридикюльчик.
     - Господа! - Акулов поднялся с дивана. - Неужели столь необходимо драться у меня в кабинете? Мы же в фитнес-клубе, в конце концов! Подходящих залов достаточно, чтобы...
     - Сядь, Сережа! - Я уперся рукой в столешницу, оттолкнулся мокрыми кроссовками от ковра, перемахнул через стол. - Сядь. Не бойся, культурной революции в твоем кабинете устраивать не стану, стиль модерн не разрушу, не порушу. Ласково возьму китайчонка на болевой в три секунды, и всех делов.
     Элеонора достала из стильной сумочки золотой портсигар, зажигалку желтого металла, красиво прикурила тонкую сигарету и произнесла длинную фразу на китайском. Ли внимательно ее выслушал, отступил на шаг от дверного косяка, ответил коротко, сквозь зубы.
     - Хи-хи-и-ха-ха! - заржал я громко да задорно. - Напрасно ломали язык и мучили гортань, мэм. Я понимаю по-китайски. Хотите, переведу ваш приказ Ли и его ответ?
     - Хочу. - Элеонора посмотрела на меня впервые с некоторым интересом.
     - Вы сказали: "Убей его", то есть меня. Он ответил, типа: "Без проблем". Должен вас огорчить, мэм, - проблемы будут... Ну-тес, дружище Ли, понеслась?
     Только что китаец стоял по стойке "вольно", я произнес вопросительное "понеслась", и как будто невидимый кукловод в небесах обрезал нити, управляющие марионеткой Ли.
     Он пошатнулся, едва не опрокинулся на спину. Дабы сохранить равновесие. Ли шаркнул остроносым ботинком по ковру, широко расставил ноги, согнул колени. Ли качнуло вперед, будто бы голова его стала вдруг тяжелой и перевесила тело. Чтоб не рухнуть мордой в ворс ковра, китаец сильно прогнулся в Пояснице, всплеснул руками, выровнял корпус, быстро-быстро замахал перед собой собранными лодочкой ладонями, скрючив при этом запястья и прижав локти к бокам.
     - У? - удивленно выдохнул китаец, вытянул губы, словно для поцелуя, широко раскрыл узкие глаза. Крутанул головой вправо, влево. Оглядывался, как будто впервые увидел глазами навыкате кабинет Акулова, где пробыл до того минут двадцать.
     Круглые сферы глаз с застывшими точно посередине зрачками заметили меня. Ли подпрыгнул, приземлился на правую ногу, левую согнул в колене, оставил на весу, лихорадочно орудуя ладонями-лодочками, взъерошил жесткие волосы у себя на макушке.
     Мысленно я восславил Будду. Китаец не был "лесным дьяволом". То, чего он сейчас вытворял, характерно для стиля "цзуйхоуцюань", стиля "Пьяной обезьяны".
     Обезьяна в древнем Китае считалась символом ловкости, хитрости, быстроты и грациозности. В период, соответствующий первым векам нашей христианской эры, в Китае пользовалось особой популярностью театрализованное представление "танцы ста животных", куда входил и танец обезьяны. В это же время при императорском дворце вошел в моду "танец макаки", включающий в себя движения разъяренной обезьяны, а некий чиновник Шаофу, как сообщают летописи, любил демонстрировать модную обезьянью пляску на пирушках, приняв на грудь кувшинчик-другой вина. Именно отсюда, с пирушек в императорском дворце, легенды ведут происхождение стиля "Пьяной обезьяны".
     Коротким прыжком смещаюсь в сторону, ухожу от прямого взгляда Ли. Он остается на месте, на одной ноге. Следом за мной поворачивается лишь его голова. Ли фыркает носом, таращит широко открытые глаза. Обезьяна Ли злится.
     Пожалуй, нет другого стиля кунг-фу, где такое же внимание уделяется глазам, как в стиле обезьяны. Чтобы научиться выражению глаз, как у настоящей обезьяны, ученики тратят годы. Глаза у человекообразного животного всегда круглые и смотрят вперед, они никогда не поворачиваются в стороны и не косят. Если обезьяна хочет посмотреть влево или вправо, она поворачивает голову, а не глаза. Обезьяна закрывает глаза, только когда спит. Если она мигает, то при этом движется только веко, а не бровь. После того как ученик освоит правила взгляда, следующая ступень - научиться выражать чувства и настроения. Педантичные китайцы канонизировали и о