ние покажется вам  любопытным,  поскольку  сулит  немалую  выгоду.
Видите ли,  я  коллекционирую  оригинальные  жанровые  картины  и  мог  бы
предложить за ваш товар цену вещей, которые получил бы за него в обмен, то
есть, цену картин. А поскольку  ваш  товар  -  особого  свойства,  мне  бы
пришлось предельно сузить круг лиц, с которыми можно  договориться  насчет
обмена.
   Я кивнул.
   - Зато у моего гостя не возникнет подобных проблем.
   - Вы не могли бы назвать его имя?
   - Я спросил у Ястреба, кто вы  такой.  Он  убедил  меня,  что  задавать
подобные вопросы крайне неблагоразумно. Пожалуй, сталь  же  неблагоразумно
называть имя моего гостя. - Он улыбнулся  и  добавил  со  значением:  -  А
благоразумие - это топливо, на  котором  работает  социальная  машина.  Не
правда ли, мистер Харви Кодвэйлитер-Эриксон?
   Я никогда не был Харви Кодвэйлитер-Эриксоном, но  Ястреб  слыл  великим
выдумщиком.  Тут  мне  в  голову  пришла  еще  одна   мысль,   а   именно:
Кодвэйлитер-Эриксоны - семья вольфрамовых магнатов, живущая  в  Титисе  на
Тритоне.  Да,  недаром  газеты  и  журналы  хвалят   моего   приятеля   за
изобретательность.
   - Надеюсь, вы все-таки забудете еще раз о благоразумии и откроете,  кто
ваш таинственный гость.
   - Так и быть, - уступил Алекс с улыбкой кота, закусившего канарейкой. -
Мы с Ястребом сошлись во мнении, что наибольший интерес ваши  вещи,  -  он
указал на саквояж, - должны вызвать у Ястреба.
   Я сдвинул брови к переносице. В голову полезли тревожные мысли, которые
я выскажу чуть позже.
   - У Ястреба?
   Алекс кивнул.
   - Вы не попросите нашего общего друга подойти сюда?
   - Отчего же.  -  Алекс  поклонился  и  отошел.  Примерно  через  минуту
появился Ястреб. Увидев мое хмурое лицо, он перестал улыбаться.
   - М-м-м-м... - начал я.
   Он вопросительно склонил голову  набок.  Я  потер  подбородок  суставом
согнутого пальца.
   - Скажи-ка, Ястреб, ты слышал о Специальных службах?
   - Вроде бы.
   - Дело в том, что эти службы очень мною заинтересовались.
   - Ну да? - В зеленых глазах мелькнуло  неподдельное  изумление.  -  Это
плохо. Говорят, там не дураки сидят.
   - М-м-м-м... - повторил я.
   - Как тебе это нравится: мой тезка сегодня здесь. Ты знаешь?
   - Алекс ни словом об этом не обмолвился. А что здесь нужно Ястребу, как
ты думаешь?
   - Наверное, он хочет найти общий язык с Эйболафией. Завтра она начинает
расследование.
   - Вот оно что! - Снова -  тревожные  мысли.  -  Тебе  знакомо  имя  Мод
Хинкль?
   Его озадаченный взгляд достаточно убедительно ответил: нет.
   - Она из этой таинственной организации.  Важная  персона,  судя  по  ее
словам.
   - Ну да?
   - Незадолго до того, как мы с тобой встретились, она дала мне интервью.
Намекала на какие-то вертолеты и каких-то  ястребов.  Потом  она  ушла,  и
появился ты. Сначала я решил, что в баре ты оказался случайно,  но  теперь
мне так не кажется. - Я укоризненно покачал головой. - Знаешь, внезапно  я
попал в параноидальный мир, где стены имеют не только уши, но и  глаза,  а
может, и длинные, когтистые лапы. Любой из тех, кто меня окружает - в  том
числе и ты - может оказаться  шпионом.  Такое  чувство,  будто  за  каждым
кустом прячется легавый с биноклем, пулеметом или  чем  похуже.  Одного  я
понять не могу. Пусть  эти  службы  коварны,  вездесущи  и  всемогущи,  но
все-таки, как им удалось втянуть в это дело тебя? Почему ты согласился  на
роль приманки?
   - Прекрати! - Он возмущенно тряхнул шевелюрой. - Никакая я не приманка.
   - Быть может, ты сам этого не осознаешь. Но у  Специальных  служб  есть
так называемое "хранилище голографической информации", их методы изощренны
и жестоки...
   - Прекрати, я сказал! - У Ястреба исказилось лицо, как  в  тот  момент,
когда Алекс предложил ему снять куртку. - Неужели ты  способен  допустить,
что... - Тут он, похоже, понял, что я  испуган  не  на  шутку.  -  Слушай,
Ястреб не какой-нибудь карманник. В отличие от тебя, в параноидальном мире
он не наездами - он в нем живет. Раз он здесь, можешь не сомневаться,  что
у него кругом не меньше  собственных  ушей,  глаз  и  когтей,  чем  у  Мод
Хикенлупер.
   - Хинкль, - поправил я.
   - Какая разница? Ни один Певец... Слушай, неужели ты всерьез решил, что
я...
   - Да, - ответил я, хоть и знал, что мои слова  сдирают  коросту  с  его
язв.
   - Ты для меня однажды кое-что сделал, и я...
   - Я добавил тебе несколько рубцов, только и всего, - хмуро возразил я.
   Вот и все. Струпья содраны.
   - Ястреб, покажи, попросил я.
   Он глубоко вздохнул, затем  расстегнул  медные  пуговицы.  Полы  куртки
распахнулись. Светящийся внизу рисунок  расцветил  его  грудь  пастельными
тонами.
   У меня стянуло кожу на лице.  Я  не  отвел  взгляда;  но  с  присвистом
вздохнул, чего тоже не следовало делать.
   Он посмотрел мне в глаза.
   - Больше чем тогда, верно?
   - Ты решил себя угробить?
   Он пожал плечами.
   - Даже не знаю, какие из них - старые, какие  -  новые.  -  Он  опустил
голову и уставился на грудь.
   - Пойдем, - резко произнес я.
   Ястреб трижды глубоко вздохнул. С каждым вздохом (я это ясно видел) ему
все больше становилось не по себе,  и  наконец  его  пальцы  потянулись  к
нижней пуговице.
   - Зачем ты это делаешь? - Я хотел, чтобы в голосе не звучало отчаяния -
и перестарался. В голосе вообще ничего не прозвучало. Унылая пустота.
   Он пожал плечами, видя, что я не желаю унылой пустоты. На миг в зеленых
глазах вспыхнул гнев. Этого я тоже не желал. Поэтому он сказал:
   - Знаешь, человек так устроен: коснешься его - мягко, нежно, любовно  -
и в мозг поступает информация о прикосновении, как о  чем-то  приятном.  А
мой мозг почему-то воспринимает все наоборот...
   Я покачал головой.
   - Ты - Певец. Певцы должны быть не такими, как все, но...
   Теперь Ястреб потряс головой. Снова в его глазах мелькнул гнев, и снова
исказились черты лица, реагируя на боль - впрочем, сразу утихшую. Он опять
опустил взгляд на щуплую грудь, покрытую язвами.
   - Застегнись, дружище. Прости, если что не так.
   - Ты в самом деле считаешь, что я связался с легавыми?
   - Застегнись, - повторил я.
   Он застегнулся и сказал:
   - Между прочим, уже полночь.
   - Ну и что?
   - Эдна только что сказала мне Слово.
   - Какое?
   - Агат.
   Я кивнул. Он застегнул воротник и спросил:
   - О чем ты думаешь?
   - О коровах.
   - О коровах? - удивился Ястреб. - А что о них думать?
   - Ты был когда-нибудь на молочной ферме?
   Он отрицательно покачал головой.
   - Для повышения удойности у коров  заторможена  жизнедеятельность.  Это
практически полутрупы. Они лежат  в  стальных  ящиках,  а  в  пищеводы  по
шлангам,  разветвляющимся  на  тонкие  трубки,  поступает   из   огромного
резервуара питательный раствор.
   - Я видел на картинках.
   - Сейчас  ты  сказал  мне  Слово,  и  теперь  оно  пойдет  дальше,  как
питательный раствор по шлангам. От меня - к другим, от других - к третьим,
и так - до завтрашней полуночи.
   - Я схожу за...
   - Ястреб!
   Он оглянулся.
   - Что?
   - Насколько я понял, ты не считаешь, что я стану  жертвой  таинственных
сил, которые любят играть с людьми в кошки-мышки. Что  ж,  интересно  было
узнать твое мнение. Но даю слово: как только я избавлюсь  от  этого,  -  я
похлопал по саквояжу, - ты увидишь фокус с исчезновением, какого ни разу в
жизни не видел.
   Чело Ястреба прорезали две глубокие складки.
   - А ты уверен, что я не видел этого фокуса?
   - Если честно - не уверен. - Наконец-то я позволил себе ухмыльнуться.


   Я поднял глаза на пятнышки лунного света, мелькавшие среди листвы.
   Потом опустил взгляд на саквояж.
   Между валунами по колено в высокой траве стоял Ястреб. На нем был серый
вечерний костюм и серый свитер с высоким воротом. Лицо - будто высечено из
камня.
   - Мистер Кодвэйлитер-Эриксон?
   Я пожал протянутую ладонь - острые мелкие косточки в дряблой коже.
   - А вы, если не ошибаюсь...
   - Арти.
   - Арти Ястреб. - Не знаю, укрылся ли от него беглый осмотр, которому  я
подверг серый наряд.
   Он улыбнулся.
   - Да, Арти. Я приобрел это прозвище, будучи моложе нашего общего друга.
Алекс сказал, что у вас есть... скажем так: вещи, которые не совсем  ваши.
То есть, по закону вам не принадлежащие.
   Я кивнул.
   - Нельзя ли взглянуть?
   - А вас предупредили, что...
   Его нетерпеливый жест не дал мне докончить фразу.
   - Все в порядке, показывайте.
   Он  протянул  руку,  улыбаясь  -   точь-в-точь   банковский   служащий,
предлагающий клиенту сделать вклад.
   Я провел пальцем по краю саквояжа. "Тек", - щелкнул замок.
   -  Скажите,  можно  отвязаться  от  Специальных  служб?  -  спросил  я,
разглядывая его бритый череп. - Похоже, они решили за мной поохотиться.
   Череп приподнялся. Удивленное выражение  сменилось  усмешкой  каменного
истукана.
   - Вот как, мистер  Кодвэйлитер-Эриксон?  -  Он  окинул  меня  изучающим
взглядом. -  Если  это  действительно  так,  не  выпускайте  из  рук  свои
сокровища. Больше мне нечего вам посоветовать.
   - Это будет не  так-то  просто  сделать,  если  вы  предложите  за  них
подходящую цену.
   - Надо полагать, я могу приобрести их за бесценок...
   Замок снова произнес: "Тек".
   - ...ибо, если  мы  не  договоримся,  вам  придется  крепко  поработать
головой, чтобы уйти с товаром от Специальных служб...
   - Вам, видимо, случалось разок-другой от них уходить, - предположил я.
   Арти кивнул с озорной ухмылкой.
   - Вероятно, вам предстоит  помериться  силами  с  самой  Мод.  В  таком
случае,  я  должен  надлежащим  образом  поздравить  вас  и  выразить  вам
сочувствие. Люблю все делать надлежащим образом.
   - Похоже, вы стреляный воробей. Я не заметил вас в толпе.
   - Сейчас здесь две вечеринки, - сказал Арти. -  Как  вы  думаете,  куда
исчезает Алекс через каждые пять минут?
   Я приподнял бровь.
   -  Светящийся  рисунок  под  камнями   -   это   разноцветная   мандала
[графический  символ  мироздания,  характерный  для   многих   направлений
буддизма] на потолке  нашего  зала,  -  он  хихикнул,  -  обставленного  с
восточной роскошью...
   - ...а на двери - специальный список приглашенных, - договорил за  него
я.
   - Регина в обоих списках. И я. А еще - малыш, Эдна, Льюис, Энн...
   - И мне полагается об этом знать?
   - Но ведь вы пришли с человеком, внесенным в оба списка. Я подумал... -
Он умолк.
   Так. Выходит, я выбрал неверный путь. Что ж, опытный лицедей,  играющий
роль светского  льва,  знает,  что  для  правдоподобия  образа  необходима
уверенность в своем праве на ошибки.
   - А как насчет того, чтобы обменять это, - я постучал по саквояжу, - на
информацию?
   - То есть, на способ уйти от когтей Мод? -  Арти  отрицательно  покачал
головой. - Если бы я и знал этот способ, было бы непростительной глупостью
выдать его вам. Да и не следует вам так дешево  отдавать  свои  "фамильные
драгоценности". Поверьте, мой друг,  -  он  ткнул  себя  в  грудь  большим
пальцем, - вы не за того принимаете Арти Ястреба. Покажите, что у вас там.
   Я снова открыл саквояж.
   Некоторое  время  Ястреб  рассматривал  содержимое.  Взял  две  вещицы,
повертел перед глазами, положил на место и сунул руки в карманы.
   - Даю шестьдесят тысяч. Настоящими кредитками.
   - А как насчет информации?
   - Поймите, я ничего вам не скажу. - Он улыбнулся. - Даже который час.
   На планете Земля очень мало везучих воров. На других  планетах  и  того
меньше. Тяга к воровству - это, по сути дела, тяга к абсурду и  безвкусице
(иное дело - талант, он сродни поэтическому или актерскому,  так  сказать,
божий дар шиворот-навыворот), но все  же  это  тяга  -  такая  же,  как  к
порядку, власти или любви, и ее трудно преодолеть.
   - Ладно, - сказал я.
   В небе послышался слабый гул.
   Глядя на меня с улыбкой, Арти сунул руку за  лацкан  пиджака  и  достал
пригоршню кредиток, каждая достоинством в десять  тысяч.  Взял  из  горсти
одну, другую, третью, четвертую...
   - Эти деньги можно безо всякого риска положить в банк.
   - Как вы думаете, почему Мод заинтересовалась мной?
   ...пятую, шестую.
   - Отлично, - сказал я.
   - Может, уступите саквояж? - спросил Арти.
   - Попросите у Алекса бумажный пакет.  Могу,  если  хотите,  послать  их
поч...
   - Давайте сюда.
   Гул нарастал.
   Я протянул  раскрытый  саквояж,  Арти  запустил  в  него  обе  пятерни.
Переложил товар  в  карманы  пиджака  и  брюк.  Оглянулся  налево-направо,
сказал: "Спасибо", повернулся и пошел прочь, унося в оттопыренных карманах
вещи, которые теперь не принадлежали ему.
   Я задрал голову, пытаясь разглядеть сквозь листву источник шума,  затем
поставил саквояж на траву и открыл потайное отделение, где хранились вещи,
принадлежащие мне по праву.


   Алекс протянул бокал джентльмену с отеками под глазами. Тот спросил:
   - Скажите, вы не видели миссис Сайлем? А что это за шум?
   В этот миг из-за  деревьев  появилась  дородная  женщина  в  платье  из
"исчезающей  материи".  Она  визжала,   вонзив   сквозь   вуаль   в   лицо
растопыренные, унизанные перстнями пальцы.
   - О Господи! Кто это? - пролепетал Алекс, проливая содовую на рукав.
   - Нет! - крикнула дородная женщина. - Нет! Нет! Помогите!
   - Неужели не  узнаете?  -  шепнул  Ястреб  кому-то  из  гостей.  -  Это
Хенриетта, графиня Эффингем.
   Алекс услышал эти слова  и  бросился  на  помощь  графине.  Но  та  уже
протиснулась между двумя кактусами и исчезла в высокой траве.  Гости  всей
толпой помчались за ней следом. Пока они ломали кустарник, рядом с Алексом
появился лысеющий джентльмен в  черном  смокинге  и  галстуке-бабочке.  Он
деловито кашлянул и с тревогой в голосе произнес:
   - Мистер Спиннель, моя мама...
   - Кто вы такой? - воскликнул ошеломленный и испуганный Алекс.
   Джентльмен  выпятил  грудь,   представился:   "Достопочтенный   Клемент
Эффингем" и хлопнул штанинами, желая, видимо, щелкнуть каблуками. Но в тот
же миг горделивое выражение исчезло с его лица.
   - Ох, мистер Спиннель, моя бедная мамочка... Мы были внизу,  на  другой
вечеринке, вдруг она так разволновалась... и бросилась сюда. Я  ей  кричу:
мамочка, не надо, мистер Спиннель будет недоволен! Но она... Вы должны  ей
помочь!
   Он посмотрел вверх. И все кругом подняли  головы.  Луну  затмил  черный
силуэт  вертолета  с  двумя  зонтиками  вращающихся   лопастей.   Вертолет
снижался.
   - Я вас умоляю! - настаивал джентльмен. - Надо ее найти, наверное,  она
заблудилась. - Он бросился на  поиски  графини.  Остальные  разбежались  в
разные стороны.
   Гул внезапно перешел в треск;  на  ветки  и  камни  посыпались  осколки
прозрачного пластика...
   Я забрался в лифт и  нажал  на  край  саквояжа.  Секундой  позже  между
створками  проскочил  Ястреб.  Электрический  глаз  тотчас  послал  сигнал
механизму раздвижения дверей, но я заставил их закрыться,  ударив  кулаком
по соответствующей кнопке.
   Парнишку  мотануло  вправо-влево,  стукнуло  о  стены,  но   он   сразу
восстановил равновесие и дыхание.
   - Слушай, а кто на вертолете? Полиция?
   - Похоже, Мод решила скрутить меня собственноручно. - Я сорвал с  виска
клок седых волос и отправил его в саквояж,  где  уже  лежали  перчатки  из
пластиковой  кожи  (морщины,  толстые  синие  вены,  длинные  ногти  цвета
сердолика - руки Хенриетты) и шифоновое сари.
   Потом - рывок, и кабина остановилась.  Разъехались  створки  дверей.  К
тому времени я успел лишь наполовину избавиться от  маски  достопочтенного
Клема.
   В лифт шагнул серый-пресерый Ястреб. Лицо его ровным счетом  ничего  не
выражало. За его спиной я мельком увидел роскошный восточный  павильон  со
светящейся цветной мандалой на потолке  и  танцующие  пары.  Арти  показал
подбородком на кнопку "Закрытие  дверей",  после  чего  устремил  на  меня
загадочный взгляд.
   Я вздохнул и поспешил избавиться от последних черт Клемента.
   - Там полиция? - повторил Ястреб.
   - Похоже на то, - произнес я, застегивая брюки. -  Арти,  вы  вроде  бы
огорчены не меньше, чем Алекс. - Кабина вздрогнула  и  помчалась  вниз.  Я
стащил  с  себя   смокинг,   вывернул   рукава   наизнанку,   снял   белую
накрахмаленную манишку и черный галстук-бабочку, положил галстук и манишку
в саквояж, взял смокинг за манжету и, встряхнув, превратил  его  в  серую,
вышитую "елочкой" накидку Ховарда Калвина Эвингстона.
   Ястреб следил за моими манипуляциями, удивленно подняв куцые  брови.  Я
снял плешивый парик Клемента и тряхнул  шевелюрой.  У  Ховарда,  как  и  у
Хэнка, волосы рыжие, но не такие курчавые.
   - Я вижу, вы уже выложили из карманов те вещички, - заметил я.
   - Вы правы, я позаботился о них, - сухо  подтвердил  Ястреб.  -  Все  в
порядке.
   - Арти,  -  произнес  я  нагловатым  баритоном  Ховарда,  -  вы  можете
упрекнуть меня в чрезмерном самомнении, но мне кажется, Регулярные  службы
нагрянули сюда исключительно по мою душу...
   - Они не слишком огорчатся, если сцапают и меня, - прорычал Ястреб.
   А другой Ястреб сказал из угла кабины:
   - Арти, говорят, вы шагу не ступаете без охраны.
   - Ну и что?
   - У тебя только одна возможность выбраться отсюда, -  прошептал  Ястреб
мне на ухо. Куртка расстегнулась на нем до  середины,  открыв  изувеченную
грудь. - Вместе с Арти.
   -  Блестящая  мысль,  -  заключил  я.  -   Арти,   хотите   за   услугу
тысчонку-другую?
   - Ничего мне от вас не нужно. - Ястреб повернулся  к  Ястребу.  -  Зато
нужно кое-что от тебя. Видишь ли, малыш, я не ждал  встречи  с  Мод  и  не
успел подготовиться. Если хочешь, чтобы я помог выбраться  твоему  дружку,
выполни мою просьбу.
   На лице мальчишки - недоумение. На физиономии Ястреба -  самодовольство
(возможно, мне это показалось), сразу сменившееся озабоченностью.
   - Надо привлечь в вестибюль побольше народу, и побыстрее.
   Я хотел было спросить  "зачем?",  но  вспомнил,  что  не  знаю,  каковы
возможности у его охраны. Я решил  спросить  "как?",  но  тут  под  ногами
вздрогнул пол и открылись двери.
   - Если не сумеешь, - прорычал Ястреб Ястребу, - никто из нас не  выйдет
отсюда! Никто!
   Я до последней минуты не догадывался, на что решился мальчишка. Едва  я
двинулся за ним следом, Ястреб схватил меня за руку и прошипел:
   - Стой на месте, идиот!
   Я шагнул назад. Арти нажал на кнопку "Дверь открыта".
   Ястреб подбежал к бассейну, нырнул, добрался вплавь до шпалеры и  полез
вверх. И там, наверху, под громадной пылающей чашей, что-то сделал, отчего
чаша  накренилась  с  громким  металлическим  щелчком  и  в  воду  потекла
бесцветная жидкость.
   А потом в бассейн метнулся огонь.
   А за ним - черная стрела с золотистым наконечником. Ястреб.
   Я до крови закусил щеку. Завыла пожарная  сирена.  По  синему  ковру  к
бассейну бежали четверо в форме. С другой стороны донесся женский вопль. Я
не дышал, всем сердцем надеясь, что ковер,  стены  и  потолок  сделаны  из
невоспламеняющихся материалов.
   Ястреб  вынырнул  на  краю  бассейна,  на  единственном   участке,   не
охваченном огнем, выбрался на ковер и покатился, прижимая ладони  к  лицу.
Потом встал.
   Из лифта рядом с нами вышла группа людей. Увидев Ястреба, они  заохали,
заголосили. От дверей к бассейну мчались пожарные. Сирена не умолкала.
   Ястреб  стоял  спиной  к  огню.  С  грязных  черных  штанин  капала   и
впитывалась в ковер вода. Пламя превращало капли воды на щеках  и  волосах
Певца в сверкающую медь и кровь.
   Он ударил кулаками по мокрым ляжкам,  набрал  полную  грудь  воздуха  и
запел.
   Два человека  попятились  и  скрылись  в  кабинах  лифтов.  С  улицы  в
вестибюль вошло человек шесть. Кабины вскоре  вернулись,  каждая  привезла
дюжину пассажиров. В мгновение ока по всему зданию пронеслась  весть,  что
внизу поет Певец.
   Вестибюль быстро заполнялся народом. Ревело  пламя,  мельтешили  вокруг
бассейна пожарные, а Ястреб стоял на синем ковре, широко расставив ноги, и
пел. В  песне  звуч